Прошлому вопреки. Часть 3 и 4. Финал.
11-10-2013 17:06
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Для Голубого огонька
1. Название отыгрыша. Прошлому вопреки
2. Сериал. Часть 3 и 4, заключительные.
3. Авторы. Sharhan, Rinako
4. В главных ролях. Гийом Дамьен - Sharhan, Эмильен - Rinako. Статисты относительно общие.
5. Источник отыгрыша. Приват.
6. Сюжет. Оригинальный.
7. Предупреждение Яой, БДСМ, экшен, ангст, местами нецензурная лексика. Рейтинг: NC-17.
8. Предыстория. Шеф и его секретарь все продолжают разбираться со своим прошлым каждый в меру своей распущенности. :)) Окончание истории.
Пролетели еще две недели, почти незаметно. Бешенный ритм работы превратился в просто напряженный, глобальные проблемы сменились текущими задачами, корпорация временно прекратила расширяться, Дамьен словно решил упрочить существующее положение, связи и бизнес. Он устроил нежданную инспекцию всем филиалам корпорации в крупных французских городах, заставляя секретариат во главе с месье Вотре перепроверять все цифры, полученные от руководителей филиалов. Поначалу эта работа казалась бессмысленной паранойей шефа – руководители были опытными, давно проверенными сотрудниками, зачем лишний раз нервировать людей? Но Дамьен оказался прав – всплыли нечестные игры, взаимоотношения с конкурентами и левые счета у многих ведущих менеджеров.
Рабочие дни были жаркими, несмотря на прохладу поздней осени, а ночи – еще жарче. Гийом в основном утаскивал юношу к себе после работы, но пару раз и сам приезжал к нему. Эмильен обнаружил, что в будние дни обычно шеф просыпается около 5 утра и устраивает утреннюю пробежку – на любование соседкам. Однажды утром, когда они были у Эмильена, Гийом вернулся после очередного бега в компании модельного вида блондинки, которая отчаянно строила ему глазки, совмещая занятия флиртом с занятием спортом. Так что когда Эмильен открыл дверь, то обнаружил на пороге помимо мрачного Дамьена веселую мадмуазель, приветливо с ним поздоровавшуюся. Гийом холодно сообщил даме о том, что он помолвлен и, словно в подтверждение, переступив порог, взасос поцеловал Эмильена. Надежды блондинки разбились, и она, конечно же, устроила истерику, оборванную хлопаньем двери.
Образ Готье Бриссо был временно забыт, несмотря на решение подыскать ему новое место обитания. Им всем было не до того.
Вместо этого по четвергам в том самом клубе для элиты начались встречи по игре в преферанс, и Дегейр велел Эмильену держать шефа подальше от игрального стола. Строго настрого. Почему – объяснять не захотел. Поначалу Ги не особенно и рвался, издали подшучивая над игроками в своей прохладной манере, но в этот четверг, когда за столом собрались двое нынешних влиятельных клиентов, удержать шефа стало по-настоящему сложно. Если бы не звонок от неизвестного благожелателя о том, что сейчас один из помощников руководителя филиала в Канаде, который приехал в Париж докладывать о делах, совершает сделку с конкурирующей компанией, представитель которой «по чистой случайности» тоже оказался в Париже, и намеревается передать ему информацию об основных проектах «Бездушного поколения», Гийом все-таки сел бы за стол.
Эмильен достаточно хорошо изучил шефа, чтобы небезосновательно предположить, что все эти операции, все это затишье перед бурей неизбежно приведет к какому-то новому начинанию. Так оно и случилось однажды утром, часов в восемь, во вторник, Гийом собрал самых доверенных и надежных и сообщил им, что «хочет черное золото». Рынок нефти был самым опасным и самым труднодоступным. Тем более что во Франции ее добывалось не так уж и много. Шеф организовал аналитическую группу, которой дал задачу все проанализировать к Новому году.
Две недели – срок немалый. Эмильен хотя бы начал высыпаться, все как-то устаканилось, успокоилось. Пару раз звонил отец, и они снова немножко поцапались: тот все требовал уйти с работы, вернуться домой. Потом Эмильену снова стало не до него - категорически ни на что не хватало времени, а брать выходной у Дамьена – это сразу напороться на вопрос "Зачем тебе выходной без меня?" Быть объектом его ревности оказалось намного приятнее, чем ревновать его самому. Та тупая блондинка и не знала, что прошла по лезвию бритвы, положив глаз на шефа. Эмильен потом еще немного подначивал его тем случаем, наслаждаясь ответным ворчанием - надо же, какой верный.
Вчера отец звонил снова. Эмильен был у Дамьена, поэтому сразу забился в ванную, заперся и говорил тихо. Но волновался он напрасно: отец милостиво разрешил остаться в Париже, дескать, возможно, он ошибся насчет личности Дамьена, раз сын доволен, может, не такой тот и плохой, вообще, жизнь покажет, но если что – сразу звони!
- А за кого ты его принял, пап?
- Да... был у меня конфликт с одной богатой семейкой. Но я узнал, что тот тип никак не мог освободиться. Может, расскажешь мне о своем шефе?
- Чтобы ты знал, кого ищешь? - Эмильен весело хмыкнул. - Нет, давай оставим все, как есть, ладно? Если что, я сам позвоню.
- У меня скоро должна халтурка наклюнуться под Парижем, может, заскочу в гости. Найдешь часик для старика?
- Постараюсь, пап. Работа напряженная...
- Да-да, слыхали. Ну, не болей.
- И тебе того же.
Эмильен спустился в сухую ванну, присел на ступеньку, ему надо было обдумать это случайное "не мог освободиться". Откуда? Из тюрьмы? Значит, папа провел расследование, выясняя, что случилось с Д`Алигром-младшим, и след того обрывался в тюрьме. Десять лет… сколько же ему дали за наркотики и совращение малолетнего и сколько он действительно отсидел? Через две недели будет зарплата, после чего юноша твердо решил идти к детективу Понсу, надо все-таки узнать подробности того дела.
А на следующий день Дамьен огорошил коллектив новой идеей. Среди собравшихся послышались тяжкие вздохи, Эмильен и сам откинулся на стуле, прикрыв глаза и потирая переносицу. Как он понял, идеи Дамьена никогда не носили случайный характер, он всегда преследовал некие цели. Нефть... хочет у кого-то перехватить бизнес? Конкурентов утопить? Надо собрать информацию о рынке нефти на данный момент во Франции и мире.
Обычно Эмильен не пропускал ни одной важной встречи шефа, сопровождая его постоянно, иногда в компании Дегейра, с появлением Эмильена Гийом перестал брать с собой Клода. Зачем? Ведь новенький юноша, как ни странно, прекрасно ориентировался в любой важной информации и быстро выдавал именно те сведения, которые нужны были Гийому, а Ги старался облегчить ему жизнь тем, что сообщал заранее тему встречи и ту информацию, которая может потребоваться. Всех устраивал такой расклад. Но в последнее время Ги раз в два дня исчезал «по делам», не беря с собой секретарей. Эмильен как раз занимался сбором материала к очередной встрече по инвестициям в лесную промышленность, когда к нему пришел Дег и бесцеремонно уселся на край стола, не задев, впрочем, никаких бумаг.
- Куда ты шефа дел? – деловито поинтересовался он. – Там приперлись из финансовой полиции или что-то в этом роде. Одного из наших сотрудников поймали на биржевых махинациях, теперь хотят поговорить…
- Кого это? - встревожился Эмильен, машинально потянувшись за телефоном. Слушая длинные гудки, юноша пытался вспомнить, куда собирался наведаться шеф. - Не отвечает. Ох, Дег, а я ведь понятия не имею, где он. И уже не в первый раз, кстати, - вспомнил он. Лицо его слегка вытянулось, он открыл и закрыл рот, колеблясь, но все-таки спросил с совершенно несчастным видом: - Как думаешь, может, он нашел себе нового любовника?
Дегейр пожал плечами, вытаскивая карандаш, и начиная методично разрисовывать черно-белыми клетками оборотную сторону какого-то документа.
- Если и так, - задумчиво произнес юноша, - не наше дело. Только вот ревновать не надо. Гийом слишком большой, чтобы принадлежать кому-то одному, - Дег подмигнул Эмильену и улыбнулся.
- А давай проверим, что будет, если позвонить ему с телефона месье Эрсана, он как раз сейчас тут – читает отчеты по своим финансовым вложениям. Я возьму у него телефон, а ты позвонишь.
Месье Эрсан был очень крупным издателем и недавним клиентом Generation sans esprit, клиентом очень ценным и любимым, кто же не любит прессу, тем более, не бульварную.
Эмильену на телефон пришла смска с неизвестного номера. «У меня кое-что есть для Вас, месье Гюра, за умеренную плату. Встретимся сегодня вечером в кафе «Art Nouvelle» у входа в парк Тюильри. Нихель Понс».
Да, Дег, конечно, прав, Дамьен никому не принадлежит, но считать, что по этой же причине ты и сам свободен, будет для тебя ошибкой, Эмильен. Он пожал плечами: ревнует? С тем же успехом это недовольство можно отнести к заботе о своем здоровье: мало ли с кем тем шеф нагуляет себе болезней, он же презервативов не признает.
- Думаешь, стоит? А вдруг он там занят и потом за обман нам всыплет? - Эмильен прищурился, но тут же улыбнулся. - Хотя давай попробуем... снимем его с кого-нибудь там, - он изобразил смешок, давя по одной тех кошек, что скребли на душе. И пока Дегейр ходил за телефоном, пытался сообразить, куда послать полицию, пока шефа нет. В успех Дегейровой махинации верилось слабо. Он подхватил телефон до того, как стихла вибрация, оповестившая об смс. Ожидая увидеть сообщение от Дамьена, Эмильен не сразу понял смысл послания. Его глаза расширились, по спине пробежал холодок. Будто судьба... Таким его застал Дегейр, Эмильен усилием воли подавил волнение, слабо улыбнулся и спрятал свой телефон в карман пиджака, чтобы любопытный Дег не наложил на него лапки.
Шеф закономерно не ответил и на звонок с телефона месье Эрсана. Если у него отключен звук и вибрация, а трубка забыта в кармане одежды, то надеяться на скорый ответ не стоило. Неужели и правда нашел кого-то? "Ну, и хорошо, тебя оставит в покое, отоспишься".
Одинокие вечера в компании интернета. И что тут хорошего? Дамьен прочно вошел в его жизнь, работа и досуг без него не представлялись. Что если однажды ему надоест Эмильен? "А ты не влюбляйся, тогда и больно не будет". А что если поздно? И снова по спине будто холодным провели.
Юноша не замечал, как застыл на месте, глядя в одну точку и страдальчески сведя брови. Потом опомнился, перевел мутные глаза на Дегейра.
- Мне нужно встретиться кое с кем вечером. Если Дамьен вдруг появится, прикрой меня, скажи, что за едой выскочил или еще что, и звони сразу, ладно?
Понс тоже хорош: вечером - а когда вечером? Караулить его, что ли, у того кафе?
- С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Дегейр, и тут же предупреждающе затараторил. – Не увлекался бы ты встречами на стороне, Эмильен, по крайней мере, пока у Дамьена от тебя крышу сносит. Тебе достанется, а мы все невольно попадем под горячую руку. Я скажу, что тебе подурнело, ты все равно плохо выглядишь, и я тебя выпроводил домой – все равно в офисе и я, и Клод. А ты и правда бери того, с кем встречаешься, под руку и тащи к себе домой. Я предупрежу тебя, если Гийом к тебе соберется. Так будет безопасней для всех.
Эмильен уже набрал воздуха, чтобы возразить, мол, ни с кем он не встречается, - но не стал, вдруг подумав, что солидарность Дегейра вкупе с его любовью к подобным "санта-барбарам" может сыграть ему добрую службу.
- Увлекаться не буду. Просто друг приехал в город, просит встретиться, - улыбнулся он коллеге. - Спасибо, Дег, я твой должник.
С другой стороны, услышав, что Эмильену подурнело, как тут же поступит Дамьен? "А пусть делает, что хочет! Ему вряд ли будет до меня после того, с кем он там перепихнулся", - зло припечатал тот голос, что явно исходил не от разума. Надо же, крышу ему сносит... и все это заметили, да? Мысль немного смягчила гнев: могут же у Дамьена быть и просто свои дела. Вдруг он проверяет те контакты клубов для Готье Бриссо, что юноша успел нарыть ему?
Чуть позже он выскользнул из офиса и, осторожничая и оглядываясь по сторонам, поспешил в сторону метро. Он решил, что туда можно не спешить, "вечер" и правда понятие растяжимое, а вот обратно или домой, возможно, придется шустро ловить такси и лететь птицей.
Кафе под названием «Новое искусство» оказалось маленькой уютной забегаловкой в классическом французском стиле. От выставленных в витрине булочек и пирожных кружилась голова даже у нелюбителей сладкого, а цветы в горшках, клетчатые скатерти на столиках и распорядитель в ослепительно-белом фартуке и колпаке кондитера напрашивались на легкий комплимент. Так и хотелось сказать, что все здесь очаровательно.
Когда Эмильен приехал, месье Понс уже сидел за столиком с кучей бумаг и чашечкой кофе. Напротив него со скучающим выражением сидел статный мужчина средних лет с шикарными торчащими усами и листал модный журнал о машинах.
- О, месье Эмильен! Не ждал Вас так скоро. Что, работы стало меньше или месье Дамьен куда-то уехал?
Мужчина с интересом уставился на юношу.
Нихель представил их друг другу. Оказалось, что усача звали Рупперт Синг, он когда-то работал секретарем у месье Рене Д’Алигра, главы семейства, и теперь любезно согласился ответить на все вопросы юноши про эту семью.
Нихель Понс вручил Эмильену большой конверт, шепнув, что здесь все основные материалы и сказав, что об оплате и дальнейшем расследовании они потом поговорят.
Уловив ароматы выпечки и кофе, Эмильен подумал, что неплохо бы подкрепиться тут. Однако слова Понса прогнали не только голод, но и все прочие мысли, кроме одной: если Дамьен узнает об этом, свяжет и отлупит плетью, как минимум. Однако он отметил про себя и замечание о своем скором приезде: месье Понс и прежде как-то особо интересовался работой Эмильена, создавалось впечатление, что ему известна корпорация и ее директор. Может, это издержки работы - обязанность знать всех и вся в этом городе? Тогда юноша принялся разглядывать месье Синга, его интерес был явно взаимным. Но с чего вдруг секретарь известного аристократа вздумал давать интервью первому встречному? Да еще за умеренную плату?
- Рад знакомству, месье Синг. Меня зовут Эмильен Гюра, - юноша подождал реакции на свою фамилию. - Меня интересует промежуток времени десять лет назад, вы работали тогда на семью Д`Алигр?
Дядька хмыкнул в усы, и протянул широкую ладонь Эмильену, коротко и крепко пожав его руку.
- Гюра… - Рупперт потер подбородок, закатив глаза к потолку, - знакомая фамилия. Да, я работал на месье Рене 10 лет назад. Страшный был человек, этот месье Д’Алигр, настоящий тиран. Что для семьи своей, что для брата – просто чума. Чуть что не по его, взрывался моментально. Жене его бедной доставалось, и дочерям тоже. Хорошо, что хоть сын тогда от них уехал…
Дядькин зычный бас раскатисто разносился по полупустому кафе, привлекая внимание немногих посетителей.
В принципе, на этом можно было закончить разговор: "уехал" могло значить, что Д`Алигры даже секретарям не раскрыли причин исчезновения сына. Эмильен помолчал, но все же решил уточнить (жаль только, что при свидетелях, не очень хотелось дарить Понсу не касающуюся того информацию, да и случайно не проболтаться бы, что сынок-то на свободе давно):
- Вам что-нибудь известно о судебном разбирательстве между вашими работодателями и Отисом Гюра в то время?
- Отис Гюра?.. Да, я читал о чем-то таком в газетах – какая-то темная история с сыном Д’Алигра… А вы почему интересуетесь всем этим?
- Потому что я – сын Отиса Гюра, и мне важно разобраться в мотивации обеих сторон, - сказал Эмильен, откидываясь на спинку стула и опуская взгляд на пакет с документами: может быть, там есть более конкретные ответы... - Впрочем, газеты я и сам читал. Меня интересовало, кем был тот, за кого вступился месье Гюра... и что случилось потом с месье Д`Алигром-младшим, - добавил юноша. - Газеты оказались бессильны, и вся надежда была на вас, месье, - Эмильен грустно улыбнулся, включая обаяние на всю мощность.
- О! Месье! – Мужчина жутко выпучил глаза, схватив Эмильена за руку, усы его вздернулись.
- Я вспомнил. Ваш отец… он ведь строитель, так? Он строил особняк для брата Рене Д’Алигра, под Парижем. И часто приезжал к месье Рене. У них были какие-то дела, в которые меня не посвящали. Вам лучше у вашего отца спросить, что там между ними произошло. Но поссорились, скорей всего, с Рене кто только не ссорился…
В голове прозвенел звоночек: брат Рене Д`Алигра?
- Отец отказал мне в ответах, - слегка покривил душой Эмильен. - И я хочу понять, почему. Скажите, в то время сын Рене Д`Алигра появлялся в поместье отца, один или с каким-нибудь гостем?
- Готье? Нет, кажется. Не принято было как-то гостей приводить, которых родители не знали. Но и Готье с ними не жил почти. Он пропадал целыми днями у приятелей и ночью у них оставался, учился когда. Он прилежный был мальчик. Рене любил его, хотя и на нем срывал злость. Такой вредный старик!.. Хотя нет, кажется, как-то он привел друга, и месье Рене на него ужасно разозлился. Они долго разговаривали в кабинете. И Готье ушел ночевать к приятелям.
Готье... голова слегка закружилась, сердце пропустило удар. Скрывая это, Эмильен на миг закрыл глаза. "Дыши глубже, ты должен сохранять невозмутимый вид". Еще немного и он начнет расспрашивать о Дамьене, вместо того чтобы держаться правильной линии.
Итак, отец тесно общался с Д`Алиграми. Тем более странен его крестовый поход против Готье. Еще этот неизвестно откуда вынырнувший брат с особняком примешался. Если бы Дамьен появлялся с "тем мальчиком" в родном доме и Отис был тому свидетелем, он мог бы вступиться за малолетку... Но это совсем не вязалось с его характером. Нет, отца Эмильен любил, но не закрывал глаза и на темные его стороны. Отис всегда преследовал только свои интересы. Если ему платили Д`Алигры, он бы отстаивал интересы Д`Алигров.
Догадка обожгла сознание, мурашки пронеслись по телу: а если платил кто-то другой? Денег в то время было мало, папа часто на выходных уезжал по халтурам, а потом вдруг взял и отправил жену и сына на Кипр. Нет... Смятение накрыло юношу с головой, он извинился и вышел в туалет, уставился там на свое бледное отражение.
Нет, нет, нет, папа не такой! Эмильен просто наобщался со всякими скользкими личностями, вот и мерещится гадость. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить частившее сердце. Телефон ходуном ходил в руке, но звонить сейчас отцу Эмильен не решился - сорвется. Набрал смс: "В какие дни ты будешь в Париже? Нужно поговорить". Подумав, стер последнюю фразу и набрал вместо нее: "Встретимся, погуляем". Да, так лучше. Он уже мыслит, как интриган, старается не спугнуть клиента. Видимо, передалось половым путем.
Вернувшись за стол, юноша выглядел вполне беспечным, улыбался и даже заказал себе кофе.
- Месье Синг, а долго вы сами продержались с месье Д`Алигром? - светским тоном спросил он. - Учитывая его своенравный характер.
- Пфффф, достаточно, - усы дядьки смешно вздернулись и опали. – Я когда пришел, дети еще маленькие были. Вы, знаете, может быть, вы гувернантку порасспрашиваете, я, конечно, мог бы….
- В другой раз, месье Синг, в другой раз, - мягко произнес Нихель Понс, похлопав его по плечу. – Думаю, вам пора, а то милая Анетт начнет ревновать.
- Ах, да, жена моя, Анетт, страшна ревнива. Простите, юноша. Рад был с вами познакомиться. Если что...
- Если что, я вас обязательно найду, месье, - оборвал его детектив.
Синг производил впечатление человека, готового поболтать о своих бывших хозяевах и делающего это с удовольствием. Кроме того, ему явно был симпатичен Эмильен, они могли бы сдружиться. Может быть, поэтому Нихель, не желающий выпускать ситуацию из своих рук, и прервал его на самом интересном.
Нихель проводил Синга до двери, и Эмильен заметил, что мужчина слегка хромает. Телефон Эмильена тренькнул – пришла смска от Дегейра о том, что шеф направился к нему и через полчаса там будет. Или через 15 минут, если будет лихачить как обычно.
- Черт, - буркнул Эмильен, он еще должен был договориться с детективом о сумме и дальнейших услугах. - Месье Понс, я был приятно удивлен вашим вниманием к моему делу, - сказал он, едва детектив вернулся за стол. - Только вчера я решил снова встретиться с вами и договориться, наконец, мои запросы не изменились: я должен узнать имя и судьбу ребенка, фигурировавшего в деле Гюра против Д`Алигров. Скажите, что я вам должен за сегодня и когда мы можем снова встретиться? Сейчас меня срочно вызывают обратно на работу.
- Ох, да, конечно, я все понимаю, месье Эмильен. Я решил взять это дело по своим, почти личным, причинами. На данный момент, учитывая, что значение добытых мной сведений не очень велико, вы должны мне 200 евро. В дальнейшем, я буду брать с вас по 30 евро за час моего времени. Считайте, что вам несказанно повезло, молодой человек, что я сам заинтересован в этой истории. Вы можете звонить мне в любое время, а я, в свою очередь, буду сообщать вам о своих успехах.
Детектив проводил юношу до дверей кафе, и, вернувшись за столик, тут же вытащил телефон и принялся кому-то звонить. Взгляд у него был мрачный и озабоченный.
Телефонный звонок Дамьена настиг Гюра, когда он был в такси, ровно на полдороги домой, но связь прервалась до того, как Эмильен успел ответить.
Юноша прикусил губу, чувствуя себя заговорщиком. Причем – глупым, неопытным, выступившим против искусных старых интриганов. Он перезвонил, но услышал короткие гудки. Дамьен предупреждал не копаться в прошлом, и Эмильен даже сейчас искренне был согласен с ним. Но не мог иначе. Уже не мог. С того момента, как начал подозревать отца в сговоре, в результате которого жизнь Готье была разрушена. Почему, за что с ним так обошлись? Да, он садист, грубиян, бунтарь – но вряд ли в то время он был хуже, чем теперь, ведь даже теперь он оставался заботливым и внимательным человеком. Вспоминались все брошенные в ярости слова и обвинения, которые не имели к Эмильену отношения, зато напрямую касались "того мальчика". Картина пока напоминала сложный паззл, где собраны лишь отдельные островки. Отступать все равно некуда: он оплатил счета Понса, считай, купил себе мешок неприятностей в ближайшем будущем. Кто знает, может, эти исчезновения Дамьена неведомо куда еще сыграют ему на руку, когда нужно будет отлучиться по личным делам. На всякий случай юноша попросил остановить машину за квартал до дома и зашел по пути в аптеку за спазмалитиками - решил сослаться на головную боль, чтобы поддержать версию Дегейра. А конверт с документами оставил в почтовом ящике своего дома до того, как подняться наверх, – не хотелось так бездарно выдать себя.
Когда Эмильен приехал домой, дверь в квартиру была приглашающее открыта, и в коридоре, развалившись в кресле, сидел дюжий охранник-дуболом их корпорации, который вяло поздоровался с Эмильеном, продолжив таращиться в одну точку – в проем двери. Он неторопливо вытащил телефон и сообщил, видимо шефу, что пропавший месье обнаружился.
В комнате Эмильена встретил молодой мужчина лет тридцати, с аккуратно уложенными каштановыми волосами и внимательными серыми глазами, он представился как месье Матис Деньез, личный врач месье Дамьена. Он усадил юношу и начал с профессиональным спокойствием его осматривать и расспрашивать о его недомогании.
Дамьен ворвался в квартиру, как всегда, бурей. Резко хлопнул дверью, согнал охранника, язвительно заметив, что с такой охраной его убьют, он и чихнуть не успеет, и влетел в комнату.
- Где ты был?! Опять мне тебя искать по всему Парижу, и опять ты не берешь трубку! В чем, к дьяволу, дело?!
- Не кричите, Гийом, прошу вас, - спокойно вклинился доктор. – По крайней мере, пока я не закончу осмотр.
- Не встревай, Матис! Я вообще не уверен, что его лечить нужно.
О боже, опять! Эмильен закатил глаза при виде распахнутой двери своей квартиры и охранника. Ну, хорошо хоть в этот раз его не скрутили и никуда не пытаются утащить. Он спокойно и сочувственно поздоровался с амбалом, прошел в квартиру и познакомился с новым человеком из окружения Дамьена. Личный врач... хотя кто бы сомневался? Та же агрессивно-трогательная забота Дамьена, только что на цепь не сажает – и в клетку, чтоб уж наверняка. Да нет у шефа никого на стороне: если бы внимание его переключилось на другого любовника или любовницу, он бы перестал так фиксироваться на Эмильене и довольствовался бы одними воплями, может даже, только по телефону. Юноша едва успел пожаловаться на головную боль, которая, впрочем, почти прошла от прогулки по свежему воздуху, как его личный цербер ворвался и обрушил поток знакомых упреков.
- Наверняка не нужно. Лечение – вред, прогулки – польза! - выдал Эмильен. - Спасибо, доктор, вы же видите, я просто засиделся в офисе, потому и голова разболелась. Вот Дегейр и отправил меня домой, а я шел пешком. На улице шумно, поэтому я не сразу услышал телефон. Между прочим, - обратился он к Дамьену, - я перезванивал.
А в голове еще звучало "Готье Д`Алигр", и было так хорошо от его заботы и волнения, и немножко стыдно за свое неуемное любопытство. "Я сегодня был плохим мальчиком, накажешь меня?" Как никогда хотелось быть с ним ласковым, но как же пробиться сквозь барьер недотроги и торопыги?
Матис глядел на Эмильена внимательно и слегка строго.
- Вы его переутомляете, Гийом. Ему нужно больше отдыха, иначе все кончится болезнью. И вас это тоже касается.
Гийом отмахнулся от доктора, неотступно и мрачно наблюдая за Эмильеном.
- Вон отсюда – все. А ты, сиди тихо, - Гийом говорил спокойно и холодно, но в каждом слове сквозила скрытая угроза. Дамьен запер дверь за охранником и доктором, подхватил стул и оседлал его, усевшись напротив Эмильена.
- Ну, теперь объясняй, что ты делал в центре Парижа, маленький лгун.
Мужчина скрестил руки и уложил их поверх спинки стула.
Черные глаза сверлили Эмильена тяжелым испытующим взглядом. Казалось, от него можно ожидать чего угодно.
- И отпрашиваться, на будущее, если оно, конечно, у тебя будет, нужно у меня, а не у Дегейра, ты не его помощник, а мой.
Улыбка испарилась с лица Эмильена, он ответил не менее суровым взглядом, слегка прищурив глаза. Неужели Дамьен опустился до откровенной слежки за ним? Стоило ожидать. Все лирическое настроение испоганил.
- Я бы так и сделал, если бы не ожидал в ответ услышать отказ и очередное "не смей без меня и шага ступить". Считайте это моим маленьким бунтом, - он уперся рукам в кровать за собой и закинул ногу на ногу. - Мне тоже нужно личное пространство, нравится вам это или нет, - он нарочно выделил "тоже", намекая на постоянные исчезновения Дамьена в последние дни.
Взгляд мужчины из настойчивого сделался безразличным и темным.
- Хочешь, чтобы я так считал? Хорошо.
Гийом неторопливо подошел к кровати, останавливаясь напротив юноши и вывернув его руки назад, удерживая их за запястья, резко уложил юношу на кровать лицом вниз. Он сдернул с юноши рубашку, опять оборвав половину пуговиц, перевязал ей руки в запястьях настолько крепко, насколько позволила хрупкая ткань.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Тебе понравится, - ядовито шепнул Гийом ему на ухо.
Стянув с юноши брюки и перевязав ими его ноги, Гийом, окинул его яростным взглядом. Картина выходила комичная, но в мужчине было слишком много злости, чтобы воспринимать ситуацию с иронией.
- Ты ничего не хочешь мне сказать, - поинтересовался он, - напоследок?
Эмильен не сопротивлялся. То есть вообще. Он знал, на что идет, отчасти сам спровоцировал Дамьена. Что же, будет больно, придется сдерживать крики, чтобы не растревожить соседей - и так косо смотрят из-за всех этих "мер" шефа. Горечь, обида, гнев, обреченность смешались в нем, дополняясь пониманием и смирением.
- Скажу, - глухо, почти уткнувшись лицом в постель, согласился он. Повернул голову, чтоб хотя бы краем глаза видеть Дамьена. - Почему вы считаете, что десять лет назад с вами обошлись несправедливо? Вы ведь растлили ребенка, разве нет?
Гийом отшатнулся, как от пощечины. Значит, Эмильен только притворялся, что он не помнит его? Он не просто все помнил, он в очередной раз играл с ним. И эта издевательская фраза напоследок. «За что ты мне мстишь, Эмильен?» Кажется, он из одного круга ада незаметно перебрался в другой. Он сменил имя, переделал жизнь для того, чтобы этот мальчишка через 10 лет снова нашел его и снова все разрушил?.. Нет, месье, не в этот раз. Он действительно получил по заслугам за то, что доверял, кому не следует, и, встретив его еще раз, опять начал доверять. Как можно быть таким ослом?!
Дамьен коротко замахнулся и резко заехал юноше в челюсть кулаком.
- Ты, мразь, считаешь, что я получил по заслугам? За что же? За то, что занимался с тобой любовью, как ты этого хотел? – удары посыпались на Эмильена один за другим, болезненные и резкие.
- Я тебя соблазнил, это так… А сколько у тебя было любовников до меня, шлюха? Я про них на суде ничего не сказал, а надо было. Тогда ТЫ бы сидел в тюрьме, и поделом.
Еще в тюрьме Гийом гадал, почему его мальчик не пришел на суд, и предполагал, что, может быть, в нем проснулась совесть. Теперь и этот миф был развеян начисто. Нет в нем совести и не было никогда. Ярость и ненависть застилали глаза туманом. Если он сейчас не остановится, он убьет его. Он отступил на шаг, пальцы впились в спинку стула. Костяшки побелели. Он должен взять себя в руки. Если он убьет его сразу, прямо тут, это будет неинтересно и небезопасно.
Эмильен лежал неподвижно, закрыв глаза. Сознание помутилось, он коротко и часто дышал открытым ртом, острая боль впивалась в ребра, челюсть ломило, из носа по губам и подбородку стекала кровь, щекоча кожу. Дамьен отступил, он мог убить, но отступил. Было страшно, стоило ли оно того?
А был ли иной способ узнать?
Дамьен не виновен.
Его слова, не менее жесткие и хлесткие, впечатались вместе с ударами.
Лучше бы все было иначе. Может быть, он хотел, чтобы появился повод ненавидеть Дамьена, ведь, говорят, от любви до ненависти... А теперь его даже в избиении винить не получалось.
Неужели, во всем виновен отец? По щекам пробежали горячие слезинки. Оставалась слабая надежда, что их обоих ввели в заблуждение.
- Прости, - шепотом, с короткими выдохами выдавил из себя Эмильен, закашлялся, от чего ребра взорвались болью, вырвав у него короткий стон. Хрипло влажно вдохнул. - Прости, что... усомнился в тебе.
Но как бы ни было горько, определенность всегда лучше. Эмильен повернул голову, чтобы видеть Дамьена. Можно лишь представить, какую боль тот испытывал сейчас, разочарованный и оскорбленный.
- Гийом, я такой болван, - слишком поздно Эмильен понял, что ранит его не меньше, чем переживает сам. Доискался правды? У них только все наладилось...
Нет, это ложь!
Ничего у них не наладилось, душа Дамьена - вечно открытая, гноящаяся рана. Они убедили себя, что могут научиться жить с этим прошлым, не трогая его. Но это не так. Каждый раз недоверие будет возвращаться, притворством никого не спасти, а обманывать Дамьена, играть его чувствами - не менее подло, чем то, что сотворил с ним Отис Гюра. Если, узнав правду, он бросит Эмильена, значит, так тому и быть.
- Мне так жаль, - шепнул он, сглатывая слезы и кровь. Он не просил этих отношений, ехал сюда не за ними, но если они вдруг закончатся, он будет страдать. А что ощутит Дамьен, когда все узнает? Эмильен чувствовал себя предателем, но не мог ничего с собой поделать.
- Жаль ему, видите ли… Чего же именно? Что брякнул неосторожную глупость? Или что засадил меня в тюрьму и так и не пришел попрощаться? Уверен, ты не слишком плакал, когда узнал о моем самоубийстве, - Ги скрежетнул зубами, подавляя злость. – Нет, Эмильен. Ничего тебе не жаль, кроме себя. Ты остался таким же, каким и был – холодным и бездушным, и неимоверно расчетливым. Тогда я тебя не понимал, теперь понимаю лучше, чем мне бы хотелось, - холодные пальцы мужчины жестко сомкнулись на подбородке юноши, вздернув его голову вверх. Гийом мрачно и отстраненно разглядывал его лицо. Первая волна ярости отступала, оставляя после себя пустоту и необходимость делать что-то с неутоленной ненавистью, грозившей потопить их обоих.
- Ненавижу тебя, - тяжелое мертвое слово.
Скопившаяся в нем злая и дикая энергия требовала выхода, рвалась наружу, и опять ее приходилось сдерживать. Кровь и слезы. Опять – слезы? Притворство, чтобы разжалобить его. Не сработает. Но бить мальчишку больше нельзя, и так наверняка он ему что-то сломал.
Гийом провел языком по его губам, ощущая вкус крови, смешивающийся с солоновато-горькими слезами. Так... по-детски? …невинно? провокационно? Да, и неожиданно – возбуждающе. Гийом отвернулся. Как можно одновременно ненавидеть и желать? И чего больше в нем самом – ненависти или желания? Ядовитый коктейль, разрушающий саму основу мировосприятия. Гийом не стал разбираться.
Ги молчаливо и с некой мрачной деловитостью сорвал остатки одежды с Эмильена, отшвырнув их в сторону. Он вздернул юношу на колени, опустив руку ему на шею и придавив его к кровати. Звякнула пряжка расстегиваемого ремня. Дамьен грубо вошел в него, не думая о том, насколько юноше будет больно, сразу переходя на быстрый темп и жестко долбясь во все еще узкую дырочку. Что-то, что было между ними раньше, медленно растворялось в воздухе. Ги подумал: когда он поймает наслаждение в этот раз, это нечто между ним и Эмильеном навсегда исчезнет. Вот и отлично. Будет больше ясности в отношениях и меньше зависимости, которая в последнее время сильно смахивала на привязанность. Он двигался все настойчивей, все быстрей, подхватив юношу под живот и подталкивая себе навстречу, резче и глубже проникая внутрь, пока, наконец, его не накрыло оргазмом и он не выплеснулся внутрь юноши. Ги коротким жестом оттолкнул от себя связанное тело и откинулся на кровать, безразлично глядя в потолок. Забытья, которого он ждал, эйфории, не было - только какая-то болезненная опустошенность и крайнее безразличие. Порывшись в карманах, Гийом достал пачку сигарет и закурил.
Боль, ужас, шок по очереди сковали все существо Эмильена, когда он услышал все то, что бросил ему в лицо Дамьен. "Ненавижу тебя" - как приговор. Нет, не надо, я же... тебя... а ты... все неправильно понял... Я не тот, не он! Эмильен не мог выдавить ни слова, он едва дышал, и когда его грубо перевернули кверху задницей, он даже радовался боли, рванувшей грудь, можно было отвлечься на нее – чтобы не умереть здесь, на месте, от сжимающей сердце паники – неужели это все? Дамьен больше не посмотрит на него, не обнимет, не поцелует в шею, не сомнет губы властно и жадно... не...
Рыдающий стон Эмильена заглушило скомканная постель, тело разом дернулось от острой боли, Дамьен вбивался с такой злостью, будто намеревался разорвать в клочья... и, видимо, таки порвал: по бедрам текло горячее. Жесткая рука придавила его лицом к кровати и резкие движения постоянно вынуждали зарываться в постель лицом, поэтому он не мог кричать, даже дышал с трудом, хрипло, урывками. Надо вытерпеть, во что бы то ни стало, а потом... потом он придумает что-нибудь... главное выжить... Господи, как больно! Пусть он уже прекратит, пусть кончит, все тело мелко дрожало и покрывалось холодным потом. Сознание плыло – это хорошо, если позволить ему уплыть в темноту, он перестанет чувствовать эту боль.
Эмильен почти отключился и не заметил, как его оставили в покое, пришел в себя, когда упал на бок и кости снова взвыли, Дамьен знает толк в избиениях. Воздух хлынул в легкие, но вдохнуть полной грудью не получалось, ребра стиснуло, будто стальным обручем, силуэт Дамьена с сигаретой расплывался перед глазами. Никак не унять дрожь. Сигаретный дым заполнил легкие вместо воздуха, Эмильен начал задыхаться, глаза, в которых зрачок почти закрыл собой радужку, закатывались.
То, что с юношей не все в порядке, Гийом понял не сразу. В нем еще бурлила злость на Эмильена за все его проступки, и она не давала смотреть на вещи трезво.
Когда Ги услышал хрипы, он резко поднялся на локтях, загасив сигарету о прикроватную тумбочку.
«Поделом тебе», - скользнула злая мысль по краю сознания – острая, как лезвие.
А что если он тут умрет? Просто задохнется вот так, толком ничего и не поняв?.. Гийом включил громкую связь на телефоне и набрал доктора Матиса, коротко сообщив, что его сотруднику нужна госпитализация без лишнего шума. Он развязал Эмильена, осторожно уложив его на спину, подробно описывая симптомы и оказывая ему первую помощь под руководящие указания врача, доносившиеся из динамиков. Гийом провел пальцами по мокрым волосам юноши.
- Думаю, лучше нам больше не видеть друг друга, Эмильен. Иначе в следующий раз я просто тебя прикончу.
Хотелось курить, но помня о задыхающемся юноше, Гийом не решался. Сигарета нервно плясала между пальцами. Указания были выполнены, оставалось дождаться доктора. Все это казалось какой-то пакостью, в которой он завяз, как в паутине. Ги почти ощущал липкие следы на руках… Нужно было разобраться во всей этой истории, особенно в той силе, что стояла за юношей. А Гийом все больше убеждался в том, что за ним кто-то стоял десять лет назад и, возможно, стоит теперь.
Матис не успел далеко уехать и быстро вернулся, а через пару минут прибыла и «скорая» из частной клиники, принадлежавшей Дамьену. Гийом следил за врачами, расспрашивая и контролируя.
- Вы – виновник? – пока они ехали в больницу, вполголоса спросил Матис, глядя на Гийома испытующе. Гийом пожал плечами.
- Ты там еще кого-то видел? – мрачно отмахнулся он.
- Если дойдет до полиции…
- Неоткуда в моей клинике взяться полиции, - перебил его Гийом. – Как он? Я не задел никаких жизненно важных органов?
- На первый взгляд – нет. Но нужны обследования и лечение. Возможно – длительное. И вы, боюсь, будете не самым желанным гостем для него.
Ги кивнул, глядя перед собой.
- И не планировал, Матис. Мне бы только убедиться, что все в порядке.
- И не с таким справлялись.
- Не выпускайте его из больницы, не позволяйте ни с кем контактировать, пока не вылечите. С остальным я справлюсь.
Гийом пронаблюдал за суетливым ульем врачей и медсестер, закружившихся вокруг юноши, как только они приехали, и, проводив его долгим взглядом, направился в парк – ожидать, когда за ним пришлют машину из офиса.
Гийом не понимал себя. Он ненавидел Эмильена, он знал это точно и наверняка. Это чувство поддерживало его многие годы. И все же, увидев его снова, такого юного, словно только что перешагнувшего из детства в новую жизнь, он сумел отложить в сторону месть и ненависть – на время. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.
Велев Матису держать его в курсе о состоянии юноши, Дамьен вернулся в Дефанс.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Для Голубого огонька
1. Название отыгрыша. Прошлому вопреки
2. Сериал. Часть 3 и 4, заключительные.
3. Авторы. Sharhan, Rinako
4. В главных ролях. Гийом Дамьен - Sharhan, Эмильен - Rinako. Статисты относительно общие.
5. Источник отыгрыша. Приват.
6. Сюжет. Оригинальный.
7. Предупреждение Яой, БДСМ, экшен, ангст, местами нецензурная лексика. Рейтинг: NC-17.
8. Предыстория. Шеф и его секретарь все продолжают разбираться со своим прошлым каждый в меру своей распущенности. :)) Окончание истории.
Пролетели еще две недели, почти незаметно. Бешенный ритм работы превратился в просто напряженный, глобальные проблемы сменились текущими задачами, корпорация временно прекратила расширяться, Дамьен словно решил упрочить существующее положение, связи и бизнес. Он устроил нежданную инспекцию всем филиалам корпорации в крупных французских городах, заставляя секретариат во главе с месье Вотре перепроверять все цифры, полученные от руководителей филиалов. Поначалу эта работа казалась бессмысленной паранойей шефа – руководители были опытными, давно проверенными сотрудниками, зачем лишний раз нервировать людей? Но Дамьен оказался прав – всплыли нечестные игры, взаимоотношения с конкурентами и левые счета у многих ведущих менеджеров.
Рабочие дни были жаркими, несмотря на прохладу поздней осени, а ночи – еще жарче. Гийом в основном утаскивал юношу к себе после работы, но пару раз и сам приезжал к нему. Эмильен обнаружил, что в будние дни обычно шеф просыпается около 5 утра и устраивает утреннюю пробежку – на любование соседкам. Однажды утром, когда они были у Эмильена, Гийом вернулся после очередного бега в компании модельного вида блондинки, которая отчаянно строила ему глазки, совмещая занятия флиртом с занятием спортом. Так что когда Эмильен открыл дверь, то обнаружил на пороге помимо мрачного Дамьена веселую мадмуазель, приветливо с ним поздоровавшуюся. Гийом холодно сообщил даме о том, что он помолвлен и, словно в подтверждение, переступив порог, взасос поцеловал Эмильена. Надежды блондинки разбились, и она, конечно же, устроила истерику, оборванную хлопаньем двери.
Образ Готье Бриссо был временно забыт, несмотря на решение подыскать ему новое место обитания. Им всем было не до того.
Вместо этого по четвергам в том самом клубе для элиты начались встречи по игре в преферанс, и Дегейр велел Эмильену держать шефа подальше от игрального стола. Строго настрого. Почему – объяснять не захотел. Поначалу Ги не особенно и рвался, издали подшучивая над игроками в своей прохладной манере, но в этот четверг, когда за столом собрались двое нынешних влиятельных клиентов, удержать шефа стало по-настоящему сложно. Если бы не звонок от неизвестного благожелателя о том, что сейчас один из помощников руководителя филиала в Канаде, который приехал в Париж докладывать о делах, совершает сделку с конкурирующей компанией, представитель которой «по чистой случайности» тоже оказался в Париже, и намеревается передать ему информацию об основных проектах «Бездушного поколения», Гийом все-таки сел бы за стол.
Эмильен достаточно хорошо изучил шефа, чтобы небезосновательно предположить, что все эти операции, все это затишье перед бурей неизбежно приведет к какому-то новому начинанию. Так оно и случилось однажды утром, часов в восемь, во вторник, Гийом собрал самых доверенных и надежных и сообщил им, что «хочет черное золото». Рынок нефти был самым опасным и самым труднодоступным. Тем более что во Франции ее добывалось не так уж и много. Шеф организовал аналитическую группу, которой дал задачу все проанализировать к Новому году.
Две недели – срок немалый. Эмильен хотя бы начал высыпаться, все как-то устаканилось, успокоилось. Пару раз звонил отец, и они снова немножко поцапались: тот все требовал уйти с работы, вернуться домой. Потом Эмильену снова стало не до него - категорически ни на что не хватало времени, а брать выходной у Дамьена – это сразу напороться на вопрос "Зачем тебе выходной без меня?" Быть объектом его ревности оказалось намного приятнее, чем ревновать его самому. Та тупая блондинка и не знала, что прошла по лезвию бритвы, положив глаз на шефа. Эмильен потом еще немного подначивал его тем случаем, наслаждаясь ответным ворчанием - надо же, какой верный.
Вчера отец звонил снова. Эмильен был у Дамьена, поэтому сразу забился в ванную, заперся и говорил тихо. Но волновался он напрасно: отец милостиво разрешил остаться в Париже, дескать, возможно, он ошибся насчет личности Дамьена, раз сын доволен, может, не такой тот и плохой, вообще, жизнь покажет, но если что – сразу звони!
- А за кого ты его принял, пап?
- Да... был у меня конфликт с одной богатой семейкой. Но я узнал, что тот тип никак не мог освободиться. Может, расскажешь мне о своем шефе?
- Чтобы ты знал, кого ищешь? - Эмильен весело хмыкнул. - Нет, давай оставим все, как есть, ладно? Если что, я сам позвоню.
- У меня скоро должна халтурка наклюнуться под Парижем, может, заскочу в гости. Найдешь часик для старика?
- Постараюсь, пап. Работа напряженная...
- Да-да, слыхали. Ну, не болей.
- И тебе того же.
Эмильен спустился в сухую ванну, присел на ступеньку, ему надо было обдумать это случайное "не мог освободиться". Откуда? Из тюрьмы? Значит, папа провел расследование, выясняя, что случилось с Д`Алигром-младшим, и след того обрывался в тюрьме. Десять лет… сколько же ему дали за наркотики и совращение малолетнего и сколько он действительно отсидел? Через две недели будет зарплата, после чего юноша твердо решил идти к детективу Понсу, надо все-таки узнать подробности того дела.
А на следующий день Дамьен огорошил коллектив новой идеей. Среди собравшихся послышались тяжкие вздохи, Эмильен и сам откинулся на стуле, прикрыв глаза и потирая переносицу. Как он понял, идеи Дамьена никогда не носили случайный характер, он всегда преследовал некие цели. Нефть... хочет у кого-то перехватить бизнес? Конкурентов утопить? Надо собрать информацию о рынке нефти на данный момент во Франции и мире.
Обычно Эмильен не пропускал ни одной важной встречи шефа, сопровождая его постоянно, иногда в компании Дегейра, с появлением Эмильена Гийом перестал брать с собой Клода. Зачем? Ведь новенький юноша, как ни странно, прекрасно ориентировался в любой важной информации и быстро выдавал именно те сведения, которые нужны были Гийому, а Ги старался облегчить ему жизнь тем, что сообщал заранее тему встречи и ту информацию, которая может потребоваться. Всех устраивал такой расклад. Но в последнее время Ги раз в два дня исчезал «по делам», не беря с собой секретарей. Эмильен как раз занимался сбором материала к очередной встрече по инвестициям в лесную промышленность, когда к нему пришел Дег и бесцеремонно уселся на край стола, не задев, впрочем, никаких бумаг.
