Глава 4.

Весна. Наконец-то наступила. Хотя сейчас конец марта. Я иду по улице и чувствую ее запах. Запах растаявшего снега. Запах луж. Запах оттаявшего собачьего дерьма. И теплый южный ветер обдувает мое лицо. Я не застегиваю куртку, и мне совсем не холодно. Первый раз за последние пять месяцев мне приятно идти по улице. И как будто внутри тоже что-то растаяло. Я иду, улыбаюсь. Почти плачу наступившей весне. Курю, и руки не мерзнут. Ноги только промокли. Но разве это так страшно? А днем, выйдя из метро, яркое солнце заливало остановку, и я видел, как водитель троллейбуса в одной футболке спокойно протирал стекло своей никчемной, всеми любимой техники. Символ весны. Тогда я действительно понял. Хотя, скорее всего, почувствовал, что дождался.
Я закрываю глаза…

Идет снег. По моим лужам идет снег. По моей свежей траве и по всему моему долгожданному теплу идет снег. И серое небо плюет мне в лицо. Весны не бывает. Это сказочка, выдуманная романтиками. Есть только промозглая, засыпающая зима. И раскаленное лето. И еще тоскливая, мертвая осень. Весны нет. Я знаю это так хорошо потому, что не разу ее не видел. Кажется, что вот-вот она наступит и даст тебе шанс спастись в своей прохладной тени, порадоваться каждому следующему дню, тихо посмотреть на вечерний закат, как сразу либо выпадает снег, либо солнце разогревает землю до такой степени, что больно смотреть. И обиженная весна уходит, бросив на прощанье пару почек на обледенелые деревья.
Я закрываю глаза…

Я сижу на своей кухне и пью чай. Смотрю утренние новости про какие-то забастовки, про футбол и музыку. Звонок в дверь. Когда я дома, я никогда ее не запираю, так как изнутри нет запора.
- Войдите.
Слышу, как дверь открылась, и кто-то зашел. Не как в гости. Это не такой звук. Звук, как будто зашли к себе домой. Легкий, до боли знакомый. Так всегда заходила моя мама. Слышу, как вешается пальто, и падают на тумбочку перчатки. Слышу, как надевают тапки. Никогда не надеваю тапки. Слышу шаги по направлению к кухне.
- Привет. Завтракаешь?
- Как видишь…
Это Маша.
- А я зашла. Так просто. Проходила мимо.
- И откуда же ты шла мимо меня?
- Э-э… от… подруги, она живет тут, в двух кварталах дальше.
- Там никто не живет. Там дома только строить начали. Мой дом последний жилой. Считай, живу на краю. Дальше только незаселенные.
- Да, верно. Ладно, не получилось. Я специально приехала. Погода хорошая, и дома сидеть совсем не хочется. А позвонить некому.
- У тебя нет подруг?
- Есть, но они такие дуры. Им бы лишь только по кафешкам или по магазинам. Я это все как-то не очень люблю. Просто хотела прогуляться.
- Пойдем.
Погода действительно была замечательная. И температура в плюс шесть градусов казалась просто раем. Солнце на чистом голубом небе, снег и лужи. Парк, по которому мы гуляли, кишел людьми. Кто-то поодиночке, кто-то парами. Но чаще всего попадались счастливые семьи, типа «мама, папа, дочь» или «мама, папа, сын». Гуляли, катались на аттракционах, и даже не думали о том, что их дети, эти юные цветы жизни, уже совсем скоро, быть может через пару лет, начнут курить, и прятать от родителей сигареты, начнут выпивать с друзьями на скамейках вот в таких же парках, и будут говорить: «Я ненавижу своих предков. Они сломали мне жизнь. Они не дают мне свободы». Не все, конечно. Кто-то вырастет умным и трудолюбивым, и к концу школы получит целый букет комплексов, развившихся вследствие издевательства одношкольников. Кто-то станет нормальным, ничем не примечательным человеком, который будет скучно сливаться с обществом. А кто-то станет просто «Отличным Парнем». Все это будет, и от этого нельзя убежать. Но сейчас это все кажется слишком далеким и нереальным. Есть парк, есть папа, мама, ребенок. И веселый аттракцион-осьминог. Какая разница, что будет завтра? Будем счастливы хотя бы сегодня.
Я знаю это. Это касается и меня. Я знаю, что Маша приехала не просто так. Я знаю, что нравлюсь ей, и я знаю, что она нравится мне. Я знаю, что мы вполне могли бы начать встречаться. Я точно знаю, что через год влюбленность сменится привычкой. Я знаю, что к этому времени будет достаточно одного ее глупого действия, чтобы вывести меня из себя. И знаю, что перестану испытывать эту щекочущую радость и волнение при встречах с ней. Я знаю, мы будем ругаться и посылать друг друга матом во все отдаленные уголки вселенной. Но, тем не менее, будет тяжело друг без друга. Я знаю, что все может закончиться очень плохо. Но сегодня мне на это наплевать. И я рад тому, что гуляю с ней по парку. Я слушаю ее, и счастлив каждой минуте, проведенной вместе. И весь мой опыт общения с противоположным полом катится в тартарары, и я не могу даже выдержать ее прямого взгляда. Тогда я понимаю, что нравится – это не то слово, которое характеризует мое отношение к ней. Я начинаю ее любить…
Я закрываю глаза…

