Лучше бы я никогда не садился в этот поезд. За пять лет я практически забыл Машу. Она больше не попадалась мне неожиданно на глаза. Не было больше этих странных совпадений. Наши пути больше не пересекались. Ни физически, ни духовно.
А вот сегодня я опять думаю о ней. Она была единственным человеком, которого я успел если не полюбить, то хотя бы подумать, что полюбил. Она была… а потом исчезла. И это тоже было очень странно, очень неожиданно. Это тоже было… а потом тоже исчезло.
Я не знаю, что случилось бы, если бы мы продолжили играть в эти игры. Я не могу представить себе, какие бы были последствия. Может быть, я бы полюбил ее по-настоящему. А может быть возненавидел. Может быть, у нас сейчас были бы уже дети, а может, не хватало бы денег даже на картошку. Я не знаю… поэтому, по прошествии всего этого времени, я пришел к выводу, что благодарен ей. За то, что случилось. За то, что произошло, что разорвало мне сердце. И не смогло сшить обратно. Я благодарен ей за ту грусть, за ту тоску. Благодарен, что это все не превратилось в вереницу банальностей. Что все осталось загадкой, на которую я, возможно, когда-нибудь найду ответ.
Я благодарен ей так же, как и своей старой группе. Благодарен ей так же, как и своим ушедшим друзьям.
И я просто не знаю, что мне делать.
Стоя в коридоре вагона, я смотрю вслед удаляющейся проводнице, и думаю о Маше. А вдруг ее тоже зовут Маша? Было бы забавно, правда? Можно было бы сразу идти вешаться…
Интересно:
- А зовут тебя как? – спрашиваю я, и она оборачивается.
Я вижу твою улыбку.
- Даша.
- Даша?
- Да. А твоё имя я и так знаю, - и она уходит в тамбур… в соседний вагон… в соседний мир…
Даша. Черт возьми, а ведь я почти угадал.
Глупо улыбаясь, возвращаюсь в купе.
- Где ты был? – спрашивает Тимур.
Ваня спит, привалившись к стенке.
- Да так, хотел воздухом подышать.
- Ясно. Пиво будешь еще?
- Конечно буду…
Что мне еще остается делать?
Мы тихо разговариваем, под мерное покачивание вагона. Обсуждаем предстоящий концерт и новый альбом. По возвращению домой из этого тура мы планируем взяться за работу. Этот альбом будет не похож на другие. Я хотел бы, чтобы он был немного тяжелее и грустнее. Я не хочу никому больше врать. Мне не важно, будет ли он продаваем, найдет ли своего слушателя. Я просто больше не хочу врать. Я столько времени потратил, обманывая всех, в том числе и себя. Себя в первую очередь.
Говорю обо всем этом Тимуру. Он соглашается. Я уверен, он действительно понимает меня. Настолько, насколько один человек может понять другого. То есть не до конца.
Мы долго сидим. Слишком долго, чтобы надеяться, что меня еще кто-то может ждать за пределами этого купе. Сознательно ли я это сделал? Наверное, да. Что мною двигало? Наверное, страх. Просто страх того, что мне не о чем будет поговорить с новым для меня человеком. Просто страх того, что все это могло бы закончиться не совсем правильно. Этот поезд – лишь мгновение моей жизни. Вполне вероятно… я бы даже сказал, что вероятность слишком большая… вполне вероятно, что я больше никогда на нем не поеду. А если и поеду, то не факт, что именно в ее смену, и именно в ее вагоне. И совсем не факт, что она вообще останется работать тут. Молодая девушка. Почему проводница? Хотя бы и в столь роскошном поезде, как этот.
Скорее всего, завтра мы расстанемся навсегда. Выходя из вагона, я скажу ей «Пока, приятно было познакомиться», а она скажет «Мне тоже». И я ее больше никогда не увижу. А она меня – наоборот. И если сегодня я совершил бы ту ошибку... короче, если бы я ее сегодня трахнул, или сделал бы вид, что собираюсь трахнуть… то что бы она чувствовала потом? Глядя на меня на концерте, или на экране телевизора, или слушая мои песни.
Что бы она подумала обо мне? Я не хочу знать. Не собираюсь знать. Я не в силах предложить ей то, что она заслуживает. Я слишком непостоянен. Слишком беспокоен. Слишком глуп. Я просто слишком много вру.
Что бы могло случиться потом? Когда мы смотрим романтические мелодрамы, когда читаем любовные романы… когда мы подходим к концу, почему не спрашиваем себя – «Что будет потом?»
Какая красивая сцена! Популярная рок-звезда влюбляется в проводницу поезда. Они обмениваются взглядами, улыбками, и вот он у нее в купе. Затемнение. Набор плавных сцен. Страстных движений. Музыка. А потом что?! А потом он уходит, а она остается. А когда она будет смотреть наш концерт по ящику, когда она будет смотреть его со своими подружками, то от обиды и горечи, а может по каким-то другим причинам, она повернется к ним и скажет: «Знаете, а я спала с этим парнем!». Тогда подружки посмотрят на нее, и скажут что-нибудь типа «Да??? А я спала с папой Римским!», и зальются смехом недоверия, смехом издевки. И она не станет с ними спорить.
А может быть она просто забудет меня, потому что на этом поезде периодически ездят люди в сто раз известнее и популярнее меня, в миллионы раз красивее, в мириады раз умнее. Возможно, все будет именно так.
ВОЗМОЖНО, Я БУДУ ИСКАТЬ ОТГОВОРКИ-ОПРАВДАНИЯ ДО КОНЦА ЭТОЙ СТРАННОЙ НОЧИ.
Тимур уже устроился на ночлег, и мне следует перебраться к себе. Выходя в коридор, я бросаю взгляд на дверь ее купе. Как раз в тот момент, когда она захлопывается. Значит, она еще не спит.
Так или иначе – я полный мудак.
Я закрываю глаза.