- Куда ты шефа дел? – деловито поинтересовался он. – Там приперлись из финансовой полиции или что-то в этом роде. Одного из наших сотрудников поймали на биржевых махинациях, теперь хотят поговорить…
- Кого это? - встревожился Эмильен, машинально потянувшись за телефоном. Слушая длинные гудки, юноша пытался вспомнить, куда собирался наведаться шеф. - Не отвечает. Ох, Дег, а я ведь понятия не имею, где он. И уже не в первый раз, кстати, - вспомнил он. Лицо его слегка вытянулось, он открыл и закрыл рот, колеблясь, но все-таки спросил с совершенно несчастным видом: - Как думаешь, может, он нашел себе нового любовника?
Дегейр пожал плечами, вытаскивая карандаш, и начиная методично разрисовывать черно-белыми клетками оборотную сторону какого-то документа.
- Если и так, - задумчиво произнес юноша, - не наше дело. Только вот ревновать не надо. Гийом слишком большой, чтобы принадлежать кому-то одному, - Дег подмигнул Эмильену и улыбнулся.
- А давай проверим, что будет, если позвонить ему с телефона месье Эрсана, он как раз сейчас тут – читает отчеты по своим финансовым вложениям. Я возьму у него телефон, а ты позвонишь.
Месье Эрсан был очень крупным издателем и недавним клиентом Generation sans esprit, клиентом очень ценным и любимым, кто же не любит прессу, тем более, не бульварную.
Эмильену на телефон пришла смска с неизвестного номера. «У меня кое-что есть для Вас, месье Гюра, за умеренную плату. Встретимся сегодня вечером в кафе «Art Nouvelle» у входа в парк Тюильри. Нихель Понс».
Да, Дег, конечно, прав, Дамьен никому не принадлежит, но считать, что по этой же причине ты и сам свободен, будет для тебя ошибкой, Эмильен. Он пожал плечами: ревнует? С тем же успехом это недовольство можно отнести к заботе о своем здоровье: мало ли с кем тем шеф нагуляет себе болезней, он же презервативов не признает.
- Думаешь, стоит? А вдруг он там занят и потом за обман нам всыплет? - Эмильен прищурился, но тут же улыбнулся. - Хотя давай попробуем... снимем его с кого-нибудь там, - он изобразил смешок, давя по одной тех кошек, что скребли на душе. И пока Дегейр ходил за телефоном, пытался сообразить, куда послать полицию, пока шефа нет. В успех Дегейровой махинации верилось слабо. Он подхватил телефон до того, как стихла вибрация, оповестившая об смс. Ожидая увидеть сообщение от Дамьена, Эмильен не сразу понял смысл послания. Его глаза расширились, по спине пробежал холодок. Будто судьба... Таким его застал Дегейр, Эмильен усилием воли подавил волнение, слабо улыбнулся и спрятал свой телефон в карман пиджака, чтобы любопытный Дег не наложил на него лапки.
Шеф закономерно не ответил и на звонок с телефона месье Эрсана. Если у него отключен звук и вибрация, а трубка забыта в кармане одежды, то надеяться на скорый ответ не стоило. Неужели и правда нашел кого-то? "Ну, и хорошо, тебя оставит в покое, отоспишься".
Одинокие вечера в компании интернета. И что тут хорошего? Дамьен прочно вошел в его жизнь, работа и досуг без него не представлялись. Что если однажды ему надоест Эмильен? "А ты не влюбляйся, тогда и больно не будет". А что если поздно? И снова по спине будто холодным провели.
Юноша не замечал, как застыл на месте, глядя в одну точку и страдальчески сведя брови. Потом опомнился, перевел мутные глаза на Дегейра.
- Мне нужно встретиться кое с кем вечером. Если Дамьен вдруг появится, прикрой меня, скажи, что за едой выскочил или еще что, и звони сразу, ладно?
Понс тоже хорош: вечером - а когда вечером? Караулить его, что ли, у того кафе?
- С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Дегейр, и тут же предупреждающе затараторил. – Не увлекался бы ты встречами на стороне, Эмильен, по крайней мере, пока у Дамьена от тебя крышу сносит. Тебе достанется, а мы все невольно попадем под горячую руку. Я скажу, что тебе подурнело, ты все равно плохо выглядишь, и я тебя выпроводил домой – все равно в офисе и я, и Клод. А ты и правда бери того, с кем встречаешься, под руку и тащи к себе домой. Я предупрежу тебя, если Гийом к тебе соберется. Так будет безопасней для всех.
Эмильен уже набрал воздуха, чтобы возразить, мол, ни с кем он не встречается, - но не стал, вдруг подумав, что солидарность Дегейра вкупе с его любовью к подобным "санта-барбарам" может сыграть ему добрую службу.
- Увлекаться не буду. Просто друг приехал в город, просит встретиться, - улыбнулся он коллеге. - Спасибо, Дег, я твой должник.
С другой стороны, услышав, что Эмильену подурнело, как тут же поступит Дамьен? "А пусть делает, что хочет! Ему вряд ли будет до меня после того, с кем он там перепихнулся", - зло припечатал тот голос, что явно исходил не от разума. Надо же, крышу ему сносит... и все это заметили, да? Мысль немного смягчила гнев: могут же у Дамьена быть и просто свои дела. Вдруг он проверяет те контакты клубов для Готье Бриссо, что юноша успел нарыть ему?
Чуть позже он выскользнул из офиса и, осторожничая и оглядываясь по сторонам, поспешил в сторону метро. Он решил, что туда можно не спешить, "вечер" и правда понятие растяжимое, а вот обратно или домой, возможно, придется шустро ловить такси и лететь птицей.
Кафе под названием «Новое искусство» оказалось маленькой уютной забегаловкой в классическом французском стиле. От выставленных в витрине булочек и пирожных кружилась голова даже у нелюбителей сладкого, а цветы в горшках, клетчатые скатерти на столиках и распорядитель в ослепительно-белом фартуке и колпаке кондитера напрашивались на легкий комплимент. Так и хотелось сказать, что все здесь очаровательно.
Когда Эмильен приехал, месье Понс уже сидел за столиком с кучей бумаг и чашечкой кофе. Напротив него со скучающим выражением сидел статный мужчина средних лет с шикарными торчащими усами и листал модный журнал о машинах.
- О, месье Эмильен! Не ждал Вас так скоро. Что, работы стало меньше или месье Дамьен куда-то уехал?
Мужчина с интересом уставился на юношу.
Нихель представил их друг другу. Оказалось, что усача звали Рупперт Синг, он когда-то работал секретарем у месье Рене Д’Алигра, главы семейства, и теперь любезно согласился ответить на все вопросы юноши про эту семью.
Нихель Понс вручил Эмильену большой конверт, шепнув, что здесь все основные материалы и сказав, что об оплате и дальнейшем расследовании они потом поговорят.
Уловив ароматы выпечки и кофе, Эмильен подумал, что неплохо бы подкрепиться тут. Однако слова Понса прогнали не только голод, но и все прочие мысли, кроме одной: если Дамьен узнает об этом, свяжет и отлупит плетью, как минимум. Однако он отметил про себя и замечание о своем скором приезде: месье Понс и прежде как-то особо интересовался работой Эмильена, создавалось впечатление, что ему известна корпорация и ее директор. Может, это издержки работы - обязанность знать всех и вся в этом городе? Тогда юноша принялся разглядывать месье Синга, его интерес был явно взаимным. Но с чего вдруг секретарь известного аристократа вздумал давать интервью первому встречному? Да еще за умеренную плату?
- Рад знакомству, месье Синг. Меня зовут Эмильен Гюра, - юноша подождал реакции на свою фамилию. - Меня интересует промежуток времени десять лет назад, вы работали тогда на семью Д`Алигр?
Дядька хмыкнул в усы, и протянул широкую ладонь Эмильену, коротко и крепко пожав его руку.
- Гюра… - Рупперт потер подбородок, закатив глаза к потолку, - знакомая фамилия. Да, я работал на месье Рене 10 лет назад. Страшный был человек, этот месье Д’Алигр, настоящий тиран. Что для семьи своей, что для брата – просто чума. Чуть что не по его, взрывался моментально. Жене его бедной доставалось, и дочерям тоже. Хорошо, что хоть сын тогда от них уехал…
Дядькин зычный бас раскатисто разносился по полупустому кафе, привлекая внимание немногих посетителей.
В принципе, на этом можно было закончить разговор: "уехал" могло значить, что Д`Алигры даже секретарям не раскрыли причин исчезновения сына. Эмильен помолчал, но все же решил уточнить (жаль только, что при свидетелях, не очень хотелось дарить Понсу не касающуюся того информацию, да и случайно не проболтаться бы, что сынок-то на свободе давно):
- Вам что-нибудь известно о судебном разбирательстве между вашими работодателями и Отисом Гюра в то время?
- Отис Гюра?.. Да, я читал о чем-то таком в газетах – какая-то темная история с сыном Д’Алигра… А вы почему интересуетесь всем этим?
- Потому что я – сын Отиса Гюра, и мне важно разобраться в мотивации обеих сторон, - сказал Эмильен, откидываясь на спинку стула и опуская взгляд на пакет с документами: может быть, там есть более конкретные ответы... - Впрочем, газеты я и сам читал. Меня интересовало, кем был тот, за кого вступился месье Гюра... и что случилось потом с месье Д`Алигром-младшим, - добавил юноша. - Газеты оказались бессильны, и вся надежда была на вас, месье, - Эмильен грустно улыбнулся, включая обаяние на всю мощность.
- О! Месье! – Мужчина жутко выпучил глаза, схватив Эмильена за руку, усы его вздернулись.
- Я вспомнил. Ваш отец… он ведь строитель, так? Он строил особняк для брата Рене Д’Алигра, под Парижем. И часто приезжал к месье Рене. У них были какие-то дела, в которые меня не посвящали. Вам лучше у вашего отца спросить, что там между ними произошло. Но поссорились, скорей всего, с Рене кто только не ссорился…
В голове прозвенел звоночек: брат Рене Д`Алигра?
- Отец отказал мне в ответах, - слегка покривил душой Эмильен. - И я хочу понять, почему. Скажите, в то время сын Рене Д`Алигра появлялся в поместье отца, один или с каким-нибудь гостем?
- Готье? Нет, кажется. Не принято было как-то гостей приводить, которых родители не знали. Но и Готье с ними не жил почти. Он пропадал целыми днями у приятелей и ночью у них оставался, учился когда. Он прилежный был мальчик. Рене любил его, хотя и на нем срывал злость. Такой вредный старик!.. Хотя нет, кажется, как-то он привел друга, и месье Рене на него ужасно разозлился. Они долго разговаривали в кабинете. И Готье ушел ночевать к приятелям.
Готье... голова слегка закружилась, сердце пропустило удар. Скрывая это, Эмильен на миг закрыл глаза. "Дыши глубже, ты должен сохранять невозмутимый вид". Еще немного и он начнет расспрашивать о Дамьене, вместо того чтобы держаться правильной линии.
Итак, отец тесно общался с Д`Алиграми. Тем более странен его крестовый поход против Готье. Еще этот неизвестно откуда вынырнувший брат с особняком примешался. Если бы Дамьен появлялся с "тем мальчиком" в родном доме и Отис был тому свидетелем, он мог бы вступиться за малолетку... Но это совсем не вязалось с его характером. Нет, отца Эмильен любил, но не закрывал глаза и на темные его стороны. Отис всегда преследовал только свои интересы. Если ему платили Д`Алигры, он бы отстаивал интересы Д`Алигров.
Догадка обожгла сознание, мурашки пронеслись по телу: а если платил кто-то другой? Денег в то время было мало, папа часто на выходных уезжал по халтурам, а потом вдруг взял и отправил жену и сына на Кипр. Нет... Смятение накрыло юношу с головой, он извинился и вышел в туалет, уставился там на свое бледное отражение.
Нет, нет, нет, папа не такой! Эмильен просто наобщался со всякими скользкими личностями, вот и мерещится гадость. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить частившее сердце. Телефон ходуном ходил в руке, но звонить сейчас отцу Эмильен не решился - сорвется. Набрал смс: "В какие дни ты будешь в Париже? Нужно поговорить". Подумав, стер последнюю фразу и набрал вместо нее: "Встретимся, погуляем". Да, так лучше. Он уже мыслит, как интриган, старается не спугнуть клиента. Видимо, передалось половым путем.
Вернувшись за стол, юноша выглядел вполне беспечным, улыбался и даже заказал себе кофе.
- Месье Синг, а долго вы сами продержались с месье Д`Алигром? - светским тоном спросил он. - Учитывая его своенравный характер.
- Пфффф, достаточно, - усы дядьки смешно вздернулись и опали. – Я когда пришел, дети еще маленькие были. Вы, знаете, может быть, вы гувернантку порасспрашиваете, я, конечно, мог бы….
- В другой раз, месье Синг, в другой раз, - мягко произнес Нихель Понс, похлопав его по плечу. – Думаю, вам пора, а то милая Анетт начнет ревновать.
- Ах, да, жена моя, Анетт, страшна ревнива. Простите, юноша. Рад был с вами познакомиться. Если что...
- Если что, я вас обязательно найду, месье, - оборвал его детектив.
Синг производил впечатление человека, готового поболтать о своих бывших хозяевах и делающего это с удовольствием. Кроме того, ему явно был симпатичен Эмильен, они могли бы сдружиться. Может быть, поэтому Нихель, не желающий выпускать ситуацию из своих рук, и прервал его на самом интересном.
Нихель проводил Синга до двери, и Эмильен заметил, что мужчина слегка хромает. Телефон Эмильена тренькнул – пришла смска от Дегейра о том, что шеф направился к нему и через полчаса там будет. Или через 15 минут, если будет лихачить как обычно.
- Черт, - буркнул Эмильен, он еще должен был договориться с детективом о сумме и дальнейших услугах. - Месье Понс, я был приятно удивлен вашим вниманием к моему делу, - сказал он, едва детектив вернулся за стол. - Только вчера я решил снова встретиться с вами и договориться, наконец, мои запросы не изменились: я должен узнать имя и судьбу ребенка, фигурировавшего в деле Гюра против Д`Алигров. Скажите, что я вам должен за сегодня и когда мы можем снова встретиться? Сейчас меня срочно вызывают обратно на работу.
- Ох, да, конечно, я все понимаю, месье Эмильен. Я решил взять это дело по своим, почти личным, причинами. На данный момент, учитывая, что значение добытых мной сведений не очень велико, вы должны мне 200 евро. В дальнейшем, я буду брать с вас по 30 евро за час моего времени. Считайте, что вам несказанно повезло, молодой человек, что я сам заинтересован в этой истории. Вы можете звонить мне в любое время, а я, в свою очередь, буду сообщать вам о своих успехах.
Детектив проводил юношу до дверей кафе, и, вернувшись за столик, тут же вытащил телефон и принялся кому-то звонить. Взгляд у него был мрачный и озабоченный.
Телефонный звонок Дамьена настиг Гюра, когда он был в такси, ровно на полдороги домой, но связь прервалась до того, как Эмильен успел ответить.
Юноша прикусил губу, чувствуя себя заговорщиком. Причем – глупым, неопытным, выступившим против искусных старых интриганов. Он перезвонил, но услышал короткие гудки. Дамьен предупреждал не копаться в прошлом, и Эмильен даже сейчас искренне был согласен с ним. Но не мог иначе. Уже не мог. С того момента, как начал подозревать отца в сговоре, в результате которого жизнь Готье была разрушена. Почему, за что с ним так обошлись? Да, он садист, грубиян, бунтарь – но вряд ли в то время он был хуже, чем теперь, ведь даже теперь он оставался заботливым и внимательным человеком. Вспоминались все брошенные в ярости слова и обвинения, которые не имели к Эмильену отношения, зато напрямую касались "того мальчика". Картина пока напоминала сложный паззл, где собраны лишь отдельные островки. Отступать все равно некуда: он оплатил счета Понса, считай, купил себе мешок неприятностей в ближайшем будущем. Кто знает, может, эти исчезновения Дамьена неведомо куда еще сыграют ему на руку, когда нужно будет отлучиться по личным делам. На всякий случай юноша попросил остановить машину за квартал до дома и зашел по пути в аптеку за спазмалитиками - решил сослаться на головную боль, чтобы поддержать версию Дегейра. А конверт с документами оставил в почтовом ящике своего дома до того, как подняться наверх, – не хотелось так бездарно выдать себя.
Когда Эмильен приехал домой, дверь в квартиру была приглашающее открыта, и в коридоре, развалившись в кресле, сидел дюжий охранник-дуболом их корпорации, который вяло поздоровался с Эмильеном, продолжив таращиться в одну точку – в проем двери. Он неторопливо вытащил телефон и сообщил, видимо шефу, что пропавший месье обнаружился.
В комнате Эмильена встретил молодой мужчина лет тридцати, с аккуратно уложенными каштановыми волосами и внимательными серыми глазами, он представился как месье Матис Деньез, личный врач месье Дамьена. Он усадил юношу и начал с профессиональным спокойствием его осматривать и расспрашивать о его недомогании.
Дамьен ворвался в квартиру, как всегда, бурей. Резко хлопнул дверью, согнал охранника, язвительно заметив, что с такой охраной его убьют, он и чихнуть не успеет, и влетел в комнату.
- Где ты был?! Опять мне тебя искать по всему Парижу, и опять ты не берешь трубку! В чем, к дьяволу, дело?!
- Не кричите, Гийом, прошу вас, - спокойно вклинился доктор. – По крайней мере, пока я не закончу осмотр.
- Не встревай, Матис! Я вообще не уверен, что его лечить нужно.
О боже, опять! Эмильен закатил глаза при виде распахнутой двери своей квартиры и охранника. Ну, хорошо хоть в этот раз его не скрутили и никуда не пытаются утащить. Он спокойно и сочувственно поздоровался с амбалом, прошел в квартиру и познакомился с новым человеком из окружения Дамьена. Личный врач... хотя кто бы сомневался? Та же агрессивно-трогательная забота Дамьена, только что на цепь не сажает – и в клетку, чтоб уж наверняка. Да нет у шефа никого на стороне: если бы внимание его переключилось на другого любовника или любовницу, он бы перестал так фиксироваться на Эмильене и довольствовался бы одними воплями, может даже, только по телефону. Юноша едва успел пожаловаться на головную боль, которая, впрочем, почти прошла от прогулки по свежему воздуху, как его личный цербер ворвался и обрушил поток знакомых упреков.
- Наверняка не нужно. Лечение – вред, прогулки – польза! - выдал Эмильен. - Спасибо, доктор, вы же видите, я просто засиделся в офисе, потому и голова разболелась. Вот Дегейр и отправил меня домой, а я шел пешком. На улице шумно, поэтому я не сразу услышал телефон. Между прочим, - обратился он к Дамьену, - я перезванивал.
А в голове еще звучало "Готье Д`Алигр", и было так хорошо от его заботы и волнения, и немножко стыдно за свое неуемное любопытство. "Я сегодня был плохим мальчиком, накажешь меня?" Как никогда хотелось быть с ним ласковым, но как же пробиться сквозь барьер недотроги и торопыги?
Матис глядел на Эмильена внимательно и слегка строго.
- Вы его переутомляете, Гийом. Ему нужно больше отдыха, иначе все кончится болезнью. И вас это тоже касается.
Гийом отмахнулся от доктора, неотступно и мрачно наблюдая за Эмильеном.
- Вон отсюда – все. А ты, сиди тихо, - Гийом говорил спокойно и холодно, но в каждом слове сквозила скрытая угроза. Дамьен запер дверь за охранником и доктором, подхватил стул и оседлал его, усевшись напротив Эмильена.
- Ну, теперь объясняй, что ты делал в центре Парижа, маленький лгун.
Мужчина скрестил руки и уложил их поверх спинки стула.
Черные глаза сверлили Эмильена тяжелым испытующим взглядом. Казалось, от него можно ожидать чего угодно.
- И отпрашиваться, на будущее, если оно, конечно, у тебя будет, нужно у меня, а не у Дегейра, ты не его помощник, а мой.
Улыбка испарилась с лица Эмильена, он ответил не менее суровым взглядом, слегка прищурив глаза. Неужели Дамьен опустился до откровенной слежки за ним? Стоило ожидать. Все лирическое настроение испоганил.
- Я бы так и сделал, если бы не ожидал в ответ услышать отказ и очередное "не смей без меня и шага ступить". Считайте это моим маленьким бунтом, - он уперся рукам в кровать за собой и закинул ногу на ногу. - Мне тоже нужно личное пространство, нравится вам это или нет, - он нарочно выделил "тоже", намекая на постоянные исчезновения Дамьена в последние дни.
Взгляд мужчины из настойчивого сделался безразличным и темным.
- Хочешь, чтобы я так считал? Хорошо.
Гийом неторопливо подошел к кровати, останавливаясь напротив юноши и вывернув его руки назад, удерживая их за запястья, резко уложил юношу на кровать лицом вниз. Он сдернул с юноши рубашку, опять оборвав половину пуговиц, перевязал ей руки в запястьях настолько крепко, насколько позволила хрупкая ткань.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Тебе понравится, - ядовито шепнул Гийом ему на ухо.
Стянув с юноши брюки и перевязав ими его ноги, Гийом, окинул его яростным взглядом. Картина выходила комичная, но в мужчине было слишком много злости, чтобы воспринимать ситуацию с иронией.
- Ты ничего не хочешь мне сказать, - поинтересовался он, - напоследок?
Эмильен не сопротивлялся. То есть вообще. Он знал, на что идет, отчасти сам спровоцировал Дамьена. Что же, будет больно, придется сдерживать крики, чтобы не растревожить соседей - и так косо смотрят из-за всех этих "мер" шефа. Горечь, обида, гнев, обреченность смешались в нем, дополняясь пониманием и смирением.
- Скажу, - глухо, почти уткнувшись лицом в постель, согласился он. Повернул голову, чтоб хотя бы краем глаза видеть Дамьена. - Почему вы считаете, что десять лет назад с вами обошлись несправедливо? Вы ведь растлили ребенка, разве нет?
Гийом отшатнулся, как от пощечины. Значит, Эмильен только притворялся, что он не помнит его? Он не просто все помнил, он в очередной раз играл с ним. И эта издевательская фраза напоследок. «За что ты мне мстишь, Эмильен?» Кажется, он из одного круга ада незаметно перебрался в другой. Он сменил имя, переделал жизнь для того, чтобы этот мальчишка через 10 лет снова нашел его и снова все разрушил?.. Нет, месье, не в этот раз. Он действительно получил по заслугам за то, что доверял, кому не следует, и, встретив его еще раз, опять начал доверять. Как можно быть таким ослом?!
Дамьен коротко замахнулся и резко заехал юноше в челюсть кулаком.
- Ты, мразь, считаешь, что я получил по заслугам? За что же? За то, что занимался с тобой любовью, как ты этого хотел? – удары посыпались на Эмильена один за другим, болезненные и резкие.
- Я тебя соблазнил, это так… А сколько у тебя было любовников до меня, шлюха? Я про них на суде ничего не сказал, а надо было. Тогда ТЫ бы сидел в тюрьме, и поделом.
Еще в тюрьме Гийом гадал, почему его мальчик не пришел на суд, и предполагал, что, может быть, в нем проснулась совесть. Теперь и этот миф был развеян начисто. Нет в нем совести и не было никогда. Ярость и ненависть застилали глаза туманом. Если он сейчас не остановится, он убьет его. Он отступил на шаг, пальцы впились в спинку стула. Костяшки побелели. Он должен взять себя в руки. Если он убьет его сразу, прямо тут, это будет неинтересно и небезопасно.
Эмильен лежал неподвижно, закрыв глаза. Сознание помутилось, он коротко и часто дышал открытым ртом, острая боль впивалась в ребра, челюсть ломило, из носа по губам и подбородку стекала кровь, щекоча кожу. Дамьен отступил, он мог убить, но отступил. Было страшно, стоило ли оно того?
А был ли иной способ узнать?
Дамьен не виновен.
Его слова, не менее жесткие и хлесткие, впечатались вместе с ударами.
Лучше бы все было иначе. Может быть, он хотел, чтобы появился повод ненавидеть Дамьена, ведь, говорят, от любви до ненависти... А теперь его даже в избиении винить не получалось.
Неужели, во всем виновен отец? По щекам пробежали горячие слезинки. Оставалась слабая надежда, что их обоих ввели в заблуждение.
- Прости, - шепотом, с короткими выдохами выдавил из себя Эмильен, закашлялся, от чего ребра взорвались болью, вырвав у него короткий стон. Хрипло влажно вдохнул. - Прости, что... усомнился в тебе.
Но как бы ни было горько, определенность всегда лучше. Эмильен повернул голову, чтобы видеть Дамьена. Можно лишь представить, какую боль тот испытывал сейчас, разочарованный и оскорбленный.
- Гийом, я такой болван, - слишком поздно Эмильен понял, что ранит его не меньше, чем переживает сам. Доискался правды? У них только все наладилось...
Нет, это ложь!
Ничего у них не наладилось, душа Дамьена - вечно открытая, гноящаяся рана. Они убедили себя, что могут научиться жить с этим прошлым, не трогая его. Но это не так. Каждый раз недоверие будет возвращаться, притворством никого не спасти, а обманывать Дамьена, играть его чувствами - не менее подло, чем то, что сотворил с ним Отис Гюра. Если, узнав правду, он бросит Эмильена, значит, так тому и быть.
- Мне так жаль, - шепнул он, сглатывая слезы и кровь. Он не просил этих отношений, ехал сюда не за ними, но если они вдруг закончатся, он будет страдать. А что ощутит Дамьен, когда все узнает? Эмильен чувствовал себя предателем, но не мог ничего с собой поделать.
- Жаль ему, видите ли… Чего же именно? Что брякнул неосторожную глупость? Или что засадил меня в тюрьму и так и не пришел попрощаться? Уверен, ты не слишком плакал, когда узнал о моем самоубийстве, - Ги скрежетнул зубами, подавляя злость. – Нет, Эмильен. Ничего тебе не жаль, кроме себя. Ты остался таким же, каким и был – холодным и бездушным, и неимоверно расчетливым. Тогда я тебя не понимал, теперь понимаю лучше, чем мне бы хотелось, - холодные пальцы мужчины жестко сомкнулись на подбородке юноши, вздернув его голову вверх. Гийом мрачно и отстраненно разглядывал его лицо. Первая волна ярости отступала, оставляя после себя пустоту и необходимость делать что-то с неутоленной ненавистью, грозившей потопить их обоих.
- Ненавижу тебя, - тяжелое мертвое слово.
Скопившаяся в нем злая и дикая энергия требовала выхода, рвалась наружу, и опять ее приходилось сдерживать. Кровь и слезы. Опять – слезы? Притворство, чтобы разжалобить его. Не сработает. Но бить мальчишку больше нельзя, и так наверняка он ему что-то сломал.
Гийом провел языком по его губам, ощущая вкус крови, смешивающийся с солоновато-горькими слезами. Так... по-детски? …невинно? провокационно? Да, и неожиданно – возбуждающе. Гийом отвернулся. Как можно одновременно ненавидеть и желать? И чего больше в нем самом – ненависти или желания? Ядовитый коктейль, разрушающий саму основу мировосприятия. Гийом не стал разбираться.
Ги молчаливо и с некой мрачной деловитостью сорвал остатки одежды с Эмильена, отшвырнув их в сторону. Он вздернул юношу на колени, опустив руку ему на шею и придавив его к кровати. Звякнула пряжка расстегиваемого ремня. Дамьен грубо вошел в него, не думая о том, насколько юноше будет больно, сразу переходя на быстрый темп и жестко долбясь во все еще узкую дырочку. Что-то, что было между ними раньше, медленно растворялось в воздухе. Ги подумал: когда он поймает наслаждение в этот раз, это нечто между ним и Эмильеном навсегда исчезнет. Вот и отлично. Будет больше ясности в отношениях и меньше зависимости, которая в последнее время сильно смахивала на привязанность. Он двигался все настойчивей, все быстрей, подхватив юношу под живот и подталкивая себе навстречу, резче и глубже проникая внутрь, пока, наконец, его не накрыло оргазмом и он не выплеснулся внутрь юноши. Ги коротким жестом оттолкнул от себя связанное тело и откинулся на кровать, безразлично глядя в потолок. Забытья, которого он ждал, эйфории, не было - только какая-то болезненная опустошенность и крайнее безразличие. Порывшись в карманах, Гийом достал пачку сигарет и закурил.
Боль, ужас, шок по очереди сковали все существо Эмильена, когда он услышал все то, что бросил ему в лицо Дамьен. "Ненавижу тебя" - как приговор. Нет, не надо, я же... тебя... а ты... все неправильно понял... Я не тот, не он! Эмильен не мог выдавить ни слова, он едва дышал, и когда его грубо перевернули кверху задницей, он даже радовался боли, рванувшей грудь, можно было отвлечься на нее – чтобы не умереть здесь, на месте, от сжимающей сердце паники – неужели это все? Дамьен больше не посмотрит на него, не обнимет, не поцелует в шею, не сомнет губы властно и жадно... не...
Рыдающий стон Эмильена заглушило скомканная постель, тело разом дернулось от острой боли, Дамьен вбивался с такой злостью, будто намеревался разорвать в клочья... и, видимо, таки порвал: по бедрам текло горячее. Жесткая рука придавила его лицом к кровати и резкие движения постоянно вынуждали зарываться в постель лицом, поэтому он не мог кричать, даже дышал с трудом, хрипло, урывками. Надо вытерпеть, во что бы то ни стало, а потом... потом он придумает что-нибудь... главное выжить... Господи, как больно! Пусть он уже прекратит, пусть кончит, все тело мелко дрожало и покрывалось холодным потом. Сознание плыло – это хорошо, если позволить ему уплыть в темноту, он перестанет чувствовать эту боль.
Эмильен почти отключился и не заметил, как его оставили в покое, пришел в себя, когда упал на бок и кости снова взвыли, Дамьен знает толк в избиениях. Воздух хлынул в легкие, но вдохнуть полной грудью не получалось, ребра стиснуло, будто стальным обручем, силуэт Дамьена с сигаретой расплывался перед глазами. Никак не унять дрожь. Сигаретный дым заполнил легкие вместо воздуха, Эмильен начал задыхаться, глаза, в которых зрачок почти закрыл собой радужку, закатывались.
То, что с юношей не все в порядке, Гийом понял не сразу. В нем еще бурлила злость на Эмильена за все его проступки, и она не давала смотреть на вещи трезво.
Когда Ги услышал хрипы, он резко поднялся на локтях, загасив сигарету о прикроватную тумбочку.
«Поделом тебе», - скользнула злая мысль по краю сознания – острая, как лезвие.
А что если он тут умрет? Просто задохнется вот так, толком ничего и не поняв?.. Гийом включил громкую связь на телефоне и набрал доктора Матиса, коротко сообщив, что его сотруднику нужна госпитализация без лишнего шума. Он развязал Эмильена, осторожно уложив его на спину, подробно описывая симптомы и оказывая ему первую помощь под руководящие указания врача, доносившиеся из динамиков. Гийом провел пальцами по мокрым волосам юноши.
- Думаю, лучше нам больше не видеть друг друга, Эмильен. Иначе в следующий раз я просто тебя прикончу.
Хотелось курить, но помня о задыхающемся юноше, Гийом не решался. Сигарета нервно плясала между пальцами. Указания были выполнены, оставалось дождаться доктора. Все это казалось какой-то пакостью, в которой он завяз, как в паутине. Ги почти ощущал липкие следы на руках… Нужно было разобраться во всей этой истории, особенно в той силе, что стояла за юношей. А Гийом все больше убеждался в том, что за ним кто-то стоял десять лет назад и, возможно, стоит теперь.
Матис не успел далеко уехать и быстро вернулся, а через пару минут прибыла и «скорая» из частной клиники, принадлежавшей Дамьену. Гийом следил за врачами, расспрашивая и контролируя.
- Вы – виновник? – пока они ехали в больницу, вполголоса спросил Матис, глядя на Гийома испытующе. Гийом пожал плечами.
- Ты там еще кого-то видел? – мрачно отмахнулся он.
- Если дойдет до полиции…
- Неоткуда в моей клинике взяться полиции, - перебил его Гийом. – Как он? Я не задел никаких жизненно важных органов?
- На первый взгляд – нет. Но нужны обследования и лечение. Возможно – длительное. И вы, боюсь, будете не самым желанным гостем для него.
Ги кивнул, глядя перед собой.
- И не планировал, Матис. Мне бы только убедиться, что все в порядке.
- И не с таким справлялись.
- Не выпускайте его из больницы, не позволяйте ни с кем контактировать, пока не вылечите. С остальным я справлюсь.
Гийом пронаблюдал за суетливым ульем врачей и медсестер, закружившихся вокруг юноши, как только они приехали, и, проводив его долгим взглядом, направился в парк – ожидать, когда за ним пришлют машину из офиса.
Гийом не понимал себя. Он ненавидел Эмильена, он знал это точно и наверняка. Это чувство поддерживало его многие годы. И все же, увидев его снова, такого юного, словно только что перешагнувшего из детства в новую жизнь, он сумел отложить в сторону месть и ненависть – на время. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.
Велев Матису держать его в курсе о состоянии юноши, Дамьен вернулся в Дефанс.
Комментарии (16):
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:08
удалить
Не думал Эмильен, что вновь окажется в знакомых стенах клиники в роли пациента, скорее он был готов снова сидеть с травмированным Дамьеном однажды, после какого-нибудь боя на ринге. Первым чувством была радость: он жив, о нем заботятся. Затем к нему зашел Матис, в своей ироничной манере поздравил с приходом в себя – первый раз почти за неделю – и спросил, не нужно ли ему чего?
- Где месье Дамьен? - первым делом спросил юноша, поразившись, как слабо звучал его голос. Он пытался подняться, но не смог, да и доктор отсоветовал дергаться еще пару дней как минимум.
- Не волнуйтесь, он не потревожит вас.
- То есть?
- Он здесь не появится до вашего выздоровления.
- Почему?
- Вы серьезно?
- Вполне. Он... - Эмильен прикусил губу. Значит, Дамьен все-таки отвернулся от него. Будь проклят длинный язык! Зачем надо было лезть в петлю? Неужели не было другого, более щадящего способа все узнать?
- Что?
- Нет, ничего. Это наше с ним дело, я полагаю. Скажите, я могу позвонить?
- Нет, извините, на этот счет у нас четкая инструкция от месье Дамьена.
- Ясно, - Эмильен закрыл глаза, даже этот короткий разговор вымотал его. Доктор понял намек, проверил давление, пульс, дыхание и вышел.
Интерес к собственному состоянию пришел лишь к вечеру того дня, дежурный врач сообщили о трещинах в нескольких ребрах, повреждении некоторых органов. Эмильена пока держали на обезболивающих, весь следующий день он спал. Трещины прямой кишки оказались не такими серьезными, как предполагалось, но ему все равно промыли кишечник и пару дней кормили внутривенно, стремясь избежать заражения. Каждый день медсестра по нескольку раз просила перевернуться на бок, чтобы влезть в его задницу ловкими пальчиками с мазью - это было стыдно и странно, до сих пор там бывал лишь один человек. Странно даже подумать подпустить к себе кого-то чужого. Дамьен стал... слишком родным за полтора месяца. Интересно, а ему не хватает своего помощника? Заходит ли он в смежный кабинет по привычке? Эмильен не закончил работу с парой договоров, так и лежат на столе. Кому их отдадут доработать? Его уволят? Логичнее было бы уволить. Придется все начинать сначала. Может, однажды он сумеет забыть и Дамьена. Жаль, душевную боль не унять анестетиком. Чтобы не быть постоянно наедине с депрессивными мыслями, он пытался заводить беседы с персоналом, повелась только одна молоденькая сестричка из ночной смены. Ей было жаль молодого парня, которого, если верить сплетням, избил и изнасиловал шеф. Эмильену было ужасно стыдно, когда он стащил телефон из кармана ее халата. Едва она вышла, он набрал телефон отца, засомневавшись, правда, в паре цифр: "98" или "89"? С первого звонка ответил женский противный голос:
- Алле?
- Позовите, пожалуйста, Отиса Гюра.
- Кого?
- Извините, не туда попал.
Значит, все же "89".
- Слушаю, - сонный недовольный голос. Уже спал?
- Папа, привет.
- Малыш, что-то случилось?
- Да, я угодил в больницу.
- Что?
- Все нормально, уже выздоравливаю. Но мне нужен конверт с документами, он в почтовом ящике, там, где я квартиру снимаю, помнишь адрес?
- Где-то записывал. А что случилось?
- В офисе зачитался отчетом и поскользнулся на лестнице.
Молчание на той стороне отчетливо говорило о недоверии.
- Пап?
- Ладно, это потом. Ключи от ящика где взять?
- У хозяина дома, он живет в квартире номер три, у него все дубликаты ключей.
- Ясно. В какой ты больнице?
Эмильен назвал адрес, объяснил, как добираться.
- Что из вещей привезти? - не нравился юноше этот мрачный тон.
- Ничего не надо, пап. Только конверт.
- Ну, давай.
Эмильен вычистил следы своего звонка, положил телефон на тумбочку возле кровати и притворился спящим. Минут через пять тихо зашла сестричка, ее шаги прошелестели к кровати, послышалось бряцанье брелка на мобильнике, и она ушла. Поверит ли, что забыла его сама, или им больше не общаться по вине его коварства – не суть, главное, что отец в курсе, даже легче стало, как в детстве.
Откуда ему было знать, что кровавые следы на кровати никто так и не убрал. И когда следующим утром хозяин квартиры открыл дверь - Отис испытал приступ ужаса и ярости при виде разоренной постели, крови на ней и ошметков одежды вокруг, подтверждавших его худшие подозрения. Этот тип, пресловутый шеф его сына, не ограничился угрозами в адрес Отиса, и теперь тот не мог думать ни о чем, кроме нанесенного сыну вреда этим психопатом. Он ругал себя, что не вмешался сразу. Вызвал полицию, взбледнувший хозяин дома как на духу выложил все свои наблюдения и выводы насчет "мужчины, который иногда ночевал у месье Гюра". Соседи подбросили дров в костер возмущения: из той квартиры иногда доносились стоны, ваш сын гей, это просто неприлично, а тот мужчина высокомерный грубиян на дорогой машине. Пока соседи раскручивали по случаю теорию социального неравенства и ее следствия, Отис обыскал квартирку сына, взял повседневную одежду, обувь, документы, книгу, нашел мобильник и бумажник под грудой тряпок, в которую превратился дорогой костюм. Этот Дамьен ответит за все! Богатенький ублюдок считает, что простому человеку вроде Отиса на него управы не найти? Ничего, найдутся и связи, и деньги...
Сегодня утром Эмильену разрешили выпить воды, счастью его не было предела - словно маленькая победа на пути к выздоровлению. Теперь должен заработать кишечник, и, может, днем разрешат кушать - что-нибудь жидкое сперва, безотходное, как пошутил Матис.
В коридоре послышался шум, Матис насторожился, повесил фонендоскоп на шею и вышел из палаты. Юноша подтянулся выше, он полусидел на подушках. Кто-то спорил на повышенных тонах, кого-то пытались успокоить. Наконец, в палату ворвался отец, ринулся к кровати, его глаза расширились, он ухватил сына за подбородок и повернул голову в одну сторону, в другую, яростно сопя. Отчетливые отметины ударов и разбитая губа совсем не успокоили его.
- Идите сюда, офицер! - позвал он, Эмильен похолодел: так вот что задумал Отис.
- Пап, не надо...
- Помолчи! - припечатал тот, отступил, давая рослому немолодому полицейскому рассмотреть синяки на лице и руках юноши, а также обмотанную эластичным бинтом грудь.
- Вы не имели права... - пытался вставить слово Матис, он выглядел злым и слегка испуганным.
- Я вам разъясню свои права, милейший! После того, как заберу сына из этого концлагеря!
- Папа...
- Его еще нельзя транспортировать. Хотите сделать его инвалидом?
- Что? Да что вы такое сотворили с моим ребенком, скоты?!
- Мы его спасли!.. А вот следующий вопрос не к нам!
- Знаю я, к кому этот вопрос, он мне за все ответит!
Эмильен набрал воздуха, покуда позволила тугая повязка на ребрах, и рявкнул:
- ОТЕЦ!
Отис даже шарахнулся слегка. Что ж, внимание привлекли.
- Я никуда отсюда не поеду.
- Опять ты за свое? Этот Дамьен тебе что-то обещал?
- Если ты о деньгах, то не стоит судить по себе, - прошипел Эмильен. Теперь внимание Отиса приклеилось к сыну окончательно, он нахмурился.
- Что ты несешь? - буркнул он.
- Доктор Матис, офицер, пожалуйста, оставьте нас?
- Зачем? - кажется, отец боялся остаться наедине с сыном.
- Хорошо, - вмешался полицейский. - Мне надо задать несколько вопросов доктору. Идемте, доктор Матис, - тот, кажется, хотел что-то возразить, но выдохнул и вышел, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. Ох, и будет у них неприятностей! Как же справиться с положением, чтобы никто не пострадал?
- Ты принес пакет, который я просил?
- Что это, посылка? - Отис вытащил бумажный конверт из сумки, принялся рассматривать, но никаких адресов и прочих опознавательных, кроме "Для месье Э.Гюра", там не наблюдалось.
- Дай его мне, - тихо, но твердо отчеканил Эмильен, одной рукой держась за ребра, другую требовательно протянув отцу. Тот нерешительно отдал пакет.
- Что там?
- Полезная информация.
- Ты расскажешь, что случилось на самом деле?
- Ты был у меня в квартире?
- Да. Можешь забыть эту чушь про падение с лестницы, - Отис придвинул стул к постели сына и сел, скрестив руки на груди. Когда-то – всего два месяца назад, а кажется, годы прошли – такая поза и этот суровый взгляд вгоняли Эмильена в трепет. А сейчас он смотрел устало, но непреклонно.
- Я переспал с шефом. Он не виноват, - осадил он попытку Отиса вскочить и заорать снова. – Я сам спровоцировал его грубость, так получилось…
- Дьявол, это что, с генами передается? - буркнул в сердцах Отис, все-таки вскочив, отошел к окну, заложил руки за спину, которой повернулся к сыну.
- О чем ты? - спустя неловкую паузу тихо спросил Эмильен.
- Ни о чем. Давай, добей меня. Ты гей?
- Нет. Все дело в нем. Извини.
- Ты спишь с мужиком, значит, ты гей. Не ври себе.
- Как хочешь, - юноша вздохнул, распечатал конверт, пока обиженный отец приходил в себя, созерцая прекрасный вид парка. Печатные строки документов слегка расплывались перед глазами, поэтому первым, что привлекло - приковало - внимание, были фотографии: эстетично спеленатый веревкой в духе японского связывания мальчик на постели, на его светлой коже ярко горят следы порки и засосы, лицо искривлено болью, а над ним недвусмысленно "трудится" мужчина... то есть молодой парень, не старше самого Эмильена сейчас. Его профиль совершенно не напоминал Дамьена, но сердце ёкнуло - кто же еще? Документы подтвердили: медицинский акт о нанесении тяжелых физических повреждений и изнасиловании Готье Д`Алигром... Эмильен моргнул, не веря глазам: "Эмиля Гюра".
Эмиль? Гюра?!
Какого дьявола?!
Акт о присутствии в крови Эмиля Гюра наркотических веществ.
Свидетельство Эмиля Гюра о насильственном введении ему наркотических веществ Готье Д`Алигром.
Справка психиатра о том, что Готье Д`Алигр психически здоров и поэтому не может быть оправдан по причине умственного помешательства.
Очень интересные фотографии, ракурс отличный - все видно. Дамьен считает "Эмиля" продажным, хитрым и подлым - может ли несчастное лицо мальчика на фотографии быть удачной игрой на фотокамеру? Дамьен уверен по сей день, что "Эмилю" нравится грубый секс, связывание, боль. Пройдя через тюрьму, самоубийство, смену личности и прочие неведомые беды - не пытается ли он так оправдаться в собственных глазах?
- Что там интересного? У тебя лицо, будто призрака увидел, пардон за банальность.
- Одну секунду, пап.
Нихель Понс все-таки раскопал это дело. Пусть без деталей... жаль, что без деталей. Хотелось бы протокол суда еще.
Но почему этот мальчик - Гюра?
Эмильен сложил документы подальше от любопытных глаз отца. Взял конверт, из того выпала записка: "Уважаемый месье Гюра. Вот часть дела, которое вы просили найти. Оставшиеся документы, как-то: судебное заключение по делу и копию свидетельства о рождении Эмиля Гюра, - я могу передать вам при следующей встрече. Стоимость и некоторые дополнительные условия передачи обговорим тогда же, если не возражаете. Нихель Понс".
Так, Эмильену понадобятся деньги, значит, терять работу нельзя. Во что бы то ни стало надо помириться с Дамьеном, умолять его, если придется, пусть переводит в другой отдел, лишь бы не потерять этот источник дохода. На некоторое время главная цель Эмильена отошла на второй план, сперва надо разобраться с семейным делом.
Свидетельство о рождении - там есть имена отца и матери. А что если... Сердце частило, хорошо, что Эмильен не подключен к аппаратуре, – выдал бы себя с головой.
- Ну, что там? - отец вернулся на стул, ревниво поглядывал на конверт, который Эмильен держал на коленях.
- На твоем телефоне есть интернет?
- На твоем тоже есть, - Отис поднял с пола у кровати пакет с вещами сына, положил на кровать. Эмильен сразу зарылся в нем, выудил телефон, оставалось два деления на батарее.
- А зарядку не брал?
- У тебя там бардак, не было времени копаться! Вечно раскидаешь все эти проводки-наушники... - проворчал отец. Как в детстве, привычно, уютно, юноша улыбнулся, прикусил губу, чтобы не расплакаться. Почему все так сильно изменилось? Но надо было кое-что узнать прямо сейчас, экран телефона размывался, пару раз Эмильен ошибался ссылками, но, наконец, вышел на мамину страничку в Фэйсбуке. Фотографии, альбом "Кипр, август 2003 год". Август... Эмильен заглянул в один из документов, чтобы проверить дату. Август, 2003 год.
Надо успокоиться, иначе не сможешь рассуждать здраво.
