[450x430]
Какова вероятность того, что шагнув в пустоту, ты взлетишь? Какова вероятность того, что все-таки падая, не разобьешься на мелкие осколки?

Холодные осколки вазы опасно-мелким снегом блестели на полу. Часть стеклянного снега вместе с завядшими лепестками давно унесли ручьи мутной воды из разбитого сосуда. Давно зачахшие бутоны венчали печальную картину своим темно-красным безумием. Они напоминали об осени, тихо шурша от ветра, дувшего через ничем уже не защищенную раму. Ветер безжалостно-повелительным рывками развивал когда-то снежно-белую материю. Мокрый снег через разбитое окно принес с улицы промозглость и тревожный запах перемен. Хотя о каких переменах можно говорить здесь, в доме, где все изменения уже произошли? Ничего уже не осталось от прежней роскоши и не свойственного богатым квартирам уюта. Дорогие ковры, привезенные когда-то в качестве ценного подарка от влиятельного человека, и являющиеся гордостью главы семьи, теперь напоминают осенний болотный мох. Качественные обои теперь только частично обитают на стенах, а другая их часть старческими лохмотьями свисает до пола. Дизайнерский интерьер, так удачно сочетавший в себе все предпочтения обитателей дома, теперь больше напоминает заброшенный склад театральных бутафорий. Вдобавок к полному ощущению безвозвратно разрушенной жизни добавляется еще и дрожь от играющего по помещению ветра.
Что может быть хуже ушедших навсегда лет стараний и страданий, потраченных на обустройство жизни? Только сама жизнь, ушедшая навсегда... Любой критик как театральный, так и литературный, скажет вам, что сцена полного краха не может быть полной без смерти, или хотя бы страданий сродни ей. Так будем же следовать правилам.
Холодные осколки вазы опасно-мелким снегом блестели на полу. Но не старинный сосуд стал предметом пристального изучения хмурых, давно не молодых людей. В каких-то нескольких метрах от места, где нашла свою гибель небольшая ваза, можно было увидеть сцену, которая потрясла даже бывалых следователей и медиков. Смерть всегда искажает все, что находится рядом, как и все, что уже принадлежит ей без остатка. Лица и позы умерших людей всегда неправдоподобны, всегда страшно неузнаваемы. Но не в этот раз. Семья, нашедшая свою смерть в собственной гостиной, была известна всему подмосковному городку. О них знал каждый, кто умел видеть и слышать, о них говорили многие и много, но мало кто знал хотя бы часть правды. Как бы подивились городские сплетники, узнав каким образом на самом деле заработан огромный капитал семьи. Их теории и домыслы по сравнению с правдой, показались бы им самим детским лепетом. Но узнать о страшных тайнах на первый взгляд счастливой семьи уже не доведется простым обывателем. Через месяц обсуждения странной смерти стихнут, им на смену придет какой-нибудь другой, не мене громкий скандал. Упоминания о страшном событии останется лишь в милицейских протоколах, да на страницах так и не раскрытого дела. И лишь какой-нибудь заблудившийся путник, случайно попав в городскую библиотеку и наткнувшись на подшивку старых газет, сможет увидеть громкие заголовки местных изданий. "Вместе до самой смерти" - беспощадно заявляет первая страница, - "Сегодня ночью в знаменитом своим спокойствием спальном районе произошло убийство. Все члены семьи безжалостно расстреляны в своем доме. Убийца не пощадил даже маленького ребенка! Официальная версия следствия - убийство с целью ограбления. Подробности см. стр.5"
Но какова вероятность того, что случайным путник, подгоняемый холодным ветром, зайдет именно в библиотеку, а не в соседнее кафе с многообещающим вывесками? Вероятность ничтожно мала. Конечно если только наш путник не поставил своей целью разобраться в давно отгремевшем скандальном событии...