Мама сказала, что я умница и что я убиваю себя этой любовью. А мне уже всё равно. Я не чувствую в себе того, чем якобы себя убиваю. О, умираю без любви! Тут бы застесняться патетики, покраснеть, пошутить глупенькую шутку, чтобы по эстафете передать свою неловкость. Ах! - И не умираю. И тогда не умирала, когда тело скручивало судорогой от страсти. Мама-мама, какое счастье Вас не видеть! Но Вы знаете, я не шифрую свои высказывания. Какой уродливый век - столько доступно книг и никто не читает, при этом читать умеют все. Сижу, обложившись книгами и подсобными материалами, вооружившись ручками всех мастей и тупым карандашом, сериал смотрю... зато про Есенина! продолжаю своё изучение русской литературы. Шкловский видел виноватые сны, а я просыпаюсь с чувством вины перед своими бесприютными стихами, неразработанным романом, как ногой паралитика после автокатастрофы, он знает, как ходить, и опять учиться? какая дичь! и замыслы фильмов, оформленные слегка, лапнутые как будто случайно в переходе с Чкаловкой на Курскую. Книжечки мои, увижу ли вас, улыбнулись я вам, как своим детям? По странице текста писать, писать и писать. Писать и писать. Мне всегда говорили, что нужно много писать, а я никогда не умела делать чего-то всегда и много, только когда преданно любила Тебя и ты говорил, что это великий дар - то, что я имею. Пиши без вдохновения. Вдохновение - дело прохожих, а мы с тобой завсегдатаи. Пишу "-ла" и даже тоской не содрогнётся горячее сердце. Вдруг в мае Тебя увижу? Какими глазами буду смотреть?