Машинально полистал фотографии, мама - заядлая блогерша, ей нравится выкладывать свои фотки, все-таки она едва не стала моделью, блог слабая замена подиуму, но все же - хоть такое внимание. И сотни восторженных комментариев, приводящих отца в неистовство... молчаливое, впрочем, – он не хочет потерять ее. А вот и совместные кадры с сыном. Тринадцать лет. Эмильен смотрел несколько секунд, затем вытащил фото с Эмилем, сравнил. Тяжело выдохнул и откинул голову на подушку.
- Ну? Долго будешь играть в шпиона?
- Кем тебе приходится Эмиль Гюра? - Эмильен уставился в лицо Отиса и поразился тому, сколько эмоций там промелькнуло, а потом это лицо закрылось, словно упала стальная завеса.
- Не твое дело, - отрезал Отис, шагнул к кровати, попытался вырвать пакет из рук Эмильена, тот прижал страшные улики к груди, кривясь от боли, но не отпуская. - Ладно, какого черта? Ты что, копал эту историю? Я же запретил, сын!
- Ты расскажешь мне?
- Нет!
- Хорошо, - юноша прикрыл глаза, обдумал, снова поднял голову. - Тогда я спрошу у мамы.
- Что? Не смей! Только попробуй!
Ага, испугался. Это был удар ниже пояса. Отец даже шарахнулся, словно пакет обжег ему пальцы. Было жаль его, но Эмильен не собирался никого щадить. Его били, как хотели, теперь его очередь.
- Эмиль - твой внебрачный сын?
- Нет, конечно, за кого ты меня принимаешь? Вы же ровесники!
- А почему тогда мы так похожи?
- Откуда ты... - взгляд Отиса снова приклеился к конверту. Эмильен продемонстрировал фотографии бумажную и на экране мобильника, не отдавая ему в руки. Лицо Отиса дернулось – неужели это была ненависть? Презрение? Отец снова отошел к окну.
- Слушай, ты должен понять. Те времена... далеко.
- Я помню те времена. Ты не мог купить мне велосипед на день рождения, и вдруг - отправил нас с мамой на Кипр, потому что нашел какую-то денежную работу. Я знаю, ты строил особняк брату Рене Д`Алигра. Много тебе заплатили за это дело?
Эмильен блефовал, выдавал догадки в обтекаемой многозначительной форме. Охваченному гневом и стыдом Отису могло послышаться в этом что угодно.
- И что? Ты смеешь осуждать меня?
- А есть за что, папа?
- Да черт тебя знает. Ты ж у нас такой весь честный, правильный. Просто святой! - злобно плевался словами Отис, не глядя на сына. А ведь он переживает, боится потерять единственного ребенка, наверное, не меньше, чем красавицу-жену.
- Кто такой Эмиль, папа? - устало спросил Эмильен, не позволяя увести разговор в сторону.
- Сын моей стервы-сестрицы. Вы оба на бабку свою похожи.
Пауза. Вот это новости! Родители Отиса давно умерли, но пару фотографий их Эмильен видел, бабушка и правда была красавицей в молодости. Может, он и жену себе выбирал по тому же принципу? Эдипов комплекс?
- Ты... почему ты не рассказывал, что у тебя есть сестра?
- Мы никогда не ладили, вечно соревновались, дрались. Она рано уехала из дома. Жила как шлюха, бухала, кололась. Как понимаешь, знакомить ее с родней твоей матери мне не было резона, - язвительно проговорил Отис. Потер лоб.
- А из какого соревнования вы одинаково назвали сыновей?
- Когда мама забеременела, я был так рад. И тут сестрица напросилась встретиться, денег просила. Было проще дать, чем посылать. Ну, и я проговорился, что хочу назвать сына Эмилем. А потом узнал, что она тоже беременна, родила на месяц раньше и назвала так сына мне назло.
- А потом ты назло ей приделал Эмилю еще слог и подарил мне, - Эмильен усмехнулся, поражаясь тому, как некоторые не взрослеют до старости. - Значит, у меня есть брат...
- Нет у тебя брата. Эмильен, правда, не пытайся с ним контактировать!
- Почему?
Отис нахмурился. Ясно, на этом он будет стоять до победного, о контактах Эмиля спрашивать бесполезно.
- А как насчет твоей сестры, моей тети?
- Она мертва. Под машину попала.
- И, видимо, умерла как раз перед тем, как тебя наняли строить усадьбу Д`Алиграм.
- На что ты намекаешь?
- Как получилось, что Эмиль начал встречаться с Готье?
- А хрен их знает. Пацан увязался за мной, вот и все.
Хм...
- Да ладно! Кто заплатил тебе за то, чтобы Эмиль за тобой увязался?
- С чего ты взял, что мне кто-то платил?
Вот и все, тупик. Эмильен и Отис с минуту играли в хмурые гляделки. Недоказуемо. Да и зачем? Что будет Эмильен делать с полученным признанием? Обвинит отца в том, что тот продал родного племянника? Что лишил ребенка семьи, а невиновного Готье - свободы?
- Я всегда хотел иметь брата, пап. Почему ты не рассказал о нем? Почему вышвырнул его? Ты хоть интересовался когда-нибудь, что с ним случилось потом?
- Ему нашли семью, насколько я знаю. Поверь, малыш, такого брата ты бы не захотел.
- Он мог исправиться в нашей семье! Ты лишил его шанса!
- Он стащил мой бумажник, едва попав в наш дом! - рыкнул Отис. - А потом вернулся, бухой и упоротый, и ржал мне в лицо, маленький ублюдок! Такого могила исправит!
- Он принимал наркотики? В тринадцать?
- А что ты хочешь от сына наркоманки?
Эмильен прикрыл глаза рукой. Все это было так... ужасно. Не умещалось в голове.
- Как ты вообще узнал об этом, сын?
Он посмотрел на отца, чье лицо излучало подозрительность. Так, Дамьен вряд ли хочет раскрывать свое прошлое, пусть Готье остается мертвым.
- У нашей фирмы было дело с Рене Д`Алигром, мне поручили раскопать про него максимум материала, наткнулся на статью о судебном разбирательстве с Отисом Гюра. Не мог пройти мимо. Пошел к детективу... - он пожал плечами, кивнул на конверт. Кажется, отец слегка успокоился. Секретари должны уметь хорошо врать. И как это сочетается с образом честного и благородного Жана Ремиля? Либо он не ту профессию выбрал, либо пора завязывать с детством. Юноша вздохнул.
Из коридора снова послышались голоса.
- Да, сейчас позову полицейского, напишем заявление на этого Дамьена, - деловито сообщил отец и уже направился к двери, когда Эмильен выкрикнул:
- Стой! Какое еще заявление?
- О нанесении тяжелых физических повреждений и... изнасиловании, - неохотно буркнул Отис. Слова эхом прокатились в голове юноши: словно цитата из акта десятилетней давности. Если даже отец был ни при чем тогда, если это все идея Эмиля - попытка заработать на чужой беде, - у семьи Гюра не было права снова поступать так с Дамьеном! Ни за что! Полицейский вошел, с ним был его напарник и доктор Матис, хмурый и озабоченный.
- Итак, расскажите, что случилось между вами и месье Дамьеном? - старший офицер приготовился записывать.
- У нас был секс. Я попросил быть со мной пожестче. Мне иногда так нравится. Он немного переусердствовал. Сразу привез сюда, позаботился обо всем. Это все, - выпалил Эмильен, вогнав в ступор всех присутствующих. Полицейские перевели взгляды на оторопевшего Отиса, Матис отвернулся к окну, пытаясь скрыть улыбку.
- Месье Гюра, ваш работодатель принуждал вас к сексу? - попытался спасти репутацию Гюра младший полицейский.
- Да вы что?! Он такой красавчик! Я сам его соблазнил, - с самым честным выражением лица выпалил Эмильен, чувствуя себя предателем и немного дураком.
- Сын, не будь идиотом. Слушай, если ты его боишься... - начал Отис.
- То что? Ты сможешь меня защитить? - усмехнулся Эмильен.
- Смогу, малыш, - Отис наклонился к нему, понизив голос. - Я подниму все связи, какие нужно, мы утопим богатенького ублюдка!
Эмильен тоже подался к нему, ответил совсем тихо, щуря глаза:
- Как утопили Готье?
Отис отшатнулся, он злился, кулаки сжимались и разжимались.
- Я так понимаю, месье Гюра не собирается выдвигать обвинение против месье Дамьена, - послышался язвительный голос Матиса. - Ваши услуги не понадобились, месье.
- Мы еще не разобрались, почему вы сами не вызвали полицию после поступления месье Гюра с явными следами избиения и насилия, - парировал его старший офицер. - Вам плохо известны законы или вам так хорошо заплатили?
- Я просил не вызывать... - встрял было Эмильен, но офицер осадил его взглядом.
- Вы поступили в бессознательном состоянии. Я читал историю болезни. Может, прекратите покрывать начальника? Это может плохо для вас закончиться. Однажды вам очень понадобится наша помощь, месье Гюра.
Эмильен не мог не признать его правоту, было страшно и стыдно обманывать почтенных служителей закона, но снова устроить Дамьену те же проблемы совесть не позволяла. Странное это явление для финансиста – совесть. Эмильен научился отключать ее на время работы, но потом она брала свое, даже с лихвой, в такие вот моменты закатывая истерики. Например, совесть запрещала ему говорить Дамьену об Эмиле – тот захочет направить месть на новый объект, что в корне неправильно. Они оба жертвы этой грязной истории. Что понимал тринадцатилетний мальчишка, оставшийся сиротой, использованный коварными взрослыми в личных целях?
- Я понимаю, офицер. Извините, но мне нечего добавить к моим показаниям.
- Что ж, как пожелаете, - недовольные полицейские не стали настаивать, ушли и увели с собой Матиса.
- Зачем, Эмильен?
- Я сомневаюсь в силе твоих связей, папа. Дамьен очень силен. Поверь мне, не стоит его дразнить.
- Это мы еще посмотрим!
Эмильен старался выглядеть слабым, жалким и напуганным. Его расчет был прост: отец всегда отличался вспыльчивостью и азартностью, он соревновался не только с сестрой, но со всеми, кого встречал на пути. Безусловно, он попытается поднять все связи среди богатых и властьимущих, которые у него есть. Например, тех, кому было выгодно обескровить семью Д`Алигр десять лет назад. Юноша облизнул губы.
- Я всегда могу спровоцировать его снова. Провернешь тот же фокус, - он погладил конверт. - Он очень мстительный, пап. Если уж защищаться, то наверняка. А пока я опасаюсь выступать против него. Извини.
- Ладно, может, ты и прав, - Отис приблизился, потрепал по волосам. - Ничего, малыш, все будет хорошо, обещаю тебе, мы выгребемся из этого дерьма. Пойду, провожу полицию, надо поговорить с ними.
- Ага...
Иди, договаривайся, плети сети для Дамьена. Эмильен набил смс Понсу: "Спасибо за помощь. Я согласен встретиться, когда вам будет удобно. Можно ли узнать до тех пор нынешнее место нахождения Эмиля Гюра? Спасибо. Эмильен". Может, и не стоило встречаться с кузеном - надо же, у него есть брат! надо привыкнуть к этой мысли, - но узнать, где он и что с ним, Эмильену было необходимо. Убедиться, что парень хотя бы жив. А если он наркоман или торгует телом на улице? Сможет ли Эмильен оставаться в стороне и просто наблюдать? Двоюродный брат... они так похожи! Не удивительно, что Дамьен перепутал. Отошел ли он? Простит ли, если извиниться за те глупые слова?
"Гийом... пожалуйста... мне так нужна твоя сила сейчас..."
В голове все смешалось, перепуталось, тревога сжимала сердце. Как же он устал. Хотелось малодушно отказаться от всего и вернуться домой, забыть, как страшный сон. Было так страшно: подспудно Эмильен догадывался, что придется противостоять серьезным людям. Он не знал, что делать дальше, как быть с полученной информацией. Как, черт возьми, исправить весь тот вред, что был причинен двум невинным людям? Они оба важны для Эмильена: кузен и Дамьен. Он не мог и не хотел выбирать между ними. Сердце и не думало успокаиваться, болело уже всерьез, в глазах рябило. Он нажал на кнопку вызова сестры. Пришли не сразу - юноша откинулся на постели и тяжело дышал, вдруг осознав, что волнения этого дня могут доконать его, и без того слабого, как котенок. Пакет выскользнул из рук и шлепнулся на пол, рука сжимала мобильник.
Прошло несколько дней, но Гийом так и не разобрался в себе. Бизнес шел хорошо, хотя и новая область давалась с трудом – в корпорации явно не хватало специалистов из нефтяной сферы. Эмильена не доставало – на встречах, где Дегейр забывал или путал информацию, а Клод держался настолько сухо и надменно, что клиенты чувствовали себя некомфортно в его присутствии, в офисе, где Гийом теперь все чаще сталкивался с отказами сотрудников, потому что «это невозможно в такой короткий срок». Летели головы, нанимались новые люди, а Ги по-прежнему не находил тех, на кого он мог бы положиться.
В постели все было куда хуже. Дамьен не был ни святошей, ни однолюбом – природа брала свое, и он завел ни к чему не обязывающую (как ему тогда показалось) интрижку с владельцем «Бизнес Таймс», Армелем Бенуа, который заявился через пару дней после того, как Эмильен загремел в больницу.
Этот молодой мужчина с хищным лицом и горящими глазами пробрался мимо Клода, заскочил в кабинет Дамьена и, казалось, обманул всех, чтобы взять интервью и уточнить несколько пикантных подробностей, которые он встречал в бульварной прессе. Уточнил на практике, когда рассерженный шеф «Generation sans esprit» разложил его прямо в кабинете. Скорей чтобы доказать себе, что ничуть не зависит от отношений с Эмильеном, как зависел тогда, десять лет назад, и все, что теперь их связывает, это – его чувство мести. Но беда заключалась в том, что, даже трахая молодого журналиста, Ги видел перед собой Эмильена. Эти синие глаза просто впечатались в его память, и всплывали, выпрыгивали из воспоминаний, как черт из табакерки, настойчиво отодвигая реальность на задний план.
А по ночам, часа в два или три, после рабочего дня, Гийом неизменно обнаруживал себя в клинике, донимая вопросами врачей и наблюдая за беспокойным сном главного виновника всех его злоключений. Это превратилось в своего рода ритуал, завершавший день. Убедившись, в очередной раз, что с Эмильеном все в порядке, Гийом отправлялся домой и засыпал как младенец – кажется, именно эти ночные визиты возвращали ему душевное спокойствие.
Мысли о тех, кто, возможно, стоял за Эмильеном, неотступно преследовали Гийома. Обращаться за помощью к Нихелю Понсу, детективу, который работал на него когда-то и теперь время от времени выполнял разные поручения, занимаясь почти промышленным шпионажем, Гийом не хотел: тут была замешана история Готье, которую он ни при каких обстоятельствах не хотел бы поднимать. Но разум настойчиво требовал разобраться в этой путанице и для себя, и для Эмильена. Был у него еще один вариант, помимо Нихеля и полиции, но он когда-то пообещал себе не беспокоить этого человека по пустякам. Не то, чтобы он был слишком важной шишкой или не стал бы браться за простые задачи, – цена, которую требовал этот тип за свои услуги, была очень велика, а результат иногда оборачивался полной неожиданностью.
***
Ги вспомнил, как первый раз столкнулся с ним в общей камере тюрьмы Санте, куда их набили, как сельдей в бочку. Узенькую комнатушку, на четырех человек от силы, занимали восемь здоровых мужчин. Точнее, семь здоровых мужчин и один юноша. Этого человека Готье заметил сразу: спокойная и безразличная фигура крепкого латиноамериканца, расслаблено и беспечно валявшегося на койке, сильно отличалась от потных и грязных громил-сокамерников, бросавших на ухоженного юношу сальные взгляды и отпускавших глумливые замечания. В латиносе было что-то неприступное, словно вся грязь этого места не способна была замарать этого человека, и друзья-громилы косились на него с уважением, старательно пряча глаза, если ему приходило в голову на них посмотреть. Готье тогда решительно протиснулся к нему сквозь обступившие его потные тела, отталкивая тянущиеся жадные руки.
- Салют, месье, - поздоровался Готье, опускаясь на кровать рядом с ним.
- Ола, - меланхолично отозвался тот по-португальски.
- Я обратил внимание на замки на камерах, их можно взломать, - коротко и напористо продолжил юноша, - если использовать какой-нибудь тонкий и плоский предмет, типа ложки. Я мог бы сделать это минут за пять и без лишнего шума. Потом – сигнализация на этаже. Она отключается с пульта охранника, но справа от нашей камеры есть силовой щиток, он отключает электричество, и этим можно отвлечь их…
Готье говорил и говорил, боясь, что если он остановится, эти люди, потерявшие человеческий облик, разорвут его на части.
- Неплохо, юноша, - похвалил его мексиканец. – Армандо, - представился он, привстав на локте и оглядывая Готье с ног до головы. – Только с чего ты взял, что я тебя не сдам охране и они тебя не сунут, скажем, в камеру напротив, к истосковавшимся по сексу СПИДозникам?
Гийом тогда сильно перетрусил. Этот Армандо запросто мог так сделать – ленивая жестокость читалась в его глазах.
- Потому что я тебе нужен. Я сумею открыть замки и отвлеку охранников. А на свободе… я дам тебе наводку на дом богатенького остолопа, где многим можно поживиться, я… там работал.
Мексиканец согласился не сразу. Сначала они разговаривали подолгу, много и обо всем. Принюхивались друг к другу, как это тут называлось, а потом неожиданно мексиканца перевели в специальный блок для элиты, Готье остался один на один с озабоченными громилами и хлебнул попоной.
Через полтора месяца мексиканец навестил его. Он уже был на свободе и вертелся в каком-то крупном бизнесе, занимаясь тем, что прикрывал юридическими способами грязные делишки богатых и влиятельных. Он тогда явился к Готье, как дьявол-искуситель, хорошо одетый, уверенный в себе богатый человек, он возник как раз тогда, когда Готье почти поверил, что кроме этой тюрьмы он больше ничего не увидит. За неделю до этого Готье все-таки подбил нескольких сокамерников на побег, но их поймали, избили и продлили срок, а потом Готье досталось и от своих «дружков». Так что он был счастлив продать душу за возможность подышать свежим воздухом хотя бы недолго, не говоря уж о свободе навсегда. И когда Армандо предложил юноше Сделку, которая обещала ему возможность выбраться отсюда, Готье не задумываясь согласился, не предполагая, что его ждет всего лишь новый виток кошмара, потому что цена, которую пришлось заплатить за свободу, была необычной и дурной. Но Армандо его вытащил из грязи и безысходности, и Готье не винил его за то, что при этом тот нажился на нем. Кроме того, тогда Армандо словно боялся противостоять неким силам, Гийом, прокручивая в памяти их диалоги, все больше в этом убеждался.
***
Они встречались вечером. Моросил дождь, мелкими иголками втыкаясь в лужи. Гийом снял маленькое кафе и выгнал хозяина спать, забрав у него ключи. Он сидел и курил. Время приближалось к полуночи, через час он поедет в больницу. Показатели Эмильена почти нормализовались, Матис вчера сказал, что он ни сегодня-завтра придет в себя. И что? Что тогда он будет делать с мальчишкой? Документы об его увольнении со вчерашнего дня лежали на столе, любезно подготовленные Кати, правда, не без сожаления. Все в офисе успели к нему привязаться, и вопросы об Эмильене, с которыми лез к нему персонал, выводили из себя.
- Ола, Готье, - коротко бросил Армандо, - а ты здорово изменился после той поездки. На пользу пошел японский воздух?..
Гийом, резко поднявшись, коротко двинул Армандо в челюсть, но тот чуть отстранившись, чтобы смягчить удар, только сухо рассмеялся.
- Брось, - рявкнул Дамьен, - не говори, что не знал, на что ты меня подписал.
- Да. И я тебя предупредил, а ты согласился на это. Других шансов у тебя все равно не было. Я узнал тогда, что через месяц к тебе бы все равно подсадили Джосса, который бы расправился с тобой втихую, выдав это за самоубийство. Я не знаю, кому ты там насолил, но это крупные авторитеты.
Армандо устроился за столиком, окинув взглядом пустое кафе. Гийом скрестил руки на груди, нервно постукивая пальцами.
- Есть предположения, кто они?
- Нет, - Армандо лениво пожал плечами. – Я не лез в эту историю дальше, чем мне это нужно было.
- Так залезь. Армандо, мне нужно в этом разобраться и найти подонков. Я готов заплатить тебе за расследование.
- Хммм, - протянул мексиканец, потирая подбородок. – Сейчас у меня туго с деньгами, это правда, и мне пригодится кое-какая помощь, а ты, я слышал, высоко взлетел… Хорошо, возьмусь, но при двух условиях. Первое – ты заплатишь мне, как за обычное дело. Второе, Готье, ты окажешь мне ответную услугу.
- Что за игры, Армандо?
- «Крестного отца» помнишь? Ну, так вот, месяца через два мне может понадобиться твоя помощь. И тогда я напомню тебе, что за тобой должок.
- Допустим, но в разумных пределах. Если я тебе откажу, ты выберешь что-то другое. И мне нужна полная информация обо всех причастных.
Армандо пожал плечами.
- Ты же знаешь, как я работаю. Все у тебя будет и скоро. По рукам?
Гийом, не раздумывая ударил по протянутой ладони. Что бы ни запросил Армандо, Гийом сможет это ему дать без потерь для себя. Он был уверен, что сумеет выкрутиться.
- Скажи мне вот что, - Армандо перегнулся через стол, внимательно вглядываясь в лицо собеседника серыми глазами. – У твоего папаши, на которого ты мне так неудачно дал наводку, были враги?
- Да, и много. Особенно – Бертран Деланоэ, которого вместо Рене Д’Алигра выбрали в мэры, когда меня посадили. Кое-кто из друзей по партии в Сенате, я имен не помню. Был еще один странный тип, который несколько раз наведывался к нам поздними вечерами. В последний раз перед моим уходом они с от… Рене здорово поссорились, и тип бросался какими-то обвинениями. Я тогда не придал этому значения.
- Интересненько. Кто может знать про этого типа?
- Рене не посвящал семью в свои дела, Армандо. Только если секретарь или помощник.
- Ясно.
- Будь аккуратней с семьей Д’Алигров. Мне плевать, что будет со стариком, но девочки к делу отношения не имеют. И… если ты выгонишь этих ублюдков из нор, я с ними справлюсь. Нам нужно только их спровоцировать.
- Ну… можно и так, можно и так. Скажи, а что если тот мальчишка, твоя первая жертва, что если он признается в том, что его заставили это сделать?
- Он – признается?.. – Гийом усмехнулся, невесело и зло. – Он до сих пор меня обвиняет в том, что я его совратил, и лжет на каждом шагу. Нет, Армандо, от него этого не добьешься.
- Ты его видел? – в голосе мексиканца удивление смешивалось с любопытством.
- Он на меня работает.
- Хочешь мстить? Это правильно. Только брать надо выше.
- Мы затем и встретились. А если не Эмильен, а Д’Алигр оспорит решение суда, защищая честь умершего сына?
- Поздновато… но да, это заставит их дергаться, особенно если будут улики.
- Так найди их. Отец Эмильена, Отис Гюра, свидетельствовал против меня на суде. Скорей всего, он и подложил мне сыночка. Они должны будут связаться с ним, так что пошли кого-нибудь за ним следить.
- А как ты заставишь Д’Алигра подать апелляцию?
- У меня свои методы, у тебя – свои.
Размышляя о том, как им вести расследование дальше, Ги почти не заметил, как добрался до больницы. Матис сообщил ему, что сегодня Эмильен пришел в себя и искал его. Зачем? Неужели у этого юноши не было совсем никакого чувства самосохранения?! После всего того, что между ними было, еще искать его! Он же если с ним встретится еще раз, не сможет остановиться и прикончит его. Нет, теперь не прикончит, теперь Эмильен – важный источник информации, и обращаться с ним нужно соответственно. Сможет ли Ги справиться с ненавистью, которая накатывала на него время от времени, когда мальчик придет в себя? Сейчас, когда он спал, он казался таким невинным… Может ли человек притворяться, даже когда он спит? Ги прервал симфонию абсурда из оборванных мыслей, жарких сексуальных фантазий и странных эмоций, звучавшую у него в голове при виде спящего юноши. Ненависть странным образом спала. Но он знал, что она проснется, стоит юноше открыть глаза. Гийом покинул больницу раньше обычного.
***
На следующий день Дамьен встретился с Мишель Д’Алигр в том же домике напротив поместья. Сначала разговор шел сложно, как и всегда между ними с тех пор, как Готье исчез и объявился Гийом. Но Ги удалось ее убедить подать заявление от имени отца, которое бы опротестовало решение суда.
На всякий случай нужен был повод интересоваться делами семьи Д’Алигров, и Ги поручил Клоду организовать перевод одного из счетов Рене в банк его корпорации. Мысли Гийома бешено плясали вокруг неизвестных недоброжелателей, он словно пытался силой мысли достучаться до них и заставить раскрыть свое «я».
Наконец, Мишель подала документы. Она прислала смс-ку, как раз когда Ги подъезжал к больнице. Ловушка была приглашающе открыта, Ги чувствовал нетерпеливое покалывание в пальцах, оставалось только ждать, кто туда попадется. Сегодня его не было в офисе полдня: он ездил улаживать дела в пригород, а заодно и наводить справки о крупных клиентах, на которых работал Отис Гюра, у своего знакомого архитектора, и теперь, наверняка, его ждала уйма пропущенных звонков от Клода и Дега, из офиса и… от доктора Матиса? Последнему Ги удивился, и тут же кольнуло нехорошее предчувствие – что-то случилось.
Словно в подтверждение этого окна кабинета Матиса не светились, а у входа с понурым лицом стоял охранник.
- Что здесь произошло? – резко бросил Ги, выскакивая из машины.
- Месье… Здесь была полиция. Их вызвал отец юноши, что в седьмой палате. Мы до Вас дозвониться не могли… Доктор ждет Вас в ординаторской.
- С юношей все в порядке?
- А что с ним станется? Ему полиция ничего не сделает…
- Идиот, я не об этом.
Гийом ворвался в ординаторскую и с порога набросился на доктора с расспросами, выяснил, что месье Гюра-старший был здесь, что хотел завести дело и притащил полицию на хвосте (как он только узнал, где расположена больница?), но Эмильен наотрез отказался давать показания против Дамьена, сразив и своего отца, и толстого полицейского тем, что это он соблазнил шефа, а не наоборот, да еще и попросил быть с ним пожестче. Гийом стоял в оцепенении и мертво таращился перед собой. Такая линия поведения не укладывалась в его представления об Эмильене – никак. Почему он не повторил тот же фокус, что и десять лет назад? Потому что его никто не заставлял в этот раз? Или он не чувствовал поддержки? Побоялся себя противопоставить Дамьену?.. Он запутался в этом юноше, в своих чувствах к нему и в его неясной истории. Гийом разузнал подробности у Матиса и как раз решал, не стоит ли ему разрубить этот гордиев узел одним движением, поговорив с юношей, когда ноги вынесли его в знакомый коридор. Он тихо приоткрыл дверь в палату и нашел глазами Эмильена.
С момента ухода отца и до темноты Эмильен спал, ему вкололи рибоксин и успокоительное. Проснувшись и попытавшись найти заветный конверт, увидел его на полу, где никак не достать. На вызов никто не пришел, впрочем, сейчас поздний вечер, может быть, у них пересменка или еще что. Мобильник лежал на тумбе рядом, его не забрали - хороший признак. Если тут командует доктор Матис, можно считать его доверие завоеванным. Юноша закрыл глаза, перебирая в уме все, что узнал. Сонное оцепенение еще не прошло, и мысли текли свободно от эмоций. Очень хотелось пить. Наверное, он сильно похудел из-за вынужденной голодовки. В палате свет не горел, но совсем темно не было - в коридоре тускло светили лампы, косые лучи фонарей с улицы перечеркивали потолок и стены. Кто-то шел по коридору, наверное, услышал вызов, но шаги замерли у двери. Секунда, две, Эмильен перекатил голову по подушке, приоткрыл глаза, выловив темный молчаливый силуэт в проеме. Сердце забилось чаще до того, как догадка оформилась в слова. Юноша резко вдохнул, выпростал руку к фигуре:
- Гийом... - голос сиплый после сна, юноша кашлянул. - Не уходи...
- Где месье Дамьен? - первым делом спросил юноша, поразившись, как слабо звучал его голос. Он пытался подняться, но не смог, да и доктор отсоветовал дергаться еще пару дней как минимум.
- Не волнуйтесь, он не потревожит вас.
- То есть?
- Он здесь не появится до вашего выздоровления.
- Почему?
- Вы серьезно?
- Вполне. Он... - Эмильен прикусил губу. Значит, Дамьен все-таки отвернулся от него. Будь проклят длинный язык! Зачем надо было лезть в петлю? Неужели не было другого, более щадящего способа все узнать?
- Что?
- Нет, ничего. Это наше с ним дело, я полагаю. Скажите, я могу позвонить?
- Нет, извините, на этот счет у нас четкая инструкция от месье Дамьена.
- Ясно, - Эмильен закрыл глаза, даже этот короткий разговор вымотал его. Доктор понял намек, проверил давление, пульс, дыхание и вышел.
Интерес к собственному состоянию пришел лишь к вечеру того дня, дежурный врач сообщили о трещинах в нескольких ребрах, повреждении некоторых органов. Эмильена пока держали на обезболивающих, весь следующий день он спал. Трещины прямой кишки оказались не такими серьезными, как предполагалось, но ему все равно промыли кишечник и пару дней кормили внутривенно, стремясь избежать заражения. Каждый день медсестра по нескольку раз просила перевернуться на бок, чтобы влезть в его задницу ловкими пальчиками с мазью - это было стыдно и странно, до сих пор там бывал лишь один человек. Странно даже подумать подпустить к себе кого-то чужого. Дамьен стал... слишком родным за полтора месяца. Интересно, а ему не хватает своего помощника? Заходит ли он в смежный кабинет по привычке? Эмильен не закончил работу с парой договоров, так и лежат на столе. Кому их отдадут доработать? Его уволят? Логичнее было бы уволить. Придется все начинать сначала. Может, однажды он сумеет забыть и Дамьена. Жаль, душевную боль не унять анестетиком. Чтобы не быть постоянно наедине с депрессивными мыслями, он пытался заводить беседы с персоналом, повелась только одна молоденькая сестричка из ночной смены. Ей было жаль молодого парня, которого, если верить сплетням, избил и изнасиловал шеф. Эмильену было ужасно стыдно, когда он стащил телефон из кармана ее халата. Едва она вышла, он набрал телефон отца, засомневавшись, правда, в паре цифр: "98" или "89"? С первого звонка ответил женский противный голос:
- Алле?
- Позовите, пожалуйста, Отиса Гюра.
- Кого?
- Извините, не туда попал.
Значит, все же "89".
- Слушаю, - сонный недовольный голос. Уже спал?
- Папа, привет.
- Малыш, что-то случилось?
- Да, я угодил в больницу.
- Что?
- Все нормально, уже выздоравливаю. Но мне нужен конверт с документами, он в почтовом ящике, там, где я квартиру снимаю, помнишь адрес?
- Где-то записывал. А что случилось?
- В офисе зачитался отчетом и поскользнулся на лестнице.
Молчание на той стороне отчетливо говорило о недоверии.
- Пап?
- Ладно, это потом. Ключи от ящика где взять?
- У хозяина дома, он живет в квартире номер три, у него все дубликаты ключей.
- Ясно. В какой ты больнице?
Эмильен назвал адрес, объяснил, как добираться.
- Что из вещей привезти? - не нравился юноше этот мрачный тон.
- Ничего не надо, пап. Только конверт.
- Ну, давай.
Эмильен вычистил следы своего звонка, положил телефон на тумбочку возле кровати и притворился спящим. Минут через пять тихо зашла сестричка, ее шаги прошелестели к кровати, послышалось бряцанье брелка на мобильнике, и она ушла. Поверит ли, что забыла его сама, или им больше не общаться по вине его коварства – не суть, главное, что отец в курсе, даже легче стало, как в детстве.
Откуда ему было знать, что кровавые следы на кровати никто так и не убрал. И когда следующим утром хозяин квартиры открыл дверь - Отис испытал приступ ужаса и ярости при виде разоренной постели, крови на ней и ошметков одежды вокруг, подтверждавших его худшие подозрения. Этот тип, пресловутый шеф его сына, не ограничился угрозами в адрес Отиса, и теперь тот не мог думать ни о чем, кроме нанесенного сыну вреда этим психопатом. Он ругал себя, что не вмешался сразу. Вызвал полицию, взбледнувший хозяин дома как на духу выложил все свои наблюдения и выводы насчет "мужчины, который иногда ночевал у месье Гюра". Соседи подбросили дров в костер возмущения: из той квартиры иногда доносились стоны, ваш сын гей, это просто неприлично, а тот мужчина высокомерный грубиян на дорогой машине. Пока соседи раскручивали по случаю теорию социального неравенства и ее следствия, Отис обыскал квартирку сына, взял повседневную одежду, обувь, документы, книгу, нашел мобильник и бумажник под грудой тряпок, в которую превратился дорогой костюм. Этот Дамьен ответит за все! Богатенький ублюдок считает, что простому человеку вроде Отиса на него управы не найти? Ничего, найдутся и связи, и деньги...
Сегодня утром Эмильену разрешили выпить воды, счастью его не было предела - словно маленькая победа на пути к выздоровлению. Теперь должен заработать кишечник, и, может, днем разрешат кушать - что-нибудь жидкое сперва, безотходное, как пошутил Матис.
В коридоре послышался шум, Матис насторожился, повесил фонендоскоп на шею и вышел из палаты. Юноша подтянулся выше, он полусидел на подушках. Кто-то спорил на повышенных тонах, кого-то пытались успокоить. Наконец, в палату ворвался отец, ринулся к кровати, его глаза расширились, он ухватил сына за подбородок и повернул голову в одну сторону, в другую, яростно сопя. Отчетливые отметины ударов и разбитая губа совсем не успокоили его.
- Идите сюда, офицер! - позвал он, Эмильен похолодел: так вот что задумал Отис.
- Пап, не надо...
- Помолчи! - припечатал тот, отступил, давая рослому немолодому полицейскому рассмотреть синяки на лице и руках юноши, а также обмотанную эластичным бинтом грудь.
- Вы не имели права... - пытался вставить слово Матис, он выглядел злым и слегка испуганным.
- Я вам разъясню свои права, милейший! После того, как заберу сына из этого концлагеря!
- Папа...
- Его еще нельзя транспортировать. Хотите сделать его инвалидом?
- Что? Да что вы такое сотворили с моим ребенком, скоты?!
- Мы его спасли!.. А вот следующий вопрос не к нам!
- Знаю я, к кому этот вопрос, он мне за все ответит!
Эмильен набрал воздуха, покуда позволила тугая повязка на ребрах, и рявкнул:
- ОТЕЦ!
Отис даже шарахнулся слегка. Что ж, внимание привлекли.
- Я никуда отсюда не поеду.
- Опять ты за свое? Этот Дамьен тебе что-то обещал?
- Если ты о деньгах, то не стоит судить по себе, - прошипел Эмильен. Теперь внимание Отиса приклеилось к сыну окончательно, он нахмурился.
- Что ты несешь? - буркнул он.
- Доктор Матис, офицер, пожалуйста, оставьте нас?
- Зачем? - кажется, отец боялся остаться наедине с сыном.
- Хорошо, - вмешался полицейский. - Мне надо задать несколько вопросов доктору. Идемте, доктор Матис, - тот, кажется, хотел что-то возразить, но выдохнул и вышел, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. Ох, и будет у них неприятностей! Как же справиться с положением, чтобы никто не пострадал?
- Ты принес пакет, который я просил?
- Что это, посылка? - Отис вытащил бумажный конверт из сумки, принялся рассматривать, но никаких адресов и прочих опознавательных, кроме "Для месье Э.Гюра", там не наблюдалось.
- Дай его мне, - тихо, но твердо отчеканил Эмильен, одной рукой держась за ребра, другую требовательно протянув отцу. Тот нерешительно отдал пакет.
- Что там?
- Полезная информация.
- Ты расскажешь, что случилось на самом деле?
- Ты был у меня в квартире?
- Да. Можешь забыть эту чушь про падение с лестницы, - Отис придвинул стул к постели сына и сел, скрестив руки на груди. Когда-то – всего два месяца назад, а кажется, годы прошли – такая поза и этот суровый взгляд вгоняли Эмильена в трепет. А сейчас он смотрел устало, но непреклонно.
- Я переспал с шефом. Он не виноват, - осадил он попытку Отиса вскочить и заорать снова. – Я сам спровоцировал его грубость, так получилось…
- Дьявол, это что, с генами передается? - буркнул в сердцах Отис, все-таки вскочив, отошел к окну, заложил руки за спину, которой повернулся к сыну.
- О чем ты? - спустя неловкую паузу тихо спросил Эмильен.
- Ни о чем. Давай, добей меня. Ты гей?
- Нет. Все дело в нем. Извини.
- Ты спишь с мужиком, значит, ты гей. Не ври себе.
- Как хочешь, - юноша вздохнул, распечатал конверт, пока обиженный отец приходил в себя, созерцая прекрасный вид парка. Печатные строки документов слегка расплывались перед глазами, поэтому первым, что привлекло - приковало - внимание, были фотографии: эстетично спеленатый веревкой в духе японского связывания мальчик на постели, на его светлой коже ярко горят следы порки и засосы, лицо искривлено болью, а над ним недвусмысленно "трудится" мужчина... то есть молодой парень, не старше самого Эмильена сейчас. Его профиль совершенно не напоминал Дамьена, но сердце ёкнуло - кто же еще? Документы подтвердили: медицинский акт о нанесении тяжелых физических повреждений и изнасиловании Готье Д`Алигром... Эмильен моргнул, не веря глазам: "Эмиля Гюра".
Эмиль? Гюра?!
Какого дьявола?!
Акт о присутствии в крови Эмиля Гюра наркотических веществ.
Свидетельство Эмиля Гюра о насильственном введении ему наркотических веществ Готье Д`Алигром.
Справка психиатра о том, что Готье Д`Алигр психически здоров и поэтому не может быть оправдан по причине умственного помешательства.
Очень интересные фотографии, ракурс отличный - все видно. Дамьен считает "Эмиля" продажным, хитрым и подлым - может ли несчастное лицо мальчика на фотографии быть удачной игрой на фотокамеру? Дамьен уверен по сей день, что "Эмилю" нравится грубый секс, связывание, боль. Пройдя через тюрьму, самоубийство, смену личности и прочие неведомые беды - не пытается ли он так оправдаться в собственных глазах?
- Что там интересного? У тебя лицо, будто призрака увидел, пардон за банальность.
- Одну секунду, пап.
Нихель Понс все-таки раскопал это дело. Пусть без деталей... жаль, что без деталей. Хотелось бы протокол суда еще.
Но почему этот мальчик - Гюра?
Эмильен сложил документы подальше от любопытных глаз отца. Взял конверт, из того выпала записка: "Уважаемый месье Гюра. Вот часть дела, которое вы просили найти. Оставшиеся документы, как-то: судебное заключение по делу и копию свидетельства о рождении Эмиля Гюра, - я могу передать вам при следующей встрече. Стоимость и некоторые дополнительные условия передачи обговорим тогда же, если не возражаете. Нихель Понс".
Так, Эмильену понадобятся деньги, значит, терять работу нельзя. Во что бы то ни стало надо помириться с Дамьеном, умолять его, если придется, пусть переводит в другой отдел, лишь бы не потерять этот источник дохода. На некоторое время главная цель Эмильена отошла на второй план, сперва надо разобраться с семейным делом.
Свидетельство о рождении - там есть имена отца и матери. А что если... Сердце частило, хорошо, что Эмильен не подключен к аппаратуре, – выдал бы себя с головой.
- Ну, что там? - отец вернулся на стул, ревниво поглядывал на конверт, который Эмильен держал на коленях.
- На твоем телефоне есть интернет?
- На твоем тоже есть, - Отис поднял с пола у кровати пакет с вещами сына, положил на кровать. Эмильен сразу зарылся в нем, выудил телефон, оставалось два деления на батарее.
- А зарядку не брал?
- У тебя там бардак, не было времени копаться! Вечно раскидаешь все эти проводки-наушники... - проворчал отец. Как в детстве, привычно, уютно, юноша улыбнулся, прикусил губу, чтобы не расплакаться. Почему все так сильно изменилось? Но надо было кое-что узнать прямо сейчас, экран телефона размывался, пару раз Эмильен ошибался ссылками, но, наконец, вышел на мамину страничку в Фэйсбуке. Фотографии, альбом "Кипр, август 2003 год". Август... Эмильен заглянул в один из документов, чтобы проверить дату. Август, 2003 год.
Надо успокоиться, иначе не сможешь рассуждать здраво.
Машинально полистал фотографии, мама - заядлая блогерша, ей нравится выкладывать свои фотки, все-таки она едва не стала моделью, блог слабая замена подиуму, но все же - хоть такое внимание. И сотни восторженных комментариев, приводящих отца в неистовство... молчаливое, впрочем, – он не хочет потерять ее. А вот и совместные кадры с сыном. Тринадцать лет. Эмильен смотрел несколько секунд, затем вытащил фото с Эмилем, сравнил. Тяжело выдохнул и откинул голову на подушку.
- Ну? Долго будешь играть в шпиона?
- Кем тебе приходится Эмиль Гюра? - Эмильен уставился в лицо Отиса и поразился тому, сколько эмоций там промелькнуло, а потом это лицо закрылось, словно упала стальная завеса.
- Не твое дело, - отрезал Отис, шагнул к кровати, попытался вырвать пакет из рук Эмильена, тот прижал страшные улики к груди, кривясь от боли, но не отпуская. - Ладно, какого черта? Ты что, копал эту историю? Я же запретил, сын!
- Ты расскажешь мне?
- Нет!
- Хорошо, - юноша прикрыл глаза, обдумал, снова поднял голову. - Тогда я спрошу у мамы.
- Что? Не смей! Только попробуй!
Ага, испугался. Это был удар ниже пояса. Отец даже шарахнулся, словно пакет обжег ему пальцы. Было жаль его, но Эмильен не собирался никого щадить. Его били, как хотели, теперь его очередь.
- Эмиль - твой внебрачный сын?
- Нет, конечно, за кого ты меня принимаешь? Вы же ровесники!
- А почему тогда мы так похожи?
- Откуда ты... - взгляд Отиса снова приклеился к конверту. Эмильен продемонстрировал фотографии бумажную и на экране мобильника, не отдавая ему в руки. Лицо Отиса дернулось – неужели это была ненависть? Презрение? Отец снова отошел к окну.
- Слушай, ты должен понять. Те времена... далеко.
- Я помню те времена. Ты не мог купить мне велосипед на день рождения, и вдруг - отправил нас с мамой на Кипр, потому что нашел какую-то денежную работу. Я знаю, ты строил особняк брату Рене Д`Алигра. Много тебе заплатили за это дело?
Эмильен блефовал, выдавал догадки в обтекаемой многозначительной форме. Охваченному гневом и стыдом Отису могло послышаться в этом что угодно.
- И что? Ты смеешь осуждать меня?
- А есть за что, папа?
- Да черт тебя знает. Ты ж у нас такой весь честный, правильный. Просто святой! - злобно плевался словами Отис, не глядя на сына. А ведь он переживает, боится потерять единственного ребенка, наверное, не меньше, чем красавицу-жену.
- Кто такой Эмиль, папа? - устало спросил Эмильен, не позволяя увести разговор в сторону.
- Сын моей стервы-сестрицы. Вы оба на бабку свою похожи.
Пауза. Вот это новости! Родители Отиса давно умерли, но пару фотографий их Эмильен видел, бабушка и правда была красавицей в молодости. Может, он и жену себе выбирал по тому же принципу? Эдипов комплекс?
- Ты... почему ты не рассказывал, что у тебя есть сестра?
- Мы никогда не ладили, вечно соревновались, дрались. Она рано уехала из дома. Жила как шлюха, бухала, кололась. Как понимаешь, знакомить ее с родней твоей матери мне не было резона, - язвительно проговорил Отис. Потер лоб.
- А из какого соревнования вы одинаково назвали сыновей?
- Когда мама забеременела, я был так рад. И тут сестрица напросилась встретиться, денег просила. Было проще дать, чем посылать. Ну, и я проговорился, что хочу назвать сына Эмилем. А потом узнал, что она тоже беременна, родила на месяц раньше и назвала так сына мне назло.
- А потом ты назло ей приделал Эмилю еще слог и подарил мне, - Эмильен усмехнулся, поражаясь тому, как некоторые не взрослеют до старости. - Значит, у меня есть брат...
- Нет у тебя брата. Эмильен, правда, не пытайся с ним контактировать!
- Почему?
Отис нахмурился. Ясно, на этом он будет стоять до победного, о контактах Эмиля спрашивать бесполезно.
- А как насчет твоей сестры, моей тети?
- Она мертва. Под машину попала.
- И, видимо, умерла как раз перед тем, как тебя наняли строить усадьбу Д`Алиграм.
- На что ты намекаешь?
- Как получилось, что Эмиль начал встречаться с Готье?
- А хрен их знает. Пацан увязался за мной, вот и все.
Хм...
- Да ладно! Кто заплатил тебе за то, чтобы Эмиль за тобой увязался?
- С чего ты взял, что мне кто-то платил?
Вот и все, тупик. Эмильен и Отис с минуту играли в хмурые гляделки. Недоказуемо. Да и зачем? Что будет Эмильен делать с полученным признанием? Обвинит отца в том, что тот продал родного племянника? Что лишил ребенка семьи, а невиновного Готье - свободы?
- Я всегда хотел иметь брата, пап. Почему ты не рассказал о нем? Почему вышвырнул его? Ты хоть интересовался когда-нибудь, что с ним случилось потом?
- Ему нашли семью, насколько я знаю. Поверь, малыш, такого брата ты бы не захотел.
- Он мог исправиться в нашей семье! Ты лишил его шанса!
- Он стащил мой бумажник, едва попав в наш дом! - рыкнул Отис. - А потом вернулся, бухой и упоротый, и ржал мне в лицо, маленький ублюдок! Такого могила исправит!
- Он принимал наркотики? В тринадцать?
- А что ты хочешь от сына наркоманки?
Эмильен прикрыл глаза рукой. Все это было так... ужасно. Не умещалось в голове.
- Как ты вообще узнал об этом, сын?
Он посмотрел на отца, чье лицо излучало подозрительность. Так, Дамьен вряд ли хочет раскрывать свое прошлое, пусть Готье остается мертвым.
- У нашей фирмы было дело с Рене Д`Алигром, мне поручили раскопать про него максимум материала, наткнулся на статью о судебном разбирательстве с Отисом Гюра. Не мог пройти мимо. Пошел к детективу... - он пожал плечами, кивнул на конверт. Кажется, отец слегка успокоился. Секретари должны уметь хорошо врать. И как это сочетается с образом честного и благородного Жана Ремиля? Либо он не ту профессию выбрал, либо пора завязывать с детством. Юноша вздохнул.
