Я слишком часто вижу то, чего не хотел бы видеть. Слишком часто слышу то, чего не хочу слышать. Я отдыхаю, лежа на ветре. Пожалуй, это единственное место, где ничего не слышно, кроме тихого гула, и ничего не видно, кроме синего неба. Я отдыхаю на ветре. От тех, кто ищет меня. От тех, кто ждет меня. Я отдыхаю от самого себя. И яркое небо, голубое, как мой дом, говорит мне, что наступило утро. Я лежу на ветре, и солнце греет меня своим теплом. Попробуй, перевернись, и все изменится. Небо, такое чистое и нежное, превратится в землю, поросшую травой. Но только эта трава не зеленая. Она не напоминает тебе о весне. Максимум, на что она способна, это напомнить тебе, что машины выбрасывают в воздух слишком много выхлопного газа, образовавшегося в следствие воспламенения бензо-воздушной смеси в камере сгорания цилиндра. Кинетическая энергия, высвобождающаяся в момент взрыва, толкает поршень, который в свою очередь раскручивает коленвал, передающий вращение на, грубо говоря, коробку передач, а далее на колеса. Вот о чем напоминает эта трава. И еще о том, что машины поднимают колесами слишком много пыли… И реки не расскажут тебе о тех прекрасных местах, откуда они текут. Рыба не поприветствует тебя веселым всплеском. Вода не утолит твою жажду. Все, что расскажут тебе реки – это химический состав отходов на ближайшей фабрике. Лес… Лес не спрячет тебя от ветра и не накормит своими дарами. Всем, чем может накормить тебя лес, это бензопилой дровосека, а потом сплавить тебя по отравленной реке вниз, пока тебя не прибьет к земле, поросшей грязной травой. Я смотрю на все это, и вижу, как падают мои слезы в эту грязь. Впитываются в нее, как в губку, не оставляя никаких следов. Я вижу дома, грязные и исписанные, в которых живут грязные люди. Вижу заводы, которые производят всю эту грязь. Смотрю… струйка дыма… поднимается из одной трубы… тянется… в мое небо… чистое небо. Я слежу за ней. Медленно поворачиваю голову. Тихо-тихо. Я не хочу уже смотреть. Переворачиваюсь на спину и вижу СВОЕ небо. Еще недавно чистое, теперь оно похоже на грязную подошву торговки.
Но я уже помню его таким. Да. Оно всегда таким было. Ничего в нем не менялось. Всегда оно было грязным. Либо грязно-серым, либо грязно-голубым. Просто раньше я не видел грязи, и говорил «серое» и «голубое». А трава был «зеленая», и леса были «большие и страшные». Мне перестало приносить все это радость, и я начал замечать то, чего раньше никак не мог увидеть. И все это не потому, что я устал, обессилил или злюсь. Все потому, что я отвернулся от мира в тот момент, когда понял, что кого-то люблю.
Я закрываю глаза…

Жизнь похожа на комок проблем. Решив одну, тут же появляется другая.
Я вернулся из больницы, сам не помню, как. Все это время перед глазами стояло обессилившее лицо Максима. И я ничего не мог с этим поделать. Был уже глубокий вечер, когда ко мне пришли. Это опять был Илья. Он сел на кухне. Такой уставший, почти что прозрачный.
- Почему так случается, скажи?
- Я не знаю.
- Неужели мы не сможем удержать ни одной жизни? Разве нам суждено просто быть наблюдателями? Откуда я мог знать, что так произойдет? Ведь все было нормально.
- Не думай об этом. Это уже произошло. Ты ничего не мог сделать.
- Но почему? Разве я не мог этого предчувствовать? Ведь его же было не видно, не слышно последние несколько недель. Но я так был занят своими делами, что не обратил внимание.
- Он еще не умер.
- Но он еще и не ожил.
- Не говори так. Надо верить в лучшее.
- Нет, не надо. После того первого случая я думал, что такого больше не произойдет. Я думал, такое бывает только один раз. А потом еще раз, с Мишей. И я думал, что это какая-то случайность. Я был уверен, что это случайность. Но теперь я не знаю. Может, мы все в чем-то провинились? От кого теперь ждать такой глупости?
- Я не знаю. Я так же, как и ты, не могу знать. Только прошу тебя, ты не делать глупостей.
- А если я сделаю? Что тогда?
- Успокойся. Этим ты ничего не изменишь. Макс выберется, я это знаю. Все будет нормально.
Он сидел, и таял на моих глазах. Никаких сил не осталось в нем. Потом он ушел. Но с тех пор он начал приходить часто, и мы с ним подолгу разговаривали.
Дни тянулись за днями. Я встречался с множеством людей, только мало помню их. Помню, что Илья очень часто приходил, и много проходило времени за разговором на кухне, прежде чем он уходил. Он был все время прозрачный. Был все время какой-то выжатый. Тем не менее, в нем я видел и часть той боли, которая была во мне.
Прошло несколько месяцев, и уже приближался срок фестиваля. Репетиции шли одна за одной. Теперь даже получалось устраивать их днем. Время летело очень быстро. Мы очень верили в этот фестиваль. Не знаю, почему, но мы были уверены, что он принесет нам удачу. И все чаще я встречался с разными людьми, чтобы послушать их проблемы. Макс все лежал…
Я закрываю глаза…

