В моем словарном запасе нет нужного определения этому цвету. Это понимание приходит постепенно, вливаясь в меня, наполняя. Мне даже начинает казаться, что именно это сейчас самое важное, единственно важное: отыскать нужное слово. Там, за завесой шума и суеты, я, не задумываясь, давала определения всему тому, что видела, слышала и осязала. Там, в той жизни, сотню лет назад, я назвала бы все это оттенками серого. На такой скорости, с которой текла моя жизнь, на фоне слепяще-ярких событий, такие ночи не заслуживали внимания. Я была глупа, да и сейчас, кажется, нисколько не поумнела.
Страшно хотелось курить. Последняя сигарета измазанным помадой бычком давно лежит где-то на рельсах пригородного РЖД. Я вдыхаю прохладный воздух далекого пригорода, накидываю на плечи куртку и возвращаюсь к оттенкам засыпающей природы.
Таких вечеров не увидеть в городе, такого воздуха не попробовать в загазованных парках, таких простых линий нет на городском ландшафте. Голубой сменяется синим, небольшие тучки на пару оттенков темнее неба, зелень деревьев и травы приобретает все более глубокий оттенок. Постепенно стираются линии и силуэты, последние закатные лучи пропадают в закрывающихся на ночь бутонах, цвета окружающей природы начинают смешиваться, как на палитре хандрящего художника. Вскоре все вокруг становится размешанным в темно-синей краске. На фоне наступающей тишины каждый звук кажется громким, четким, и, в тоже время - пугающе непонятным, почти мистическим. Даже река в паре метров от меня выглядит совершенно иначе, чем час назад. По ней, откуда-то с другого берега, прилетает ласковый ветер, принося ночные запахи и влажную прохладу.
Я зябко кутаюсь в куртку, уговаривая себя встать и продолжить путь, но сил нет. Совсем нет сил, как будто утекли в песок под моими ногами, как будто забрала река, или унес настырный ветер. Сейчас я кажусь себе такой маленькой и беззащитной на фоне величия окружающей природы. Крошечный силуэт на берегу великой, грозной реки, в окружении высоких деревьев, многие из которых сильно старше меня. Своя экосистема, где я - всего лишь случайный гость, да и не гость даже, так - посетитель. Пожалуй, ночные птицы и шебуршащие в траве насекомые, и те - имеют больше прав здесь, чем я. И, судя то активных шорохам и звукам, даже их жизнедеятельность и программа-минимум на эту жизнь заслуживают большего уважения, чем мои.
Я грустно улыбаюсь своим вялым мыслям. Думать о чем-то целенаправленно нет абсолютно никакого желания, вот и лезет в голову всякая ерунда. Все пережитое, прошедшее кажется сейчас глупым и несущественным, всего-то и надо было: убраться из навивающего депрессию города, чтобы изменить угол обзора. Два разных мира, как у лучших писателей фантастов, и тот, суматошный, грязный до неприличия мирок, в котором я жила, кажется мне сейчас таким далеким. Таким нереальным, как будто придуманным моей больной фантазией.
Я медленно черчу фигурки на мокром песке, перебираю в памяти события прошедших дней. Я чувствую себя комком грязи на белой простыне: все мои мотивы и домыслы, все поступки выглядят сейчас такими недостойными, мелкими. Такими отвратительными. Лицо искривляется в грустной ухмылке, отлично, что темнота умеет скрывать такие проявления эмоций. А на песке, между тем, кресты и чертики, сплошные ломанные линии выведенные с сильным нажимом.
- Душа рвется наружу. - Объясняю я непонятно кому и, с досадой, отбрасываю палку подальше в реку.
Уже через минуту течение уносит орудие преступления далеко из поля моего зрения. Улика моего уныния прибьется к берегу через несколько километров, а дурацкие картинки на песке я затираю ногой. Обувать испачканные песком и дорожной пылью ноги не имеет смысла, думать о еще недавно идеальном педикюре и подавно. Но какое же это блаженство - ходить босяком. Ощущать мягкую пыль проселочных дорог, чувствовать вязкий песок и острые камешки, скользить по мокрой от вечерней росы траве. Оказалось, что для того, чтобы почувствовать себя свободной достаточно было снять обувь, избавиться хотя бы от одной веревки, что сковывала мое тело все эти дни.
Я зарываю ноги поглубже в песок и ищу глазами силуэты деревьев на другом берегу. Как оказалось, ночь уже полностью вступила в свои права, и мне видны лишь черные силуэты, сильно размытые из-за поднявшегося над рекой тумана. Единственный ориентир, что остался мне в помощь - круглая желтая лампа высоко в небе. Здесь, в низине у реки, луна выглядит блеклой, а звезды лишь угадываются на небе - туман скрывает меня плотной сеткой из холодный капелек.
- Полнолуние, надо же. - Я даже не сразу узнаю свой голос в непроглядной темноте ночи. Да и слышала ли я его когда-нибудь таким? Лишенным фонового обрамления, лишенного окраски лживых эмоций? Может быть, вот только слишком стремительный образ жизни вряд ли давал мне это заметить.