Из коридора снова послышались голоса.
- Да, сейчас позову полицейского, напишем заявление на этого Дамьена, - деловито сообщил отец и уже направился к двери, когда Эмильен выкрикнул:
- Стой! Какое еще заявление?
- О нанесении тяжелых физических повреждений и... изнасиловании, - неохотно буркнул Отис. Слова эхом прокатились в голове юноши: словно цитата из акта десятилетней давности. Если даже отец был ни при чем тогда, если это все идея Эмиля - попытка заработать на чужой беде, - у семьи Гюра не было права снова поступать так с Дамьеном! Ни за что! Полицейский вошел, с ним был его напарник и доктор Матис, хмурый и озабоченный.
- Итак, расскажите, что случилось между вами и месье Дамьеном? - старший офицер приготовился записывать.
- У нас был секс. Я попросил быть со мной пожестче. Мне иногда так нравится. Он немного переусердствовал. Сразу привез сюда, позаботился обо всем. Это все, - выпалил Эмильен, вогнав в ступор всех присутствующих. Полицейские перевели взгляды на оторопевшего Отиса, Матис отвернулся к окну, пытаясь скрыть улыбку.
- Месье Гюра, ваш работодатель принуждал вас к сексу? - попытался спасти репутацию Гюра младший полицейский.
- Да вы что?! Он такой красавчик! Я сам его соблазнил, - с самым честным выражением лица выпалил Эмильен, чувствуя себя предателем и немного дураком.
- Сын, не будь идиотом. Слушай, если ты его боишься... - начал Отис.
- То что? Ты сможешь меня защитить? - усмехнулся Эмильен.
- Смогу, малыш, - Отис наклонился к нему, понизив голос. - Я подниму все связи, какие нужно, мы утопим богатенького ублюдка!
Эмильен тоже подался к нему, ответил совсем тихо, щуря глаза:
- Как утопили Готье?
Отис отшатнулся, он злился, кулаки сжимались и разжимались.
- Я так понимаю, месье Гюра не собирается выдвигать обвинение против месье Дамьена, - послышался язвительный голос Матиса. - Ваши услуги не понадобились, месье.
- Мы еще не разобрались, почему вы сами не вызвали полицию после поступления месье Гюра с явными следами избиения и насилия, - парировал его старший офицер. - Вам плохо известны законы или вам так хорошо заплатили?
- Я просил не вызывать... - встрял было Эмильен, но офицер осадил его взглядом.
- Вы поступили в бессознательном состоянии. Я читал историю болезни. Может, прекратите покрывать начальника? Это может плохо для вас закончиться. Однажды вам очень понадобится наша помощь, месье Гюра.
Эмильен не мог не признать его правоту, было страшно и стыдно обманывать почтенных служителей закона, но снова устроить Дамьену те же проблемы совесть не позволяла. Странное это явление для финансиста – совесть. Эмильен научился отключать ее на время работы, но потом она брала свое, даже с лихвой, в такие вот моменты закатывая истерики. Например, совесть запрещала ему говорить Дамьену об Эмиле – тот захочет направить месть на новый объект, что в корне неправильно. Они оба жертвы этой грязной истории. Что понимал тринадцатилетний мальчишка, оставшийся сиротой, использованный коварными взрослыми в личных целях?
- Я понимаю, офицер. Извините, но мне нечего добавить к моим показаниям.
- Что ж, как пожелаете, - недовольные полицейские не стали настаивать, ушли и увели с собой Матиса.
- Зачем, Эмильен?
- Я сомневаюсь в силе твоих связей, папа. Дамьен очень силен. Поверь мне, не стоит его дразнить.
- Это мы еще посмотрим!
Эмильен старался выглядеть слабым, жалким и напуганным. Его расчет был прост: отец всегда отличался вспыльчивостью и азартностью, он соревновался не только с сестрой, но со всеми, кого встречал на пути. Безусловно, он попытается поднять все связи среди богатых и властьимущих, которые у него есть. Например, тех, кому было выгодно обескровить семью Д`Алигр десять лет назад. Юноша облизнул губы.
- Я всегда могу спровоцировать его снова. Провернешь тот же фокус, - он погладил конверт. - Он очень мстительный, пап. Если уж защищаться, то наверняка. А пока я опасаюсь выступать против него. Извини.
- Ладно, может, ты и прав, - Отис приблизился, потрепал по волосам. - Ничего, малыш, все будет хорошо, обещаю тебе, мы выгребемся из этого дерьма. Пойду, провожу полицию, надо поговорить с ними.
- Ага...
Иди, договаривайся, плети сети для Дамьена. Эмильен набил смс Понсу: "Спасибо за помощь. Я согласен встретиться, когда вам будет удобно. Можно ли узнать до тех пор нынешнее место нахождения Эмиля Гюра? Спасибо. Эмильен". Может, и не стоило встречаться с кузеном - надо же, у него есть брат! надо привыкнуть к этой мысли, - но узнать, где он и что с ним, Эмильену было необходимо. Убедиться, что парень хотя бы жив. А если он наркоман или торгует телом на улице? Сможет ли Эмильен оставаться в стороне и просто наблюдать? Двоюродный брат... они так похожи! Не удивительно, что Дамьен перепутал. Отошел ли он? Простит ли, если извиниться за те глупые слова?
"Гийом... пожалуйста... мне так нужна твоя сила сейчас..."
В голове все смешалось, перепуталось, тревога сжимала сердце. Как же он устал. Хотелось малодушно отказаться от всего и вернуться домой, забыть, как страшный сон. Было так страшно: подспудно Эмильен догадывался, что придется противостоять серьезным людям. Он не знал, что делать дальше, как быть с полученной информацией. Как, черт возьми, исправить весь тот вред, что был причинен двум невинным людям? Они оба важны для Эмильена: кузен и Дамьен. Он не мог и не хотел выбирать между ними. Сердце и не думало успокаиваться, болело уже всерьез, в глазах рябило. Он нажал на кнопку вызова сестры. Пришли не сразу - юноша откинулся на постели и тяжело дышал, вдруг осознав, что волнения этого дня могут доконать его, и без того слабого, как котенок. Пакет выскользнул из рук и шлепнулся на пол, рука сжимала мобильник.
Прошло несколько дней, но Гийом так и не разобрался в себе. Бизнес шел хорошо, хотя и новая область давалась с трудом – в корпорации явно не хватало специалистов из нефтяной сферы. Эмильена не доставало – на встречах, где Дегейр забывал или путал информацию, а Клод держался настолько сухо и надменно, что клиенты чувствовали себя некомфортно в его присутствии, в офисе, где Гийом теперь все чаще сталкивался с отказами сотрудников, потому что «это невозможно в такой короткий срок». Летели головы, нанимались новые люди, а Ги по-прежнему не находил тех, на кого он мог бы положиться.
В постели все было куда хуже. Дамьен не был ни святошей, ни однолюбом – природа брала свое, и он завел ни к чему не обязывающую (как ему тогда показалось) интрижку с владельцем «Бизнес Таймс», Армелем Бенуа, который заявился через пару дней после того, как Эмильен загремел в больницу.
Этот молодой мужчина с хищным лицом и горящими глазами пробрался мимо Клода, заскочил в кабинет Дамьена и, казалось, обманул всех, чтобы взять интервью и уточнить несколько пикантных подробностей, которые он встречал в бульварной прессе. Уточнил на практике, когда рассерженный шеф «Generation sans esprit» разложил его прямо в кабинете. Скорей чтобы доказать себе, что ничуть не зависит от отношений с Эмильеном, как зависел тогда, десять лет назад, и все, что теперь их связывает, это – его чувство мести. Но беда заключалась в том, что, даже трахая молодого журналиста, Ги видел перед собой Эмильена. Эти синие глаза просто впечатались в его память, и всплывали, выпрыгивали из воспоминаний, как черт из табакерки, настойчиво отодвигая реальность на задний план.
А по ночам, часа в два или три, после рабочего дня, Гийом неизменно обнаруживал себя в клинике, донимая вопросами врачей и наблюдая за беспокойным сном главного виновника всех его злоключений. Это превратилось в своего рода ритуал, завершавший день. Убедившись, в очередной раз, что с Эмильеном все в порядке, Гийом отправлялся домой и засыпал как младенец – кажется, именно эти ночные визиты возвращали ему душевное спокойствие.
Мысли о тех, кто, возможно, стоял за Эмильеном, неотступно преследовали Гийома. Обращаться за помощью к Нихелю Понсу, детективу, который работал на него когда-то и теперь время от времени выполнял разные поручения, занимаясь почти промышленным шпионажем, Гийом не хотел: тут была замешана история Готье, которую он ни при каких обстоятельствах не хотел бы поднимать. Но разум настойчиво требовал разобраться в этой путанице и для себя, и для Эмильена. Был у него еще один вариант, помимо Нихеля и полиции, но он когда-то пообещал себе не беспокоить этого человека по пустякам. Не то, чтобы он был слишком важной шишкой или не стал бы браться за простые задачи, – цена, которую требовал этот тип за свои услуги, была очень велика, а результат иногда оборачивался полной неожиданностью.
***
Ги вспомнил, как первый раз столкнулся с ним в общей камере тюрьмы Санте, куда их набили, как сельдей в бочку. Узенькую комнатушку, на четырех человек от силы, занимали восемь здоровых мужчин. Точнее, семь здоровых мужчин и один юноша. Этого человека Готье заметил сразу: спокойная и безразличная фигура крепкого латиноамериканца, расслаблено и беспечно валявшегося на койке, сильно отличалась от потных и грязных громил-сокамерников, бросавших на ухоженного юношу сальные взгляды и отпускавших глумливые замечания. В латиносе было что-то неприступное, словно вся грязь этого места не способна была замарать этого человека, и друзья-громилы косились на него с уважением, старательно пряча глаза, если ему приходило в голову на них посмотреть. Готье тогда решительно протиснулся к нему сквозь обступившие его потные тела, отталкивая тянущиеся жадные руки.
- Салют, месье, - поздоровался Готье, опускаясь на кровать рядом с ним.
- Ола, - меланхолично отозвался тот по-португальски.
- Я обратил внимание на замки на камерах, их можно взломать, - коротко и напористо продолжил юноша, - если использовать какой-нибудь тонкий и плоский предмет, типа ложки. Я мог бы сделать это минут за пять и без лишнего шума. Потом – сигнализация на этаже. Она отключается с пульта охранника, но справа от нашей камеры есть силовой щиток, он отключает электричество, и этим можно отвлечь их…
Готье говорил и говорил, боясь, что если он остановится, эти люди, потерявшие человеческий облик, разорвут его на части.
- Неплохо, юноша, - похвалил его мексиканец. – Армандо, - представился он, привстав на локте и оглядывая Готье с ног до головы. – Только с чего ты взял, что я тебя не сдам охране и они тебя не сунут, скажем, в камеру напротив, к истосковавшимся по сексу СПИДозникам?
Гийом тогда сильно перетрусил. Этот Армандо запросто мог так сделать – ленивая жестокость читалась в его глазах.
- Потому что я тебе нужен. Я сумею открыть замки и отвлеку охранников. А на свободе… я дам тебе наводку на дом богатенького остолопа, где многим можно поживиться, я… там работал.
Мексиканец согласился не сразу. Сначала они разговаривали подолгу, много и обо всем. Принюхивались друг к другу, как это тут называлось, а потом неожиданно мексиканца перевели в специальный блок для элиты, Готье остался один на один с озабоченными громилами и хлебнул попоной.
Через полтора месяца мексиканец навестил его. Он уже был на свободе и вертелся в каком-то крупном бизнесе, занимаясь тем, что прикрывал юридическими способами грязные делишки богатых и влиятельных. Он тогда явился к Готье, как дьявол-искуситель, хорошо одетый, уверенный в себе богатый человек, он возник как раз тогда, когда Готье почти поверил, что кроме этой тюрьмы он больше ничего не увидит. За неделю до этого Готье все-таки подбил нескольких сокамерников на побег, но их поймали, избили и продлили срок, а потом Готье досталось и от своих «дружков». Так что он был счастлив продать душу за возможность подышать свежим воздухом хотя бы недолго, не говоря уж о свободе навсегда. И когда Армандо предложил юноше Сделку, которая обещала ему возможность выбраться отсюда, Готье не задумываясь согласился, не предполагая, что его ждет всего лишь новый виток кошмара, потому что цена, которую пришлось заплатить за свободу, была необычной и дурной. Но Армандо его вытащил из грязи и безысходности, и Готье не винил его за то, что при этом тот нажился на нем. Кроме того, тогда Армандо словно боялся противостоять неким силам, Гийом, прокручивая в памяти их диалоги, все больше в этом убеждался.
***
Они встречались вечером. Моросил дождь, мелкими иголками втыкаясь в лужи. Гийом снял маленькое кафе и выгнал хозяина спать, забрав у него ключи. Он сидел и курил. Время приближалось к полуночи, через час он поедет в больницу. Показатели Эмильена почти нормализовались, Матис вчера сказал, что он ни сегодня-завтра придет в себя. И что? Что тогда он будет делать с мальчишкой? Документы об его увольнении со вчерашнего дня лежали на столе, любезно подготовленные Кати, правда, не без сожаления. Все в офисе успели к нему привязаться, и вопросы об Эмильене, с которыми лез к нему персонал, выводили из себя.
- Ола, Готье, - коротко бросил Армандо, - а ты здорово изменился после той поездки. На пользу пошел японский воздух?..
Гийом, резко поднявшись, коротко двинул Армандо в челюсть, но тот чуть отстранившись, чтобы смягчить удар, только сухо рассмеялся.
- Брось, - рявкнул Дамьен, - не говори, что не знал, на что ты меня подписал.
- Да. И я тебя предупредил, а ты согласился на это. Других шансов у тебя все равно не было. Я узнал тогда, что через месяц к тебе бы все равно подсадили Джосса, который бы расправился с тобой втихую, выдав это за самоубийство. Я не знаю, кому ты там насолил, но это крупные авторитеты.
Армандо устроился за столиком, окинув взглядом пустое кафе. Гийом скрестил руки на груди, нервно постукивая пальцами.
- Есть предположения, кто они?
- Нет, - Армандо лениво пожал плечами. – Я не лез в эту историю дальше, чем мне это нужно было.
- Так залезь. Армандо, мне нужно в этом разобраться и найти подонков. Я готов заплатить тебе за расследование.
- Хммм, - протянул мексиканец, потирая подбородок. – Сейчас у меня туго с деньгами, это правда, и мне пригодится кое-какая помощь, а ты, я слышал, высоко взлетел… Хорошо, возьмусь, но при двух условиях. Первое – ты заплатишь мне, как за обычное дело. Второе, Готье, ты окажешь мне ответную услугу.
- Что за игры, Армандо?
- «Крестного отца» помнишь? Ну, так вот, месяца через два мне может понадобиться твоя помощь. И тогда я напомню тебе, что за тобой должок.
- Допустим, но в разумных пределах. Если я тебе откажу, ты выберешь что-то другое. И мне нужна полная информация обо всех причастных.
Армандо пожал плечами.
- Ты же знаешь, как я работаю. Все у тебя будет и скоро. По рукам?
Гийом, не раздумывая ударил по протянутой ладони. Что бы ни запросил Армандо, Гийом сможет это ему дать без потерь для себя. Он был уверен, что сумеет выкрутиться.
- Скажи мне вот что, - Армандо перегнулся через стол, внимательно вглядываясь в лицо собеседника серыми глазами. – У твоего папаши, на которого ты мне так неудачно дал наводку, были враги?
- Да, и много. Особенно – Бертран Деланоэ, которого вместо Рене Д’Алигра выбрали в мэры, когда меня посадили. Кое-кто из друзей по партии в Сенате, я имен не помню. Был еще один странный тип, который несколько раз наведывался к нам поздними вечерами. В последний раз перед моим уходом они с от… Рене здорово поссорились, и тип бросался какими-то обвинениями. Я тогда не придал этому значения.
- Интересненько. Кто может знать про этого типа?
- Рене не посвящал семью в свои дела, Армандо. Только если секретарь или помощник.
- Ясно.
- Будь аккуратней с семьей Д’Алигров. Мне плевать, что будет со стариком, но девочки к делу отношения не имеют. И… если ты выгонишь этих ублюдков из нор, я с ними справлюсь. Нам нужно только их спровоцировать.
- Ну… можно и так, можно и так. Скажи, а что если тот мальчишка, твоя первая жертва, что если он признается в том, что его заставили это сделать?
- Он – признается?.. – Гийом усмехнулся, невесело и зло. – Он до сих пор меня обвиняет в том, что я его совратил, и лжет на каждом шагу. Нет, Армандо, от него этого не добьешься.
- Ты его видел? – в голосе мексиканца удивление смешивалось с любопытством.
- Он на меня работает.
- Хочешь мстить? Это правильно. Только брать надо выше.
- Мы затем и встретились. А если не Эмильен, а Д’Алигр оспорит решение суда, защищая честь умершего сына?
- Поздновато… но да, это заставит их дергаться, особенно если будут улики.
- Так найди их. Отец Эмильена, Отис Гюра, свидетельствовал против меня на суде. Скорей всего, он и подложил мне сыночка. Они должны будут связаться с ним, так что пошли кого-нибудь за ним следить.
- А как ты заставишь Д’Алигра подать апелляцию?
- У меня свои методы, у тебя – свои.
Размышляя о том, как им вести расследование дальше, Ги почти не заметил, как добрался до больницы. Матис сообщил ему, что сегодня Эмильен пришел в себя и искал его. Зачем? Неужели у этого юноши не было совсем никакого чувства самосохранения?! После всего того, что между ними было, еще искать его! Он же если с ним встретится еще раз, не сможет остановиться и прикончит его. Нет, теперь не прикончит, теперь Эмильен – важный источник информации, и обращаться с ним нужно соответственно. Сможет ли Ги справиться с ненавистью, которая накатывала на него время от времени, когда мальчик придет в себя? Сейчас, когда он спал, он казался таким невинным… Может ли человек притворяться, даже когда он спит? Ги прервал симфонию абсурда из оборванных мыслей, жарких сексуальных фантазий и странных эмоций, звучавшую у него в голове при виде спящего юноши. Ненависть странным образом спала. Но он знал, что она проснется, стоит юноше открыть глаза. Гийом покинул больницу раньше обычного.
***
На следующий день Дамьен встретился с Мишель Д’Алигр в том же домике напротив поместья. Сначала разговор шел сложно, как и всегда между ними с тех пор, как Готье исчез и объявился Гийом. Но Ги удалось ее убедить подать заявление от имени отца, которое бы опротестовало решение суда.
На всякий случай нужен был повод интересоваться делами семьи Д’Алигров, и Ги поручил Клоду организовать перевод одного из счетов Рене в банк его корпорации. Мысли Гийома бешено плясали вокруг неизвестных недоброжелателей, он словно пытался силой мысли достучаться до них и заставить раскрыть свое «я».
Наконец, Мишель подала документы. Она прислала смс-ку, как раз когда Ги подъезжал к больнице. Ловушка была приглашающе открыта, Ги чувствовал нетерпеливое покалывание в пальцах, оставалось только ждать, кто туда попадется. Сегодня его не было в офисе полдня: он ездил улаживать дела в пригород, а заодно и наводить справки о крупных клиентах, на которых работал Отис Гюра, у своего знакомого архитектора, и теперь, наверняка, его ждала уйма пропущенных звонков от Клода и Дега, из офиса и… от доктора Матиса? Последнему Ги удивился, и тут же кольнуло нехорошее предчувствие – что-то случилось.
Словно в подтверждение этого окна кабинета Матиса не светились, а у входа с понурым лицом стоял охранник.
- Что здесь произошло? – резко бросил Ги, выскакивая из машины.
- Месье… Здесь была полиция. Их вызвал отец юноши, что в седьмой палате. Мы до Вас дозвониться не могли… Доктор ждет Вас в ординаторской.
- С юношей все в порядке?
- А что с ним станется? Ему полиция ничего не сделает…
- Идиот, я не об этом.
Гийом ворвался в ординаторскую и с порога набросился на доктора с расспросами, выяснил, что месье Гюра-старший был здесь, что хотел завести дело и притащил полицию на хвосте (как он только узнал, где расположена больница?), но Эмильен наотрез отказался давать показания против Дамьена, сразив и своего отца, и толстого полицейского тем, что это он соблазнил шефа, а не наоборот, да еще и попросил быть с ним пожестче. Гийом стоял в оцепенении и мертво таращился перед собой. Такая линия поведения не укладывалась в его представления об Эмильене – никак. Почему он не повторил тот же фокус, что и десять лет назад? Потому что его никто не заставлял в этот раз? Или он не чувствовал поддержки? Побоялся себя противопоставить Дамьену?.. Он запутался в этом юноше, в своих чувствах к нему и в его неясной истории. Гийом разузнал подробности у Матиса и как раз решал, не стоит ли ему разрубить этот гордиев узел одним движением, поговорив с юношей, когда ноги вынесли его в знакомый коридор. Он тихо приоткрыл дверь в палату и нашел глазами Эмильена.
С момента ухода отца и до темноты Эмильен спал, ему вкололи рибоксин и успокоительное. Проснувшись и попытавшись найти заветный конверт, увидел его на полу, где никак не достать. На вызов никто не пришел, впрочем, сейчас поздний вечер, может быть, у них пересменка или еще что. Мобильник лежал на тумбе рядом, его не забрали - хороший признак. Если тут командует доктор Матис, можно считать его доверие завоеванным. Юноша закрыл глаза, перебирая в уме все, что узнал. Сонное оцепенение еще не прошло, и мысли текли свободно от эмоций. Очень хотелось пить. Наверное, он сильно похудел из-за вынужденной голодовки. В палате свет не горел, но совсем темно не было - в коридоре тускло светили лампы, косые лучи фонарей с улицы перечеркивали потолок и стены. Кто-то шел по коридору, наверное, услышал вызов, но шаги замерли у двери. Секунда, две, Эмильен перекатил голову по подушке, приоткрыл глаза, выловив темный молчаливый силуэт в проеме. Сердце забилось чаще до того, как догадка оформилась в слова. Юноша резко вдохнул, выпростал руку к фигуре:
- Гийом... - голос сиплый после сна, юноша кашлянул. - Не уходи...
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:09
удалить
Гийом прошел в палату, прикрывая за собой дверь и включив свет. Он механически поднял пакет, валявшийся рядом с кроватью, и положил на тумбочку, так и не взглянув на надпись. Юноша выглядел усталым и болезненным, несмотря на все уверения Матиса, что с ним все уже хорошо. Гийом опустился на кровать рядом, разглядывая его лицо. Серьезные вопросы уступали место глупым, решимость все выяснить сменилась беспокойством. Может, не стоит пока его тревожить?
- Как самочувствие? – сухо, по-деловому осведомился он.
Дамьен всегда хорошо владел голосом и мимикой, но выдавал себя поведением, жестами. Эмильен прикусил губу, чтобы не улыбнуться, чувствуя огромное и, возможно, преждевременное облегчение - Гийом не презирает его, волнуется за него, значит, не все потеряно. Юноша жаждал прикоснуться к нему, пальцы судорожно сжали простыню. Хотелось сказать, что простил, что просит прощения, что все не так, как они оба представляли себе... Чужая душа потемки, Эмильен не знал, что на самом деле думает или чувствует Дамьен, лишь догадывался, руководствуясь скорее надеждой, чем здравым смыслом.
- Я в порядке, - уверил он и замолчал. Отчаянно хотелось рассказать о своих чувствах, но разум знал, что ничего хорошего этим не добиться. - Мне жаль, что своими глупыми словами я причинил тебе боль, - шепнул он. - Я знал, на что иду, все это только моя вина, - кончики дрожащих пальцев все-таки коснулись бедра Дамьена.
Гийом накрыл его руку своей. Холодные пальцы мужчины слегка сжали ладонь юноши.
- Хорошо, - спокойно отметил мужчина, прохладным тоном, – что ты хотя бы сейчас признаешь, что спровоцировал меня нарочно. Правда, сожалениям твоим я не верю. Я одного не понимаю, Эмильен, – Гийом поднялся с кровати и принялся мерить шагами комнату. – Ты довел меня до бешенства, у тебя и раньше это неплохо получалось, а теперь вышло совсем легко, добился того, чего планировал, опустим, что ты уже не дитя и совращение мне не припишешь, и связей у меня больше, чем у богатого студента из Сорбонны, который всячески избегал помощи своей семьи, но все равно – ты меня подловил – еще раз, и неприятности – некоторые – мне бы это обеспечило. Отец твой по уже отработанной схеме привел полицию, все было прекрасно обставлено, что там еще оставалось – заявление, протокол, анализы, суд... Зачем тогда отступился? Да еще и вину на себя принял? Или испугался, что я убью тебя? Я могу, Эмильен, мне не впервые.
Эмильен слушал, прикрыв глаза. Значит, Готье был независим, а его отца все описывают, как тирана, у них не могло быть хороших отношений, возможно, Рене был даже рад избавиться от сына - с глаз долой, из сердца вон.
Но Готье был его единственным сыном.
Нет, он мог решить наказать его, подержать годик в тюрьме, чтобы его сломали. А потом пришла весть о самоубийстве. И семья была сломлена. Не потому ли младшая дочь не вылезает из болезней, а старшая глупо бунтует?
"Я убью тебя"... Эмильен глубоко вздохнул, тихо радуясь, что ребра все меньше беспокоят его. Пусть Матис говорит, что хочет, завтра пациент начнет вставать и ходить, некогда валяться. Если Понс назначит встречу - придется сбегать из больницы. Ну, и чем они различаются с Дамьеном?
А тот замер, выжидательно смотрел. Эмильен не знал, что отвечать. "Я люблю тебя"? "Не мог поступить с тобой так же подло, как отец тогда"? Не поверит, и дело не в осторожности или недоверии к людям, которых у него тоже навалом, дело в предвзятом отношении к самому Эмильену. К Эмилю – Эмильена Дамьен пока не знает, примеряя на него чужой образ и отсекая все, что в него не вписывается. Теперь все становилось куда понятнее. Эмильен покосился на конверт – Дамьен поднял его, не глянув, наверное, и хорошо. Не следовало сейчас отвлекать его на чувство вины. Запрем на замок свои чувства, все равно они никому сейчас не нужны. Подумаем, что ожидает сейчас услышать шеф?
- Надеялся, что вы позволите мне работать с вами и дальше, сэр, - безучастно ответил Эмильен. - Я больше не стану провоцировать вас. Но должен предупредить: мой отец - человек вспыльчивый, он угрожал поднять какие-то серьезные связи из прошлого, чтобы наказать вас, - как легко было врать, игнорируя горечь. - Я могу попросить его этого не делать... - он следил за лицом Дамьена.
Гийом остановился, внимательно разглядывая юношу. Что-то неуловимо настораживало, но все время ускользало от взгляда. Что же было не так? Непривычно и даже, может быть, неправильно. Он по-прежнему не понимал его мотивов, не мог разобраться в целях этой нелепой выходки. Если бы Эмильен попытался упечь его в тюрьму, он бы понял… Но юноша хотел чего-то другого, хотел, но не добился. И решил, что Гийом простит ему эту провокацию, как и сотни других до этого, и он спокойно вернется к началу, чтобы попробовать через некоторое время еще раз. Что он задумал?..
- Чего ты хотел добиться этой выходкой, Эмильен? Может быть, стоит хотя бы иногда прямо говорить, чего ты от меня хочешь, а не пытаться заставить меня сделать это? Зачем ты меня спровоцировал?
Что? Эмильен широко распахнутыми глазами уставился на Дамьена: он это серьезно? "...хотя бы иногда прямо говорить"?! Из глубины души поднималась темная ярость, незнакомая, не имевшая до сих пор повода для рождения. Эмильен попытался подняться повыше на подушках, сжав зубы - хватит себя жалеть.
- Выходкой, сэр? Говорить прямо, сэр? Вы серьезно? - прошипел он, синие глаза потемнели от злости. - Я... - задохнулся на миг, неловко повернувшись. - С самого начала я говорил прямо и честно, но вы не верили, каждый раз обвиняли во лжи. И теперь, когда я, наконец, решил говорить то, что вы хотите слышать, что вы ГОТОВЫ слышать, вы просите говорить прямо?! Знаете что... - он снова задохнулся, слова нахлынули потоком, создали затор, но этой секунды хватило, чтобы юноша опомнился и постарался успокоиться, глубоко дыша. - Так уж вышло, что вы выдаете мне правду о прошлом, только когда злитесь. Мне очень трудно докапываться до истины, когда все считают себя невиновными. Но, в отличие от отца, вы мне ни разу не лгали, поэтому я верю вам. Я знал, что вы позаботитесь обо мне, если сорветесь. Оно того стоило. Вот и все.
Все эти путаные фразы вызывали недоумение у Гийома. Ситуация никак не хотела распутываться, а скорее еще больше усложнялась. Дамьен подошел к кровати и осторожно, но настойчиво опустил Эмильена ниже, накрыв его одеялом.
- Не дергайся, иначе валяться будешь долго. Ни мне, ни тебе этого не надо.
Он положил руку на плечо юноши, усаживаясь возле него и расправляя складки одеяла.
- Давай по порядку. Что ты помнишь из своего детства? И что говорил тебе отец?
Чтобы раскрутить клубок, нужно найти конец нити и долго и упорно тянуть за него, распутывая узлы. Возможно, Гюра-старший не говорил Эмильену ничего о суде, возможно, он сам по заказу тех, кто стоял за этой историей, организовал фотографии и полицию, застукавшую их в том старом отеле, возможно, оттого Эмильен и не явился на суд, что не знал, что этот суд состоится.
Но прежде, чем оправдать Эмильена, Ги должен был убедиться, что он действительно непричастен. Неясно также, насколько хорошо Эмильен все помнит. Он обвинил Гийома в растлении малолетних, но сейчас из его слов ясно следовало, что он хотел выяснить, что случилось тогда. Если бы он помнил, не стал бы выяснять, если только Отис Гюра не пытался скрыть от него это самое прошлое.
Едва Дамьен коснулся его, едва властные руки сжались на плечах юноши, как гнев ушел - было так странно поймать себя на готовности покориться, что Эмильен не сразу вник в суть вопроса. Прикрыл глаза, обдумывая варианты. Потом пытливо глянул на Дамьена. Если прикинуться Эмилем, сослаться на отца, на свою неосведомленность - его простят и оставят при себе, перенеся ненависть на другой объект? А если отстраниться совсем - что тогда? Эмиль не в курсе, что тут на него готовится крестовый поход.
Однако - опять врать? И тут юноша кое-что вспомнил.
- Сперва я хочу спросить. Помните, вы проиграли мне желание? В клубе, Конти и Джо, - проговорил он, вспоминая детали сделки: его желание не должно касаться прошлого Дамьена, так оно и не будет касаться, нужна правильная формулировка. - Вы должны обещать мне, что не станете причинять любой вред кому-либо из моих родных, лично и опосредованно. Тогда я смогу рассказать вам все, что вы хотите знать.
- Да, я все прекрасно помню. Но ты требуешь слишком много. Кроме того, помимо разговоров с тобой, есть множество эффективных способов вытащить на свет информацию. Ты полагаешь, я откажусь от планов, которые составлял десять лет ради одного мимоходом проигранного спора? Я не настолько ветрен, как может показаться. Загадай другое желание, потому что я буду мстить тебе, и твоему отцу, и остальным, кто стоит за ним. С твоей помощью или без нее, – пальцы мужчины пробежали по волосам юноши, заправляя выбившиеся пряди. - Твой отец… виноват передо мной, но и он не главное звено этой цепи. Скажи мне, что за связи намерен поднять Отис Гюра для борьбы со мной?
Мимолетная ласка Дамьена диссонировала с его словами так сильно, что хотелось плакать. Эмильен прикусил губу, его одолевала досада и горечь: он только начал понимать, насколько наивно мыслил до сих пор. Закрыв глаза, он попытался представить отчаяние безвинно осужденного юноши, от которого отказались даже родные. Все, на что можно было сейчас рассчитывать - это чувство справедливости Дамьена, Эмильен знал наверняка, что оно есть. Остальное очень просто: скрывать важную информацию, значит предавать его. Даже зная, что рядом виновник его отчаяния и сломленной жизни, Дамьен не совершил с ним ничего ужасного. Сумел бы сам Эмильен быть таким добрым и благородным со своим врагом? Из чего следует один вывод: Эмиль в куда большей безопасности, чем Эмильен. Тяжело вздохнув, юноша потянулся к конверту.
- Вы правы, но я не мог не попытаться, - сказал он, протягивая конверт Дамьену. - Все эти документы вам хорошо знакомы, - он подождал, пока мужчина вытащит все, его лицо ожидаемо помрачнело. - Я увидел их впервые сегодня днем. И тогда же впервые узнал, что у меня есть брат, - медленно говорил он, не спуская глаз с Дамьена. - Эмиль Гюра. Его мать, сестра Отиса, была... плохой матерью, принимала наркотики, Эмиль... - юноша поймал себя на попытке оправдать кузена. - Она умерла где-то в конце июля того года. А в августе отцу спихнули ее сына, чему тот совсем не обрадовался. Думаю, он пытался защитить меня и маму, держа ту ветвь семьи подальше от нас. Он отправил нас двоих на месяц на Кипр. При нашем вечном безденежье - Кипр. Понимаете? - Эмильен словно исповедался, он говорил все быстрее, все истеричнее. - Я узнал от секретаря Рене Д`Алигра, что Отиса Гюра наняли в то время, чтобы строить особняк брату Рене. Не знаю, кто и когда придумал эту схему, что обещали Эмилю. Я нанял Нихеля Понса, чтобы найти его и спросить самого. Гийом, вы оба жертвы этой истории! Мне больно узнать, что мой отец так ужасно поступил, но я не могу позволить... есть еще мама, если с отцом что-нибудь... хоть он и чудовище... - Эмильен захлебывался словами, почти истерил. - Вы имеете право делать со мной, что хотите! Мстите мне, прошу вас, не трогайте их! Умоляю вас! - его уже трясло, он не видел просвета, ни малейшего отклика в лице Дамьена. Только теперь, произнеся это вслух, Эмильен ощутил тяжесть чужой вины, сын за отца - он понесет это бремя. Всего одно решение Отиса сломало столько жизней: Эмиля, Гийома, его сестер, Эмильена и скоро погубит всю семью Гюра. Словно лавина, подминающая все на пути. Никаких извинений не хватит, чем, кроме собственной жизни, можно заплатить за чужую изломанную жизнь? Все, чего желал Эмильен, больше не имело значения, а ему так не хотелось расставаться с мечтами о будущем. Всего одно решение... Эмильен судорожно вдохнул.
- Позвольте мне хотя бы быть там, когда вы решите встретиться с Эмилем? - тихо попросил он. - Я же только предполагаю, что Отис поднимет те же связи, а Эмиль может что-то знать наверняка.
Все вокруг постепенно обретало ясность. И ситуация состояла в том, что Гийом все перепутал. Эмиль и Эмильен… Как они похожи! Ги перелистывал фотографии, периодически бросая украдкой взгляды на юношу, холодные и ощупывающие. Значит, брат. Тот, по чьей вине он оказался за решеткой, был братом ничего не подозревавшего юноши, который устроился к нему в компанию. А дальше – секс в общественных местах, связывание, насилие, наркотики… Дьявол, во что он его втянул! И это юноша, который говорил, что никогда не трахался с мужчинами.
Гийом расхохотался, запрокинув голову. Все, месье Д Алигр, можете попрощаться с вашей совестью, потому, что теперь вы действительно тот самый подонок, о котором написаны все эти акты. И плевать, что ему за 20…
Гийом прекратил смеяться так же резко, как начал, оборвав смех на середине. Это – его и только его проблемы. Значит, Отис держал сыночка в тепличных условиях, а племянником можно было легко пожертвовать. Отчасти Ги чувствовал какое-то злое удовлетворение оттого, что окунул Эмильена в эту грязь. Но это было периферийное чувство.
- Я виноват перед тобой. Прости, - хрипло обронил он, отворачиваясь и поднимаясь. – Знаю, что извинений не достаточно, и все же. Я не стану убивать Отиса, но от мести не откажусь. Твоя мать вообще не при чем в этой истории, так же как и ты. Что делать с Эмилем, - голос Дамьена приобрел пугающие стальные ноты, - я решу, когда найду его. У тебя нет никаких прав влезать в эту историю. Как придешь в себя, возвращайся в Бордо, и постарайся не возненавидеть меня окончательно.
Теперь – все. Больше не будет ни ночей, о которых он мечтал и которые рисовал себе в воображении, ни дней с Эмильеном, когда он бы потихоньку, исподволь обучал бы мальчика финансовому делу, готовя его если не в свои приемники, то на руководящий пост в корпорации точно. Больше ничего не будет. И то, что было – было обманом, в котором он вынуждал участвовать это юное, совсем невинное, существо, которое, он в этом не сомневался, теперь его ненавидит.
Гийом резко поднялся и, так и не взглянув на Эмильена, вышел из палаты, прихватив с собой конверт с фотографиями. Хлопнула входная дверь, и через минуту на месте шефа возникли врачи и медсестры.
"Прости"?.. Не успел Эмильен почувствовать облегчение, что над отцом не висит страшная угроза, как его ударили посильнее, чем кулаком. Он даже задохнулся на миг, в ужасе уставившись в потолок: "Нет, только не это! Как же..." Нет прав? Возвращайся в Бордо? Возненавидеть?
- Не ухо... ди, - просипел он в спину уходящему Дамьену, но тот исчез раньше, чем юноша закончил слово.
Так не честно. Неужели это все? Они больше не увидятся?
Эмильен вытерпел присутствие врача и медсестер, проверку, процедуры, пока его не оставили в покое, в темноте и тишине, шаги в коридоре затихли, а он все лежал и слушал, надеясь на возвращение Дамьена. Ему казалось, его чувство взаимно. Вспомнился домик у озера, Мишель Д`Алигр обвиняет брата в жестокости, а тот признается, что влюбившийся в него человек совершит большую ошибку. Что ж, Эмильен ее совершил. По виску стекла слеза. Юноша провел по лицу ладонью, разнюнился, тряпка. И уставился на яркие полосы по стене от фонарей.
Надо взять себя в руки, ничего еще не кончено.
Дамьен так зло отозвался о судьбе Эмиля. Страх коснулся души, заледенил ее в момент: нет, Эмильен не оставит все так, как есть. Он должен защитить свою семью: отца, маму и брата. Завтра с утра он позвонит Понсу и попросит найти Эмиля побыстрее, потому что тому грозит смертельная опасность. Он спрячет кузена... куда? Во всем городе он знал только офис и свою квартиру. А потом надо связаться с отцом и напроситься на встречу с теми "связями", во что бы то ни стало оказаться поближе к центру событий - там будет и Дамьен.
Да, они еще встретятся, и не раз! Ну, отомстит Гийом - и что тогда? Он успокоится? "Не твое дело" - какая чушь! Что ж, господин аристократ, придется вам усвоить, что я не игрушка и мое "так точно, будет выполнено" ограничивается офисными делами! "Возвращайся в Бордо", надо же, что удумал! Решимость придала сил и прогнала грусть - Эмильен готов был бороться... а за кого - по ходу разберемся.
***
В два часа ночи Отиса Гюра разбудил телефонный звонок. Взглянув на определитель, Гюра какое-то время не мог понять, кто этот тип – Андрес Вийон, потом вспомнил, что это тот самый человек, с которым он безуспешно пытался связаться в последние несколько часов, чтобы поднять те самые связи, которые были ему так нужны.
Ощущая некую робость наравне с решимостью стребовать помощь для своего сына, он принял звонок:
- Андрес! Рад тебя слышать! - Отис выслушал ответное приветствие и сходу попытался взять быка за рога: этот тип еще в то время был скользким, как слизняк, такому не стоит давать время для передышки, чтоб ненароком не выкрутился. - Слушай, у меня возникла ситуация, требующая помощи наших общих покровителей. Нужно встретиться. Завтра... то есть уже сегодня утром или днем. Это важно, всплыла та история...
- Стоп-стоп-стоп. Не гони коней. Что у тебя там всплыло из той истории? – голос Андреса показался Отису несколько томным и ленивым.
Так, кажется, зацепили. Подсекаем.
- Один человек, Гийом Дамьен, шеф моего сына, активно раскапывает дело против Д`Алигров. Не знаю, кем он им приходится. Андрес, этот ублюдок покалечил моего сына! Они ведь очень похожи с Эмилем, поэтому я не сомневаюсь, что он пытается мстить за Готье. К тому же Понс, этот старый лис, похоже, играет на две стороны, продает информацию о том деле. Это опасно, Андрес. Я должен узнать, что он уже сплавил. А без тебя на него не надавить.
- Твой сын работает у этого Дамьена? Прекрасно, лучше не придумаешь! Уломай твоего отпрыска, чтобы он узнал у шефа, что его связывает с семейством Д'Алигр. А мы поговорим с кем надо, и больше он твоего малого и пальцем не тронет. Знаю, что опасно, но, Отис, тут на кону твоя привычная жизнь против тюрьмы, которая грозит тебе за ложные показания.
- Ты что, угрожаешь мне тюрьмой? - прорычал Отис. - Андрес, ты хочешь, чтобы я отправил Эмильена в пасть зверюге? Да он ногой не ступит в тот гребаный офис! И близко к Дамьену не подойдет!
Не считая того, что Эмильен просто боится Дамьена и наотрез отказался свидетельствовать против того. Мальчишку надо будет забрать из больницы и спрятать. Но сейчас этот лживый ублюдок Вийон сделает так, как надо Отису. Он влез в их грязные игры, а взамен получил не так уж много. Как был простым архитектором, так и остался, разве что теперь шишки частенько приглашали его перестраивать свои домишки. Жить на халтурах - не совсем то, чего ему хотелось в жизни.
- Ты идешь со мной к Понсу завтра или я иду туда один. Я должен противостоять Дамьену, у которого больше денег и связей, и как по-твоему, что он сумеет выжать из меня, если придавит, как следует? - злобно прошипел он. - Подумай, Андрес, я не так часто просил тебя о помощи, но именно сейчас она мне нужна.
- Остынь. Дался тебе этот детектив?.. Только шуму наделаешь. В общем, нам с тобой нужно встретиться, потому что ты явно не понимаешь ни ситуацию, ни того, с кем ты связался. Ты в курсе, что старик Рене возбудил дело? Старый хрыч подал апелляцию, что его сыночка безвинно засадили. Тебе нужно, чтобы твоя фамилия разлетелась по всем французским газетам как лжесвидетеля и черт его знает кого еще, а Отис? Мы на твоей стороне, а Понс – на нашей. Но нам нужно знать как можно больше про шефа твоего сына. Все, что мы могли бы использовать. Понса мы и без тебя на короткий поводок посадим. В общем, встретимся завтра, в полдень. И приводи своего сынишку, доброму дяде Андресу до зарезу нужно его пообщать.
Апелляция? Твою ж мать!
- Нет, Андрес, конечно, я не знал, что старый Рене зашевелился, откуда бы? Ты же запретил контактировать с ними когда-либо еще, - ядовито процедил он. Посопел в трубку. - Ладно, я привезу сына, все равно его надо забрать оттуда и, возможно, где-то спрятать. Где ждать? У Понса?
- Вот ты на нем зациклился. Нет, я сброшу тебе адрес смс-кой. Понса не трогай, мы сами из него выжмем все, что он знает. Откуда, кстати, ты знаешь, что он сливает информацию?
- Эмильен спрашивал меня об Эмиле. Он просто пришел к Понсу и купил эту информацию. Понс должен был спрятать концы, а не сохранить их. Спрашивается: кому еще он мог сплавить документы? За деньги он мать родную продаст, двуличная сволочь. Кстати, кому ты отдал Эмиля? Если до него доберутся, много известно пацану?
- Больше, чем нужно, ты же знаешь, какая это вертлявая тварь, если он все еще жив, конечно же. Слушай, а ты не думаешь, что этот Дамьен и есть Готье?
- Что? Восстал из мертвых? Я знаю, что он покончил с собой на втором году тюрьмы, - хмыкнул Отис и задумался: а чем черт не шутит? - Завтра выпытаем у Эмильена, он там почти два месяца работает, ублюдок мог проболтаться, кто он.
- Если бы из мертвых, Отис. Я тебе так скажу: если есть подозрение, что это – Готье, лучше все проверить, а «ублюдка» не выпускать из виду. Всё – отбой, завтра встретимся.
Отис отложил телефон, тяжело прошлепал в ванную. Пока мыл руки, встретился взглядом со своим мрачным отражением и в который раз задумался: стоило ли оно того? Хотел продвижения по службе, хотел денег, чего-то еще хотел... Десять лет провел, боясь высунуться выше положенного и привлечь внимание "неких лиц". Он не обольщался: его покровители хорошо зашифровались и не станут подставляться, если их оппоненты насядут на Гюра. Он так и не узнал, что за семья покрывает Бертрана Деланоэ, ставшего мэром вместо Д`Алигра после того суда, и от чьего имени выступает хитроумный Андрес. Но если Эмилю это удалось тогда... По всей видимости, теперь мальчишка нужен ему живым, и, в отличие от Эмильена, Отис знал, как разыскать его без помощи лживых детективов. Он поставил будильник на шесть утра.
Проснулся злой, не сразу понял, где он и что следует делать. В кафетерии при отеле накачался кофе под завязку и отправился в центральный офис социальной службы: там десять лет назад ему вручили Эмиля, через них же должно было пройти его усыновление новой семьей. Отис поговорил с толстой дамой о своем долге перед парнишкой, о чувстве стыда, он сочинил неплохую историю с участием своих жены и сына, которые вдруг все узнали и наказали ему без Эмиля не возвращаться. Парень уже взрослый, может и сам решить, что ответить родне, лишь бы найти его. Оказалось, даме было начхать на личные обстоятельства: парню уже двадцать три? Совершеннолетний? Оставьте заявление на поиск родственника в таком-то отделе, заплатите столько-то и ждите. В таком-то отделе Отис заплатил значительно больше, чтобы его дело стало приоритетным - парнишку следовало найти в течение одного-двух дней.
Выйдя из службы, он глянул на часы - было девять. До той больницы и обратно с Эмильеном - едва успеют к полудню. Смс от Андреса еще не было. Зашевелилась совесть: сын выглядел больным, тот доктор орал, что его нельзя транспортировать, не наделает ли он беды, забрав его? Но тут телефон в его руке зазвонил, на экране высветилось имя Эмильена.
- Сынок? Ты уже проснулся?
- Пап, я на полпути в Париж.
- Зачем, балда!? Что доктор говорил?
