Просто не дай мне уйти.
Просто спроси в порядке ли я.
Дистанцируя рассказ о себе, я предложу тебе прочесть маленькую историю.

Сказки на ночь.

Ночь. Темная, нежная, всепоглощающая. Только ночью я могу почувствовать свободу. Безопасность. Я наблюдаю за жизнью, за ее новым проявлением. Сейчас люди, по своей природе спешат в убежище, каждый преследует свою цель...Но все без исключения боятся остаться на улице. В одиночестве. Я сижу в машине и наблюдаю из–за тонированного стекла машины. За скользящими по тротуарам людьми, танцу ветра в ветвях, кружению мотыльков вокруг тусклых фонарей. Промозглый осенний воздух снаружи нагоняет на меня тоску. Сердце болезненно ломает ребра, вспоминая всю боль причиненную другими.
Зеркало заднего вида отражает огромные, чуть подчеркнутые дымчатыми тенями глаза на молочно–бледном и уставшем лице. Так вот ты какая, Ванда Максимофф. Девочка? Девушка? Женщина? Старуха?
Не человек...
Я усмехаюсь, отражение повторяет гримасу: уголок темно–вишневых, блестящих в сумраке ночи словно вымазанных в крови губ, приподнимается вверх.
Сегодня я расскажу себе сказку. Обычную сказку на ночь, которую рассказываю себе уже много лет.
Нет ничего удивительного, что я до сих пор не могу привыкнуть к своему отражению в зеркале. Это нормально. Нормально, для таких как я.
Но я начну с самого начала.

В отделении для буйных нет зеркал.
Сумасшедшим и считающимся таковыми, не зачем беспокоится о внешности. Да и у 80% больных испытывают фобии перед этими предметами. А я...я просто боюсь утонуть..Боюсь забыть о том, в какой реальности нахожусь. О том кто я...Да и знала ли я ответ на этот вопрос когда-либо?
Здесь, в этом месте без души я провела много дней и много ночей, длинных, сливающихся в одно.
Безумных. Тоскливых. Но не более. Кто–нибудь сказал страшных, но я не могу так сказать. Я привыкла. Да и от количества препаратов ты не различаешь ничего. День, ночь, страх, ненависть...Ничего этого нет. Есть только безразличие и чувство собственной никчемности.
Встает лишь одна необходимость — сохранить рассудок. Любой ценой. Продолжать считать себя человеком, хотя от человеческого у тебя осталось только тело, ты - кукла в чужих руках.
Ни свобод, ни собственного мнения ты уже не имеешь.
Даже когда при проведении осмотра тебя раздевают и ощупывают нянечки или санитары, сюсюкаясь с тобой, как с маленьким ребенком.
Когда приходится долго просить о разрешении принять душ. Пускай с открытой дверью или в сопровождении кого–то, кто окатывает тебя водой и объясняет как надо мыться (здесь главное стиснуть зубы и не показывать, что злишься. Просто молчать, кто–бы это не говорил, пожилая женщина в халате с жалостливым выражением лица или верзила в санитарной форме. Не важно. Нужно молчать.)
Говорят, что в заведениях подобного рода насилуют и избивают. Иногда устраивают притоны, играют на пациентов в карты, с выигранным могут делать, что душа пожелает.
Не помню, было ли в моей судьбе такое, под инъекциями и таблетками сон крепкий. Но я знаю, что убила двух санитаров, прежде чем они успели что–то сделать. А затем ждала утра, привязанная к кровати и голая. Их просто разорвало на куски, а камера, установленная этими ублюдками, запечатлела разлетающиеся на мокро–красные фрагменты тела. Их долго не хотели убирать. Долго стояла ужасна вонь. Кое-где кровь так и не отмылась.
Тогда я впервые со дня тринадцатилетия мылась без сопровождения мужчины.
Надо помнить о свободе. О том что дороже и важнее всего. Нельзя сдаваться. Опускать руки...Пускай ты и нужна только себе. Остальным - плевать, их заботят лишь собственные жизни. Никто не захочет делить свою судьбу с буйно помешанной.
Надо помнить о своих способностях, о том, кто ты есть. И о том, как ты здесь оказалась.
Что будет с моим отцом? Я помню, благодаря кому я оказалась за решеткой, в положении животного на двух ногах. Или скорее растения, хоть это и тяжело представить. Но я не была человеком. Все эти годы - одно мутное пятно.
Буду ли я мстить? Буду при случае. И уж точно не дам ему и братцу втянуть меня в очередную неприятность.
Сейчас я на свободе. Пусть я и помню гуляющие по телу руки, когда я сплю под наркотиками; и вечное небо в решеточку; боль от наручников в запястье, которые не снимали сутками…
Такое не забывается.
Сейчас у меня совсем другая жизнь.
Иная внешность, привычки.
Единственное, что осталось — привычка рассказывать себе на ночь сказки, чтобы не потерять счет дней.
Говорить что все будет хорошо.
Держаться до последнего, пусть у тебя нет сил.
Я должна жить.
Должна.
Я могу вершить судьбу мира, но изменить что-то в своей судьбе я не в силах.
Сегодня я попробую сочинить сказку про своё счастливое детство.
Доброго, ласкового отца, веселого и шкодливого брата, хорошего, пусть и плаксивого.
Вдруг получится?
Главное, не терять веру.