Я снова возвращаюсь к прошедшему, к тому, что не могу изменить, но переживаю снова и снова. Замкнутый круг моих мыслей не отпускает меня, сжимая шею стальным ошейником. И это ощущение собственной глупости, налипшей на тело грязи и пошлости никак не хочет отступить, отпустить. Руки невольно тянуться к телу: моя извечная аллергия на стресс, когда я раздираю кожу до крови, стараясь избавиться от грязи.
Так больше нельзя. Эта мысль бьется о стенки черепной коробки и заслоняет все остальные мысли. Привычно начинает кружиться голова, сейчас мне жизненно необходима порция никотина. Но я слишком поспешно ударилась в бегство, как обычно, поддалась импульсу, минутному помешательству. Когда мозг снова начал функционировать, я была уже далеко от цивилизации. Пустой перрон, что принял меня и еще пару пассажиров позднего электропоезда - вот и вся цивилизация.
Где-то вдалеке закричала птица, вернув меня в действительность. Я непонимающе оглянулась, все еще заново переживая этот день, и наткнулась взглядом на темную гладь реки. Как глупо, наверное, чувствовать себя измазанной в грязи, когда у твоих ног тонны воды. Только вот некому было оценить мою глупость, кроме шелестящего кронами ветра.
Летней ночью вода всегда кажется намного теплее воздуха. Я все еще помню это, хотя уже тысячу лет не купалась в реке. "Парное молоко" - так, кажется, говорили мне об этом, когда я была маленькой.
Решение искупаться пришло так же неожиданно, как и все мои сегодняшние решение. Спонтанный день для спонтанных действий, долгожданное разнообразие для смертельно уставшего от жизни человека.
- Почему бы и нет? - Озвучила я девиз сегодняшнего дня, и стянула с себя куртку.
Одежда в хаотичном порядке была кинута на соседние кусты, и вот я уже стою у кромки темной воды. Неожиданно, меня захлестнуло опьяняющее ощущение свободы, перемешанное с каким-то первозданным восторгом. Ветер свободно гулял по телу: непривычное чувство, изумительное, одно из тех чувств, для которых в моем словарном запасе не достает слов. Я уже успела забыть, как свободно, как раскованно бывает плавание в ночной реке, когда твое тело не скрыто купальником, когда вокруг нет ни души.
А температура воды действительно была теплее температуры воздуха. Не изменяя своим привычкам, я с разбега вошла в воду, нырнув, когда вода коснулась талии. Коснувшись пальцами песка на дне, я еще какое-то время оставалась под водой, упиваясь давно забытыми ощущениями. Странно чувствовать себя так комфортно, балансируя под водой ночной реки, но я чувствовала. Наверное, так бывает в утробе матери: лишь вода и абсолютный мрак, дарящие защищенность от всего мира.
Но всему приходит конец, как и кислороду в моих легких. Покалывание в легких вынудило меня вынырнуть на поверхность, часто дыша. Из реки окружающая меня обстановка казалась совершенно другой, я, как будто, вдруг стала своей для этой ночной природы. Может, дело в точке обзора, может, вода наконец-то смыла с меня несколько лет стрессов, недосыпов и депрессий, но звуки и запахи показались мне такими родными, такими правильными. Как будто мир перестал отторгать меня и признал, наконец, за свою.
Прикрыв глаза, я оттолкнулась ногами от дна и, немного побалансировав, поплыла подальше от берега. Сколько себя помню, я всегда любила плавать, и плавать именно в таких вот, тихих, умиротворяющий местах. Речки и озера всегда ценились мною много больше, чем соль и шум моря. В таких вот местах плавание всегда напоминало мне некий мистический ритуал, где только ты и тонны воды под тобой. Своеобразная невесомость, если вдуматься, это как ощущение полета, только вот пугающая неизвестность внизу, а не наверху. Раньше я могла проводить в воде несколько часов, даже не приближаясь к берегу, да и сейчас мне составило большого труда заставить себя выйти из воды.
Ночная прохлада набросилась на меня сразу же, как ветер коснулся кожи. Все-таки лето в наших широтах никогда не отличалось устойчиво высокой ночной температурой воздуха. Но не смотря на бегающие по телу мурашки, я не спешила одеваться: мне претило возвращаться в одежду, что ассоциировалась у меня с грязью большого города. На краю моего сознания пригрелась боязнь вновь влипнуть в воспоминания и разрушающие мысли.
С вялой леностью я раздумывала как поступить, успевая оглядываться по сторонам, видя все в новом цвете. Мозг, очищенный от мистических ночных страхов, отмечал необычную извилистость дорожки по которой я пришла, удивительную красоту силуэтов окружающих деревьев. Я с удивлением заметила, что природа вокруг так замечательно неоднородна и, в то же время, не имеет никаких изъянов. Ничего лишнего, никаких следов цивилизации, которыми так пестрят городские парки. Ничего лишнего, если, конечно, не считать меня…