- Вчера приходил Дамьен.
Что-то в голосе сына заставило Отиса напрячься.
- Он угрожал тебе?
- Не уверен. Он узнал, что ты привозил полицию. Я побоялся, он упрячет меня еще дальше. Ты же слышал, как он обещал тебе, что ты не увидишь меня больше?
- Ох, малыш... Я тебя встречу...
- Не надо. Лучше скажи, куда мне направить машину?
- Так... сколько тебе еще ехать?
- Полчаса где-то.
- Направляй ко мне в отель, - он назвал адрес. Там хоть лифт есть, Эмильену не придется подниматься по лестнице. Бедный малыш.
- Ладно. Увидимся.
Вот умничка, взрослый совсем, сам принял такое решение, не ждал, пока папа приедет и заберет. Ну, так оно удобнее, конечно, будет время поговорить. Они давно не общались. Может, все эти недоразумения и странное поведение сына - от простого непонимания? Отец вечно работает, а по выходным только воспитывает. Он, конечно, вырос хорошим мальчиком... но, возможно, эта хорошесть и мешает ему рассуждать здраво в сложной ситуации. Он был просто не готов к такому. Черт, так и знал, что не стоило отпускать его в Париж! Что за нелегкая привела его именно в офис Дамьена? Готье... Отис ощутил облегчение, узнав о его самоубийстве, словно двери в прошлое закрылись навсегда. А, оказывается, распахнулись еще шире. Чертов Д`Алигр, не сиделось ему спокойно! Паршивый старикашка! Тогда он отвернулся от сына, бросил его на произвол властей, а теперь вздумал искупить вину? Богатенький сукин сын!
***
Когда он вернулся в отель, на ресепшене сообщили, что его ждут. Эмильен занял один из мягких диванчиков в зале, поднялся навстречу отцу. Они обнялись, обменялись приветствиями, отправились в номер. Эмильен выглядел уставшим и покорным, второе радовало несказанно: он не станет перечить, но на всякий случай следует проинструктировать его.
- Кушать будешь?
- Ну, если у тебя какой-нибудь фрукт завалялся. Или кашка.
- Слушай, ты уверен, что тебе можно покинуть больницу?
- А был выбор? - юноша пожал плечами.
- Я закажу тебе все, что захочешь. Тут где-то было меню местного ресторана. У нас в полдень важная встреча, сын.
- Да? Тогда мне лучше полежать, отдохнуть, - он так и сделал. Отис наблюдал за его скованными, неспешными движениями и отмечал, как он похудел. Он обязан вырвать ребенка из лап чудовища! И наказать этого Дамьена.
Эмильен позвонил в ресторан, попросил себе молочную кашку без специй и морковно-яблочный фреш. Пока они ждали заказ, Отис расспросил его о самочувствии, и сын заверил, что готов отправиться на встречу, знать бы только, с кем она.
- Этот человек может решить наши проблемы, но тебе нужно быть совершенно откровенным с ним. Андрес связан с теми, кто способен раздавить десяток таких, как Дамьен. Вспомни все, что знаешь о своем шефе.
- Все, что знаю личного или рабочего?
- Не знаю. Андрес уточнит, если что. Кстати... он при тебе не говорил о Готье Д`Алигре?
Глаза юноши расширились, но тут же сузились, будто он вспомнил что-то и теперь решал, рассказывать ли.
- Малыш, это важно.
- Я постараюсь припомнить, - он помолчал. - Пап, этот человек, Андрес, помогал тебе и прежде?
- О чем ты?
- Об Эмиле.
- Я бы не хотел...
- Папа, я видел документы из того дела, и моей семье угрожает какой-то негодяй, так что хватит уже шифроваться! Мы в одной лодке.
- Ладно... Андрес был посредником, он предложил помощь... по усыновлению Эмиля в то время, - неохотно признался Отис. В дверь постучали, и он был рад возможности прервать разговор. А потом Эмильен словно забыл о теме их разговора, набросился на теплую кашку, будто не ел три дня.
- И долго тебе на кашах сидеть?
- Матис обещал, что через пару дней подпустить к нормальной еде, - ухмыльнулся Эмильен. - Они просто перестраховались, - несколько секунд жевал молча. - Могло быть и хуже.
- То есть?
- В смысле последствий.
- Бл..., я убью его, - Отис сжал кулаки и заметался по комнате.
- Пап, успокойся. Все позади. Со мной все будет в порядке. Лучше скажи, где эта встреча будет? Мне немного трудновато ходить.
- Андрес должен скинуть смс, - Отис нашел телефон, там действительно красовалось одно непринятое сообщение. - А где это? - он прочитал адрес.
- Не знаю, посмотри по карте, - пожал плечами Эмильен и поскреб ложкой по тарелке.
***
Отец отошел к ноуту, раскрытому на столе у окна, он оказался спиной, Эмильен следил за ним краем глаза, осторожно добыл телефон, поставленный ранее на беззвучный режим, создал смс для Дамьена. "Улица Жерар, Отель Меркурэ, 12:00 встреча Отиса и твоего врага. Я буду там, сыграю труса, узнаю что смогу" - отправил и успел сунуть телефон под себя, когда Отис воскликнул "ага, вот где!" и повернулся.
- Пап, если тебе нужно было быть там со мной, почему ты раньше не позвонил? Я мог не успеть.
- Надо было кое-что порешать.
- По работе?
- Нет, - Отис поколебался, сел на постель, сжал руку сына. - Я пытался найти Эмиля. Он знает куда больше, чем я, потому что жил какое-то время с Андресом. А пацан тот еще прощелыга. Я до сих пор не знаю, какая из знатных семей в это замешана.
- Ясно, - Эмильен прикрыл глаза. - Трудно играть без козырей.
- Точно, сынок, точно!
Эмильен расслабился и пустил мысли в свободное плавание. Получит ли Дамьен смс? Поверит ли? Что сделает? Разумно установить наблюдение и потом проследить за Андресом. Кстати, это имя или фамилия?
- Был бы в офисе, узнал бы все об этом Андресе... как у него фамилия?
- Вийон. Каким образом?
- О, у Дамьена такая база, столько контактов по всяким службам! Ему все что-нибудь должны. Можно за час собрать полное досье на любого чела. Крутой чувак.
- "Чел", "чувак"? Я полагал, ты отучился от сленга, когда решил работать в финансовом мире.
- Увидел тебя и вспомнил юность, - улыбнулся он. - Да и после всего, что случилось...
- Вернешься домой?
- Скорее всего. Да. Надо передохнуть и поискать что-то попроще, - он следил за Отисом, улыбался и говорил то, что тот хотел слышать. Он бы хотел еще отправить смс с именем Андреса, но Отис все время сидел рядом, приходилось поддерживать разговор, отвечать на вопросы. И ни единого шанса глянуть на мобильник: вдруг бы Дамьен выдал какие-то инструкции. Ну, хотя бы просто что-нибудь написал, пусть даже "вали в больницу, без сопливых разберусь" - его равнодушие ранило сильнее, чем тирания.
- Я вызову такси, - наконец, сказал Отис. Значит, пора. Сердце колотилось, словно его ждал поворотный момент жизни, где одно решение - меняет все.
Приведя в порядок мысли и наметив дальнейшие планы, Гийом позвонил Армандо. Тот ответил не сразу. На заднем фоне играла нудная китайская музыка и слышались легкие смешливые голоса.
- У меня для тебя важная информация, - сразу перешел он к делу, не тратя времени на прелюдии.
- Ммм, Готье, я слегка занят… Впрочем, - голос его из ленивого сделался серьезным, - у меня тоже есть, что тебе сказать. Ты знаешь, что мальчишка, который на тебя работает…
- …не тот, из-за которого меня посадили, - подхватил Гийом, - только что выяснил.
- Да? Любопытно. Я-то хотел сказать нечто совсем иное – что он связан кое с кем из местных бандитских воротил, выполняет для него различные поручения.
- Эмиль… - это мог быть только Эмиль, Эмильен слишком воспитан и наивен, чтобы ввязаться в такую игру.
- Кажется, так его звали…
- Где он?! – в голосе прорывалась хриплая ярость. Он убьет его, убьет своими руками, когда встретит. И плевать на то, что будет потом.
- Сейчас – у меня. Я прикинулся клиентом его папика, и теперь он ждет, когда я доставлю товар. Но если ты сейчас с ним встретишься, мы вспугнем большую рыбку. Лучше пока подождать. Доверься мне.
- Хорошо, Армандо, секунду.
Телефон звякнул, и Ги прервал разговор, взглянув на смску. "Улица Жерар, Отель Меркурэ, 12:00 встреча Отиса и твоего врага. Я буду там, сыграю труса, узнаю что смогу".
- Идиот!
- Что?!
- Мой бывший помощник…
- А – это… понимаю.
- Не понимаешь пока. Собирайся, мы едем встречаться с нанимателями Гюра. Остальное – по дороге. Я подхвачу тебя на бульваре Сен-Мишель через 10 минут.
Дамьен повесил трубку до того, как Армандо успел что-то ответить.
***
Дело закручивалось все быстрее, и Гийом чувствовал, что нити контроля над ситуацией выскальзывают из его рук, проходя сквозь пальцы. Это несказанно раздражало.
Встретившись с Армандо, он рассказал ему об Эмильене и Эмиле, и о том, как он это выяснил, показал ему смску.
- Говорил я этому юному кретину, чтобы не лез, куда не следует! Нахрена там нужна его тощая задница?! И что вообще ему за дело до этой истории?! Отца своего хочет уберечь? Не убережет…
Ги несло, а Армандо холодно, по-змеиному улыбался, глядя на стальной блеск в глазах приятеля и руки, сжимавшие руль так, словно крутить его было очень тяжелым занятием. Готье просто был небезразличен мальчик, и это было заметно… Хотя сам бы он себе ни за что в этом не признался.
- Готье, ничего с пацаном не случится.
- Кто тебе сказал, что он меня заботит?
- Конечно же, тебя беспокоит исключительно успех операции, которая может из-за мелкого провалиться…
- Конечно же, - отрезал Гийом. Армандо усмехнулся, но промолчал.
- Думаешь, Эмиль тебя дождется?
- Куда денется? Я сказал, что должен его шефу травы килограмма 3.
- Ты не знаешь Эмиля, он долго сидеть на одном месте не будет, - предупредил Гийом серьезно. - Давно ты его оставил?
- Около часа. Он мне показался таким смирным малым…
- Он всегда таким кажется поначалу. Час назад… он уже сбежал давно.
- Тормози, Готье! – рявкнул неожиданно Армандо. Визг тормозов разогнал дремотную тишину переулка. Машина остановилась напротив обугленного здания, и Ги припомнил новости о том, что на одной из улиц Парижа разгорелся пожар неделю назад по неосторожности какой-то пожилой мадам, оставившей утюг включенным. Вроде бы – ничего особенного, обычная бытовая трагедия, Гийом тогда никак не мог понять, что же привлекает, что кажется смутно знакомым в очертании дома, в котором проживала рассеянная мадам. И сейчас, когда они остановились как раз возле этого дома, он понял.
- Я был здесь, Армандо.
- Ммм? – Армандо не сводил глаз с дверей здания.
- Сюда затащил меня Эмиль на наше третье свидание, сказал, хочет познакомить меня с друзьями. Я не помню лиц, была шумная компания, алкоголь, наркота, драки, голые девицы. У меня тогда все плыло перед глазами, - Гийом вгляделся в фасад. – Да, здесь. Второй этаж, где-то справа. Зачем мы здесь?
- Тип, похожий по описаниям твоего Эмиля на связника его босса, только что шмыгнул в дверь дома. Держи пистолет, Готье. Я его спугну, а ты захватишь.
- Мы не опоздаем на встречу Гюра?
Холодная рукоять пистолета привычно легла в руку, успокаивая. Оружие всегда дарит ни с чем не сравнимое спокойствие и уверенность в собственных силах. Ничто так не тешит самолюбие индивидуума, как возможность лишить жизни себе подобных – крайнее проявление власти над людьми. Но стоит ли оно того?
- Здесь уже недалеко, нагоним быстро.
Армандо, держа пистолет наготове, бесшумно выскользнул из машины и направился в здание. Помедлив немного, Гийом тоже вышел, устраиваясь возле центрального входа. Насколько он помнил из новостей, всех жителей дома эвакуировали, а сам дом планировали закрыть на ремонт, но никак не могли решить, кто должен этот ремонт осуществлять – государство, страховая компания или частный кооператив, и вот уже несколько дней дом так и стоял подкопченым изваянием посреди переулка. Гийом прислушивался. Секунды тянулись так же медленно, как при первой попытке побега, и он опять чувствовал, что его сердце превратилось в секундную стрелку, каждым ударом отмеряющую, сколько ему еще осталось жить.
На втором этаже послышался грохот и металлический скрежет. Судя по звуку, там упало что-то тяжелое. Только скрежет Гийом объяснить не мог. За грохотом последовали выстрелы. Гийом инстинктивно поднял голову в сторону второго этажа. Второе окно или третье? С края или от середины? Тень от фигуры перечеркнула оконный проем, и Ги тут же скрылся в доме. Армандо? Вряд ли. Он бы скинул смс, что все кончилось. Значит тот, за кем он следил. Гийом бесшумно взлетел по лестнице, замирая на последних ступенях и прячась за дверной косяк.
- Еще один пупсик? – услышал он глумливый голос из-за двери, смутно знакомый. – Заходи, дорогой, не стесняйся.
Гийом перехватил поудобнее пистолет и, заприметив поваленный шкаф с книгами, преграждавший коридор квартирки, скользнул за него. Вслед пронеслась очередь. Маленькие железные насекомые почти задели его. Он разглядел старика с бородой в кресле и молодого мужчину с автоматом в руках за барной стойкой в комнате. Армандо нигде не было. Глумливый голос принадлежал тому, что с автоматом, но солидней выглядел седой. Пробраться бы к креслу… Гийом рассчитав расстояние и местоположение человека с автоматом, высунул руку и выстрелил несколько раз, на что незнакомец ответил убийственно длинными очередями, не позволявшими высунуться.
- Что с моим приятелем? – поинтересовался Ги, перекрикивая шум.
- Пташка в надежном месте, не беспокойся. Скоро и ты там будешь.
- Он жив? – сказав это, Ги бесшумно переместился за дверной косяк комнаты, где были незнакомцы.
- А ты хочешь, чтобы он жил, пупсик? Хочешь, тогда придется постараться.
Ги ничего не ответил, стараясь ничем не выдать своего нового месторасположения и подбираясь все ближе к креслу со стариком.
- Уймись, Жюст, - старик неторопливо раскуривал сигару. Холодные блекло-серые глаза сверлили шкаф, за которым минуту назад скрывался Гийом. – Пора уходить.
Жюст дал несколько залпов по шкафу, в ответ на которые старик только покачал головой.
- Горячая кровь до добра не доводит.
Гийом неожиданно выскочил из-за комода и навскидку выстрелил в Жюста, кажется, попал, он не смотрел. Он навел пистолет на старика.
- Медленно положи автомат на пол, иначе я его застрелю.
- Черта с два! – Жюст резко развернулся и, бросив автомат в Гийома, выпрыгнул в окно. Ги увернулся, держа под прицелом старика.
- Вы ошиблись, месье, - устало произнес старик, - поставив на меня. Я такая же жертва, как и вы.
Блеф или искренность? Сразу было не распознать. Гийом вглядывался в эти серые глаза и не мог решить, верит он ему или нет. Время утекало, а ему нужно быть в двух местах одновременно.
- После разберемся, - отрезал он. – Пока вы – мой пленник и поедите со мной.
Гийом выдернул старика из кресла, скрутил его запястья ремнем от брюк, мимоходом задев за что-то острое – поцарапался. Запонка? Наверное. Он не придал этому значения.
От Армандо пришла долгожданная смска «Все ок. Не жди меня – догоню тебя позже, с ребятами». Время поджимало, он уже опаздывал на встречу. Он запихнул старика на заднее сидение автомобиля, прикрыв его какими-то тряпками, прихваченными из одной из квартир, навалил сверху мешков с разной мелочью, позаботившись, чтобы старик мог дышать, но не дергаться или говорить, и чтобы выглядело это так, словно молодой мужчина вывозит вещи из обгорелого дома, и тронулся к месту встречи.
***
Старинный отель был похож на дворец времен Людовика XIV с роскошным внутренним садиком со статуями и цветниками. Постояльцев, судя по всему, было мало, комнаты были просторными и роскошными, от всего веяло напыщенным щегольством и излишествами. Само здание напоминало пресытившегося жизнью фата, уставшего от разврата и развлечений, такими же, впрочем, были и редкие постояльцы этого места. Метрдотель проводил месье Отиса и Эмильена в комнату на втором этаже и усадил их на роскошный диван. Вошедшая молчаливая горничная с английским лицом плотно закрыла все ставни и, поставив перед ними корзинку с фруктами и тарелки со сладостями, поинтересовалась, не нужно ли им чего-нибудь. Андреса пока не было, но от него пришла смска о том, что он опаздывает и приедет минут через пятнадцать.
- Как самочувствие? – сухо, по-деловому осведомился он.
Дамьен всегда хорошо владел голосом и мимикой, но выдавал себя поведением, жестами. Эмильен прикусил губу, чтобы не улыбнуться, чувствуя огромное и, возможно, преждевременное облегчение - Гийом не презирает его, волнуется за него, значит, не все потеряно. Юноша жаждал прикоснуться к нему, пальцы судорожно сжали простыню. Хотелось сказать, что простил, что просит прощения, что все не так, как они оба представляли себе... Чужая душа потемки, Эмильен не знал, что на самом деле думает или чувствует Дамьен, лишь догадывался, руководствуясь скорее надеждой, чем здравым смыслом.
- Я в порядке, - уверил он и замолчал. Отчаянно хотелось рассказать о своих чувствах, но разум знал, что ничего хорошего этим не добиться. - Мне жаль, что своими глупыми словами я причинил тебе боль, - шепнул он. - Я знал, на что иду, все это только моя вина, - кончики дрожащих пальцев все-таки коснулись бедра Дамьена.
Гийом накрыл его руку своей. Холодные пальцы мужчины слегка сжали ладонь юноши.
- Хорошо, - спокойно отметил мужчина, прохладным тоном, – что ты хотя бы сейчас признаешь, что спровоцировал меня нарочно. Правда, сожалениям твоим я не верю. Я одного не понимаю, Эмильен, – Гийом поднялся с кровати и принялся мерить шагами комнату. – Ты довел меня до бешенства, у тебя и раньше это неплохо получалось, а теперь вышло совсем легко, добился того, чего планировал, опустим, что ты уже не дитя и совращение мне не припишешь, и связей у меня больше, чем у богатого студента из Сорбонны, который всячески избегал помощи своей семьи, но все равно – ты меня подловил – еще раз, и неприятности – некоторые – мне бы это обеспечило. Отец твой по уже отработанной схеме привел полицию, все было прекрасно обставлено, что там еще оставалось – заявление, протокол, анализы, суд... Зачем тогда отступился? Да еще и вину на себя принял? Или испугался, что я убью тебя? Я могу, Эмильен, мне не впервые.
Эмильен слушал, прикрыв глаза. Значит, Готье был независим, а его отца все описывают, как тирана, у них не могло быть хороших отношений, возможно, Рене был даже рад избавиться от сына - с глаз долой, из сердца вон.
Но Готье был его единственным сыном.
Нет, он мог решить наказать его, подержать годик в тюрьме, чтобы его сломали. А потом пришла весть о самоубийстве. И семья была сломлена. Не потому ли младшая дочь не вылезает из болезней, а старшая глупо бунтует?
"Я убью тебя"... Эмильен глубоко вздохнул, тихо радуясь, что ребра все меньше беспокоят его. Пусть Матис говорит, что хочет, завтра пациент начнет вставать и ходить, некогда валяться. Если Понс назначит встречу - придется сбегать из больницы. Ну, и чем они различаются с Дамьеном?
А тот замер, выжидательно смотрел. Эмильен не знал, что отвечать. "Я люблю тебя"? "Не мог поступить с тобой так же подло, как отец тогда"? Не поверит, и дело не в осторожности или недоверии к людям, которых у него тоже навалом, дело в предвзятом отношении к самому Эмильену. К Эмилю – Эмильена Дамьен пока не знает, примеряя на него чужой образ и отсекая все, что в него не вписывается. Теперь все становилось куда понятнее. Эмильен покосился на конверт – Дамьен поднял его, не глянув, наверное, и хорошо. Не следовало сейчас отвлекать его на чувство вины. Запрем на замок свои чувства, все равно они никому сейчас не нужны. Подумаем, что ожидает сейчас услышать шеф?
- Надеялся, что вы позволите мне работать с вами и дальше, сэр, - безучастно ответил Эмильен. - Я больше не стану провоцировать вас. Но должен предупредить: мой отец - человек вспыльчивый, он угрожал поднять какие-то серьезные связи из прошлого, чтобы наказать вас, - как легко было врать, игнорируя горечь. - Я могу попросить его этого не делать... - он следил за лицом Дамьена.
Гийом остановился, внимательно разглядывая юношу. Что-то неуловимо настораживало, но все время ускользало от взгляда. Что же было не так? Непривычно и даже, может быть, неправильно. Он по-прежнему не понимал его мотивов, не мог разобраться в целях этой нелепой выходки. Если бы Эмильен попытался упечь его в тюрьму, он бы понял… Но юноша хотел чего-то другого, хотел, но не добился. И решил, что Гийом простит ему эту провокацию, как и сотни других до этого, и он спокойно вернется к началу, чтобы попробовать через некоторое время еще раз. Что он задумал?..
- Чего ты хотел добиться этой выходкой, Эмильен? Может быть, стоит хотя бы иногда прямо говорить, чего ты от меня хочешь, а не пытаться заставить меня сделать это? Зачем ты меня спровоцировал?
Что? Эмильен широко распахнутыми глазами уставился на Дамьена: он это серьезно? "...хотя бы иногда прямо говорить"?! Из глубины души поднималась темная ярость, незнакомая, не имевшая до сих пор повода для рождения. Эмильен попытался подняться повыше на подушках, сжав зубы - хватит себя жалеть.
- Выходкой, сэр? Говорить прямо, сэр? Вы серьезно? - прошипел он, синие глаза потемнели от злости. - Я... - задохнулся на миг, неловко повернувшись. - С самого начала я говорил прямо и честно, но вы не верили, каждый раз обвиняли во лжи. И теперь, когда я, наконец, решил говорить то, что вы хотите слышать, что вы ГОТОВЫ слышать, вы просите говорить прямо?! Знаете что... - он снова задохнулся, слова нахлынули потоком, создали затор, но этой секунды хватило, чтобы юноша опомнился и постарался успокоиться, глубоко дыша. - Так уж вышло, что вы выдаете мне правду о прошлом, только когда злитесь. Мне очень трудно докапываться до истины, когда все считают себя невиновными. Но, в отличие от отца, вы мне ни разу не лгали, поэтому я верю вам. Я знал, что вы позаботитесь обо мне, если сорветесь. Оно того стоило. Вот и все.
Все эти путаные фразы вызывали недоумение у Гийома. Ситуация никак не хотела распутываться, а скорее еще больше усложнялась. Дамьен подошел к кровати и осторожно, но настойчиво опустил Эмильена ниже, накрыв его одеялом.
- Не дергайся, иначе валяться будешь долго. Ни мне, ни тебе этого не надо.
Он положил руку на плечо юноши, усаживаясь возле него и расправляя складки одеяла.
- Давай по порядку. Что ты помнишь из своего детства? И что говорил тебе отец?
Чтобы раскрутить клубок, нужно найти конец нити и долго и упорно тянуть за него, распутывая узлы. Возможно, Гюра-старший не говорил Эмильену ничего о суде, возможно, он сам по заказу тех, кто стоял за этой историей, организовал фотографии и полицию, застукавшую их в том старом отеле, возможно, оттого Эмильен и не явился на суд, что не знал, что этот суд состоится.
Но прежде, чем оправдать Эмильена, Ги должен был убедиться, что он действительно непричастен. Неясно также, насколько хорошо Эмильен все помнит. Он обвинил Гийома в растлении малолетних, но сейчас из его слов ясно следовало, что он хотел выяснить, что случилось тогда. Если бы он помнил, не стал бы выяснять, если только Отис Гюра не пытался скрыть от него это самое прошлое.
Едва Дамьен коснулся его, едва властные руки сжались на плечах юноши, как гнев ушел - было так странно поймать себя на готовности покориться, что Эмильен не сразу вник в суть вопроса. Прикрыл глаза, обдумывая варианты. Потом пытливо глянул на Дамьена. Если прикинуться Эмилем, сослаться на отца, на свою неосведомленность - его простят и оставят при себе, перенеся ненависть на другой объект? А если отстраниться совсем - что тогда? Эмиль не в курсе, что тут на него готовится крестовый поход.
Однако - опять врать? И тут юноша кое-что вспомнил.
- Сперва я хочу спросить. Помните, вы проиграли мне желание? В клубе, Конти и Джо, - проговорил он, вспоминая детали сделки: его желание не должно касаться прошлого Дамьена, так оно и не будет касаться, нужна правильная формулировка. - Вы должны обещать мне, что не станете причинять любой вред кому-либо из моих родных, лично и опосредованно. Тогда я смогу рассказать вам все, что вы хотите знать.
- Да, я все прекрасно помню. Но ты требуешь слишком много. Кроме того, помимо разговоров с тобой, есть множество эффективных способов вытащить на свет информацию. Ты полагаешь, я откажусь от планов, которые составлял десять лет ради одного мимоходом проигранного спора? Я не настолько ветрен, как может показаться. Загадай другое желание, потому что я буду мстить тебе, и твоему отцу, и остальным, кто стоит за ним. С твоей помощью или без нее, – пальцы мужчины пробежали по волосам юноши, заправляя выбившиеся пряди. - Твой отец… виноват передо мной, но и он не главное звено этой цепи. Скажи мне, что за связи намерен поднять Отис Гюра для борьбы со мной?
Мимолетная ласка Дамьена диссонировала с его словами так сильно, что хотелось плакать. Эмильен прикусил губу, его одолевала досада и горечь: он только начал понимать, насколько наивно мыслил до сих пор. Закрыв глаза, он попытался представить отчаяние безвинно осужденного юноши, от которого отказались даже родные. Все, на что можно было сейчас рассчитывать - это чувство справедливости Дамьена, Эмильен знал наверняка, что оно есть. Остальное очень просто: скрывать важную информацию, значит предавать его. Даже зная, что рядом виновник его отчаяния и сломленной жизни, Дамьен не совершил с ним ничего ужасного. Сумел бы сам Эмильен быть таким добрым и благородным со своим врагом? Из чего следует один вывод: Эмиль в куда большей безопасности, чем Эмильен. Тяжело вздохнув, юноша потянулся к конверту.
- Вы правы, но я не мог не попытаться, - сказал он, протягивая конверт Дамьену. - Все эти документы вам хорошо знакомы, - он подождал, пока мужчина вытащит все, его лицо ожидаемо помрачнело. - Я увидел их впервые сегодня днем. И тогда же впервые узнал, что у меня есть брат, - медленно говорил он, не спуская глаз с Дамьена. - Эмиль Гюра. Его мать, сестра Отиса, была... плохой матерью, принимала наркотики, Эмиль... - юноша поймал себя на попытке оправдать кузена. - Она умерла где-то в конце июля того года. А в августе отцу спихнули ее сына, чему тот совсем не обрадовался. Думаю, он пытался защитить меня и маму, держа ту ветвь семьи подальше от нас. Он отправил нас двоих на месяц на Кипр. При нашем вечном безденежье - Кипр. Понимаете? - Эмильен словно исповедался, он говорил все быстрее, все истеричнее. - Я узнал от секретаря Рене Д`Алигра, что Отиса Гюра наняли в то время, чтобы строить особняк брату Рене. Не знаю, кто и когда придумал эту схему, что обещали Эмилю. Я нанял Нихеля Понса, чтобы найти его и спросить самого. Гийом, вы оба жертвы этой истории! Мне больно узнать, что мой отец так ужасно поступил, но я не могу позволить... есть еще мама, если с отцом что-нибудь... хоть он и чудовище... - Эмильен захлебывался словами, почти истерил. - Вы имеете право делать со мной, что хотите! Мстите мне, прошу вас, не трогайте их! Умоляю вас! - его уже трясло, он не видел просвета, ни малейшего отклика в лице Дамьена. Только теперь, произнеся это вслух, Эмильен ощутил тяжесть чужой вины, сын за отца - он понесет это бремя. Всего одно решение Отиса сломало столько жизней: Эмиля, Гийома, его сестер, Эмильена и скоро погубит всю семью Гюра. Словно лавина, подминающая все на пути. Никаких извинений не хватит, чем, кроме собственной жизни, можно заплатить за чужую изломанную жизнь? Все, чего желал Эмильен, больше не имело значения, а ему так не хотелось расставаться с мечтами о будущем. Всего одно решение... Эмильен судорожно вдохнул.
- Позвольте мне хотя бы быть там, когда вы решите встретиться с Эмилем? - тихо попросил он. - Я же только предполагаю, что Отис поднимет те же связи, а Эмиль может что-то знать наверняка.
Все вокруг постепенно обретало ясность. И ситуация состояла в том, что Гийом все перепутал. Эмиль и Эмильен… Как они похожи! Ги перелистывал фотографии, периодически бросая украдкой взгляды на юношу, холодные и ощупывающие. Значит, брат. Тот, по чьей вине он оказался за решеткой, был братом ничего не подозревавшего юноши, который устроился к нему в компанию. А дальше – секс в общественных местах, связывание, насилие, наркотики… Дьявол, во что он его втянул! И это юноша, который говорил, что никогда не трахался с мужчинами.
Гийом расхохотался, запрокинув голову. Все, месье Д Алигр, можете попрощаться с вашей совестью, потому, что теперь вы действительно тот самый подонок, о котором написаны все эти акты. И плевать, что ему за 20…
Гийом прекратил смеяться так же резко, как начал, оборвав смех на середине. Это – его и только его проблемы. Значит, Отис держал сыночка в тепличных условиях, а племянником можно было легко пожертвовать. Отчасти Ги чувствовал какое-то злое удовлетворение оттого, что окунул Эмильена в эту грязь. Но это было периферийное чувство.
- Я виноват перед тобой. Прости, - хрипло обронил он, отворачиваясь и поднимаясь. – Знаю, что извинений не достаточно, и все же. Я не стану убивать Отиса, но от мести не откажусь. Твоя мать вообще не при чем в этой истории, так же как и ты. Что делать с Эмилем, - голос Дамьена приобрел пугающие стальные ноты, - я решу, когда найду его. У тебя нет никаких прав влезать в эту историю. Как придешь в себя, возвращайся в Бордо, и постарайся не возненавидеть меня окончательно.
Теперь – все. Больше не будет ни ночей, о которых он мечтал и которые рисовал себе в воображении, ни дней с Эмильеном, когда он бы потихоньку, исподволь обучал бы мальчика финансовому делу, готовя его если не в свои приемники, то на руководящий пост в корпорации точно. Больше ничего не будет. И то, что было – было обманом, в котором он вынуждал участвовать это юное, совсем невинное, существо, которое, он в этом не сомневался, теперь его ненавидит.
Гийом резко поднялся и, так и не взглянув на Эмильена, вышел из палаты, прихватив с собой конверт с фотографиями. Хлопнула входная дверь, и через минуту на месте шефа возникли врачи и медсестры.
"Прости"?.. Не успел Эмильен почувствовать облегчение, что над отцом не висит страшная угроза, как его ударили посильнее, чем кулаком. Он даже задохнулся на миг, в ужасе уставившись в потолок: "Нет, только не это! Как же..." Нет прав? Возвращайся в Бордо? Возненавидеть?
- Не ухо... ди, - просипел он в спину уходящему Дамьену, но тот исчез раньше, чем юноша закончил слово.
Так не честно. Неужели это все? Они больше не увидятся?
Эмильен вытерпел присутствие врача и медсестер, проверку, процедуры, пока его не оставили в покое, в темноте и тишине, шаги в коридоре затихли, а он все лежал и слушал, надеясь на возвращение Дамьена. Ему казалось, его чувство взаимно. Вспомнился домик у озера, Мишель Д`Алигр обвиняет брата в жестокости, а тот признается, что влюбившийся в него человек совершит большую ошибку. Что ж, Эмильен ее совершил. По виску стекла слеза. Юноша провел по лицу ладонью, разнюнился, тряпка. И уставился на яркие полосы по стене от фонарей.
Надо взять себя в руки, ничего еще не кончено.
Дамьен так зло отозвался о судьбе Эмиля. Страх коснулся души, заледенил ее в момент: нет, Эмильен не оставит все так, как есть. Он должен защитить свою семью: отца, маму и брата. Завтра с утра он позвонит Понсу и попросит найти Эмиля побыстрее, потому что тому грозит смертельная опасность. Он спрячет кузена... куда? Во всем городе он знал только офис и свою квартиру. А потом надо связаться с отцом и напроситься на встречу с теми "связями", во что бы то ни стало оказаться поближе к центру событий - там будет и Дамьен.
Да, они еще встретятся, и не раз! Ну, отомстит Гийом - и что тогда? Он успокоится? "Не твое дело" - какая чушь! Что ж, господин аристократ, придется вам усвоить, что я не игрушка и мое "так точно, будет выполнено" ограничивается офисными делами! "Возвращайся в Бордо", надо же, что удумал! Решимость придала сил и прогнала грусть - Эмильен готов был бороться... а за кого - по ходу разберемся.
***
В два часа ночи Отиса Гюра разбудил телефонный звонок. Взглянув на определитель, Гюра какое-то время не мог понять, кто этот тип – Андрес Вийон, потом вспомнил, что это тот самый человек, с которым он безуспешно пытался связаться в последние несколько часов, чтобы поднять те самые связи, которые были ему так нужны.
Ощущая некую робость наравне с решимостью стребовать помощь для своего сына, он принял звонок:
- Андрес! Рад тебя слышать! - Отис выслушал ответное приветствие и сходу попытался взять быка за рога: этот тип еще в то время был скользким, как слизняк, такому не стоит давать время для передышки, чтоб ненароком не выкрутился. - Слушай, у меня возникла ситуация, требующая помощи наших общих покровителей. Нужно встретиться. Завтра... то есть уже сегодня утром или днем. Это важно, всплыла та история...
- Стоп-стоп-стоп. Не гони коней. Что у тебя там всплыло из той истории? – голос Андреса показался Отису несколько томным и ленивым.
Так, кажется, зацепили. Подсекаем.
- Один человек, Гийом Дамьен, шеф моего сына, активно раскапывает дело против Д`Алигров. Не знаю, кем он им приходится. Андрес, этот ублюдок покалечил моего сына! Они ведь очень похожи с Эмилем, поэтому я не сомневаюсь, что он пытается мстить за Готье. К тому же Понс, этот старый лис, похоже, играет на две стороны, продает информацию о том деле. Это опасно, Андрес. Я должен узнать, что он уже сплавил. А без тебя на него не надавить.
- Твой сын работает у этого Дамьена? Прекрасно, лучше не придумаешь! Уломай твоего отпрыска, чтобы он узнал у шефа, что его связывает с семейством Д'Алигр. А мы поговорим с кем надо, и больше он твоего малого и пальцем не тронет. Знаю, что опасно, но, Отис, тут на кону твоя привычная жизнь против тюрьмы, которая грозит тебе за ложные показания.
- Ты что, угрожаешь мне тюрьмой? - прорычал Отис. - Андрес, ты хочешь, чтобы я отправил Эмильена в пасть зверюге? Да он ногой не ступит в тот гребаный офис! И близко к Дамьену не подойдет!
Не считая того, что Эмильен просто боится Дамьена и наотрез отказался свидетельствовать против того. Мальчишку надо будет забрать из больницы и спрятать. Но сейчас этот лживый ублюдок Вийон сделает так, как надо Отису. Он влез в их грязные игры, а взамен получил не так уж много. Как был простым архитектором, так и остался, разве что теперь шишки частенько приглашали его перестраивать свои домишки. Жить на халтурах - не совсем то, чего ему хотелось в жизни.
- Ты идешь со мной к Понсу завтра или я иду туда один. Я должен противостоять Дамьену, у которого больше денег и связей, и как по-твоему, что он сумеет выжать из меня, если придавит, как следует? - злобно прошипел он. - Подумай, Андрес, я не так часто просил тебя о помощи, но именно сейчас она мне нужна.
- Остынь. Дался тебе этот детектив?.. Только шуму наделаешь. В общем, нам с тобой нужно встретиться, потому что ты явно не понимаешь ни ситуацию, ни того, с кем ты связался. Ты в курсе, что старик Рене возбудил дело? Старый хрыч подал апелляцию, что его сыночка безвинно засадили. Тебе нужно, чтобы твоя фамилия разлетелась по всем французским газетам как лжесвидетеля и черт его знает кого еще, а Отис? Мы на твоей стороне, а Понс – на нашей. Но нам нужно знать как можно больше про шефа твоего сына. Все, что мы могли бы использовать. Понса мы и без тебя на короткий поводок посадим. В общем, встретимся завтра, в полдень. И приводи своего сынишку, доброму дяде Андресу до зарезу нужно его пообщать.
Апелляция? Твою ж мать!
- Нет, Андрес, конечно, я не знал, что старый Рене зашевелился, откуда бы? Ты же запретил контактировать с ними когда-либо еще, - ядовито процедил он. Посопел в трубку. - Ладно, я привезу сына, все равно его надо забрать оттуда и, возможно, где-то спрятать. Где ждать? У Понса?
- Вот ты на нем зациклился. Нет, я сброшу тебе адрес смс-кой. Понса не трогай, мы сами из него выжмем все, что он знает. Откуда, кстати, ты знаешь, что он сливает информацию?
- Эмильен спрашивал меня об Эмиле. Он просто пришел к Понсу и купил эту информацию. Понс должен был спрятать концы, а не сохранить их. Спрашивается: кому еще он мог сплавить документы? За деньги он мать родную продаст, двуличная сволочь. Кстати, кому ты отдал Эмиля? Если до него доберутся, много известно пацану?
- Больше, чем нужно, ты же знаешь, какая это вертлявая тварь, если он все еще жив, конечно же. Слушай, а ты не думаешь, что этот Дамьен и есть Готье?
- Что? Восстал из мертвых? Я знаю, что он покончил с собой на втором году тюрьмы, - хмыкнул Отис и задумался: а чем черт не шутит? - Завтра выпытаем у Эмильена, он там почти два месяца работает, ублюдок мог проболтаться, кто он.
- Если бы из мертвых, Отис. Я тебе так скажу: если есть подозрение, что это – Готье, лучше все проверить, а «ублюдка» не выпускать из виду. Всё – отбой, завтра встретимся.
Отис отложил телефон, тяжело прошлепал в ванную. Пока мыл руки, встретился взглядом со своим мрачным отражением и в который раз задумался: стоило ли оно того? Хотел продвижения по службе, хотел денег, чего-то еще хотел... Десять лет провел, боясь высунуться выше положенного и привлечь внимание "неких лиц". Он не обольщался: его покровители хорошо зашифровались и не станут подставляться, если их оппоненты насядут на Гюра. Он так и не узнал, что за семья покрывает Бертрана Деланоэ, ставшего мэром вместо Д`Алигра после того суда, и от чьего имени выступает хитроумный Андрес. Но если Эмилю это удалось тогда... По всей видимости, теперь мальчишка нужен ему живым, и, в отличие от Эмильена, Отис знал, как разыскать его без помощи лживых детективов. Он поставил будильник на шесть утра.
Проснулся злой, не сразу понял, где он и что следует делать. В кафетерии при отеле накачался кофе под завязку и отправился в центральный офис социальной службы: там десять лет назад ему вручили Эмиля, через них же должно было пройти его усыновление новой семьей. Отис поговорил с толстой дамой о своем долге перед парнишкой, о чувстве стыда, он сочинил неплохую историю с участием своих жены и сына, которые вдруг все узнали и наказали ему без Эмиля не возвращаться. Парень уже взрослый, может и сам решить, что ответить родне, лишь бы найти его. Оказалось, даме было начхать на личные обстоятельства: парню уже двадцать три? Совершеннолетний? Оставьте заявление на поиск родственника в таком-то отделе, заплатите столько-то и ждите. В таком-то отделе Отис заплатил значительно больше, чтобы его дело стало приоритетным - парнишку следовало найти в течение одного-двух дней.
Выйдя из службы, он глянул на часы - было девять. До той больницы и обратно с Эмильеном - едва успеют к полудню. Смс от Андреса еще не было. Зашевелилась совесть: сын выглядел больным, тот доктор орал, что его нельзя транспортировать, не наделает ли он беды, забрав его? Но тут телефон в его руке зазвонил, на экране высветилось имя Эмильена.
- Сынок? Ты уже проснулся?
- Пап, я на полпути в Париж.
- Зачем, балда!? Что доктор говорил?
- Вчера приходил Дамьен.
Что-то в голосе сына заставило Отиса напрячься.
- Он угрожал тебе?
- Не уверен. Он узнал, что ты привозил полицию. Я побоялся, он упрячет меня еще дальше. Ты же слышал, как он обещал тебе, что ты не увидишь меня больше?
- Ох, малыш... Я тебя встречу...
- Не надо. Лучше скажи, куда мне направить машину?
- Так... сколько тебе еще ехать?
- Полчаса где-то.
- Направляй ко мне в отель, - он назвал адрес. Там хоть лифт есть, Эмильену не придется подниматься по лестнице. Бедный малыш.
- Ладно. Увидимся.
Вот умничка, взрослый совсем, сам принял такое решение, не ждал, пока папа приедет и заберет. Ну, так оно удобнее, конечно, будет время поговорить. Они давно не общались. Может, все эти недоразумения и странное поведение сына - от простого непонимания? Отец вечно работает, а по выходным только воспитывает. Он, конечно, вырос хорошим мальчиком... но, возможно, эта хорошесть и мешает ему рассуждать здраво в сложной ситуации. Он был просто не готов к такому. Черт, так и знал, что не стоило отпускать его в Париж! Что за нелегкая привела его именно в офис Дамьена? Готье... Отис ощутил облегчение, узнав о его самоубийстве, словно двери в прошлое закрылись навсегда. А, оказывается, распахнулись еще шире. Чертов Д`Алигр, не сиделось ему спокойно! Паршивый старикашка! Тогда он отвернулся от сына, бросил его на произвол властей, а теперь вздумал искупить вину? Богатенький сукин сын!
***
Когда он вернулся в отель, на ресепшене сообщили, что его ждут. Эмильен занял один из мягких диванчиков в зале, поднялся навстречу отцу. Они обнялись, обменялись приветствиями, отправились в номер. Эмильен выглядел уставшим и покорным, второе радовало несказанно: он не станет перечить, но на всякий случай следует проинструктировать его.
- Кушать будешь?
- Ну, если у тебя какой-нибудь фрукт завалялся. Или кашка.
- Слушай, ты уверен, что тебе можно покинуть больницу?
- А был выбор? - юноша пожал плечами.
- Я закажу тебе все, что захочешь. Тут где-то было меню местного ресторана. У нас в полдень важная встреча, сын.
- Да? Тогда мне лучше полежать, отдохнуть, - он так и сделал. Отис наблюдал за его скованными, неспешными движениями и отмечал, как он похудел. Он обязан вырвать ребенка из лап чудовища! И наказать этого Дамьена.
Эмильен позвонил в ресторан, попросил себе молочную кашку без специй и морковно-яблочный фреш. Пока они ждали заказ, Отис расспросил его о самочувствии, и сын заверил, что готов отправиться на встречу, знать бы только, с кем она.
- Этот человек может решить наши проблемы, но тебе нужно быть совершенно откровенным с ним. Андрес связан с теми, кто способен раздавить десяток таких, как Дамьен. Вспомни все, что знаешь о своем шефе.
- Все, что знаю личного или рабочего?
- Не знаю. Андрес уточнит, если что. Кстати... он при тебе не говорил о Готье Д`Алигре?
Глаза юноши расширились, но тут же сузились, будто он вспомнил что-то и теперь решал, рассказывать ли.
- Малыш, это важно.
- Я постараюсь припомнить, - он помолчал. - Пап, этот человек, Андрес, помогал тебе и прежде?
- О чем ты?
- Об Эмиле.
- Я бы не хотел...
- Папа, я видел документы из того дела, и моей семье угрожает какой-то негодяй, так что хватит уже шифроваться! Мы в одной лодке.
- Ладно... Андрес был посредником, он предложил помощь... по усыновлению Эмиля в то время, - неохотно признался Отис. В дверь постучали, и он был рад возможности прервать разговор. А потом Эмильен словно забыл о теме их разговора, набросился на теплую кашку, будто не ел три дня.
- И долго тебе на кашах сидеть?
- Матис обещал, что через пару дней подпустить к нормальной еде, - ухмыльнулся Эмильен. - Они просто перестраховались, - несколько секунд жевал молча. - Могло быть и хуже.
- То есть?
- В смысле последствий.
- Бл..., я убью его, - Отис сжал кулаки и заметался по комнате.
- Пап, успокойся. Все позади. Со мной все будет в порядке. Лучше скажи, где эта встреча будет? Мне немного трудновато ходить.
- Андрес должен скинуть смс, - Отис нашел телефон, там действительно красовалось одно непринятое сообщение. - А где это? - он прочитал адрес.
- Не знаю, посмотри по карте, - пожал плечами Эмильен и поскреб ложкой по тарелке.
***
Отец отошел к ноуту, раскрытому на столе у окна, он оказался спиной, Эмильен следил за ним краем глаза, осторожно добыл телефон, поставленный ранее на беззвучный режим, создал смс для Дамьена. "Улица Жерар, Отель Меркурэ, 12:00 встреча Отиса и твоего врага. Я буду там, сыграю труса, узнаю что смогу" - отправил и успел сунуть телефон под себя, когда Отис воскликнул "ага, вот где!" и повернулся.
- Пап, если тебе нужно было быть там со мной, почему ты раньше не позвонил? Я мог не успеть.
- Надо было кое-что порешать.
- По работе?
- Нет, - Отис поколебался, сел на постель, сжал руку сына. - Я пытался найти Эмиля. Он знает куда больше, чем я, потому что жил какое-то время с Андресом. А пацан тот еще прощелыга. Я до сих пор не знаю, какая из знатных семей в это замешана.
- Ясно, - Эмильен прикрыл глаза. - Трудно играть без козырей.
- Точно, сынок, точно!
Эмильен расслабился и пустил мысли в свободное плавание. Получит ли Дамьен смс? Поверит ли? Что сделает? Разумно установить наблюдение и потом проследить за Андресом. Кстати, это имя или фамилия?
- Был бы в офисе, узнал бы все об этом Андресе... как у него фамилия?
- Вийон. Каким образом?