Грустным ребенком стою, сам не знаю где. И сердце сжимает холодными тисками. Я падаю на пол, и меня прибивает длинными копьями. Пробивают мои ладони и плечи, и живот. Я лежу, пригвожденный к холодному полу, и потихоньку умираю. Смотрю на небо, а душа вырывается наружу, бьется внутри. Я чувствую ее, и начинаю падать. Смотрю на небо полузакрытыми глазами и безразлично падаю вниз. Разбиваюсь об камни дороги, встаю и бегу. Пытаюсь полететь, но крылья, начавшие было пробиваться в моей спине, сломаны и сожжены самим мною. Мне не нравится эта боль, но мне ее очень не хватало. Я бегу, и снова начинаю падать. А люди проходят мимо, и совсем ничего не замечают. И ярко-голубое небо. Жаркое солнце и зеленые, молодые деревья. Я кричу, и мой крик тонет в людской глухоте. Я зову, но слишком далеко, чтобы докричаться. Я падаю вниз спиной, и счастлив, что лечу. Я снова влюблен…
Я закрываю глаза…

Как это странно. Сначала я не обратил на нее никакого внимания. Просто симпатичная девушка. И все. Ничего не щелкнуло внутри и не кольнуло в бок. Я просто познакомился с ней. Тем не менее, все время ее помнил. И был очень рад случайно встречаться. И мне никогда не было страшно смотреть ей в глаза. Всегда было о чем поговорить. Мне было приятно находиться рядом, пока я не понял, что влюбился.
Раньше наши случайные встречи казались мне слишком частыми. Теперь я считаю каждую минуту, проведенную с ней. И не хочу расставаться. Но не могу себя держать в руках и веду себя как ребенок, влюбившийся в одноклассницу.
Что так зацепило меня, я не знаю. Но это не любовь с первого взгляда. И, наверное, это лучше. Любовь с первого взгляда подразумевает влюбленность во внешность, волосы, глаза, голос, в оболочку, за которой может скрываться отвратительное существо.
Во что влюбился я? Не знаю. Я мало знаю ее, как человека. Но то, что после нескольких встреч мне начало ее не хватать – это очень серьезно. Это внезапно нахлынувшее ощущение любви сломало меня пополам, выкинуло в окно, под проходящий дождь. И я совсем не знаю, как поступить. И мне страшно…
Как бы я хотел сегодня не оставаться дома. Так надоело там. В этой безлюдной квартире все живет в одиночестве. Вчера, когда мы гуляли с Машей по парку, а потом поехали в центр и бродили там допоздна, я вернулся домой, и унылость моей квартиры ножом вспорола мне грудь. И видно было, как стены дышат мною, пытаясь высосать из меня последние силы, чтобы я навечно остался здесь. И так как в эту ночь репетиции не было, я почувствовал обреченность вчерашнего дня каждой частью своего тела. И вот сегодня, сделав сутра все свои дела, я лежу на своей кровати и смотрю в окно. Смотрю мимо телевизора, мимо гитары, мимо компьютера. Смотрю мимо окна. Смотрю мимо неба. Я смотрю сам в себя, и вижу странные картины: вижу большое поле, по которому иду один, и вижу людей, идущих в другую сторону. Вижу красивый замок на берегу моря и вижу людей, идущих от него прочь, вижу…
Но тут телефонный звонок прерывает меня, и я бегу к аппарату, моей единственной надежде, и молюсь, чтобы этот звонок изменил сегодня что-нибудь.
- Алло, привет.
- Привет, Маш, как дела? – говорю я, и чувствую, как внутри меня что-то ломается и гнется.
- Нормально. Я вот ехала из института, и как-то домой совсем не хочется. Думала, может ты что-нибудь предложишь?
Это удар под дых.
- Знаешь, я сам все жду, пока мне что-нибудь предложат? Делать совершенно нечего.
Я чувствую всю глупость слов, но ничего толкового я сказать не могу.
- Ладно тогда, - говорит мне само расстройство, - увидимся. Пока.
- Пока.
Я вешаю трубку. И ощущаю всю свою беспомощность. Почему? Почему сегодня? Как раз в тот день, когда я подыхаю от скуки и безделья, и никакие дела и занятия не приходят мне на ум. Почему именно она? Не Коля, Вася, Петя. Яна. А она. И почему я не могу думать быстрее? Я бы мог пригласить ее к себе, или просто предложить встретиться, чтобы вместе подумать. Но нет, я сказал то, что сказал. И теперь уже ничего не изменишь. Я знаю, что не стану перезванивать, пока не найду какое-нибудь подходящее занятие, которое смогу ей предложить. Я смотрю на телефон и изо всех сил пытаюсь придумать хоть что-нибудь. Театр, кино, парки, музеи, концерты, кафы и рестораны. Все кажется каким-то наигранным. Я даже не в курсе, какие фильмы идут сегодня в кинотеатрах, и сколько примерно стоит нормальный ужин в ресторане. Я думаю, смотрю на телефон и уже тянусь к нему, не понятно, зачем. Что я скажу? «Маша, давай так просто встретимся, коли тебе совсем нечего делать». А может написать сообщение? И я уже держусь за трубку, но еще не снял ее. Что делать?
Но вдруг телефон звонит сам. И я чуть не задыхаюсь от волнения. Переборов его, я снимаю трубку и самым мягким голосом, на который я только способен, в тоже время с долей небрежности и деловитости говорю «Да?»
Я закрываю глаза…