Я вижу твою улыбку. Она ярче солнца. Поверь мне.
Я закрываю глаза.

Поезд прибывает утром. До последнего момента я не хочу выходить из купе. Не хочу встречаться с ней глазами. Сердце бьется, а голова смертельно болит. Как я ненавижу всю это сраную любовь. Нет. Не так! Всю эту сраную влюбленность!
Тимур заходит ко мне.
- Доброе утро!
- Доброе!
- Ты чего тут сидишь? Пойдем к нам, чаю попьем!
- Что-то плохо себя чувствую после вчерашнего, - говорю ему я, - Лень двигаться. Давайте лучше вы ко мне.
- Ладно. Сейчас придем, - и уходит обратно.
Через несколько минут появляется уже с Ваней и с тремя чашками чая:
- Кстати, видел проводницу?
Лучше помолчи. Это я говорю себе.
- Нет, не видел. Зачетная?
- Да вообще улет! – смотрит на меня, - Как это ты ее не видел? А билет у тебя кто проверял? Тут больше некому…
- Да? Не обратил внимания, наверное. Я вчера слегка подзаебавшийся был.
- Странно. А у нас с Ванесом она даже автографы попросила. Узнала.
Ты режешь мне сердце, Тимур. Лучше замолчи.
- Да я просто, наверное, так оброс, что сам на себя не похож. Может, постричься?
Видит Бог, что моё спасение – в другой теме.
- Она сейчас, когда чай нам приносила, спрашивала про тебя.
Это типа пинка по зад. Но я старательно делаю вид, что слегка недопонимаю.
- Ну, наверное узнала меня, но потом.
- Ладно, будем выходить, я вас познакомлю. Ее Дашей зовут. Ну и, наверное, ей и твой автограф нужен для коллекции.
- Наверное.
Я бы сейчас залпом проглотил бы весь этот горячий чай. Он бы обжег мне горло, желудок, и я бы умер от ожогов внутренних органов.
Я закрываю глаза…

Уходить. Надо скорее уходить с этого берега. Река слишком заманчива. Солнце, отражаясь от ее голубой воды, ослепляет меня. Рисует передо мной соблазнительные картины… будущее, или прошлое. Не знаю. Знаю только, что очень сложно оторвать от них взгляд. Хочется встать, и снова войти в реку. Погрузиться на ее дно. И снова плыть. Теперь уже окончательно.
Что это за картины? Улыбки людей… земля, разукрашенная цветами. Живыми цветами. Настоящими миражами цветов. Это песни. Это слезы. Река рисует мне любовь, и я смотрю на нее, не в силах оторваться. Рисует мне небо. Улыбку…
Поэтому надо уходить. Убегать как можно дальше. Не прятаться, конечно, но убираться подальше. Ради своей же собственной безопасности. И безопасности других людей. Не важно. Просто людей. Надо уходить…
Я встаю, беру сумку. Да-да, она до сих пор со мной. Как видишь, с тех пор вообще мало что изменилось. Единственное – я стал немного блеклый. Выцветший, как будто бы. Но это все влияние реки. Великой Реки Общего Разума. Великой Реки Общей Жизни.
Так что я беру сумку, и последний раз смотрю на реку… Да уж! Действительно! Пошла ты в жопу!
Разворачиваюсь, и снова начинаю свой путь.
И закрываю глаза…

(продолжение в четверг)