- О, у Дамьена такая база, столько контактов по всяким службам! Ему все что-нибудь должны. Можно за час собрать полное досье на любого чела. Крутой чувак.
- "Чел", "чувак"? Я полагал, ты отучился от сленга, когда решил работать в финансовом мире.
- Увидел тебя и вспомнил юность, - улыбнулся он. - Да и после всего, что случилось...
- Вернешься домой?
- Скорее всего. Да. Надо передохнуть и поискать что-то попроще, - он следил за Отисом, улыбался и говорил то, что тот хотел слышать. Он бы хотел еще отправить смс с именем Андреса, но Отис все время сидел рядом, приходилось поддерживать разговор, отвечать на вопросы. И ни единого шанса глянуть на мобильник: вдруг бы Дамьен выдал какие-то инструкции. Ну, хотя бы просто что-нибудь написал, пусть даже "вали в больницу, без сопливых разберусь" - его равнодушие ранило сильнее, чем тирания.
- Я вызову такси, - наконец, сказал Отис. Значит, пора. Сердце колотилось, словно его ждал поворотный момент жизни, где одно решение - меняет все.
Приведя в порядок мысли и наметив дальнейшие планы, Гийом позвонил Армандо. Тот ответил не сразу. На заднем фоне играла нудная китайская музыка и слышались легкие смешливые голоса.
- У меня для тебя важная информация, - сразу перешел он к делу, не тратя времени на прелюдии.
- Ммм, Готье, я слегка занят… Впрочем, - голос его из ленивого сделался серьезным, - у меня тоже есть, что тебе сказать. Ты знаешь, что мальчишка, который на тебя работает…
- …не тот, из-за которого меня посадили, - подхватил Гийом, - только что выяснил.
- Да? Любопытно. Я-то хотел сказать нечто совсем иное – что он связан кое с кем из местных бандитских воротил, выполняет для него различные поручения.
- Эмиль… - это мог быть только Эмиль, Эмильен слишком воспитан и наивен, чтобы ввязаться в такую игру.
- Кажется, так его звали…
- Где он?! – в голосе прорывалась хриплая ярость. Он убьет его, убьет своими руками, когда встретит. И плевать на то, что будет потом.
- Сейчас – у меня. Я прикинулся клиентом его папика, и теперь он ждет, когда я доставлю товар. Но если ты сейчас с ним встретишься, мы вспугнем большую рыбку. Лучше пока подождать. Доверься мне.
- Хорошо, Армандо, секунду.
Телефон звякнул, и Ги прервал разговор, взглянув на смску. "Улица Жерар, Отель Меркурэ, 12:00 встреча Отиса и твоего врага. Я буду там, сыграю труса, узнаю что смогу".
- Идиот!
- Что?!
- Мой бывший помощник…
- А – это… понимаю.
- Не понимаешь пока. Собирайся, мы едем встречаться с нанимателями Гюра. Остальное – по дороге. Я подхвачу тебя на бульваре Сен-Мишель через 10 минут.
Дамьен повесил трубку до того, как Армандо успел что-то ответить.
***
Дело закручивалось все быстрее, и Гийом чувствовал, что нити контроля над ситуацией выскальзывают из его рук, проходя сквозь пальцы. Это несказанно раздражало.
Встретившись с Армандо, он рассказал ему об Эмильене и Эмиле, и о том, как он это выяснил, показал ему смску.
- Говорил я этому юному кретину, чтобы не лез, куда не следует! Нахрена там нужна его тощая задница?! И что вообще ему за дело до этой истории?! Отца своего хочет уберечь? Не убережет…
Ги несло, а Армандо холодно, по-змеиному улыбался, глядя на стальной блеск в глазах приятеля и руки, сжимавшие руль так, словно крутить его было очень тяжелым занятием. Готье просто был небезразличен мальчик, и это было заметно… Хотя сам бы он себе ни за что в этом не признался.
- Готье, ничего с пацаном не случится.
- Кто тебе сказал, что он меня заботит?
- Конечно же, тебя беспокоит исключительно успех операции, которая может из-за мелкого провалиться…
- Конечно же, - отрезал Гийом. Армандо усмехнулся, но промолчал.
- Думаешь, Эмиль тебя дождется?
- Куда денется? Я сказал, что должен его шефу травы килограмма 3.
- Ты не знаешь Эмиля, он долго сидеть на одном месте не будет, - предупредил Гийом серьезно. - Давно ты его оставил?
- Около часа. Он мне показался таким смирным малым…
- Он всегда таким кажется поначалу. Час назад… он уже сбежал давно.
- Тормози, Готье! – рявкнул неожиданно Армандо. Визг тормозов разогнал дремотную тишину переулка. Машина остановилась напротив обугленного здания, и Ги припомнил новости о том, что на одной из улиц Парижа разгорелся пожар неделю назад по неосторожности какой-то пожилой мадам, оставившей утюг включенным. Вроде бы – ничего особенного, обычная бытовая трагедия, Гийом тогда никак не мог понять, что же привлекает, что кажется смутно знакомым в очертании дома, в котором проживала рассеянная мадам. И сейчас, когда они остановились как раз возле этого дома, он понял.
- Я был здесь, Армандо.
- Ммм? – Армандо не сводил глаз с дверей здания.
- Сюда затащил меня Эмиль на наше третье свидание, сказал, хочет познакомить меня с друзьями. Я не помню лиц, была шумная компания, алкоголь, наркота, драки, голые девицы. У меня тогда все плыло перед глазами, - Гийом вгляделся в фасад. – Да, здесь. Второй этаж, где-то справа. Зачем мы здесь?
- Тип, похожий по описаниям твоего Эмиля на связника его босса, только что шмыгнул в дверь дома. Держи пистолет, Готье. Я его спугну, а ты захватишь.
- Мы не опоздаем на встречу Гюра?
Холодная рукоять пистолета привычно легла в руку, успокаивая. Оружие всегда дарит ни с чем не сравнимое спокойствие и уверенность в собственных силах. Ничто так не тешит самолюбие индивидуума, как возможность лишить жизни себе подобных – крайнее проявление власти над людьми. Но стоит ли оно того?
- Здесь уже недалеко, нагоним быстро.
Армандо, держа пистолет наготове, бесшумно выскользнул из машины и направился в здание. Помедлив немного, Гийом тоже вышел, устраиваясь возле центрального входа. Насколько он помнил из новостей, всех жителей дома эвакуировали, а сам дом планировали закрыть на ремонт, но никак не могли решить, кто должен этот ремонт осуществлять – государство, страховая компания или частный кооператив, и вот уже несколько дней дом так и стоял подкопченым изваянием посреди переулка. Гийом прислушивался. Секунды тянулись так же медленно, как при первой попытке побега, и он опять чувствовал, что его сердце превратилось в секундную стрелку, каждым ударом отмеряющую, сколько ему еще осталось жить.
На втором этаже послышался грохот и металлический скрежет. Судя по звуку, там упало что-то тяжелое. Только скрежет Гийом объяснить не мог. За грохотом последовали выстрелы. Гийом инстинктивно поднял голову в сторону второго этажа. Второе окно или третье? С края или от середины? Тень от фигуры перечеркнула оконный проем, и Ги тут же скрылся в доме. Армандо? Вряд ли. Он бы скинул смс, что все кончилось. Значит тот, за кем он следил. Гийом бесшумно взлетел по лестнице, замирая на последних ступенях и прячась за дверной косяк.
- Еще один пупсик? – услышал он глумливый голос из-за двери, смутно знакомый. – Заходи, дорогой, не стесняйся.
Гийом перехватил поудобнее пистолет и, заприметив поваленный шкаф с книгами, преграждавший коридор квартирки, скользнул за него. Вслед пронеслась очередь. Маленькие железные насекомые почти задели его. Он разглядел старика с бородой в кресле и молодого мужчину с автоматом в руках за барной стойкой в комнате. Армандо нигде не было. Глумливый голос принадлежал тому, что с автоматом, но солидней выглядел седой. Пробраться бы к креслу… Гийом рассчитав расстояние и местоположение человека с автоматом, высунул руку и выстрелил несколько раз, на что незнакомец ответил убийственно длинными очередями, не позволявшими высунуться.
- Что с моим приятелем? – поинтересовался Ги, перекрикивая шум.
- Пташка в надежном месте, не беспокойся. Скоро и ты там будешь.
- Он жив? – сказав это, Ги бесшумно переместился за дверной косяк комнаты, где были незнакомцы.
- А ты хочешь, чтобы он жил, пупсик? Хочешь, тогда придется постараться.
Ги ничего не ответил, стараясь ничем не выдать своего нового месторасположения и подбираясь все ближе к креслу со стариком.
- Уймись, Жюст, - старик неторопливо раскуривал сигару. Холодные блекло-серые глаза сверлили шкаф, за которым минуту назад скрывался Гийом. – Пора уходить.
Жюст дал несколько залпов по шкафу, в ответ на которые старик только покачал головой.
- Горячая кровь до добра не доводит.
Гийом неожиданно выскочил из-за комода и навскидку выстрелил в Жюста, кажется, попал, он не смотрел. Он навел пистолет на старика.
- Медленно положи автомат на пол, иначе я его застрелю.
- Черта с два! – Жюст резко развернулся и, бросив автомат в Гийома, выпрыгнул в окно. Ги увернулся, держа под прицелом старика.
- Вы ошиблись, месье, - устало произнес старик, - поставив на меня. Я такая же жертва, как и вы.
Блеф или искренность? Сразу было не распознать. Гийом вглядывался в эти серые глаза и не мог решить, верит он ему или нет. Время утекало, а ему нужно быть в двух местах одновременно.
- После разберемся, - отрезал он. – Пока вы – мой пленник и поедите со мной.
Гийом выдернул старика из кресла, скрутил его запястья ремнем от брюк, мимоходом задев за что-то острое – поцарапался. Запонка? Наверное. Он не придал этому значения.
От Армандо пришла долгожданная смска «Все ок. Не жди меня – догоню тебя позже, с ребятами». Время поджимало, он уже опаздывал на встречу. Он запихнул старика на заднее сидение автомобиля, прикрыв его какими-то тряпками, прихваченными из одной из квартир, навалил сверху мешков с разной мелочью, позаботившись, чтобы старик мог дышать, но не дергаться или говорить, и чтобы выглядело это так, словно молодой мужчина вывозит вещи из обгорелого дома, и тронулся к месту встречи.
***
Старинный отель был похож на дворец времен Людовика XIV с роскошным внутренним садиком со статуями и цветниками. Постояльцев, судя по всему, было мало, комнаты были просторными и роскошными, от всего веяло напыщенным щегольством и излишествами. Само здание напоминало пресытившегося жизнью фата, уставшего от разврата и развлечений, такими же, впрочем, были и редкие постояльцы этого места. Метрдотель проводил месье Отиса и Эмильена в комнату на втором этаже и усадил их на роскошный диван. Вошедшая молчаливая горничная с английским лицом плотно закрыла все ставни и, поставив перед ними корзинку с фруктами и тарелки со сладостями, поинтересовалась, не нужно ли им чего-нибудь. Андреса пока не было, но от него пришла смска о том, что он опаздывает и приедет минут через пятнадцать.
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:10
удалить
После нескольких дней полного покоя это утро выдалось чрезмерно активным, Эмильен ужасно устал, он стащил на свой угол дивана подушки и залез туда с ногами, откинулся, лелея пятнадцать минут тишины и неподвижности. Отис явно нервничал, ему не сиделось, убедившись, что единственное чадо устроено и отдыхает, он вскочил и заходил по комнате. Эмильен следил за ним из-под полуприкрытых ресниц, наконец, он спросил:
- Пап, ты, похоже, с серьезными людьми связался. Тебе не страшно? Ведь явно не нашего уровня игра идет.
Отис досадливо зыркнул на него, прошел еще один круг почета и остановился у дивана, хмуро разглядывая бледное лицо сына.
- Я уже не могу из нее выйти.
- О... - Эмильен помолчал. - А если бы вдруг появилась возможность. Ты вообще сожалеешь, что тогда согласился?
Отис хотел пожать плечами, но вышло судорожное передергивание, лицо дернулось, как от приступа презрительного гнева. Наконец, он справился с собой.
- Это ты у нас мечтатель. А я живу тем, что есть, - и продолжил ходить, все больше его круги приближались к двери номера, наконец, он остановился напротив нее, покачиваясь на носках. Развернулся и отошел к стене, застыл с заложенными за спину руками, рассматривая висящую картину. Отец сильно беспокоился, ему всегда было трудно сдерживать сильные эмоции. Эмильен осторожно вытащил телефон, едва ли не вслепую, следя за отцом, набрал смс Дегейру: "Андрес Вийон, подключи ОБ [отдел безопасности], узнай все о нем, передай Дамьену что...".
- Ты вспомнил что-нибудь важное о своем шефе?
От неожиданности палец Эмильена дернулся, смс улетела адресату, но Отис говорил, не оборачиваясь, и юноша успел спрятать мобильник.
- Кое-что вспомнил. Но не знаю, важное или нет.
Дверь открылась неожиданно, и в комнату стремительно зашел Адрес. Он удивительным образом подходил ко всей этой роскошной обстановке – молодой щегольски одетый француз с необыкновенно чистыми голубыми глазами, которым чуждо любое лукавство. Он молчаливо пожал руку Отису, дружески оглядел Эмильена.
- Надеюсь, не успели соскучиться без меня, господа? – спросил он, обезоруживающе улыбаясь. – Времени у меня не так много, поэтому вынужден перейти сразу к делу. Месье, - он повернулся к Эмильену, вглядываясь в его глаза, заботливо, ласково, покровительственно, - я прошу вас быть со мной абсолютно откровенным, как с Богом. Дамьен – страшный человек и лгун к тому же, но с вашей помощью мы его выведем на чистую воду. Мы многое и так знаем, нам нужно только подтверждение. Скажите, месье, ваш шеф часто разговаривал с Мишель Д’Алигр?
Значит, "страшный человек и лгун". Эмильен кивнул, спокойно глядя на Андреса, пытаясь оценить его. Жизнь сводила его с подлецами, но все как-то вскользь, не успевали они причинить серьезного вреда его душе или отложиться опытом в разуме. Юноша глянул на отца, тот смотрел на Андреса, недоверчиво хмурясь, а ведь они знакомы больше десяти лет. Значит, вот он какой - посредник, засадивший Готье в тюрьму. Как обмануть такого?
- Рад знакомству, сэр, - сказал он. Отвел глаза, изображая попытку вспомнить. Сейчас его болезненный вид сыграет ему на руку, твоя слабость - вот что дает врагу видимость контроля и спокойствие. Даже крохи информации станут полезны. Эмильен не переоценивал свой талант интригана - чего нет, того нет. - Я лично был свидетелем их общения только раз. Месье Дамьен лежал в больнице после передозировки, увидел в газете статью, где говорилось о свадьбе мадмуазель Д`Алигр, тут же рванул в их поместье... нет, точнее в какой-то домик возле поместья, там я их и застал, они ссорились... и мне показалось, сэр, что они любовники. Он держал ее за руку, она сердилась, но в итоге свадьбу отменила. Я не смогу воспроизвести фразы, это было давно, и я не придал значения... - Эмильен виновато глянул на отца и снова перевел взгляд на Андреса. - Месье Вийон, отец говорит, вы заботились о моем кузене все это время. Я бы хотел увидеться с ним, это возможно? Всегда хотел иметь брата, - обезоруживающе улыбнулся юноша.
Андрес прищурился, взгляд его совсем не соответствовал застывшей на губах полуулыбке. В черепушке за этими глазами сложнейший механизм просчитывал, выстраивал, опутывал правду тончайшим кружевом лжи.
- Сейчас не время для этого. Отис сказал, ты сильно пострадал от рук Дамьена. Ты не готов к новым потрясениям. Давай не будем спешить? - он положил ладонь на руку Эмильена, и тому стоило больших усилий не дернуться брезгливо. - Как насчет имени Готье Д`Алигр, упоминалось ли оно при тебе Дамьеном или кем-то из его ближайшего окружения?
- Это тот парень, который совратил Эмиля и сел в тюрьму?
По лицу Андреса пронеслась легкая рябь раздражения. Значит, его все же можно вывести из себя. Дамьен со злости разбалтывал все, что думал. Как насчет этого слизняка?
- Тот самый, юноша, тот самый. Так что..?
- Я слышал, он умер в тюрьме. Кажется, покончил с собой, да? - Эмильен позволил себе выглядеть слегка возбужденным, его взгляд метался между лицами присутствующих двух мужчин.
- Эмильен, вам нужно сосредоточиться на точных ответах, - невозмутимо настоял Андрес. Его трудно будет развести на гнев, не стоит перегибать палку с "простачком".
- О, да, извините. Ну... он все время принимал меня за другого. За Эмиля. Отец не говорил вам? - и тут они переглянулись. Видимо, не говорил. - Поэтому я и сам начал интересоваться, задавал ему вопросы, но Дамьен только злился... - Эмильен поморщился, указал на себя. - В итоге я даже оказался в больнице. А про Готье я узнал только от месье Понса, детектива, которого нанял, чтобы узнать об Эмиле. То есть... я же не знал тогда, что он мой брат.
- Значит ли это, что Дамьен ни разу не упоминал Готье при вас?
- Нет, сэр, ни разу не упоминал, - покачал головой Эмильен.
- Мне показалось, вы ясно поняли, что вам мстят. И поняли, за какое именно дело. Почему вы начали интересоваться Д`Алиграми?
С-скотина пронырливая! Эмильен растерянно поморгал.
- Он сказал, что я десять лет бегаю от ответственности. Что мой отец - подлая сволочь. Что моя семья получит сполна за все. Я просто начал искать в сети все, связанное с Отисом Гюра, десятилетней давности. И нашел связь с Рене Д`Алигром в какой-то статье в интернете. Потом подключил ресурсы корпорации Дамьена, они там умеют копать... - "так, это ты зря сказал". - Ну, и потом уже нашел детектива, имея более-менее четкий ориентир по времени и именам.
- И вам не показалось странным, почему посторонний человек так одержимо пытается отомстить вашей семье за то, что его не касается?
- Ну, я подумал, если он любовник мисс Д`Алигр, то мог знать Готье, они могли быть друзьями... или любовниками, - добавил он, вспомнив репутацию Дамьена в прессе. Андрес подался назад, вскинув голову, глаза отпустили лицо юноши, задумчиво пройдясь по комнате.
- Хорошо, предположим. Мне нужны подробности его личной жизни, бизнеса. Все, за что можно было бы зацепиться, чтобы выстроить защиту вашей семьи.
Ну да, конечно, защиту... Как умело он плетет слова, не подкопаешься. Вот только Эмильена за полтора месяца насобачили раскусывать скрытый смысл подобных фразочек.
- Ну, очень близко меня не подпускали...
- Да бросьте, вы работаете его личным помощником. Мне известно, что у вас смежные кабинеты, что в последний месяц на все встречи его сопровождаете только вы, что часто ночевали в его доме - вас подпустили ближе, чем кого бы то ни было. Эмильен, не будьте излишне скромны.
Юноша похолодел: им все известно. Хотя нет, он не упомянул о подпольной арене. Не знает или знает, но проверяет лояльность Эмильена?
- Меня принуждали к сексу, - он позволил своему гневу выплеснуться возмущением. - Он затаскивал меня к себе, чтобы изнасиловать. И говорил, что мне это должно нравиться. Не представляю, кому такое вообще может нравиться! Почему он это решил, а? Эмиль что, мазохист? Ему было тринадцать лет, как в таком возрасте...
- Эмильен, прекрати истерику! - рявкнул отец, ему определенно было неприятно выслушивать эти подробности. Эмильен испытал прилив злорадства, но внешне прикусил губу, стыдливо отведя глаза.
- Ну-ну, я понимаю, тебе пришлось многое пережить. Скажи, Дамьен никуда тебя не водил? Клубы какие-нибудь, ни с кем не знакомил?
Песец подкрался незаметно.
- А... вы о том клубе, где он подрался с одним придурком? Жуткое место, - Эмильен засопел. - Меня там облапали все, кому не лень, а потом пришлось еще перевязывать его, весь в крови испачкался и меня испачкал, - он весьма правдоподобно передернул плечами, ведь месье Вийон все еще держал его за руку.
- И что же, в том клубе он назывался своим именем?
- Эммм... нет, вы знаете, там было другое имя... Черт, это же было давно. Ну... я тогда удивился, помню... как же его... - Эмильен воспользовался поводом отобрать руку из чужой хватки, чтобы потереть пальцами виски. - Имя на "т" или "б"...
- Вы запоминаете кучу новых имен на встречах в офисе, но не помните псевдонима своего шефа?
Подловил. На чьей ты стороне, месье Андрес? Однозначно не на нашей.
- Да, тут вы меня подловили, - усмехнулся Эмильен, уловил блеск в голубых глазах и пожал плечами. - Не так уж хорошо запоминаю. Он постоянно орал на меня. Но все равно таскал с собой. Может, чтобы не терять из виду? Он все время боялся, что я отцу настучу.
- Вы настолько бездарны? Зачем же было устраиваться в большую корпорацию?
- А вы никогда не пытались прыгнуть выше головы? - парировал Эмильен, проглотив "бездарность". Интересно, как бы он охарактеризовал Отиса? - Я решил, что опустить планку всегда успею. Кто же знал... Прямо злой рок какой-то.
- Хм... возможно, вам стоит подумать еще раз, всего, что вы поведали, слишком мало, чтобы защитить вашу семью.
Подколодный змей еще и шантажирует?! Эмильен изобразил испуг, умоляюще посмотрел на отца, но тот тоже выглядел недовольным.
- Но вы ведь поможете нам? - теперь он сам поймал ладонь Вийона. Сердце частило, сжав горячие ладони, юноша позволил Андресу ощутить его учащенный пульс, поверить в страх и волнение. - Я постараюсь вспомнить еще. Ой, знаете, на последнем совещании Дамьен заявил, что хочет заниматься нефтью! И еще... он собирался открыть филиал в Лондоне, заставил меня общаться со своей невестой, этой противной Фицгерберт, она мне весь мозг выела!
- Эмильен, успокойтесь, все это совершенно не поможет в нашем деле, - Андрес высвободил руку и поднялся. - Отис, выйди со мной на минуту?
Дьявол, он ничего не узнал! По-дурацки все вышло. Эмильен откинулся на подушки, уставился в потолок. С улицы доносились звуки транспорта, ровный гул городской жизни. Мужчины ушли в смежную комнату и закрыли дверь, оттуда не просачивалось ни звука. Дамьен ничего не ответил, Эмильен совершенно бесполезен ему и противен сам себе, будто не играл жалкого дурачка, а взаправду такой и есть.
Впрочем, одно ему стало понятнее. "Ты не готов к новым потрясениям", - сказал Андрес об Эмиле. Он фактически оценил ровесника Эмильена, как стихийное бедствие. Может, он даже и сам опасается парня? Каким надо быть, чтобы тебя опасались прожженные интриганы? Ладно Дамьен, он предвзят, Отис тоже может не жаловать племянника по своим причинам, но посторонний человек... "Потрясение"! Пожалуй, Эмильен поостережется знакомиться с кузеном слишком близко. В тринадцать лет Эмиль сумел завлечь сынка аристократа, влюбить его в себя настолько, что десять лет спустя Дамьен первым делом не ударил - а зацеловал. Пусть в его ласках была ярость, жадность, убийственная страсть... Он любил Эмиля, потому заботился, потому не сдал его на суде, какова же глубина его разочарования?! Сумел бы Эмильен пережить столько же ужасов и остаться настолько сильным? "Как же хочется его увидеть сейчас!" - он закрыл глаза, которые предательски увлажнились. Что за мямля? Отставить сопли!
Гийом запер машину с пленником и вошел в отель. По дороге он высматривал людей Армандо, которые должны были следить за Отисом. С одной стороны, неплохо, что он их не вычислил, значит, остальные тоже не заметят. С другой стороны, случись что, их будет трудно использовать. Гийом набросал короткую смс-ку Клоду, чтобы тот направил к нему по адресу отеля оперативников из службы собственной безопасности и чтобы они там начали расследование, кому принадлежит левая часть обгоревшего дома и что там находилось десять лет назад.
Судя по сообщению Дегейра, которое тот получил от Эмильена (надо же, теперь напрямую Эмильен не хотел с ним общаться… впрочем, это не удивляло), того, с кем должен был встречаться Отис Гюра, звали Андрес Вийон. Имя, скорей всего, вымышленное – то, что ему предстоит увидеть потомка французского поэта и смутьяна Франсуа Вийона, Гийом Дамьен сильно сомневался. Ставни одной из комнат на втором этаже были плотно закрыты, что было подозрительно.
В холле его встретила молоденькая и любезная менеджер.
- Добрый день, месье, чем могу помочь?
- Я – друг Отиса Гюра. Послушайте, он сейчас как раз беседует с месье Вийоном, и мне нужно сообщить им обоим важные новости.
Миловидная девочка, конечно же, донесет о нем, куда надо, но будет уже поздно.
- О, месье, они на втором этаже, в голубых покоях. Как вас представить?
- Готье Бриссо.
Если там этот дурень малолетний, он поймет, кто явился по их души.
Он взлетел по лестнице привычно через три ступени.
Девушка, с беспокойством поглядывавшая в его сторону, уже набирала номер.
- Месье Вийон?
Андрес только собрался проинструктировать Гюра, как ему вести себя дальше, когда телефонный звонок прервал его.
- Да?
- Здесь был мужчина, назвался другом месье Гюра, господин Готье… - сердце Вийона пропустило удар, - … Бриссо, с важными новостями. Я направила его к вам, в голубые покои.
- Умница, Лис.
- Кто такой Готье Бриссо?! – рявкнул Андрес, повесив трубку и требуя всем своим видом объяснений у Отиса.
Отис оторопел - от прозвучавшего имени и вдобавок от резкого тона. Даже страх, в последние дни ставший постоянным фоном его жизни, не помешал ему окрыситься на Андреса:
- Откуда же мне знать? Чего ты орешь? В чем дело, Андрес?
- Потому что он назвался твоим другом, да еще и приперся сюда с важн… Андрес осекся, увидев фигуру Дамьена и пистолет в его руке, дуло которого было направлено точно ему в пах.
Оглядев фигуру Андреса, Ги вспомнил его. Этот человек был среди присяжных, когда его осудили, и требовал смертной казни. Этот же человек на пару с Армандо привел к нему господина Ямодати, когда он отчаялся выйти из тюрьмы. Арестанты прозвали его евнухом за высокомерие и смену настроений.
- Ты и мальчишка – идете со мной, а месье Гюра-старший может отдыхать пока, – Гийом прижал к стене Андреса, ткнул дулом пистолета ему в висок. - Где Эмильен? – тяжелый голос придавливал к стенке не хуже мертвой хватки, а в глазах плескалась такая жажда крови, что Андрес слегка оторопел.
- В комнате…
Гийом перехватил заложника поудобней, все еще целясь ему в висок, и, войдя в комнату, отыскал глазами Эмильена.
- Вы? - Отис подался было навстречу Дамьену, они были одного роста, и кулаки чесались врезать засранцу, отплатить здесь и сейчас. А в следующий момент месье Гюра шарахнулся, стараясь быть подальше от дула оружия. И правда - психопат, неадекватный безумец! И ему нужен Эмильен?! Когда эти двое протиснулись обратно в комнату, Отис шагнул следом, осторожно обошел группу и встал между ними и сыном, набычился, готовый ко всему. - Вы не притронетесь к моему ребенку. Через мой труп, ублюдок!
Эмильен ожидал их возвращения, дверь была за спиной, но реплики отца и необычный шум, создаваемый тремя людьми, заставил его сесть и оглянуться. Весь намек на румянец, возвращенный на щеки кратким отдыхом, схлынул прочь, но в глазах был не страх - восторг. Дамьен - человек действия, стоило ли ждать от него чего-то меньшего, чем пистолет у виска врага? Юноша спустил ноги с дивана и принялся обувать кроссовки. Было сложно скрыть улыбку - он только что так жаждал увидеть Дамьена... вот бы удача и дальше отзывалась на его просьбы.
- Месье Дамьен, не ждал увидеть так скоро, - нарочито равнодушно протянул он, поднимаясь на ноги и становясь рядом с отцом. - Что дальше?
- Он хочет увезти тебя и Андреса, - выплюнул Отис, хватая сына за руку.
- В самом деле? - Эмильену хватило наглости изобразить удивление. Значит, Дамьен хочет вычеркнуть Отиса из уравнения расплаты. - У него пистолет, может быть, нам стоит делать, как он говорит? - юноша слабо улыбнулся отцу и слегка пожал плечами.
- Я не могу... отпустить тебя... - растерялся Отис. Даже жаль его стало: всем телом он выражал ужас от возможности потерять единственного ребенка. Ему не объяснить, что единственное безопасное место для Эмильена сейчас - рядом с Дамьеном. И оно же - единственное место, где он хочет быть.
- Мы тоже не можем, - протянул Андрес, слегка отводя голову от дула пистолета и вытирая вспотевшие руки о темное сукно брюк - как раз напротив карманов.
- Да? - в голосе Ги сквозила издевка. - У меня как раз тут есть парочка убедительных доводов, чтобы вы передумали.
Гийом перевел пистолет с виска Андрес на его ступню и выстрелил. Господин с именем французского поэта по-женски взвизгнул и сполз на пол, инстинктивно хватаясь за простреленную ногу и осыпая Гийома бранью. Дамьен перевел пистолет на Отиса.
- Вы тоже хотите мне что-то сказать?
Держа мужчину на прицеле и не сводя с него взгляда, одновременно напряженного и прохладного, Гийом схватил Эмильена за запястье, крепко сомкнув пальцы на его руке.
- Я же велел тебе не лезть в эту историю. Что, к дьяволу, ты здесь забыл?!
Странные щелчки, словно голодные птицы, стучащие клювами по кормушке, пробежались по окнам. Открытая дверь закрылась, замок защелкнулся.
Отис шарахнулся после выстрела, Эмильен выразительно встал между ним и нацеленным в отца пистолетом, напряженно глядя в лицо Дамьена, упрямо вскинул голову в ответ на упрек и сощурил глаза. Он многое хотел бы сказать сейчас, даже проорать в бесстыжие глаза шефа.
- Ты вчера отвернулся от меня, и я не вижу больше причин делать, что ты мне велишь, - процедил он.
- То есть? - буркнул за спиной Отис, и Эмильен вдруг понял, что его игра в жертву только что провалилась с... да, вот с таким вот щелчком. Что это было? Он заозирался, расширенными глазами уставился на захлопнувшуюся дверь. Дамьен тоже выглядел озадаченным. Юноша вздохнул, вернулся к дивану и тяжело на него опустился.
- И что теперь?
Гийом окинул взглядом окна. Плотные железные ставни, обитые сверху деревом, были закрыты и заперты. Тот похожий на клекот звук не мог быть ничем иным, кроме звука запирающихся замков. Держа под прицелом Отиса, Дамьен подошел к двери и оглядел замки. Ситуация была та же, что и с окнами - плотное железо, возможно со звукоизоляцией, обитое сверху деревом. Закрытая дверь на два... нет, на три замка - Ги видел тяжелые металлические язычки в прорезь между дверью и косяком, а может быть и на четыре, если закрывался еще и верхний.
Гийом стремительно вернулся обратно к Андресу, бросив мимоходом взгляд на Отиса и Эмильена - с эмоциями последнего он будет разбираться после. Тоже мне ясли! Ты от меня отвернулся... я на тебя обиделся и теперь наделаю кучу глупостей тебе назло и всем нам на беду. Остолоп!
Гийом наклонился над Анресом, опустив руку с пистолетом на согнутое колено и направив пистолет на пах мужчины.
- Тебе больно, Вийон? - безучастно поинтересовался он. - А представь, какую боль ты испытаешь, если я отстрелю тебе яйца? Зато ты сможешь петь фальцетом... Никогда не задумывался об оперной карьере? Ты же такой умелый лицедей...
- Что...
- ...мне нужно? - дуло ткнулось под горло Андресу, резко врезавшись в шею, так что тот закашлялся, едва не задохнувшись. - Отвечай, тварь, что ты сделал с дверьми? Сколько здесь твоих людей? Чем они вооружены и когда здесь будут?
- Я... не...
- Мне еще раз выстрелить - для убедительности? Знаешь, я не против. Я уже чувствую, как раскаленный кусок металла проходит сквозь твою плоть, оставляя кровоточащий след, находит, например, треугольную кость в твоем колене и дробит ее на мелкие осколки, которые тут же подхватывает... - в хрипловатом полушепоте слышалось скрытое предвкушение, не оставлявшее сомнений в том, что описанная Гийомом Дамьеном сцена принесет ему удовольствие.
- Не надо... я... скажу.
- Слушаю.
Глаза Андреса лихорадочно заметались по комнате и остановись на холодных черных глазах Гийома, отмечавших каждое его движение и трактуя его по-своему.
- Я... заманил вас в ловушку... - Андрес тяжело дышал и закусывал губы, чтобы сдержать стоны. Нога болела адски. - Она должна была... закрыться через 3 минуты... после того, как я второй раз пересек... порог комнаты. Черт... как же больно!
- Продолжай, а то будет еще больней, - Ги почти ласково накрыл ладонью раненую ступню, ощущая липкую теплую кровь под пальцами. - Кто снаружи? Сколько их? Вооружение? - напомнил мужчина ледяным голосом. Пока этого достаточно. С тем, кто стоит за этим, они тоже разберутся после.
- Семеро... за дверью. Три... автомата, остальные - пистолеты. Через окна... нет выхода. Там... бронированные... ставни.
- Отис, идите взгляните, что там со ставнями, - холодно скомандовал Дамьен. Гийом сдернул рубашку с Андреса, высыпав на пол из кармана впечатляющий набор электронных ключей. Связка тут же полетела к Эмильену на диван.
- Проверяй, может, один из ключей откроет нам Тайную комнату, - спокойно бросил Ги. Отчего-то он чувствовал себя легким, как перышко, и полным самому ему непонятно силой, вселявшей уверенность, что ничего, абсолютно ничего с ним не случится.
- Какого дьявола?.. - возмутился сбитый с толку Отис. Он стоял, как пень, посреди комнаты, переводя взгляд с Дамьена на Эмильена, с Эмильена на Андреса и дальше по кругу. Он чувствовал, себя дураком, чего очень не любил. И тут его руки коснулись, Эмильен снова поднялся, едва поймал ключи, пожал руку отца и тихо сказал:
- Пап, извини, но я с ним, а ты либо со мной, либо против нас обоих. Постарайся решить быстрее. Может, - он шагнул ближе, понизив голос до шепота, - это шанс искупить свою вину?
Эмильен встал спиной к Дамьену, перебирая в руках ключи. Его слегка мутило от волнения и усталости, руки противно дрожали, к подобному приключению он оказался не готов. Одна радость: хреновое самочувствие совсем не оставляло места для страха за свою жизнь. Все закончится так или иначе, Дамьен позаботится о нем или нет, сейчас он постарался выкинуть из головы кровожадный шепот Гийома и испуг перед возможным убийством человека, сосредоточиться на задании. Пара ключей пикнули в ответ на нажимы кнопок, но большая часть осталась безответной, да и в ответ на пиканье ничего в комнате не изменилось. Эмильен подошел к композиции Дамьен-Андрес:
- Ноль реакции. Ты все у него забрал? Телефон, скажем, пригодился бы, - он старался сохранить равнодушие на лице, хотя в глазах мелькнула жалость при виде сочащейся сквозь пальцы крови. - Может, перевязать рану? Он истечет кровью до того, как ты узнаешь все, что хочешь.
Отис тем временем, осмотрев ставни, ухмыльнулся - конструкция была знакомой, как архитектор, он мог предсказать ее слабые места, но лишь пожал плечами, повернулся лицом к компании и прислонился спиной к окну, скрестив на груди руки. Он хмурился, пребывая в смятении: неужели сын обманул его? Притворился запуганной жертвой, чтобы любящий папа привел его к Андресу? Хитро, безусловно, и разумно, чего не скажешь об этом союзе с Дамьеном. Значит ли, что все у них было по взаимному согласию? Что Эмильен... страшно даже подумать... гей? Такое разочарование, будто жизнь прожил впустую. Отис был не из тех, кто спокойно принимает подобные извращения. "Так я с ними или против них?"
- Такого дьявола, что эта тварь заперла нас тут всех. И если придут его головорезы, месье Гюра, то они положат и меня, и вас, и вашего сына, - Гийом повернулся к Эмильену, не выпуская жертву из виду, и, отметив его бледность, забрал у него электронные ключи, мимолетно пройдясь ледяными пальцами по ладони. Ободряюще. Все будет хорошо. Как всегда с нами. Ты ведь мне веришь? Черные глаза смотрели ровно и настойчиво. Он потянул Эмильена за руку, усаживая рядом с собой. Отпускать его было опасно.
- Сиди тихо, сейчас разберемся.
Гийом выдернул ремень из брюк пленника, скрутив руки у него за спиной, и, сдернув с него брюки, высыпал все содержимое из карманов. На пол посыпались странного вида четырехугольный пульт и пара тонких телефонов - золотой и серебряный.
За дверью раздался приближающийся топот ног в тяжелых ботинках и бряцанье металла. Судя по звукам, - а Гийома еще в Киото учили разбирать по звуку шагов, кто именно идет - бизнесмен, художник или журналист, охранник или убийца, и сколько их там, - за дверью было никак не меньше 11 человек и все они были вооружены как минимум автоматами. Рука мужчины спокойно сжала ладонь юноши.
- Держись позади меня, ладно?
Гийом бросил короткий взгляд на пульт - он был достаточно примитивен - коричневая кнопка от окон, скорей всего, голубая - от двери. А что если наоборот? Он еще и дверь откроет этим остолопам.
- Андрес! Это - окна? - он указал на коричневую кнопку, пригрозив ему пистолетом. Андерс молчаливо кивнул дважды. Гийом вздернул пленника на ноги, от чего тот взвыл, Дамьен привычно сделал захват шеи пленника, пистолет уткнулся в бок.
- Побудете живым щитом, месье, - с презрительной усмешкой бросил он.
Гийом нажал на коричневую кнопку. Окна с легким стуком отворились. Ги подал руку Эмильену, поднимая его с пола. Отдых закончился, хотя мальчишка выглядел неважно. Андрес сквозь стоны и ругань усмехнулся, как охотник, увидевший, как собаки гонят добычу прямо к нему в засаду.
- Отис, берите Эмильена и - в смежную комнату, заприте дверь. Если...
В дверь настойчиво постучали.
-...все будет в порядке, я вытащу вас обоих через окно. Тут не так высоко.
Если этот тип еще из ума не выжил, он его послушается, он должен. Ему дорога жизнь сына. А те, кто за дверью, будут стрелять без разбора, Ги это чувствовал, нет, он это знал, по странному блеску глаз Андреса, по ухмылке на его лице, которую он услышал и представил.
- Месье Вийон?
Гийом, перегнувшись через подоконник, выглянул наружу. Полуденное солнце матово блеснуло на дуле автомата в кустах напротив здания. "Так вот ты куда меня гонишь, скотина!" - мрачно подумал Ги.
- Отзывай их. Отис, не высовывайтесь в окна!
- Все... в порядке... господа, - срывающимся голосом проговорил Андерс.
Они все равно ворвутся, понял Гийом.
Эмильен опустился на колени рядом с Дамьеном, повинуясь его властному жесту. Он мог роптать, мог возмущаться, но в итоге все равно покорялся, понимая, но пока не до конца принимая свою зависимость. Рука Дамьена была ледяной, он волновался. За Эмильена? Юноша вдруг понял, какая он обуза сейчас - жалкий, слабый, больной. От таких мыслей он почувствовал себя еще хуже, а требование спрятаться хлестнуло, будто жгутом.
- Нет. Нет! Я не оставлю тебя! Гийом!
Отис ухватил его поперек талии и поволок туда, куда указал Дамьен, у Эмильена не было сил вырываться, он мог только смотреть широко распахнутыми глазами: "Обещай, что останешься в живых! Обещай, что не исчезнешь!"
Но время вышло: тихий щелчок они не услышали, а вот удар по двери, распахнувший ее настежь, заставил всех участников повернуться к первому поднимающему автомат солдату. Отис швырнул Эмильена на пол - и получил первую пулю, падая следом за сыном. Он навалился сверху, юноша не сразу понял, почему отец неподвижен. Кровь пропитывала его футболку, а он не мог сдвинуть тяжелое тело, чтобы хотя бы проверить, жив Отис или... сердце замирало от ужаса. Почему все это происходит с ними? Неужели их всех убьют?
Они распределились по комнате, беря Дамьена в кольцо. Отступать было некуда, Ги спиной чувствовал дула тех, что в кустах. Он привалился к стене возле окна, все еще удерживая Андерса перед собой, направил пистолет на незваных гостей. Одиннадцать, как он и предполагал. Короткая очередь унеслась в сторону Отиса и Эмильена, и Ги не мог точно сказать, кого из них она задела. Лучше бы Отиса, мальчишке и так досталось, а впереди их не ждало ничего хорошего. А если убьют мальчишку? Просто так - случайной пулей, из-за того, что Эмильен влез в твои разборки с... непонятно и не так важно с кем. Гийома передернуло. Мерзкий тошнотворный холодок пробежал по телу и тяжело улегся где-то внутри, не желая уходить.
Андрес выл в голос, и Гийому непередаваемо хотелось заткнуть скотину.
- Убери их, - прошипел он ему на ухо, но Андрес не отреагировал. Гийом, направив пистолет на одного из них, подобравшегося ближе других, выстрелил. Андрес дернулся в его руках и сбил прицел, смертельная пуля попала боевику в плечо. Трое ворвавшихся подскочили к Гийому, и один крепко заехал прикладом ему в челюсть. Мир вспыхнул на мгновение радужными кругами, Ги потряс головой, запрещая сознанию отключаться. Потом тело спросит свою цену за эту отсрочку - оно всегда спрашивает - но это потом. То, что его пытались вырубить, означало одно - они хотели взять его живым. А это будет им дорого стоить. Он толкнул Андреса в сторону ударившего боевика, извернулся и выстрелил в живот другому, прикрываясь им как щитом от остальных. Двигаться было некуда, любое движение означало оголенную спину. Один из боевиков увел Андреса, который что-то ему нашептывал. Краем глаза Ги уловил это сцену, но не придал значения. Нужно было палить по остальным. В глазах все слегка плыло после того удара. Он сморгнул туман и нацелился на ближайшего, когда услышал короткую очередь справа от себя.
- Ты, смертник, будешь палить по всем вокруг - понаделаю в мальчишке дырок, - дуло автомата уперлось в лоб Эмильена. Глаза боевика смотрели с профессиональным пофигизмом на юношу. Месье Вийон сказал, что это должно сработать, значит - сработает. А если нет - насчет мальчишки не давали никаких конкретных указаний, ну прихлопнут они тут лишнего человека - кто печалиться станет?
Гийом прикусил губу. Снять его он не успеет, еще один выстрел приведет к смерти Эмильена.
- Хорошо, - хрипло процедил он, - отпустите мальчишку, он вам не нужен.
Боевик бросил взгляд в сторону Андреса, но тот отрицательно покачал головой.
- Может, и отпустим, а может, и пристрелим, как вести себя будешь, - усмехнулся он, - брось оружие и не рыпайся, а то покалечу малого.
Гийом отшвырнул пистолет под ноги боевикам. Холодная ярость, просыпавшаяся от собственного бессилия, душила его. Взгляд был прикован к дулу, упиравшемуся в лоб Эмильена, мозг лихорадочно искал выход из ситуации и не находил его. Кто-то ударил его прикладом в живот, возвращая радужные круги перед глазами. Он упал на колени, судорожно хватая воздух.
- Оу, месье Д'Алигр, вечно вы связываетесь с плохой компанией. Видно, вам нравится чувствовать себя беспомощным, - услышал он глумливый голос Андреса. - Избейте его. Потом - в машину, вместе с остальными.
Удары посыпались резко и с разных сторон. Били тяжелыми сапогами, и Гийом мысленно поблагодарил невидимые силы, за то, что сапоги не подбиты железом. Потом в ход пошли приклады, что было хуже. Ги услышал мерзкий треск в левой руке.
- Не так быстро, господа, - прошипел Андерс.
Железо ушло, но радужные круги уже сменились тьмой перед глазами. Он так и не нашел выхода...
Оставшиеся боевики погрузили пленников в машину - небольшой крытый грузовичок - уложили их рядышком под брезентовую крышу, на всякий случай, завернув Гийому руки за спину и надев на него наручники. Использовав другие наручники, они пристегнули Дамьена к скобе, вмонтированной в днище грузовика, пнув бесчувственное тело напоследок. Отиса, также как и Эмильена Гюра, Андрес велел не калечить. Их устроили с комфортом на сидении-лавочке напротив Гийома. Местный медик обработал Отису рану, и грузовичок тронулся.
конец третьей части
- Пап, ты, похоже, с серьезными людьми связался. Тебе не страшно? Ведь явно не нашего уровня игра идет.
Отис досадливо зыркнул на него, прошел еще один круг почета и остановился у дивана, хмуро разглядывая бледное лицо сына.
- Я уже не могу из нее выйти.
- О... - Эмильен помолчал. - А если бы вдруг появилась возможность. Ты вообще сожалеешь, что тогда согласился?
Отис хотел пожать плечами, но вышло судорожное передергивание, лицо дернулось, как от приступа презрительного гнева. Наконец, он справился с собой.
- Это ты у нас мечтатель. А я живу тем, что есть, - и продолжил ходить, все больше его круги приближались к двери номера, наконец, он остановился напротив нее, покачиваясь на носках. Развернулся и отошел к стене, застыл с заложенными за спину руками, рассматривая висящую картину. Отец сильно беспокоился, ему всегда было трудно сдерживать сильные эмоции. Эмильен осторожно вытащил телефон, едва ли не вслепую, следя за отцом, набрал смс Дегейру: "Андрес Вийон, подключи ОБ [отдел безопасности], узнай все о нем, передай Дамьену что...".
- Ты вспомнил что-нибудь важное о своем шефе?
От неожиданности палец Эмильена дернулся, смс улетела адресату, но Отис говорил, не оборачиваясь, и юноша успел спрятать мобильник.
- Кое-что вспомнил. Но не знаю, важное или нет.
Дверь открылась неожиданно, и в комнату стремительно зашел Адрес. Он удивительным образом подходил ко всей этой роскошной обстановке – молодой щегольски одетый француз с необыкновенно чистыми голубыми глазами, которым чуждо любое лукавство. Он молчаливо пожал руку Отису, дружески оглядел Эмильена.