Земля не уходит из под ног. Это ноги сходят с земли, когда понимают, что больше так продолжаться не может. Мои ноги отрываются от пола, отрываются от паркетов, ковров, линолеумов, и мир, весь такой любимый и родной, бросает меня, падает вниз. Я только вижу безразличные лица людей, не замечающих отчалившего от земли юношу. Я несусь над своим городом, своей страной, над всем миром, не замечая ни красот пейзажа, ни ужаса нищеты и разрухи, ни грязи «ужасно цивилизованных элементов цивилизации». Вижу только свои ноги, ушедшие с земли. Я не могу теперь никуда пойти, потому, что не от чего оттолкнуться. Нет упора. Я вешу, с распростертыми руками встречая закаты и рассветы, и не понимаю, почему так вышло…
Я закрываю глаза…

Трубка падает из моих рук на пол, но к этому моменту в ней уже раздаются прерывистые гудки.
После того, как я потерял двух своих лучших друзей, больше всего на свете я хотел выйти из этого состояния потери. Но какие-то силы не дают мне это сделать. Я узнал голос в трубке. Это был Илья. Один из моих друзей. Я был ужасно рад слышать его, хотя больше бы обрадовался звонку Маши. Я думал, что он что-нибудь мне предложит. И он предложил мне съездить в больницу, к другому моему другу, который находится в коме после передозировки коксом. Я давно знал, что Максим жрет амфитамины и прочую дрянь. Но я никогда не думал, что дойдет именно до этого. Он всегда говорил мне, что все нормально, что он просто так расслабляется, перед тем, как пойти «куда-нибудь потусить». Я знал, что две предыдущие смерти оказали на него очень глубокое потрясение, и последние несколько недель вообще о нем ничего не слышал. Раньше он часто приходил ко мне, и мы с ним просиживали целыми ночами, о чем-то разговаривая. А после тех случаев он просто исчез. И ни разу не позвонил и даже не зашел.
Я еду в больницу, чтобы посмотреть на него. Я очень боюсь, но еду. И больница встречает меня своей тяжестью, своим запахом, своими страданиями. Я иду вдоль палат с больными. Они смотрят на меня, с завистью провожая взглядом. Я не могу им помочь. Ничем.
Палата, в которой лежал Максим, была отдельная. Там не было никого, кроме него и его аппаратов. На тумбочке стояли принесенные ребятами вещи и продукты. Я посмотрел на них с тихой грустью. Максим лежал на кровати, весь обмотанный трубками и проводами. На мониторе рядом с его койкой отображалось биение его сердца.
Я сел рядом с ним на табуретку и заглянул в его лицо. Долго смотрел в него.
Я смотрю в его лицо, лишенное выражения, смотрю на его тело, лишенное жизни, смотрю на его руки, с прожженными венами. Я смотрю на него и слышу вдруг его голос:
«Я устал. Я так больше не могу. Слишком сложно. Слишком все сложно. Я не хочу так жить. Пустите меня. Отпустите меня к ним. Я так по ним соскучился».
Я смотрю в его каменное, неподвижное лицо и на его закрытый рот.
- Не уходи. Это не честно. Так ведь слишком просто. Я тоже скучаю по ним. Мы еще увидимся с ними. Пожалуйста, останься. Я не назову тебе ни одного убедительного довода, почему ты должен это сделать. Но прошу тебя, останься.
«Я слишком устал. Я хочу отдохнуть. Я хочу спать»
- Тебе нужно отдохнуть. Спи сейчас. Спи, сколько хочешь, я буду с тобой. Но потом возвращайся. Прошу тебя.
Я закрываю глаза…

(продолжение во вторник)