Актер Даниэль Ольбрыхский: «На поминки Высоцкого меня пускать не хотели»
Знаменитый польский актер Даниэль Ольбрыхский, снимавшийся почти во всех фильмах Анджея Вайды: «Пепел», «Пейзаж после битвы», «Земля обетованная», «Пан Тадеуш», «Охота на мух», «Барышни из Вилько», а также у Ежи Гофмана, Клода Лелуша, Кшиштофа Кесьлевского, Никиты Михалкова и Кшиштофа Занусси, приехал в Россию, чтобы сыграть банкира с темным прошлым в фильме Григория Константинопольского «В гостях у $каzки».
С Даниэлем Ольбрыхским встретилась обозреватель «Известий» Анна Федина.
- Чем вас привлекла эта картина?
- Привлекает то, что есть люди, которые хотят со мной работать. У вас есть великие актеры, Россия - страна, воспитанная на гениальной литературе и потрясающей традиции театра и кино. И если ваши режиссеры при всем при том приглашают сниматься меня, иностранца, я могу этому только радоваться. Получается, что благодаря Богу актер Ольбрыхский нужен уже четвертому поколению русских зрителей. Я в этом году приезжал на Московский кинофестиваль, и ко мне подошла девушка, попросила автограф... Для себя, своей мамы и бабушки, у которой тоже «ваша фотография в комнате висит». Разве это не удивительно?
- На ваш взгляд, фильм «В гостях у $каzки» может быть интересен польскому зрителю?
- Если получится хорошая картина, конечно. И, может быть, в Польше ее даже увидят. У нас есть независимый, очень популярный телеканал «Война и мир», где 24 часа идут программы о старой и современной русской культуре. Я там выступаю раз в неделю и являюсь как бы гидом по вашей кинематографии – и советской, и нынешней. Благодаря этому я знаю, что происходит в российском кино, и пытаюсь рассказать об этом нашим зрителям.
- Поляки интересуются русской культурой?
- Конечно. После войны пропаганда советской культуры в Польше вообще стала государственной задачей, и существовал план, по которому на наших экранах должно было появляться не меньше 40 ваших картин в год. Конечно, 40 гениальных фильмов никто не может снять, поэтому было много плохих лент, но попадались и шедевры, которые, естественно, влияли на поколение моих родителей, на наше кино, театр. Во многом именно на этих картинах сформировались Вайда и Гофман, а я, снявшись в их фильмах, еще в молодости стал знаменит в Советском Союзе. Благодаря чему имел счастье подружиться со многими русскими: Булатом Окуджавой, Владимиром Высоцким... С братьями Михалковыми я и сейчас дружу. Раньше я с ними выпивал, сейчас предпочитаю работать. Так что польская и русская культуры всегда очень сильно влияли друг на друга.
- А к политическим конфликтам между Польшей и Россией вы как относитесь?
- В истории взаимоотношений Польши и России было множество поводов, чтобы не любить друг друга. Но почему-то вы решили выделить наезд каких-то дураков на Москву в начале XVII века и изгнание их оттуда к чертовой матери. Так ведь к польскому государству та история отношения не имела. Это была идиотская, бандитская авантюра польских панов, наш король и первый министр были против этой затеи. А теперь вы вдруг узнали, что для вас это праздник... К счастью, помимо политики есть искусство. Политики чаще всего несут народу, и своему, и соседнему, зло, а искусство всегда дает счастье.
Искусство и спорт
- Вы ругаете политиков, а между тем сами были советником Леха Валенсы.
- Был. Но я был в оппозиции. Я и сейчас в оппозиции. Мне не нравятся люди, которые сейчас руководят Польшей. Я это говорю открыто и пока свободно, но боюсь, что скоро демократию у нас начнут сворачивать. Слишком много власти хочет наш первый министр. А против коммунизма я стал выступать с 1976 года. Мне повезло быть с теми самыми умными и смелыми людьми, которые сказали власти: «Нет!» Можно сказать, я даже отчасти формировал Солидарность, поэтому в Польше был немножко запрещен. И у вас тоже. Даже на поминки Высоцкого меня пускать не хотели. На похороны я не успел, но пообещал себе обязательно прилететь на сороковой день. В конце концов мне выдали паспорт, и я на одну ночь прилетел в Москву. Меня встретили очень ласковые сотрудники КГБ, отвезли меня в апартаменты, на кладбище, опять в апартаменты, а потом очень приятный майор КГБ доставил меня в аэропорт. Потом к власти в Польше пришел Ярузельский, и я уехал в эмиграцию.
В Варшаву я вернулся, можно сказать, через Москву. В 1987 году меня, открытого диссидента, которого десять лет никуда не приглашали и не пускали, Элем Климов позвал на Московский кинофестиваль. Когда я вошел в зал, все встали, и Климов сказал: «Мы знаем, Даниэль, почему все эти годы тебя не было у нас. Но посмотри на русских зрителей, как они тебя принимают. Это значит, что любовь запретить нельзя». Этот момент я буду помнить всегда... О, кстати, я только что видел «Катынь» Вайды.
- Каковы ваши впечатления?
- Потрясающе. В этой картине нет главного героя, но есть несколько ключевых персонажей, среди которых самый прекрасный - советский офицер, гениально сыгранный Сергеем Гармашем. Если бы лента была на английском, она бы получила «Оскара». Это великая картина, и именно так надо было сделать первый польский фильм о Катыни. У Вайды сталинисты убили отца, но он, рассказывая о том, до какой степени зверства дошли люди в XX веке, делает это очень сдержанно: без ненависти и так, чтобы не было видно его слез. Поэтому слезы на глазах у зрителей.
Известия, № 189, 16.10.2007