- Надеюсь, не успели соскучиться без меня, господа? – спросил он, обезоруживающе улыбаясь. – Времени у меня не так много, поэтому вынужден перейти сразу к делу. Месье, - он повернулся к Эмильену, вглядываясь в его глаза, заботливо, ласково, покровительственно, - я прошу вас быть со мной абсолютно откровенным, как с Богом. Дамьен – страшный человек и лгун к тому же, но с вашей помощью мы его выведем на чистую воду. Мы многое и так знаем, нам нужно только подтверждение. Скажите, месье, ваш шеф часто разговаривал с Мишель Д’Алигр?
Значит, "страшный человек и лгун". Эмильен кивнул, спокойно глядя на Андреса, пытаясь оценить его. Жизнь сводила его с подлецами, но все как-то вскользь, не успевали они причинить серьезного вреда его душе или отложиться опытом в разуме. Юноша глянул на отца, тот смотрел на Андреса, недоверчиво хмурясь, а ведь они знакомы больше десяти лет. Значит, вот он какой - посредник, засадивший Готье в тюрьму. Как обмануть такого?
- Рад знакомству, сэр, - сказал он. Отвел глаза, изображая попытку вспомнить. Сейчас его болезненный вид сыграет ему на руку, твоя слабость - вот что дает врагу видимость контроля и спокойствие. Даже крохи информации станут полезны. Эмильен не переоценивал свой талант интригана - чего нет, того нет. - Я лично был свидетелем их общения только раз. Месье Дамьен лежал в больнице после передозировки, увидел в газете статью, где говорилось о свадьбе мадмуазель Д`Алигр, тут же рванул в их поместье... нет, точнее в какой-то домик возле поместья, там я их и застал, они ссорились... и мне показалось, сэр, что они любовники. Он держал ее за руку, она сердилась, но в итоге свадьбу отменила. Я не смогу воспроизвести фразы, это было давно, и я не придал значения... - Эмильен виновато глянул на отца и снова перевел взгляд на Андреса. - Месье Вийон, отец говорит, вы заботились о моем кузене все это время. Я бы хотел увидеться с ним, это возможно? Всегда хотел иметь брата, - обезоруживающе улыбнулся юноша.
Андрес прищурился, взгляд его совсем не соответствовал застывшей на губах полуулыбке. В черепушке за этими глазами сложнейший механизм просчитывал, выстраивал, опутывал правду тончайшим кружевом лжи.
- Сейчас не время для этого. Отис сказал, ты сильно пострадал от рук Дамьена. Ты не готов к новым потрясениям. Давай не будем спешить? - он положил ладонь на руку Эмильена, и тому стоило больших усилий не дернуться брезгливо. - Как насчет имени Готье Д`Алигр, упоминалось ли оно при тебе Дамьеном или кем-то из его ближайшего окружения?
- Это тот парень, который совратил Эмиля и сел в тюрьму?
По лицу Андреса пронеслась легкая рябь раздражения. Значит, его все же можно вывести из себя. Дамьен со злости разбалтывал все, что думал. Как насчет этого слизняка?
- Тот самый, юноша, тот самый. Так что..?
- Я слышал, он умер в тюрьме. Кажется, покончил с собой, да? - Эмильен позволил себе выглядеть слегка возбужденным, его взгляд метался между лицами присутствующих двух мужчин.
- Эмильен, вам нужно сосредоточиться на точных ответах, - невозмутимо настоял Андрес. Его трудно будет развести на гнев, не стоит перегибать палку с "простачком".
- О, да, извините. Ну... он все время принимал меня за другого. За Эмиля. Отец не говорил вам? - и тут они переглянулись. Видимо, не говорил. - Поэтому я и сам начал интересоваться, задавал ему вопросы, но Дамьен только злился... - Эмильен поморщился, указал на себя. - В итоге я даже оказался в больнице. А про Готье я узнал только от месье Понса, детектива, которого нанял, чтобы узнать об Эмиле. То есть... я же не знал тогда, что он мой брат.
- Значит ли это, что Дамьен ни разу не упоминал Готье при вас?
- Нет, сэр, ни разу не упоминал, - покачал головой Эмильен.
- Мне показалось, вы ясно поняли, что вам мстят. И поняли, за какое именно дело. Почему вы начали интересоваться Д`Алиграми?
С-скотина пронырливая! Эмильен растерянно поморгал.
- Он сказал, что я десять лет бегаю от ответственности. Что мой отец - подлая сволочь. Что моя семья получит сполна за все. Я просто начал искать в сети все, связанное с Отисом Гюра, десятилетней давности. И нашел связь с Рене Д`Алигром в какой-то статье в интернете. Потом подключил ресурсы корпорации Дамьена, они там умеют копать... - "так, это ты зря сказал". - Ну, и потом уже нашел детектива, имея более-менее четкий ориентир по времени и именам.
- И вам не показалось странным, почему посторонний человек так одержимо пытается отомстить вашей семье за то, что его не касается?
- Ну, я подумал, если он любовник мисс Д`Алигр, то мог знать Готье, они могли быть друзьями... или любовниками, - добавил он, вспомнив репутацию Дамьена в прессе. Андрес подался назад, вскинув голову, глаза отпустили лицо юноши, задумчиво пройдясь по комнате.
- Хорошо, предположим. Мне нужны подробности его личной жизни, бизнеса. Все, за что можно было бы зацепиться, чтобы выстроить защиту вашей семьи.
Ну да, конечно, защиту... Как умело он плетет слова, не подкопаешься. Вот только Эмильена за полтора месяца насобачили раскусывать скрытый смысл подобных фразочек.
- Ну, очень близко меня не подпускали...
- Да бросьте, вы работаете его личным помощником. Мне известно, что у вас смежные кабинеты, что в последний месяц на все встречи его сопровождаете только вы, что часто ночевали в его доме - вас подпустили ближе, чем кого бы то ни было. Эмильен, не будьте излишне скромны.
Юноша похолодел: им все известно. Хотя нет, он не упомянул о подпольной арене. Не знает или знает, но проверяет лояльность Эмильена?
- Меня принуждали к сексу, - он позволил своему гневу выплеснуться возмущением. - Он затаскивал меня к себе, чтобы изнасиловать. И говорил, что мне это должно нравиться. Не представляю, кому такое вообще может нравиться! Почему он это решил, а? Эмиль что, мазохист? Ему было тринадцать лет, как в таком возрасте...
- Эмильен, прекрати истерику! - рявкнул отец, ему определенно было неприятно выслушивать эти подробности. Эмильен испытал прилив злорадства, но внешне прикусил губу, стыдливо отведя глаза.
- Ну-ну, я понимаю, тебе пришлось многое пережить. Скажи, Дамьен никуда тебя не водил? Клубы какие-нибудь, ни с кем не знакомил?
Песец подкрался незаметно.
- А... вы о том клубе, где он подрался с одним придурком? Жуткое место, - Эмильен засопел. - Меня там облапали все, кому не лень, а потом пришлось еще перевязывать его, весь в крови испачкался и меня испачкал, - он весьма правдоподобно передернул плечами, ведь месье Вийон все еще держал его за руку.
- И что же, в том клубе он назывался своим именем?
- Эммм... нет, вы знаете, там было другое имя... Черт, это же было давно. Ну... я тогда удивился, помню... как же его... - Эмильен воспользовался поводом отобрать руку из чужой хватки, чтобы потереть пальцами виски. - Имя на "т" или "б"...
- Вы запоминаете кучу новых имен на встречах в офисе, но не помните псевдонима своего шефа?
Подловил. На чьей ты стороне, месье Андрес? Однозначно не на нашей.
- Да, тут вы меня подловили, - усмехнулся Эмильен, уловил блеск в голубых глазах и пожал плечами. - Не так уж хорошо запоминаю. Он постоянно орал на меня. Но все равно таскал с собой. Может, чтобы не терять из виду? Он все время боялся, что я отцу настучу.
- Вы настолько бездарны? Зачем же было устраиваться в большую корпорацию?
- А вы никогда не пытались прыгнуть выше головы? - парировал Эмильен, проглотив "бездарность". Интересно, как бы он охарактеризовал Отиса? - Я решил, что опустить планку всегда успею. Кто же знал... Прямо злой рок какой-то.
- Хм... возможно, вам стоит подумать еще раз, всего, что вы поведали, слишком мало, чтобы защитить вашу семью.
Подколодный змей еще и шантажирует?! Эмильен изобразил испуг, умоляюще посмотрел на отца, но тот тоже выглядел недовольным.
- Но вы ведь поможете нам? - теперь он сам поймал ладонь Вийона. Сердце частило, сжав горячие ладони, юноша позволил Андресу ощутить его учащенный пульс, поверить в страх и волнение. - Я постараюсь вспомнить еще. Ой, знаете, на последнем совещании Дамьен заявил, что хочет заниматься нефтью! И еще... он собирался открыть филиал в Лондоне, заставил меня общаться со своей невестой, этой противной Фицгерберт, она мне весь мозг выела!
- Эмильен, успокойтесь, все это совершенно не поможет в нашем деле, - Андрес высвободил руку и поднялся. - Отис, выйди со мной на минуту?
Дьявол, он ничего не узнал! По-дурацки все вышло. Эмильен откинулся на подушки, уставился в потолок. С улицы доносились звуки транспорта, ровный гул городской жизни. Мужчины ушли в смежную комнату и закрыли дверь, оттуда не просачивалось ни звука. Дамьен ничего не ответил, Эмильен совершенно бесполезен ему и противен сам себе, будто не играл жалкого дурачка, а взаправду такой и есть.
Впрочем, одно ему стало понятнее. "Ты не готов к новым потрясениям", - сказал Андрес об Эмиле. Он фактически оценил ровесника Эмильена, как стихийное бедствие. Может, он даже и сам опасается парня? Каким надо быть, чтобы тебя опасались прожженные интриганы? Ладно Дамьен, он предвзят, Отис тоже может не жаловать племянника по своим причинам, но посторонний человек... "Потрясение"! Пожалуй, Эмильен поостережется знакомиться с кузеном слишком близко. В тринадцать лет Эмиль сумел завлечь сынка аристократа, влюбить его в себя настолько, что десять лет спустя Дамьен первым делом не ударил - а зацеловал. Пусть в его ласках была ярость, жадность, убийственная страсть... Он любил Эмиля, потому заботился, потому не сдал его на суде, какова же глубина его разочарования?! Сумел бы Эмильен пережить столько же ужасов и остаться настолько сильным? "Как же хочется его увидеть сейчас!" - он закрыл глаза, которые предательски увлажнились. Что за мямля? Отставить сопли!
Гийом запер машину с пленником и вошел в отель. По дороге он высматривал людей Армандо, которые должны были следить за Отисом. С одной стороны, неплохо, что он их не вычислил, значит, остальные тоже не заметят. С другой стороны, случись что, их будет трудно использовать. Гийом набросал короткую смс-ку Клоду, чтобы тот направил к нему по адресу отеля оперативников из службы собственной безопасности и чтобы они там начали расследование, кому принадлежит левая часть обгоревшего дома и что там находилось десять лет назад.
Судя по сообщению Дегейра, которое тот получил от Эмильена (надо же, теперь напрямую Эмильен не хотел с ним общаться… впрочем, это не удивляло), того, с кем должен был встречаться Отис Гюра, звали Андрес Вийон. Имя, скорей всего, вымышленное – то, что ему предстоит увидеть потомка французского поэта и смутьяна Франсуа Вийона, Гийом Дамьен сильно сомневался. Ставни одной из комнат на втором этаже были плотно закрыты, что было подозрительно.
В холле его встретила молоденькая и любезная менеджер.
- Добрый день, месье, чем могу помочь?
- Я – друг Отиса Гюра. Послушайте, он сейчас как раз беседует с месье Вийоном, и мне нужно сообщить им обоим важные новости.
Миловидная девочка, конечно же, донесет о нем, куда надо, но будет уже поздно.
- О, месье, они на втором этаже, в голубых покоях. Как вас представить?
- Готье Бриссо.
Если там этот дурень малолетний, он поймет, кто явился по их души.
Он взлетел по лестнице привычно через три ступени.
Девушка, с беспокойством поглядывавшая в его сторону, уже набирала номер.
- Месье Вийон?
Андрес только собрался проинструктировать Гюра, как ему вести себя дальше, когда телефонный звонок прервал его.
- Да?
- Здесь был мужчина, назвался другом месье Гюра, господин Готье… - сердце Вийона пропустило удар, - … Бриссо, с важными новостями. Я направила его к вам, в голубые покои.
- Умница, Лис.
- Кто такой Готье Бриссо?! – рявкнул Андрес, повесив трубку и требуя всем своим видом объяснений у Отиса.
Отис оторопел - от прозвучавшего имени и вдобавок от резкого тона. Даже страх, в последние дни ставший постоянным фоном его жизни, не помешал ему окрыситься на Андреса:
- Откуда же мне знать? Чего ты орешь? В чем дело, Андрес?
- Потому что он назвался твоим другом, да еще и приперся сюда с важн… Андрес осекся, увидев фигуру Дамьена и пистолет в его руке, дуло которого было направлено точно ему в пах.
Оглядев фигуру Андреса, Ги вспомнил его. Этот человек был среди присяжных, когда его осудили, и требовал смертной казни. Этот же человек на пару с Армандо привел к нему господина Ямодати, когда он отчаялся выйти из тюрьмы. Арестанты прозвали его евнухом за высокомерие и смену настроений.
- Ты и мальчишка – идете со мной, а месье Гюра-старший может отдыхать пока, – Гийом прижал к стене Андреса, ткнул дулом пистолета ему в висок. - Где Эмильен? – тяжелый голос придавливал к стенке не хуже мертвой хватки, а в глазах плескалась такая жажда крови, что Андрес слегка оторопел.
- В комнате…
Гийом перехватил заложника поудобней, все еще целясь ему в висок, и, войдя в комнату, отыскал глазами Эмильена.
- Вы? - Отис подался было навстречу Дамьену, они были одного роста, и кулаки чесались врезать засранцу, отплатить здесь и сейчас. А в следующий момент месье Гюра шарахнулся, стараясь быть подальше от дула оружия. И правда - психопат, неадекватный безумец! И ему нужен Эмильен?! Когда эти двое протиснулись обратно в комнату, Отис шагнул следом, осторожно обошел группу и встал между ними и сыном, набычился, готовый ко всему. - Вы не притронетесь к моему ребенку. Через мой труп, ублюдок!
Эмильен ожидал их возвращения, дверь была за спиной, но реплики отца и необычный шум, создаваемый тремя людьми, заставил его сесть и оглянуться. Весь намек на румянец, возвращенный на щеки кратким отдыхом, схлынул прочь, но в глазах был не страх - восторг. Дамьен - человек действия, стоило ли ждать от него чего-то меньшего, чем пистолет у виска врага? Юноша спустил ноги с дивана и принялся обувать кроссовки. Было сложно скрыть улыбку - он только что так жаждал увидеть Дамьена... вот бы удача и дальше отзывалась на его просьбы.
- Месье Дамьен, не ждал увидеть так скоро, - нарочито равнодушно протянул он, поднимаясь на ноги и становясь рядом с отцом. - Что дальше?
- Он хочет увезти тебя и Андреса, - выплюнул Отис, хватая сына за руку.
- В самом деле? - Эмильену хватило наглости изобразить удивление. Значит, Дамьен хочет вычеркнуть Отиса из уравнения расплаты. - У него пистолет, может быть, нам стоит делать, как он говорит? - юноша слабо улыбнулся отцу и слегка пожал плечами.
- Я не могу... отпустить тебя... - растерялся Отис. Даже жаль его стало: всем телом он выражал ужас от возможности потерять единственного ребенка. Ему не объяснить, что единственное безопасное место для Эмильена сейчас - рядом с Дамьеном. И оно же - единственное место, где он хочет быть.
- Мы тоже не можем, - протянул Андрес, слегка отводя голову от дула пистолета и вытирая вспотевшие руки о темное сукно брюк - как раз напротив карманов.
- Да? - в голосе Ги сквозила издевка. - У меня как раз тут есть парочка убедительных доводов, чтобы вы передумали.
Гийом перевел пистолет с виска Андрес на его ступню и выстрелил. Господин с именем французского поэта по-женски взвизгнул и сполз на пол, инстинктивно хватаясь за простреленную ногу и осыпая Гийома бранью. Дамьен перевел пистолет на Отиса.
- Вы тоже хотите мне что-то сказать?
Держа мужчину на прицеле и не сводя с него взгляда, одновременно напряженного и прохладного, Гийом схватил Эмильена за запястье, крепко сомкнув пальцы на его руке.
- Я же велел тебе не лезть в эту историю. Что, к дьяволу, ты здесь забыл?!
Странные щелчки, словно голодные птицы, стучащие клювами по кормушке, пробежались по окнам. Открытая дверь закрылась, замок защелкнулся.
Отис шарахнулся после выстрела, Эмильен выразительно встал между ним и нацеленным в отца пистолетом, напряженно глядя в лицо Дамьена, упрямо вскинул голову в ответ на упрек и сощурил глаза. Он многое хотел бы сказать сейчас, даже проорать в бесстыжие глаза шефа.
- Ты вчера отвернулся от меня, и я не вижу больше причин делать, что ты мне велишь, - процедил он.
- То есть? - буркнул за спиной Отис, и Эмильен вдруг понял, что его игра в жертву только что провалилась с... да, вот с таким вот щелчком. Что это было? Он заозирался, расширенными глазами уставился на захлопнувшуюся дверь. Дамьен тоже выглядел озадаченным. Юноша вздохнул, вернулся к дивану и тяжело на него опустился.
- И что теперь?
Гийом окинул взглядом окна. Плотные железные ставни, обитые сверху деревом, были закрыты и заперты. Тот похожий на клекот звук не мог быть ничем иным, кроме звука запирающихся замков. Держа под прицелом Отиса, Дамьен подошел к двери и оглядел замки. Ситуация была та же, что и с окнами - плотное железо, возможно со звукоизоляцией, обитое сверху деревом. Закрытая дверь на два... нет, на три замка - Ги видел тяжелые металлические язычки в прорезь между дверью и косяком, а может быть и на четыре, если закрывался еще и верхний.
Гийом стремительно вернулся обратно к Андресу, бросив мимоходом взгляд на Отиса и Эмильена - с эмоциями последнего он будет разбираться после. Тоже мне ясли! Ты от меня отвернулся... я на тебя обиделся и теперь наделаю кучу глупостей тебе назло и всем нам на беду. Остолоп!
Гийом наклонился над Анресом, опустив руку с пистолетом на согнутое колено и направив пистолет на пах мужчины.
- Тебе больно, Вийон? - безучастно поинтересовался он. - А представь, какую боль ты испытаешь, если я отстрелю тебе яйца? Зато ты сможешь петь фальцетом... Никогда не задумывался об оперной карьере? Ты же такой умелый лицедей...
- Что...
- ...мне нужно? - дуло ткнулось под горло Андресу, резко врезавшись в шею, так что тот закашлялся, едва не задохнувшись. - Отвечай, тварь, что ты сделал с дверьми? Сколько здесь твоих людей? Чем они вооружены и когда здесь будут?
- Я... не...
- Мне еще раз выстрелить - для убедительности? Знаешь, я не против. Я уже чувствую, как раскаленный кусок металла проходит сквозь твою плоть, оставляя кровоточащий след, находит, например, треугольную кость в твоем колене и дробит ее на мелкие осколки, которые тут же подхватывает... - в хрипловатом полушепоте слышалось скрытое предвкушение, не оставлявшее сомнений в том, что описанная Гийомом Дамьеном сцена принесет ему удовольствие.
- Не надо... я... скажу.
- Слушаю.
Глаза Андреса лихорадочно заметались по комнате и остановись на холодных черных глазах Гийома, отмечавших каждое его движение и трактуя его по-своему.
- Я... заманил вас в ловушку... - Андрес тяжело дышал и закусывал губы, чтобы сдержать стоны. Нога болела адски. - Она должна была... закрыться через 3 минуты... после того, как я второй раз пересек... порог комнаты. Черт... как же больно!
- Продолжай, а то будет еще больней, - Ги почти ласково накрыл ладонью раненую ступню, ощущая липкую теплую кровь под пальцами. - Кто снаружи? Сколько их? Вооружение? - напомнил мужчина ледяным голосом. Пока этого достаточно. С тем, кто стоит за этим, они тоже разберутся после.
- Семеро... за дверью. Три... автомата, остальные - пистолеты. Через окна... нет выхода. Там... бронированные... ставни.
- Отис, идите взгляните, что там со ставнями, - холодно скомандовал Дамьен. Гийом сдернул рубашку с Андреса, высыпав на пол из кармана впечатляющий набор электронных ключей. Связка тут же полетела к Эмильену на диван.
- Проверяй, может, один из ключей откроет нам Тайную комнату, - спокойно бросил Ги. Отчего-то он чувствовал себя легким, как перышко, и полным самому ему непонятно силой, вселявшей уверенность, что ничего, абсолютно ничего с ним не случится.
- Какого дьявола?.. - возмутился сбитый с толку Отис. Он стоял, как пень, посреди комнаты, переводя взгляд с Дамьена на Эмильена, с Эмильена на Андреса и дальше по кругу. Он чувствовал, себя дураком, чего очень не любил. И тут его руки коснулись, Эмильен снова поднялся, едва поймал ключи, пожал руку отца и тихо сказал:
- Пап, извини, но я с ним, а ты либо со мной, либо против нас обоих. Постарайся решить быстрее. Может, - он шагнул ближе, понизив голос до шепота, - это шанс искупить свою вину?
Эмильен встал спиной к Дамьену, перебирая в руках ключи. Его слегка мутило от волнения и усталости, руки противно дрожали, к подобному приключению он оказался не готов. Одна радость: хреновое самочувствие совсем не оставляло места для страха за свою жизнь. Все закончится так или иначе, Дамьен позаботится о нем или нет, сейчас он постарался выкинуть из головы кровожадный шепот Гийома и испуг перед возможным убийством человека, сосредоточиться на задании. Пара ключей пикнули в ответ на нажимы кнопок, но большая часть осталась безответной, да и в ответ на пиканье ничего в комнате не изменилось. Эмильен подошел к композиции Дамьен-Андрес:
- Ноль реакции. Ты все у него забрал? Телефон, скажем, пригодился бы, - он старался сохранить равнодушие на лице, хотя в глазах мелькнула жалость при виде сочащейся сквозь пальцы крови. - Может, перевязать рану? Он истечет кровью до того, как ты узнаешь все, что хочешь.
Отис тем временем, осмотрев ставни, ухмыльнулся - конструкция была знакомой, как архитектор, он мог предсказать ее слабые места, но лишь пожал плечами, повернулся лицом к компании и прислонился спиной к окну, скрестив на груди руки. Он хмурился, пребывая в смятении: неужели сын обманул его? Притворился запуганной жертвой, чтобы любящий папа привел его к Андресу? Хитро, безусловно, и разумно, чего не скажешь об этом союзе с Дамьеном. Значит ли, что все у них было по взаимному согласию? Что Эмильен... страшно даже подумать... гей? Такое разочарование, будто жизнь прожил впустую. Отис был не из тех, кто спокойно принимает подобные извращения. "Так я с ними или против них?"
- Такого дьявола, что эта тварь заперла нас тут всех. И если придут его головорезы, месье Гюра, то они положат и меня, и вас, и вашего сына, - Гийом повернулся к Эмильену, не выпуская жертву из виду, и, отметив его бледность, забрал у него электронные ключи, мимолетно пройдясь ледяными пальцами по ладони. Ободряюще. Все будет хорошо. Как всегда с нами. Ты ведь мне веришь? Черные глаза смотрели ровно и настойчиво. Он потянул Эмильена за руку, усаживая рядом с собой. Отпускать его было опасно.
- Сиди тихо, сейчас разберемся.
Гийом выдернул ремень из брюк пленника, скрутив руки у него за спиной, и, сдернув с него брюки, высыпал все содержимое из карманов. На пол посыпались странного вида четырехугольный пульт и пара тонких телефонов - золотой и серебряный.
За дверью раздался приближающийся топот ног в тяжелых ботинках и бряцанье металла. Судя по звукам, - а Гийома еще в Киото учили разбирать по звуку шагов, кто именно идет - бизнесмен, художник или журналист, охранник или убийца, и сколько их там, - за дверью было никак не меньше 11 человек и все они были вооружены как минимум автоматами. Рука мужчины спокойно сжала ладонь юноши.
- Держись позади меня, ладно?
Гийом бросил короткий взгляд на пульт - он был достаточно примитивен - коричневая кнопка от окон, скорей всего, голубая - от двери. А что если наоборот? Он еще и дверь откроет этим остолопам.
- Андрес! Это - окна? - он указал на коричневую кнопку, пригрозив ему пистолетом. Андерс молчаливо кивнул дважды. Гийом вздернул пленника на ноги, от чего тот взвыл, Дамьен привычно сделал захват шеи пленника, пистолет уткнулся в бок.
- Побудете живым щитом, месье, - с презрительной усмешкой бросил он.
Гийом нажал на коричневую кнопку. Окна с легким стуком отворились. Ги подал руку Эмильену, поднимая его с пола. Отдых закончился, хотя мальчишка выглядел неважно. Андрес сквозь стоны и ругань усмехнулся, как охотник, увидевший, как собаки гонят добычу прямо к нему в засаду.
- Отис, берите Эмильена и - в смежную комнату, заприте дверь. Если...
В дверь настойчиво постучали.
-...все будет в порядке, я вытащу вас обоих через окно. Тут не так высоко.
Если этот тип еще из ума не выжил, он его послушается, он должен. Ему дорога жизнь сына. А те, кто за дверью, будут стрелять без разбора, Ги это чувствовал, нет, он это знал, по странному блеску глаз Андреса, по ухмылке на его лице, которую он услышал и представил.
- Месье Вийон?
Гийом, перегнувшись через подоконник, выглянул наружу. Полуденное солнце матово блеснуло на дуле автомата в кустах напротив здания. "Так вот ты куда меня гонишь, скотина!" - мрачно подумал Ги.
- Отзывай их. Отис, не высовывайтесь в окна!
- Все... в порядке... господа, - срывающимся голосом проговорил Андерс.
Они все равно ворвутся, понял Гийом.
Эмильен опустился на колени рядом с Дамьеном, повинуясь его властному жесту. Он мог роптать, мог возмущаться, но в итоге все равно покорялся, понимая, но пока не до конца принимая свою зависимость. Рука Дамьена была ледяной, он волновался. За Эмильена? Юноша вдруг понял, какая он обуза сейчас - жалкий, слабый, больной. От таких мыслей он почувствовал себя еще хуже, а требование спрятаться хлестнуло, будто жгутом.
- Нет. Нет! Я не оставлю тебя! Гийом!
Отис ухватил его поперек талии и поволок туда, куда указал Дамьен, у Эмильена не было сил вырываться, он мог только смотреть широко распахнутыми глазами: "Обещай, что останешься в живых! Обещай, что не исчезнешь!"
Но время вышло: тихий щелчок они не услышали, а вот удар по двери, распахнувший ее настежь, заставил всех участников повернуться к первому поднимающему автомат солдату. Отис швырнул Эмильена на пол - и получил первую пулю, падая следом за сыном. Он навалился сверху, юноша не сразу понял, почему отец неподвижен. Кровь пропитывала его футболку, а он не мог сдвинуть тяжелое тело, чтобы хотя бы проверить, жив Отис или... сердце замирало от ужаса. Почему все это происходит с ними? Неужели их всех убьют?
Они распределились по комнате, беря Дамьена в кольцо. Отступать было некуда, Ги спиной чувствовал дула тех, что в кустах. Он привалился к стене возле окна, все еще удерживая Андерса перед собой, направил пистолет на незваных гостей. Одиннадцать, как он и предполагал. Короткая очередь унеслась в сторону Отиса и Эмильена, и Ги не мог точно сказать, кого из них она задела. Лучше бы Отиса, мальчишке и так досталось, а впереди их не ждало ничего хорошего. А если убьют мальчишку? Просто так - случайной пулей, из-за того, что Эмильен влез в твои разборки с... непонятно и не так важно с кем. Гийома передернуло. Мерзкий тошнотворный холодок пробежал по телу и тяжело улегся где-то внутри, не желая уходить.
Андрес выл в голос, и Гийому непередаваемо хотелось заткнуть скотину.
- Убери их, - прошипел он ему на ухо, но Андрес не отреагировал. Гийом, направив пистолет на одного из них, подобравшегося ближе других, выстрелил. Андрес дернулся в его руках и сбил прицел, смертельная пуля попала боевику в плечо. Трое ворвавшихся подскочили к Гийому, и один крепко заехал прикладом ему в челюсть. Мир вспыхнул на мгновение радужными кругами, Ги потряс головой, запрещая сознанию отключаться. Потом тело спросит свою цену за эту отсрочку - оно всегда спрашивает - но это потом. То, что его пытались вырубить, означало одно - они хотели взять его живым. А это будет им дорого стоить. Он толкнул Андреса в сторону ударившего боевика, извернулся и выстрелил в живот другому, прикрываясь им как щитом от остальных. Двигаться было некуда, любое движение означало оголенную спину. Один из боевиков увел Андреса, который что-то ему нашептывал. Краем глаза Ги уловил это сцену, но не придал значения. Нужно было палить по остальным. В глазах все слегка плыло после того удара. Он сморгнул туман и нацелился на ближайшего, когда услышал короткую очередь справа от себя.
- Ты, смертник, будешь палить по всем вокруг - понаделаю в мальчишке дырок, - дуло автомата уперлось в лоб Эмильена. Глаза боевика смотрели с профессиональным пофигизмом на юношу. Месье Вийон сказал, что это должно сработать, значит - сработает. А если нет - насчет мальчишки не давали никаких конкретных указаний, ну прихлопнут они тут лишнего человека - кто печалиться станет?
Гийом прикусил губу. Снять его он не успеет, еще один выстрел приведет к смерти Эмильена.
- Хорошо, - хрипло процедил он, - отпустите мальчишку, он вам не нужен.
Боевик бросил взгляд в сторону Андреса, но тот отрицательно покачал головой.
- Может, и отпустим, а может, и пристрелим, как вести себя будешь, - усмехнулся он, - брось оружие и не рыпайся, а то покалечу малого.
Гийом отшвырнул пистолет под ноги боевикам. Холодная ярость, просыпавшаяся от собственного бессилия, душила его. Взгляд был прикован к дулу, упиравшемуся в лоб Эмильена, мозг лихорадочно искал выход из ситуации и не находил его. Кто-то ударил его прикладом в живот, возвращая радужные круги перед глазами. Он упал на колени, судорожно хватая воздух.
- Оу, месье Д'Алигр, вечно вы связываетесь с плохой компанией. Видно, вам нравится чувствовать себя беспомощным, - услышал он глумливый голос Андреса. - Избейте его. Потом - в машину, вместе с остальными.
Удары посыпались резко и с разных сторон. Били тяжелыми сапогами, и Гийом мысленно поблагодарил невидимые силы, за то, что сапоги не подбиты железом. Потом в ход пошли приклады, что было хуже. Ги услышал мерзкий треск в левой руке.
- Не так быстро, господа, - прошипел Андерс.
Железо ушло, но радужные круги уже сменились тьмой перед глазами. Он так и не нашел выхода...
Оставшиеся боевики погрузили пленников в машину - небольшой крытый грузовичок - уложили их рядышком под брезентовую крышу, на всякий случай, завернув Гийому руки за спину и надев на него наручники. Использовав другие наручники, они пристегнули Дамьена к скобе, вмонтированной в днище грузовика, пнув бесчувственное тело напоследок. Отиса, также как и Эмильена Гюра, Андрес велел не калечить. Их устроили с комфортом на сидении-лавочке напротив Гийома. Местный медик обработал Отису рану, и грузовичок тронулся.
конец третьей части
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:13
удалить
Часть четвертая
С момента падения на пол, погребенный тяжелым телом отца, Эмильен погрузился в какой-то транс. С ним что-то делали, куда-то тащили, мысли словно отключились, лишь когда его тело оставили в покое, тишина и прохлада постепенно вернули сознанию активность. Он разглядывал каменный свод потолка, затхлый воздух дополнялся запахом плесени и гнили, тусклый источник света исчерчивал камни тенями. Эмильен чувствовал себя разбитым, он повернул голову, выхватив сразу чье-то неподвижное тело. Память возвращалась урывками, озарениями: папа был ранен, Дамьена избивают прикладами, потом их тащили, везли, сильно трясло, проволокли по ступеням, кажется, вниз. Подвал? Выяснять, на каком они свете, Эмильен начал с тела возле себя. Это оказался отец, слава богу, живой, перебинтованный, спящий. Так, одна галочка стоит. Дамьена сгрузили под стеной, не удосужившись развязать ему руки. Эмильен по стенке поднялся на ноги, голова кружилась. Руки Дамьена оказались скованы наручниками. Беглый осмотр показал, что пулевых ранений нет, только ссадины и синяки.
- Вот и тебе досталось, не все же меня лупить, - сипло прошептал Эмильен. Все случившееся сильно подействовало на него, он едва контролировал себя. - Любишь мстить, люби и по подвалам валяться. Ни у кого тут скрепки не завалялось? Нет? А булавки? - он приподнял Дамьена за плечи, сел спиной к стене и уложил мужчину головой себе на ноги. "А об отце вы не собираетесь так же позаботиться? Ну, не могу же я разорваться. Странные у вас приоритеты. Тебя забыл спросить. Дожил, спорю сам с собой". Наверное, это истерика. А если бы он не навязался с отцом на эту встречу и не написал о ней Дамьену - ничего этого бы не было. А что было бы? Кто знает. Тело мелко тряслось в ознобе.
Гийом медленно приходил в себя, сознание выплывало из какой-то пронзительной холодной колодезной глубины, нехотя, медленно, продираясь сквозь тьму, как сквозь болото. Левая рука противно ныла в районе предплечья. Фонарь на скатном подвальном потолке светил тускло и слегка раскачивался. Темная тень метнулась под потолком и скрылась где-то в углу, смешавшись с другими тенями и растворившись в них. Показалось? Наверное. Реальность слегка качалась, так что Ги не был уверен в том, что он видел, до конца. Он повернул голову к Эмильену. Было холодно и юноша мелко дрожал, он что-то плел про то, что ему досталось и про его любовь к подвалам (Ги этого не отрицал - он любил мрачные темные помещения, но только в качестве хозяина, а не пленника). Не важно.
- Замерз? - спросил он коротко, вглядываясь в лицо Эмильена, но оно тонуло в тенях - против света.
Руки были дико вывернуты назад, тело ныло. "Избейте его..." Андрес, ублюдок! Он заставит его поплатиться за это. Его и тех, кто за ним стоит.
- Где мы? Ты видел, как нас везли?
Черная тень отделилась от сонма других теней и камнем бросилась на Эмильена. В нескольких сантиметрах от его лица скользнули острые коготки, злобно сверкнули красные глаза. Тенью оказалась летучая мышь.
- Ой, - Эмильен вздрогнул. Он так мило беседовал с Дамьеном, но совершенно не ожидал ответа. Опустив голову, он диковато уставился на того. А потом нечто с потолка на него набросилось, юноша вскрикнул, дернулся, взмахнул руками. - Пошли прочь, твари! И вы туда же?! Да я вас сам сожру! Вот же... твари... - он всхлипнул и зажал рот рукой. По щекам потекло горячее, застилало глаза. Он скукожился, грудь ныла, он наплевал на это, прижался лицом к горячему лбу мужчины и тихо заплакал. Пальцы неосознанно ерошили волосы, гладили, словно это Дамьен плакал и его надо успокаивать. Сверху снова пискнуло, Эмильен вздрогнул и словно очнулся. Посмотрел вверх. Затем снова на Дамьена.
- М-мыши. Ч-чем наручники отомкнуть? Есть? - сухо всхлипывая, спросил он. - Я плохо... соображаю.
- И давно. Я заметил, - иронично отозвался Гийом, усмехнувшись на то, как юный вояка прогонял грозного ночного зверя. Он разглядывал раскачивающийся фонарь за железной решеткой. Мышь задела его крылом, и теперь он ходил туда-сюда, как маятник, и вслед за ним мерно раскачивались тени. Вперед - назад. От жизни к смерти и обратно. Из темноты на свет и снова во тьму. От мести к прощению, а потом снова к мести. Он устал от этого вальса - все на три такта и все возвращается к началу. Стоит ли? Чего ради?.. Гийом не обманывал себя, не строил иллюзий, что месть принесет ему удовлетворение или вернет прошлое, но эти люди должны поплатиться - это... что? восстановит справедливость? нет, но это будет ПРАВИЛЬНО.
- Возьми пряжку от ремня, - Гийом окинул взглядом подвал, пройдясь по кирпичным стенам, нашел взглядом черную железную дверь и тело, лежащее рядом с ней.
- Кто это? - спросил он у Эмильена, переведя на него строгий взгляд, будто это он приволок сюда совершенно неуместное здесь тело.
Пряжку? Эмильен потянулся расстегнуть свой ремень и, завозившись, не сразу понял, кого имеет в виду Дамьен.
- Мой отец, - сказал он, продолжив вытаскивать ремень так, чтобы не очень тревожить мужчину на своих коленях. - Он ранен, - добавил он, пытаясь сообразить, как пристроить язычок пряжки к отверстию замка наручников. Взламывать замки ему доводилось, не в криминальном, а самом что ни на есть бытовом смысле. Надо постараться…
- Сможешь повернуться на бок? - спросил он. Где-то на периферии сознания он поражался равнодушию к состоянию своего отца, который поймал за него пулю. Просто сейчас истерзанные нервы не тянули переживаний за двоих, он даже о будущем не рисковал думать, чтобы снова не заработать истерику. Руки ослабли, раз пряжка соскользнула и царапнула кожу руки мужчины. - Извини... черт, я такой слабак.
"И за что я тебе нравлюсь?" - он прикусил язык, потому что следом за этой фразой закономерно следовал вопрос: "А я тебе еще нравлюсь вообще?" Он сосредоточенно сопел над замком, в итоге тот открылся скорее случайно, чем от умения.
- Вот, еще секунду. Очень больно? - сочувственно спросил Эмильен. Желание узнать, что чувствует к нему Дамьен, становилось невыносимым, заполняло весь смысл бытия. Может, они скоро умрут, так и не узнав, что чувствуют друг к другу. А если Дамьен ничего не чувствует? Если он защищал и берег Эмильена лишь из чувства вины? И тогда юноша умрет с осознанием, что его никто не любит.
- Прости... прости меня. Я такой болван, Ги, - он прикусил губу, чтобы снова не заплакать. - Все это из-за меня... все это...
Гийом потер запястья, зафиксировав боль в левом плече, и отбросив ее в сторону - он подумает о том, что там ему повредили, когда они доберутся домой. Запястья без браслетов, это прекрасно, это уже полдела. Присутствие Отиса в подвале удивляло - неужели он не заодно с остальными участниками этого действа? Может, они еще не в курсе, кто перед ними? Или решили избавиться от ставшего ненужным человека? Вот вам, месье Гюра, добро пожаловать в мою шкуру. Не совсем в мою, но около того.
- Что?! - Гийом приподнял голову, удобно лежавшую на коленях у Эмильена, и вгляделся в лицо юноши. Что тот имеет в виду? Он поднялся, сжав руками плечи юноши, слегка его встряхнул.
- Что ты наделал в очередной раз, Эмильен? Что ты им наплел? Ты специально заманил меня в ловушку, а они теперь и от тебя открестились? Так?! - Картина вырисовывалась невеселая. Эмильен, вняв увещеваниям отца, наверняка специально кинул ему ту треклятую смс-ку... Может быть, даже Отис ее ему и надиктовал. Андрес ждал его, определенно, и очень хорошо подготовился, а Эмильен послужил тем самым камнем, который запускает лавину. Гийом вскочил на ноги, холодно сверля юношу глазами.
Юноша захлопал глазами, реакция Дамьена никак не соответствовала тому, что он сам имел в виду. Они опять не поняли друг друга? А вдруг никогда и не смогут понимать? Вдруг...
Держи себя в руках!
Это все усталость, нервное напряжение, страх, вина. Голова плохо соображала, он закрыл и открыл глаза, глубоко вздохнул и только тогда посмотрел на Дамьена.
- Ги, я никогда не смогу предать тебя, - тихо и твердо сказал он. - Я не Эмиль во всех смыслах. Но если бы я не сыграл в героя, если бы не бросил тебе ту смс, ты бы не угодил в ловушку. Мне следовало помнить про твой вспыльчивый нрав. Услышал о враге, схватил пистолет и рванул на встречу? Серьезно? Хорошо, что мы живы. Пока еще, - добавил он, глянув на отца. Тот так и не пришел в себя, может, ему что-то вкололи, чтобы спал? - Я не представляю, что делать дальше. Пожалуйста, сядь, - он протянул руку. - Надо беречь силы.
- Я вообще тебя не понимаю, Эмильен. Я сказал же тебе, тебя не касается моя история. Зачем ты в нее влез? - Гийом подошел и опустился рядом с юношей. - Меня будут искать, - спокойно произнес он, - адрес отеля известен службе безопасности корпорации, а оттуда... возможно, они вычислят, куда именно нас отвезли. Но нам нужно выбираться отсюда самим, а не ждать, пока нас спасут. Всегда лучше полагаться на самого себя. Другим, по сути, до тебя нет дела, - он взял лицо юноши в ладони, развернув его к себе. Несколько секунд он вглядывался в эти синие глаза. "Никогда не смогу тебя предать". Как же!
- Не зарекайся, Эмильен. С чего ты взял, что никогда не предашь меня? Ты же меня не знаешь, зачем тебе это нужно? Я прогнал тебя тогда, прогоню снова. Ты не нужен мне в этой истории. В ней замешаны слишком крупные силы, и мне трудно будет тебя от них уберечь. А твое присутствие делает меня слабым, не позволяет играть в полную силу. И мне, и твоему отцу, будет спокойнее, если ты станешь наблюдать за всем со стороны и с безопасного расстояния. Толку от тебя все равно мало, сам это признал.
Гийом наклонился к юноше, холодные пальцы соскользнули со скулы и легли на шею сзади, коротко пробежавшись по позвонкам. Тело юноши, одновременно знакомое и непознанное, напоминало флейту, на которой можно было сыграть тысячи мелодий, и каждая будет звучать неожиданно и незнакомо, и у каждой будет своя кульминация и финал.
Гийом обхватил его за плечи, прижал к себе и нашел его губы своими. Он целовал его страстно и обжигающе, глубоко проникая языком внутрь, то чуть отстраняясь, прикусывая его губу или язык. Бешенный водоворот закрутился снова. Гийом и забыл, как можно желать это синеглазое создание, но тело помнило очень хорошо. Пальцы сами собой сомкнулись на талии, прижимая его ближе.
Что же, их будут искать, уже спокойнее. "Твое присутствие делает меня слабым" - сердце дрогнуло, разум боялся поверить догадке: "Так ты меня... Я тебе нужен?" Даже в мыслях он робел перед Дамьеном. А сейчас и того больше - когда тот узнал правду: маски упали, перед Дамьеном раскрывалась душа настоящего Эмильена, и от этого было боязно. А вдруг ему не понравится настоящий? Мужчина приблизился, и юноша подался навстречу, с готовностью открываясь для объятий, млея от поцелуя, все существо его жаждало контакта, нахлынувшее возбуждение отозвалось нытьем в тех местах, где побывали кулаки Дамьена, напоминая об ограничениях. Тот самый случай, когда "хочу" идет вразрез с "могу", вызывая острое сожаление. Если бы он не спровоцировал Дамьена тогда... если бы не сбежал из больницы... он так много глупостей натворил. Если бы не Гийом...
- Я не могу, - выдавил он, едва контакт губ разорвался. Его ладони с плеч мужчины скользнули выше, пальцы зарылись в растрепанные волосы. Поймав темный взгляд, юноша виновато улыбнулся и слегка пожал плечами. - Не могу отсиживаться где-то, зная, что тебя могут убить. Я просто сойду с ума! Гийом, дай мне задание, я способен на многое, ты знаешь. Я хочу помочь тебе - вот единственная причина, почему я здесь. Это МОЕ дело, ты можешь упрямо гнать меня или принять мою помощь. В первом случае я просто продолжу творить глупости, не со зла, просто... - он судорожно вздохнул и закрыл глаза, прервавшись в последний момент. Чуть было не сказал. - Ладно, как мы можем выбраться отсюда?
- Кончай нести чушь, - Гийом положил руку на плечо Эмильену и отстранил его. - Твоя жажда действия принесет больше вреда, чем пользы, - Гийом обошел комнату, оглядывая стены, и остановился возле железной двери, запертой на три замка.
- Если ты хочешь что-то делать, когда выберемся отсюда, я пошлю тебя в английский филиал. Будешь с ним разбираться. Заодно познакомишься поближе с Сисиль, погуляешь по Лондону, потом мне расскажешь.
Дамьен постучал по двери, глухой стук потонул в тишине комнаты. Открыть ее изнутри при их скудном наборе подручных средств было невозможно. Дамьен прислонился спиной к стене возле двери, внимательно глядя на Эмильена.
- Ты хочешь остаться в игре из любопытства, но не понимаешь, что твое любопытство губит нас обоих.
Эмильен остался сидеть у стены, следя за действиями Дамьена. Он очень устал, все тело ныло, действие обезболивающих подходило к концу: он рассчитывал до вечера вернуться в больницу. Если он расклеится тут от боли, то станет еще больше обузой. Прилагая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках, тем больше Эмильен обижался на попытки Дамьена прогнать его подальше.
- Когда мы отсюда выберемся... - произнес он, но осекся: даже если они выберутся, это еще не будет означать финал разборок с врагами Дамьена. - Это не любопытство, Гийом, можешь считать это искуплением, если тебе так удобнее.
Как странно: Эмильен почти напрямую признался в любви, но Дамьен попросту не заметил, не услышал, не понял. Он не хотел разбудить в юноше чувства, он сам чужд им или... Да боже мой, всегда есть то, чего мы не знаем, преждевременно делая выводы.
- У меня в этом деле личный интерес. И я никуда от тебя не уеду, - тихо добавил он, закрыв глаза и откинув голову назад, стена холодила затылок. - Когда мы отсюда выберемся, то продолжим расследовать все вместе. Или я уволюсь к дьяволу и продолжу сам, параллельно тебе, рано или поздно пересечемся. С какого хрена ты возомнил себя критерием справедливости? Кто ты вообще такой, чтобы за всех решать?! И если ты сейчас снова спросишь, почему я прилип к тебе, то я тебе тупо врежу - ответ прост, только идиот бы еще не понял! - Эмильен вдруг понял, что почти кричит, и заткнулся, тяжело дыша.