Я стою на высоком берегу и смотрю на шторм. Линии дождя врезаются в воду, и я совсем не понимаю, почему сам до сих пор не промок. Ветер нагоняет волны, они разбиваются о мой берег. И я совсем не понимаю, почему до сих пор меня не сдуло. Я совсем ничего не слышу. Только тишина.
- Привет. Чего стоишь? – раздается голос за моей спиной.
- Просто так. Смотрю на море.
- И что ты видишь?
- Ничего. Только воду, тучи и дождь. И ветер…
- Ты видишь ветер?
- Да, я вижу его. Он соединяет все это в одну большую картину. Воду, тучи, дождь. Все это соединяет ветер, и получается картина.
- Тебе нравится?
- Нет. Мне страшно. Страшно смотреть, как миллионы слез дождя падают в воду, растворяются в ней, а море не поднимается даже на сантиметр. Пугает эта безвыходность. Быть каплей… Все равно знаешь, что упадешь. Остается только постараться дольше лететь. Но только никак это нельзя сделать. Расстояние одно, и законы все и каждому даны одинаковые. И как ни старайся, медленнее не полетишь. Через определенный срок ты упадешь в море. Хочешь ты этого, или нет. Но скажи мне, почему я ничего не слышу?
Я поворачиваюсь, и вижу лицо моего друга. Я не видел его с тех пор, как он повесился. Тем не менее, я совсем не удивлен ему. Но очень рад его видеть.
- Почему я ничего не слышу? – спрашиваю я, глядя в столь любимое мною лицо.
- Потому, что ты уже в море.
Я закрываю глаза…

Скоро, совсем скоро должен был быть этот фестиваль. И мне уже порой становилось страшно. Я чувствовал, что это будет очень сложно, ведь никогда еще мы не выступали на такой большой площадке. Маша мне не звонила. И я не мог сам позвонить ей.
Я иду по улице. Иду, и не думаю ровным счетом ни о чем серьезном. Вспоминаю прошедшие годы и дни, вспоминаю своих друзей. И то, как нам было интересно и весело, то, как не было никаких проблем. Мы еще учились в школе. Мы только начинали курить и периодически выпивали. Очень боялись родителей, что они нас застукают. Занимались всякой ерундой. Однажды как-то залезли в школу и ночевали в спортзале. Мы тогда были все вместе. Только вот какие-то эти воспоминания у меня немного туманные. Такое впечатление, что они вообще не мои. Что я их себе присвоил. Хотя я точно помню все. Но не помню в них себя. Я помню то, что я делал, то, что я говорил, но сам образ меня стоит в моих глазах как будто за какой-то пеленой.
Я иду, погруженный в воспоминания, но вдруг что-то отвлекает мое внимание. Я вижу, как по противоположной стороне улицы идет Маша. Такая блеклая, что ее почти не видно в толпе. Она идет, смотря на меня в упор, но как будто не узнает меня. Я останавливаюсь и смотрю, а она проходит мимо, глядя на меня без тени смущения радостными глазами, и совершенно не узнает. Я поворачиваюсь, и начинаю идти в том же направлении, что и она, только по своей стороне дороги. Я немного отвлекаюсь, чтобы перейти улицу, и оказавшись на одной с ней стороне, не могу найти ее. Я смотрю на толпу, бегаю среди людей, хватаю их за плечи, но не могу найти ее. Она потерялась здесь. Потерялась в толпе, и мне не найти ее.
Я прихожу домой и набираю номер ее телефона. Пытаюсь набрать, но я его не помню. Все цифры перепутались в моей голове. 123…. Или 321…. Или 543…. Или как там дальше? 432-54-56…. Нет, совсем не похоже. Я понимаю, что не помню его. Понимаю, что нет никакой надежды вспомнить. Я выбегаю на улицу и бегу к ней домой. Но я просто не знаю, где ее дом.
Следующий день я сижу на той же улице и жду ее. Но ее нет. Сегодня, завтра и все остальные дни. Ее нет, есть только толпа. Быть может, там за той высокой женщиной в широкополой шляпе идет она. И я срываюсь с места, перебегаю дорогу, но не вижу ее. И срываюсь так каждые пять минут, но потом просто устаю бегать. И сижу, смотрю на толпу.
Я закрываю глаза…

Вижу, как она идет мне навстречу
Я закрываю глаз…

И вижу только толпу, бредущую мимо.
Я закрываю глаза…

Она счастлива. Улыбается. Но смотрит не на меня, а как-то в сторону. Я слежу за направлением ее взгляда и замечаю парня. Он чем-то похож на меня. Мне так кажется. Только почетче, покрасочнее, как-то проще и светлее, чем я.
Я закрываю глаза…

Вижу все ту же толпу, от которой мне нет никакого прока. Серую и безжизненную. Будто сонную, куда-то спешащую тварь.
Я закрываю глаза…

И она бежит к нему. Бросается на шею. Целует. Они гуляют по парку. Я вижу это. Они счастливы. Они ходят в кино, они катаются на аттракционах. Я вижу это так живо, будто сам часть этого. Так естественно и реально, будто это и есть моя жизнь. Яркие краски, совсем не такие яркие, какие обычно вижу я, но намного ярче. Как будто настоящие, я чувствую, что они настоящие. Я это знаю.
Я закрывю глаза…

(продолжение в четверг)