- Я не понимаю ни слова из этого высокопарного бреда, - спокойным прохладным голосом отозвался Гийом. - Я не мерило правосудия, ты - не жертва, чтобы что-то искупать. Личное дело? Ты хочешь Эмиля и Отиса? Брата и отца? Хочешь, чтобы я не мстил им? Я не могу - я говорил тебе об этом. Ты погребешь нас обоих со своими желаниями, так же, как Эмиль, только он это сделал намеренно, а ты - от глупости и упрямства. Я объясню простыми словами, если иных ты не понимаешь, Эмильен. Они будут меня шантажировать твоей жизнью. И я сломаюсь. По своим причинам, от которых не хочу пока отказываться. Они прикончат меня, а после - тебя и Отиса. Твое расследование... загонит нас всех в могилу! - голос Гийома, напоминавший мрачное карканье, был хриплым и злым, и зловеще убедительным. Эхо подхватывало острые фразы и дробило их на осколки, медленно гаснущие в тишине подвала.
"Причины, от которых не хочу пока отказываться" - это он так признается, что неравнодушен к Эмильену? Поневоле вспомнился день их знакомства, упреки будущего шефа после проваленного испытания на похищение. "А что если вас похитят, чтобы досадить мне, подкинув под дверь ваш хладный труп?" – кажется, так он сказал тогда.
- Для тебя все, что не вписывается в твои искусственные рамки, является бредом. Но рамки эти ненормально узки, Гийом. Ты многое пережил, я знаю. По вине моих отца и брата, да. Они заслуживают наказания, разве я говорил "прости их и забудь"? Нет. Ты обещал не убивать отца, и это избавило меня от необходимости метаться между вами. Я на твоей стороне, Ги. Из слов отца и Андреса я кое-что понял об Эмиле и не горю желанием его защищать. Ты хотел правду? Бери. Я хорошо собираю и свожу данные, нахожу нестыковки и утаенные связи, ты сам видел меня в работе. Ты предлагаешь мне спрятаться, чтобы не мешать тебе. Я предлагаю включить меня в дело с безопасного расстояния. Пойми: сидеть и ждать, надеясь, что тебя там не убьют, я физически не смогу. По своим причинам, которых ты в упор не хочешь признавать, - в процессе монолога Эмильен осторожно, по стеночке, поднялся на ноги и подошел к двери, встав перед Дамьеном, совсем близко, словно приглашая, но не касаясь руками. Только смотрел, пытливо и с надеждой, глаза в глаза - не разглядеть, так хоть придумать ответное чувство. Он так устал.
И какое ему дело до его жизни? Казалось бы, он должен был возненавидеть своего несдержанного шефа и бежать от него на край света. Но он продолжает нести эту несусветную чушь о помощи и беспокойстве.
- Ты должен уехать из Парижа и из Франции на время, - Гийом обнял юношу, прислонил его голову к груди. - Если тебе так интересно, я буду держать тебя в курсе дела, а вы будете высылать мне по электронке ваши соображения и выводы, месье Холмс, если вы считаете, что никто кроме вас не справится с этим ребусом.
Пальцы мужчины перебирали перепутанные пряди юноши, слегка их оттягивая. Они ходят кругами, не понимая друг друга, и им не выбраться из этой ловушки. Прохождение лабиринта из столкнувшихся мировоззрений приводит к его началу, и снова приходится бежать по коридорам фраз, постоянно натыкаясь на преграды. Юноша хочет тепла? Но у Гийома его нет. И не было. Эмиль знает. Дать им, что ли поговорить друг с другом, когда он его найдет? Но в этом случае он точно потеряет Эмильена, так и не найдя, не разглядев толком. Нет, нельзя им говорить.
- Просто поверь мне - тебе лучше уехать...
"Развяжи мне руки, прошу тебя, без этого я не смогу ни ударить, ни дать сдачи - ты же видел все сам. К чему все эти фразы..."
Раздался скрежет ключа в замочной скважине, и Ги резко оттолкнул от себя Эмильена. Еще одна сцена в подтверждение мысли о том, что юноша ему мешает.
Гийом встал со стороны открывающейся двери, прячась за ней. В комнату ввалились пятеро амбалов, двое из которых тут же взяли на прицел раненого Отиса и Эмильена. Третий лихорадочно оглядывался.
- Где Готье, мальчишка? - спросил холодный голос из коридора, и амбал подтвердил серьезность вопроса короткой очередью под ноги Эмильена.
Юноша с самого начала знал, понимал умом, что Дамьен прав. Уткнувшись в него лицом, он мучился необходимостью самого трудного в жизни выбора: надо подчиниться, наступить на горло своим чувствам. Дамьен способен на самые внезапные действия, но далеко ли ты убежишь, если нужно все время оглядываться? Быть тем, кто ему не безразличен, оказалось неожиданно горько. "Я люблю тебя. Ну же, просто скажи ему. Это не сложно. Открой рот и скажи".
А в следующий миг Эмильен отлетел к другой стене, оторопело уставился на возникших в двери вооруженных людей. Шарахнулся от выстрелов, машинально заслоняясь руками.
Гийом проскользнул за спину ближайшему охраннику, использовав наручники как кастеты, он пару раз двинул ему в челюсть и, захватив цепью от наручников его горло, принялся его душить, стараясь держаться между пленным амбалом и остальными с автоматами. Второй охранник, действуя исключительно на инстинктах, развернулся и выпустил короткую очередь в коллегу и Готье. С короткими взвизгиваниями и гулким противоестественным чваканьем, пули врезались в правую часть груди амбала и несколько из них прошили правое плечо Дамьена, некстати мелькнувшее из-за тренированного тела. Гийом непроизвольно разжал захват, схватившись рукой за плечо и скрежетнув зубами, сдерживая стон. Еще на одного типа меньше работы его людям, если они, конечно, его найдут. Он мог рисковать, пока был уверен, что нужен им живым, но всякому терпению есть предел, и за него переходить не стоило. Он огляделся. Двое с автоматами в коридоре, еще двое - в комнате. Тусклый свет фонаря бросает бледно-золотые блики на дула, металл почти искрится в темноте, отливая радужными искрами... Множеством радужных искр. Мир неожиданно вспыхнул тысячами фейерверков и упал в прохладную тьму. Дамьен потерял сознание.
Стоявший рядом охранник коротко перевернул сапогом его тело и, убедившись, что все безопасно, уволок в коридор. Тот же холодный голос из-за двери коротко бросил Эмильену.
- Когда месье Гюра очухается, скажешь ему, что мы приносим извинения за временные неудобства и скоро его освободим.
Охранники вместе с типом, который так и не показался на глаза Эмильена, и Дамьеном скрылись за дверью, тщательно закрыв все замки.
***
Сквозь забытье Гийом слышал отдаленные голоса.
- ...тебе босс поручил плевое дело - всего-то стырить каких-то пару склянок из лаборатории и все! а ты и то прошляпил...
- ...яд потеряет силу через год?..
- Нет, но нужны реагенты, чтобы...
- ...уже в нем?
- Да, но сложность в том, что...
- Пройдоха Сай - притворялся нашим другом, а чуть запахло жареным - рванул под крылышко Д'Алигра! Если б он не сбежал тогда...
Гийом очнулся от слепящего света и ледяной воды в лицо. Руки и ноги были связаны плотными кожаными ремнями, еще пара ремешков перетягивали талию и шею. Спеленали, как мумию. Дьявол, как же они его боятся... Хотя сейчас он вряд ли мог что-то сделать, но сама мысль об этом грела душу.
- Просыпайся, детка! Хватит валяться.
Влага на лице освежала. Он слизнул пару капель с губ. Страшно хотелось пить. Плечи ныли, Ги настолько устал, что пропустил смысл речи этого странного небритого типа с сальными волосами и змеиными глазами в вечном прищуре. Потный кулак врезался в живот Ги, и он задохнулся.
- Повторю еще раз: где реагенты? Мы знаем, что старик Рене отдал их тебе, когда тебя посадили, но к господину Ямодати Китамура они так и не попали. Куда ты их дел, Готье?!
- Какие реагенты? - Гийом приподнял голову и с удивлением уставился на змееподобного мексиканца с сальными волосами. Рене Д'Алигр, человек чести, потомок французского дворянства - связан с какими-то ублюдками и должен был что-то выполнить для них? Он использовал Готье, чтобы передать что-то в Японию? Значит, он знал, куда Готье попадет после тюрьмы? Может, для этого он и отрекся от сына? О, месье Рене, великолепная прагматичность! Куда мне до вас - еще учиться и учиться.
- Очень жаль, - горько бросил Ги, тут же переходя на просторечный язык, - но я не в курсе, чувак. Меня Рене обманул так же, как и вас. Я не знаю ни про какие реагенты.
- Врешь... - прошипел мексиканец, наклонившись к уху Гийома. С его круглого лица стекали капли пота, и Ги вздрогнул, когда одна из них упала ему на лицо.
- Но Джо тебя разговорит... Джо и не таких разговаривал... Дай время.
Мексиканец исчез из поля зрения - пошел за инструментами. Ситуация поражала своим комизмом и дикими перспективами.
- Джо… Вам проще заманить сюда Рене и его спросить, где эти реагенты. Я готов вам помочь в этом...
- Заткнись, - мексиканец грубо треснул ему в челюсть, заехав по синяку, оставшемуся от удара прикладом. Ги закусил губу и замолчал, ловя кровожадный блеск в глазах Джо. Он не хочет правды, ему просто по кайфу издеваться. То есть, как с разумным человеком с ним разговаривать бесполезно.
- Ладно, я вспомнил, - Гийом для убедительности покосился на внушительный набор хирургических инструментов, которые Джо методично раскладывал рядом. - Зови шефа, я скажу ему, где реагенты.
Мексиканец сверлил его злым подозрительным взглядом. Еще бы, Ги лишил его удовольствия... Но проверять, насколько хорошо Джо владел искусством пыток, Дамьену совсем не улыбалось.
- Соврешь... - с сомнением протянул Джо.
- Ну, если совру - применишь свои приемчики.
В комнату вошел щегольски одетый итальянец, смуглокожий, с орлиным профилем, казавшимся Гийому смутно знакомым, в темных очках и расстегнутой карамельного цвета рубашке. Руки он держал в карманах. Он остановился поодаль от пленника, мексиканец, провожавший его, подобострастно улыбался.
- Говори.
Ги спокойно прикрыл глаза. Изобразить крайнюю усталость и безволие не составляло труда.
- Мне действительно передали сверток перед тем, как увели в камеру, - Гийом перебрал мысленно все известные ему тайники в тюрьме, лучше всего для этого дела подходил тайник Салли - под унитазом, где тот прятал наркоту, которую толкал всем заключенным за умеренную плату. Охранники были и в теме, и в доле. "А вот теперь посмотрим, как ты оттуда вытащишь свои "реагенты", все заключенные и охрана будут против того, чтобы ты совал туда свои грязные руки, и деньги не спасут положение, пижон!"
- Я тогда был совсем зеленым и спрятал реагенты в тайнике Салли Бронкса, в камере № 407, под унитазом.
Гийом приоткрыл глаза и проследил за лицом итальянца. Он смотрел оценивающе - решал, верить или нет.
- Послушайте, я слишком устал, чтобы врать. Кроме того, я не знаю, зачем вам эти реагенты и какую ценность они представляют.
Итальянец кивнул.
- Пока не трогай его, Мекко. Если парни ничего не обнаружат в том тайнике - займешься им как следует, если обнаружат - убьешь безболезненно. Ради нашей прежней дружбы со стариком Рене.
Итальянец вышел и по злобным взглядам мексиканца Ги понял, что этот раунд он выиграл. Он соскользнул в сон.
Все закончилось слишком быстро, чтобы Эмильен успел предпринять какие-либо действия. Да и что он смог бы? Пищать, как девица, в обморок упасть или мешаться под ногами у своих и чужих? Дамьен и один не справился, сердце кровью обливалось, когда юноша следил, как дорогого ему человека утаскивают, словно куль с мукой, гораздо менее бережно, чем своего мертвого товарища. Потом это обещание из-за дверей - и ведь ни слова о судьбе Эмильена, только Отиса. Что тот станет делать, когда окажется на свободе один, без сына? С пулевым ранением, которое никак не объяснишь в больнице.
Эмильен опустился на пол, прислонившись к стене. На полу осталась кровь - того наемника и Дамьена. Юношу знобило, ожидание смерти хуже самой смерти. Но стократ хуже было понимание, что его могут и наверняка используют против Дамьена, как тот и говорил. Серьезность своего положения только начала доходить до юноши, сейчас он бы многое отдал, чтобы Отис никогда не встречался с Д`Алиграми, никогда не принимал то решение, чтобы все сложилось иначе, пусть даже он сам бы никогда не познакомился с Дамьеном. По крайней мере, они оба могли бы жить гораздо счастливее сейчас. Эмильен так устал, не было сил удерживаться на краю черной депрессии, спасаться, как прежде юмором и самоиронией. Он никогда не был религиозен, но сейчас нашел утешение в молитве: "Пожалуйста, спаси его, Господи, ты ведь защитник безвинных, а он за жизнь и так настрадался, сохрани его, умоляю тебя", - повторял он про себя вновь и вновь. Отис не приходил в себя, но дышал ровно, на его повязках не было крови, он выживет и вернется домой. А на себя Эмильену сейчас было плевать. Он совершил столько глупостей, что заслуживает наказания наравне с Эмилем. Надо было просто делать так, как говорил Дамьен. "...мистер Холмс, если никто, кроме вас, не справится с этим ребусом" - эхом отражалась в голове его издевка. "Я глупый, трусливый, слабый, невежественный, ничего не представляю из себя. Разве что морда смазливая, но таких тысячи. Ему не за что меня любить. Я ничем не помогу в этом деле. Я обуза. Я всегда буду только болтаться мертвым грузом, гирями на его ногах". Противный сам себе, Эмильен решил уехать из Парижа, если они выберутся живыми. Он уволится. Если бы Дамьен не спутал его с Эмилем, никогда и никто бы не взял его, провинциального деревенщину, на работу в серьезную компанию. Да и с работой он справлялся из рук вон плохо, особенно вначале. Ему могло казаться, что он справляется, но, может, это Дамьен дал приказ исправлять его ошибки и молчать о них? Сквозь черную пелену депрессии все события последних двух месяцев выглядели ужасным фарсом, кошмарным сном. Они убьют Дамьена, а потом убьют Эмильена. Хотя нет... сознание на миг прояснилось: если Дамьен умрет, то необходимость в шантаже отпадет, и Эмильен станет не нужен. Его, скорее всего, вернут Отису. А значит, он выберется отсюда, но только когда убьют Дамьена.
Надо было кинуться на того охранника, повиснуть на автомате, может, его бы застрелили и все проблемы бы кончились. Лежал бы себе тут в луже крови, пузыри пускал, летучих мышек кормил. И Дамьена бы не смогли ничем шантажировать. Так жестко и холодно сидеть одному, дрожать и ждать, ненавидя себя за беспомощность.
- Это тут, да? А ты уверен, что ничего не перепутал, в очередной раз, Калис? Мы уже третий дом обыскиваем, - напряженный голос Дегейра отражался от стен, осколки фраз метались по коридору, как раненные птицы. Оперативники службы безопасности «Generation sans esprit» ворвались в дом, без труда уложив охрану, и теперь обшаривали каждую комнату в поисках шефа.
- Нам в подвал, - решительно заявил Дег, который все время давал "ценные" указания командиру оперативной группы, Жозе Лойе, опытному бойцу, раньше служившему детективом в полиции. Излишне говорить, что Лойе в таких командах не нуждался и потому мрачновато косился на деятельного помощника шефа, бурчащего себе под нос. - Нет, ну конечно же, где еще можно хранить пленников, чтобы они не испортились, только в подвале.
Оперативники скрутили охранника, отобрали ключи, и замки двери в подвал со скрежетом открылись.
Дег с разбегу влетел на середину подвала и только потом огляделся. Незнакомый мужчина с перебинтованным плечом безжизненно лежал на полу. Неподалеку сидел Эмильен с совершенно мрачным лицом человека, для которого жизнь утратила какой-либо смысл. Невольно заподозришь самое худшее.
- Где он, Эмильен?.. - голос Дега вмиг охрип, глаза расширились. Он смотрел на Эмильена с невыразимым безграничным ужасом. - Они его убили?!
- Дег? - Эмильен не поверил глазам, как ранее не верил слуху. Хотелось заплакать от счастья, Эмильен окинул мутным взглядом людей в форме и с оружием, опущенным вниз. Свои?
- Дег... - юноша судорожно вздохнул, возвращаясь к жизни. - Они забрали Гийома. Он ранен. Наверное, больше часа назад. Дег... я... не смог ничего сделать, - слезы снова подступили к горлу, и Эмильен замолчал, сглатывая ком и мотая головой. Сейчас не время для истерик. Он попытался подняться, но сразу не получилось, тело словно онемело, ноги не держали.
Дегейр взглянул на Эмильена недоверчиво, и тут же послал охранника ему на помощь.
- Ты неважно выглядишь. Они и над тобой поиздевались? Дин, проводи Эмильена к машине. Как только я найду Гийома, мы уедем. Подождешь нас снаружи, ладно?
Один из оперативников помог Эмильену подняться на ноги, когда к Дегейру подошел человек в штатском и тихо сообщил, что они нашли шефа, но он без сознания. Дегейр умчался вместе с мужчиной, бросив оперативникам, чтобы они позаботились об Эмильене и о мумии в подвале тоже - на всякий случай. Ведь враг моего врага - мой друг.
Влетев в комнату с шефом, Дегейр привычно осыпал лежащего без сознания Дамьена множеством обвинений в неосторожности и глупости, нет, в упертом идиотизме! И помог оперативникам перенести его в машину скорой помощи, которую они прихватили с собой на всякий случай, когда отправлялись за шефом, - как знали, что пригодится.
До больницы они долетели очень быстро, но Гийом так и не пришел в себя. Доктор Матис встретил их на пороге, обозвав Эмильена бесстыжим беглецом и хорошенько отругав его, сказал, что они с шефом два сапога пара и что у Эмильена такое же шило в известном месте, только размером поменьше. Злорадно сообщив Эмильену, что он его в ближайшие две недели не выпустит, так же как и его шефа, и месье, отхватившего пулю плечом. Дег бегал вокруг всех кругами, пытаясь оказать помощь и моральную поддержку всем сразу.
Каждый раз, когда Дамьен вляпывался в неприятности и отлеживался в больнице (недаром он взялся ее спонсировать), корпорация терпела убытки, а Дегейр сходил с ума, пытаясь удержать все наплаву. Так уже было. Эмильен испытывал острое ощущение дежавю, когда в итоге оказался в палате Дамьена над его бесчувственным телом. На тумбе рядом лежал его мобильный телефон: Дег нашел мобильники, обнося подвал, и вернул владельцам. Он был удивлен, что "та мумия" оказалась отцом Эмильена. "Да ладно заливать, вы ни капли не похожи!" Матис обследовал пациентов, больше всего беспокойства вызывал Дамьен, Отис отоспится и уже завтра утром сможет подняться на ноги, рана не так серьезна. Эмильену доктор вкатил обезболивание и порадовался, что его не били. "Вам бы хоть с месяц воздержаться от подобных нагрузок. Да, и никакого секса! И не надо мне делать такого лица, юноша! Хотя бы недели три еще поберегите себя, иначе получите необратимые осложнения".
Эмильен взял мобильник шефа, скорее по привычке, он ведь должен отвечать на его звонки, пока шеф отсутствует.
Нет, не должен.
Что-то в нем сломалось. Дамьен больше не был шефом. Он стал любимым человеком... «Которому ты мешаешь. Он сильный, он способен своротить горы, разобраться с любыми врагами, лишь бы ничего под ногами не болталось». По какой-то причине Эмильен стал его ахиллесовой пятой, и будет правильно, логично - уехать, скрыться. Заодно и отца увезти, спрятать его и мать у родни на юге Франции. Он машинально просмотрел календарь в мобильнике, придумывая повод для матери навестить тетку. Взгляд упал на 13 ноября, день рождения Дамьена. Всего через месяц. Возможно, они уже не будут вместе, Эмильен все еще пребывал в депрессии, будущее рисовалось в самых мрачных тонах.
<Новая задача> - дата: 13 ноября этого года, 9:00 - Напомнить: "С днем рождения, Ги" - текст заметки... То, что двигало сейчас Эмильеном, не имело отношения к логике или вообще разуму, чистый мир эмоций звучал в его письме, крик души, наболевшее, тщательно скрываемое, подавленное, вырвалось наружу, облеклось в слова и осталось в заметке, в отложенной задаче, которую Дамьен увидит только тринадцатого ноября. Он положил телефон на место, чувствуя толику облегчения.
- Дег, я должен уехать из Парижа, - сказал он, столкнувшись с коллегой в коридоре.
- Ага, давай. А надолго?
- Не знаю. Он приказал мне исчезнуть, - Эмильен отвел глаза.
- Он будет спрашивать, где ты. Что сказать? - Дегейр смотрел испытующе, чутко чувствуя, что тут что-то не так.
"Скажи ему, что я прошу его остаться в живых. Пусть найдет меня после всего. Пусть не гонит!"
- Что я подчинился, - Эмильен пожал плечами, слабо улыбнулся. - Спасибо тебе. Ты спас наши жизни. И ты всегда был добр ко мне.
- Что у вас за тайны... Ну да ладно. Он знает, где тебя искать, если понадобится, верно?.. Стой. Ты так говоришь... Ты ведь не собираешься снова исчезнуть? Ну, то есть, ты же вернешься? - Дегейр не слишком-то сам верил в свои слова, но отчаянно хотел в них верить, поэтому и взгляд вышел почти умоляющий.
- Дег, - голос осип, Эмильен вдруг отчетливо понял, что не хочет расставаться с ним, с офисом, с сотрудниками, корпорацией, вечными авралами, победами и поражениями - они все дороги ему, он потеряет куда больше, чем только Дамьена. Юноша закатил глаза, коротко обнял Дегейра, прошептал на ухо. - Я совершил ошибку, Дег. Вы все предупреждали не влюбляться в него, а я, балда... Я реально загнался, - он отстранился. Дегейр любит сплетни, вот ему еще одна. - Он приказал мне исчезнуть. Если он так решит, я не вернусь. Прости меня, пожалуйста.
- Глупый ты. Я сказал - не влюбляйся. Но если уж влюбился, так я думаю, - борись. Исчезай, если вы так решили. Но помни: нельзя все время плыть по течению и его слушаться. Нужно когда-то и самому что-то делать. Настоящая любовь - она как монета, у нее два лица и две стороны. Все, беги, а то разревусь, как девчонка - перед Матисом стыдно, он ведь издеваться будет.
***
Как в сказке про спящую красавицу, жизнь замерла в маленьком мире сотрудников «Generation sans esprit». Эмильен уехал почти сразу, Гийом Дамьен неделю с лишним был без сознания в больнице. Проекты были заморожены и все, что сейчас делалось в корпорации, служило цели поддержания ее на плаву. Дегейр почти не отходил от шефа и вечно путался под ногами у Матиса.
В конце октября Ги открыл глаза. Был солнечный полдень. Прохлада с улицы вползала в приоткрытое окно. Где-то вдалеке мяукнула кошка, и Гийому вспомнилась пословица о том, что у кошек 9 жизней. Если так считать, у него осталось 7. Он слабо улыбнулся. Как будто проскочил сквозь тьму и почти не заметил... Ги не помнил, что было за гранью, но что он там побывал - не сомневался. Он слишком многое не доделал, чтобы задерживаться там надолго. Сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание, на этот раз?.. В комнате он был один, и это радовало.
Он снова прикрыл глаза - чтобы думать, не нужен свет, довольно и внутреннего освещения.
Ему нужно узнать, все ли в порядке с Эмильеном, нужно закончить расследование, которое они начали с Армандо. Нужно, наконец, увидеть Эмиля и поставить точку на прошлом. Как много у него историй, в которых нужно расставить точки. Сейчас везде сплошные многоточия.
Дег вошел в комнату неслышно, но Гийом повернул к нему голову.
- Салют, - хрипловато бросил он. - Где наше юное дарование в области частного сыска?
Дегейр, с трудом сдерживая радостный вопль, удивленно заморгал на шефа.
- Ты о ком?
- Об Эмильене.
- Уехал - неделю назад. Сказал - ты поймешь и еще, что ты велел ему уехать.
- Велел. Мы вляпались в мафию, а значит, будет жарко.
Дег присвистнул, и лицо его сделалось озадаченным. Он внимательно следил за лицом Гийома, но ничего кроме задумчивости на нем не отражалось.
- Кстати, - вдруг вспомнил он, - тут какой-то тип приходил, латиноамериканец на вид, назвался Армандо и искал Готье. Я подумал, раз он сюда пришел, то не иначе как к тебе.
- Отлично, одной проблемой меньше. Если он еще раз придет, шли его сразу ко мне. И, Дегейр, я помню о нашей договоренности, но я вынужден просить тебя помочь мне. Больше некому.
Дег прикусил губу и сдвинул брови.
- Тебе нужны сведения от мафии, - чуть слышно сказал он.
- Нет, мне нужно, чтобы ты, прикинувшись молодой проституткой, нашел юношу по имени Эмиль, он связан с мафиозным босом, торгует наркотой для него, ну и дает всем, кому ни поподя, как я слышал, - глаза Гийома помрачнели. - Выглядит почти как наш Эмильен, не спутаешь. Тебе нужно узнать, на кого он работает и что за дела они проворачивают. Подними еще невзначай тему о реагентах. Скажи - кто-то из клиентов интересовался. Эмиль - мальчик прагматичный, так что пообещай ему половину выручки за то, что он введет тебя в курс дела.
Дегейр молча сжал простыню, глядя перед собой невидящим взглядом.
- Мы же договаривались, Гийом.
- Мне не на кого больше положиться. Но - я пойму, если ты откажешь. В этот раз - пойму.
Юноша тяжело вздохнул.
- Хорошо, но при одном условии - ты меня прикроешь, ты не оставишь меня там и ты - или твои люди - будут следить за тем, чтобы я не встречался с теми, с кем мне нельзя видеться.
- Я тебе обещаю.
Они еще поболтали о делах на работе и разных мелочах, но разговор не клеился: Дег мрачно обдумывал поручение шефа, а Гийом - последствия развязанной им мести.
Дегейр ушел, а Ги попросил у медсестры телефон, сказав, что нужно отправить сообщение другу не с рабочего номера. Гийом быстро набросал смс-ку Эмильену: "Милый, я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы возвращаться домой, пока меня там нет? Г.Бри".
***
Гийом быстро приходил в себя. Первую неделю он занимался делами из больницы, отправив Армандо вместе с Жозе Лойе, командиром отряда безопасности корпорации, раскапывать дела бандитской группировки, с которой был связан Д'Алигр. Он контролировал сделки, следил по телефону за людьми, обеспечивавшими безопасность Дегейру, подкидывал идеи Армандо. Он занял себя настолько, что и во время процедур по реабилитации занимался делами. Ложился поздно, вскакивал в 6 утра и тут же возвращался к работе.
Человек, которого Гийом похитил из сгоревшего дома, когда исчез Армандо, оказался Морелем де Сен-При, сенатором, возглавлявшим партию, боровшуюся с Рене Д'Алигром, пока последний не вышел в отставку. Когда Гийом разговаривал с ним, Морель сказал, что злоумышленники взяли его в заложники и собирались потребовать выкуп. Гийом отпустил его, но решил поговорить с Мишель об этом человеке, показал ей его фотографию. Она узнала его, сообщив, что этот тип приехал вместе со своим помощником, почти сразу после того, как Готье попал в тюрьму, и долго разговаривал с Рене. Ушел довольный, а отец был зол, как никогда прежде.
Мишель, так же как и Гийом, была почти уверена, что за историей с тюрьмой могла стоять семья де Сен-При. Но, чтобы это доказать, нужно было найти того типа, Андреса, который разговаривал с Гюра в голубых покоях отеля. Гийом отправил отряд оперативников службы безопасности искать его, но пока результатов не было. Мишель, по просьбе Гийома, осторожно поговорила с Рене Д'Алигром о реагентах, но у нее сложилось такое впечатление, что он ничего о них не знает.
"Если это так, то, возможно, кто-то просто назвался именем Рене Д'Алигра, кто-то, кто знал о том, что его сын попал в тюрьму, и кто действительно мог встретиться со мной и передать пакет..." Гийом перебирал в памяти слуг и секретарей отца, которые могли работать на мафию. Он составил список и отправил людей его проверять, он поднял все свои связи в Японии, чтобы вычислить, как и через кого господин Китамура Ямодати вышел на юного заключенного из благородной семьи, вполне подходящего для его целей и к тому же того, кто должен был передать ему реагенты.
Вычислить того, кто имел связи и с местной мафиозной группировкой, и с семьей Д'Алигров, и с киотской организацией господина Китамура оказалось не так-то сложно - у Рупперта Синга, который был секретарем Рене Д'Алигра, еще когда Гийом учился в Сарбонне, дочь была замужем за японцем, приходившимся родственником правой руки господина Китамуры. Но и этот тип как сквозь землю провалился. Картина вырисовывалась все четче. Осколки мозаики, один за другим, вставали на свои места, но Гийом не обманывался - он не сможет вернуть прошлое этими действиями, но сможет хотя бы понять, во что его втянули. Он был пешкой в чужой игре или, может, фигурой позначительней, но в любом случае той, которой не страшно пожертвовать.
Армандо на пару с Лойе вычислили, что мафиозной группировке принадлежало несколько игорных домов и борделей, узнали районы, в которых их дилеры торговали наркотой, а также большую часть законников, которые прикрывали банду, и к началу ноября у Гийома было достаточно сведений, чтобы сдать их полиции и с участием своих людей накрыть всю шайку.
Дегейр коротко сообщал, что с ним все в порядке, и давал информацию по участникам банды и планам, внося в расследование свою лепту. Это значило только одно - они нашли общий язык с Эмилем.
От Эмильена ответа не было, но, может, оно и к лучшему. Незачем ему светиться. Если он уедет подальше, ему будет проще забыть Гийома. Он так много зла принес в жизнь этого юного существа... Он пришел к нему со своими мечтами и амбициями, впервые вступая в финансовый мир, как когда-то сам Готье пришел к Эмилю со своей любовью, а Гийом окунул его в грязь. Он виноват перед ним, и будет лучше, если они больше не пересекутся и мальчик сможет снова вернуться к нормальной жизни, может быть, даже к той девушке, которую Гийом видел на фотографии у него в квартире. А таким, как Гийом, остаются случайные связи с не менее испорченными людьми и проститутками, которым уже нечего терять, такими, как Эмиль.
Но его глупое сознание никак не хотело это принять и смириться. Мысли снова и снова возвращались к Эмильену с пугавшим самого Гийома постоянством. То и дело перед глазами всплывали картины из прошлого, погружая в себя сознание, безжалостно отвлекая от проблем и разговоров.
-...вы меня слушаете, месье Дамьен?
- Простите, отвлекся.
- Понимаю, много дел, да?
Эти диалоги преследовали его все чаще, и внутри шевелилось мерзкое подозрение, что так будет продолжаться и дальше. Сколько еще - год, два, три?.. Время лечит. Но Эмиля он забывал 7 лет, и то не смог забыть до конца. А сколько будет забывать Эмильена? Почем нынче порошок забвения - ценой в жизнь?
С момента падения на пол, погребенный тяжелым телом отца, Эмильен погрузился в какой-то транс. С ним что-то делали, куда-то тащили, мысли словно отключились, лишь когда его тело оставили в покое, тишина и прохлада постепенно вернули сознанию активность. Он разглядывал каменный свод потолка, затхлый воздух дополнялся запахом плесени и гнили, тусклый источник света исчерчивал камни тенями. Эмильен чувствовал себя разбитым, он повернул голову, выхватив сразу чье-то неподвижное тело. Память возвращалась урывками, озарениями: папа был ранен, Дамьена избивают прикладами, потом их тащили, везли, сильно трясло, проволокли по ступеням, кажется, вниз. Подвал? Выяснять, на каком они свете, Эмильен начал с тела возле себя. Это оказался отец, слава богу, живой, перебинтованный, спящий. Так, одна галочка стоит. Дамьена сгрузили под стеной, не удосужившись развязать ему руки. Эмильен по стенке поднялся на ноги, голова кружилась. Руки Дамьена оказались скованы наручниками. Беглый осмотр показал, что пулевых ранений нет, только ссадины и синяки.
- Вот и тебе досталось, не все же меня лупить, - сипло прошептал Эмильен. Все случившееся сильно подействовало на него, он едва контролировал себя. - Любишь мстить, люби и по подвалам валяться. Ни у кого тут скрепки не завалялось? Нет? А булавки? - он приподнял Дамьена за плечи, сел спиной к стене и уложил мужчину головой себе на ноги. "А об отце вы не собираетесь так же позаботиться? Ну, не могу же я разорваться. Странные у вас приоритеты. Тебя забыл спросить. Дожил, спорю сам с собой". Наверное, это истерика. А если бы он не навязался с отцом на эту встречу и не написал о ней Дамьену - ничего этого бы не было. А что было бы? Кто знает. Тело мелко тряслось в ознобе.
Гийом медленно приходил в себя, сознание выплывало из какой-то пронзительной холодной колодезной глубины, нехотя, медленно, продираясь сквозь тьму, как сквозь болото. Левая рука противно ныла в районе предплечья. Фонарь на скатном подвальном потолке светил тускло и слегка раскачивался. Темная тень метнулась под потолком и скрылась где-то в углу, смешавшись с другими тенями и растворившись в них. Показалось? Наверное. Реальность слегка качалась, так что Ги не был уверен в том, что он видел, до конца. Он повернул голову к Эмильену. Было холодно и юноша мелко дрожал, он что-то плел про то, что ему досталось и про его любовь к подвалам (Ги этого не отрицал - он любил мрачные темные помещения, но только в качестве хозяина, а не пленника). Не важно.
- Замерз? - спросил он коротко, вглядываясь в лицо Эмильена, но оно тонуло в тенях - против света.
Руки были дико вывернуты назад, тело ныло. "Избейте его..." Андрес, ублюдок! Он заставит его поплатиться за это. Его и тех, кто за ним стоит.
- Где мы? Ты видел, как нас везли?
Черная тень отделилась от сонма других теней и камнем бросилась на Эмильена. В нескольких сантиметрах от его лица скользнули острые коготки, злобно сверкнули красные глаза. Тенью оказалась летучая мышь.
- Ой, - Эмильен вздрогнул. Он так мило беседовал с Дамьеном, но совершенно не ожидал ответа. Опустив голову, он диковато уставился на того. А потом нечто с потолка на него набросилось, юноша вскрикнул, дернулся, взмахнул руками. - Пошли прочь, твари! И вы туда же?! Да я вас сам сожру! Вот же... твари... - он всхлипнул и зажал рот рукой. По щекам потекло горячее, застилало глаза. Он скукожился, грудь ныла, он наплевал на это, прижался лицом к горячему лбу мужчины и тихо заплакал. Пальцы неосознанно ерошили волосы, гладили, словно это Дамьен плакал и его надо успокаивать. Сверху снова пискнуло, Эмильен вздрогнул и словно очнулся. Посмотрел вверх. Затем снова на Дамьена.
- М-мыши. Ч-чем наручники отомкнуть? Есть? - сухо всхлипывая, спросил он. - Я плохо... соображаю.
- И давно. Я заметил, - иронично отозвался Гийом, усмехнувшись на то, как юный вояка прогонял грозного ночного зверя. Он разглядывал раскачивающийся фонарь за железной решеткой. Мышь задела его крылом, и теперь он ходил туда-сюда, как маятник, и вслед за ним мерно раскачивались тени. Вперед - назад. От жизни к смерти и обратно. Из темноты на свет и снова во тьму. От мести к прощению, а потом снова к мести. Он устал от этого вальса - все на три такта и все возвращается к началу. Стоит ли? Чего ради?.. Гийом не обманывал себя, не строил иллюзий, что месть принесет ему удовлетворение или вернет прошлое, но эти люди должны поплатиться - это... что? восстановит справедливость? нет, но это будет ПРАВИЛЬНО.
- Возьми пряжку от ремня, - Гийом окинул взглядом подвал, пройдясь по кирпичным стенам, нашел взглядом черную железную дверь и тело, лежащее рядом с ней.
- Кто это? - спросил он у Эмильена, переведя на него строгий взгляд, будто это он приволок сюда совершенно неуместное здесь тело.
Пряжку? Эмильен потянулся расстегнуть свой ремень и, завозившись, не сразу понял, кого имеет в виду Дамьен.
- Мой отец, - сказал он, продолжив вытаскивать ремень так, чтобы не очень тревожить мужчину на своих коленях. - Он ранен, - добавил он, пытаясь сообразить, как пристроить язычок пряжки к отверстию замка наручников. Взламывать замки ему доводилось, не в криминальном, а самом что ни на есть бытовом смысле. Надо постараться…
- Сможешь повернуться на бок? - спросил он. Где-то на периферии сознания он поражался равнодушию к состоянию своего отца, который поймал за него пулю. Просто сейчас истерзанные нервы не тянули переживаний за двоих, он даже о будущем не рисковал думать, чтобы снова не заработать истерику. Руки ослабли, раз пряжка соскользнула и царапнула кожу руки мужчины. - Извини... черт, я такой слабак.
"И за что я тебе нравлюсь?" - он прикусил язык, потому что следом за этой фразой закономерно следовал вопрос: "А я тебе еще нравлюсь вообще?" Он сосредоточенно сопел над замком, в итоге тот открылся скорее случайно, чем от умения.
- Вот, еще секунду. Очень больно? - сочувственно спросил Эмильен. Желание узнать, что чувствует к нему Дамьен, становилось невыносимым, заполняло весь смысл бытия. Может, они скоро умрут, так и не узнав, что чувствуют друг к другу. А если Дамьен ничего не чувствует? Если он защищал и берег Эмильена лишь из чувства вины? И тогда юноша умрет с осознанием, что его никто не любит.
- Прости... прости меня. Я такой болван, Ги, - он прикусил губу, чтобы снова не заплакать. - Все это из-за меня... все это...
Гийом потер запястья, зафиксировав боль в левом плече, и отбросив ее в сторону - он подумает о том, что там ему повредили, когда они доберутся домой. Запястья без браслетов, это прекрасно, это уже полдела. Присутствие Отиса в подвале удивляло - неужели он не заодно с остальными участниками этого действа? Может, они еще не в курсе, кто перед ними? Или решили избавиться от ставшего ненужным человека? Вот вам, месье Гюра, добро пожаловать в мою шкуру. Не совсем в мою, но около того.
- Что?! - Гийом приподнял голову, удобно лежавшую на коленях у Эмильена, и вгляделся в лицо юноши. Что тот имеет в виду? Он поднялся, сжав руками плечи юноши, слегка его встряхнул.
- Что ты наделал в очередной раз, Эмильен? Что ты им наплел? Ты специально заманил меня в ловушку, а они теперь и от тебя открестились? Так?! - Картина вырисовывалась невеселая. Эмильен, вняв увещеваниям отца, наверняка специально кинул ему ту треклятую смс-ку... Может быть, даже Отис ее ему и надиктовал. Андрес ждал его, определенно, и очень хорошо подготовился, а Эмильен послужил тем самым камнем, который запускает лавину. Гийом вскочил на ноги, холодно сверля юношу глазами.
Юноша захлопал глазами, реакция Дамьена никак не соответствовала тому, что он сам имел в виду. Они опять не поняли друг друга? А вдруг никогда и не смогут понимать? Вдруг...
Держи себя в руках!
Это все усталость, нервное напряжение, страх, вина. Голова плохо соображала, он закрыл и открыл глаза, глубоко вздохнул и только тогда посмотрел на Дамьена.
- Ги, я никогда не смогу предать тебя, - тихо и твердо сказал он. - Я не Эмиль во всех смыслах. Но если бы я не сыграл в героя, если бы не бросил тебе ту смс, ты бы не угодил в ловушку. Мне следовало помнить про твой вспыльчивый нрав. Услышал о враге, схватил пистолет и рванул на встречу? Серьезно? Хорошо, что мы живы. Пока еще, - добавил он, глянув на отца. Тот так и не пришел в себя, может, ему что-то вкололи, чтобы спал? - Я не представляю, что делать дальше. Пожалуйста, сядь, - он протянул руку. - Надо беречь силы.
- Я вообще тебя не понимаю, Эмильен. Я сказал же тебе, тебя не касается моя история. Зачем ты в нее влез? - Гийом подошел и опустился рядом с юношей. - Меня будут искать, - спокойно произнес он, - адрес отеля известен службе безопасности корпорации, а оттуда... возможно, они вычислят, куда именно нас отвезли. Но нам нужно выбираться отсюда самим, а не ждать, пока нас спасут. Всегда лучше полагаться на самого себя. Другим, по сути, до тебя нет дела, - он взял лицо юноши в ладони, развернув его к себе. Несколько секунд он вглядывался в эти синие глаза. "Никогда не смогу тебя предать". Как же!
- Не зарекайся, Эмильен. С чего ты взял, что никогда не предашь меня? Ты же меня не знаешь, зачем тебе это нужно? Я прогнал тебя тогда, прогоню снова. Ты не нужен мне в этой истории. В ней замешаны слишком крупные силы, и мне трудно будет тебя от них уберечь. А твое присутствие делает меня слабым, не позволяет играть в полную силу. И мне, и твоему отцу, будет спокойнее, если ты станешь наблюдать за всем со стороны и с безопасного расстояния. Толку от тебя все равно мало, сам это признал.
Гийом наклонился к юноше, холодные пальцы соскользнули со скулы и легли на шею сзади, коротко пробежавшись по позвонкам. Тело юноши, одновременно знакомое и непознанное, напоминало флейту, на которой можно было сыграть тысячи мелодий, и каждая будет звучать неожиданно и незнакомо, и у каждой будет своя кульминация и финал.
Гийом обхватил его за плечи, прижал к себе и нашел его губы своими. Он целовал его страстно и обжигающе, глубоко проникая языком внутрь, то чуть отстраняясь, прикусывая его губу или язык. Бешенный водоворот закрутился снова. Гийом и забыл, как можно желать это синеглазое создание, но тело помнило очень хорошо. Пальцы сами собой сомкнулись на талии, прижимая его ближе.
Что же, их будут искать, уже спокойнее. "Твое присутствие делает меня слабым" - сердце дрогнуло, разум боялся поверить догадке: "Так ты меня... Я тебе нужен?" Даже в мыслях он робел перед Дамьеном. А сейчас и того больше - когда тот узнал правду: маски упали, перед Дамьеном раскрывалась душа настоящего Эмильена, и от этого было боязно. А вдруг ему не понравится настоящий? Мужчина приблизился, и юноша подался навстречу, с готовностью открываясь для объятий, млея от поцелуя, все существо его жаждало контакта, нахлынувшее возбуждение отозвалось нытьем в тех местах, где побывали кулаки Дамьена, напоминая об ограничениях. Тот самый случай, когда "хочу" идет вразрез с "могу", вызывая острое сожаление. Если бы он не спровоцировал Дамьена тогда... если бы не сбежал из больницы... он так много глупостей натворил. Если бы не Гийом...
- Я не могу, - выдавил он, едва контакт губ разорвался. Его ладони с плеч мужчины скользнули выше, пальцы зарылись в растрепанные волосы. Поймав темный взгляд, юноша виновато улыбнулся и слегка пожал плечами. - Не могу отсиживаться где-то, зная, что тебя могут убить. Я просто сойду с ума! Гийом, дай мне задание, я способен на многое, ты знаешь. Я хочу помочь тебе - вот единственная причина, почему я здесь. Это МОЕ дело, ты можешь упрямо гнать меня или принять мою помощь. В первом случае я просто продолжу творить глупости, не со зла, просто... - он судорожно вздохнул и закрыл глаза, прервавшись в последний момент. Чуть было не сказал. - Ладно, как мы можем выбраться отсюда?
- Кончай нести чушь, - Гийом положил руку на плечо Эмильену и отстранил его. - Твоя жажда действия принесет больше вреда, чем пользы, - Гийом обошел комнату, оглядывая стены, и остановился возле железной двери, запертой на три замка.
- Если ты хочешь что-то делать, когда выберемся отсюда, я пошлю тебя в английский филиал. Будешь с ним разбираться. Заодно познакомишься поближе с Сисиль, погуляешь по Лондону, потом мне расскажешь.
Дамьен постучал по двери, глухой стук потонул в тишине комнаты. Открыть ее изнутри при их скудном наборе подручных средств было невозможно. Дамьен прислонился спиной к стене возле двери, внимательно глядя на Эмильена.
- Ты хочешь остаться в игре из любопытства, но не понимаешь, что твое любопытство губит нас обоих.
Эмильен остался сидеть у стены, следя за действиями Дамьена. Он очень устал, все тело ныло, действие обезболивающих подходило к концу: он рассчитывал до вечера вернуться в больницу. Если он расклеится тут от боли, то станет еще больше обузой. Прилагая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках, тем больше Эмильен обижался на попытки Дамьена прогнать его подальше.
- Когда мы отсюда выберемся... - произнес он, но осекся: даже если они выберутся, это еще не будет означать финал разборок с врагами Дамьена. - Это не любопытство, Гийом, можешь считать это искуплением, если тебе так удобнее.
Как странно: Эмильен почти напрямую признался в любви, но Дамьен попросту не заметил, не услышал, не понял. Он не хотел разбудить в юноше чувства, он сам чужд им или... Да боже мой, всегда есть то, чего мы не знаем, преждевременно делая выводы.
- У меня в этом деле личный интерес. И я никуда от тебя не уеду, - тихо добавил он, закрыв глаза и откинув голову назад, стена холодила затылок. - Когда мы отсюда выберемся, то продолжим расследовать все вместе. Или я уволюсь к дьяволу и продолжу сам, параллельно тебе, рано или поздно пересечемся. С какого хрена ты возомнил себя критерием справедливости? Кто ты вообще такой, чтобы за всех решать?! И если ты сейчас снова спросишь, почему я прилип к тебе, то я тебе тупо врежу - ответ прост, только идиот бы еще не понял! - Эмильен вдруг понял, что почти кричит, и заткнулся, тяжело дыша.
- Я не понимаю ни слова из этого высокопарного бреда, - спокойным прохладным голосом отозвался Гийом. - Я не мерило правосудия, ты - не жертва, чтобы что-то искупать. Личное дело? Ты хочешь Эмиля и Отиса? Брата и отца? Хочешь, чтобы я не мстил им? Я не могу - я говорил тебе об этом. Ты погребешь нас обоих со своими желаниями, так же, как Эмиль, только он это сделал намеренно, а ты - от глупости и упрямства. Я объясню простыми словами, если иных ты не понимаешь, Эмильен. Они будут меня шантажировать твоей жизнью. И я сломаюсь. По своим причинам, от которых не хочу пока отказываться. Они прикончат меня, а после - тебя и Отиса. Твое расследование... загонит нас всех в могилу! - голос Гийома, напоминавший мрачное карканье, был хриплым и злым, и зловеще убедительным. Эхо подхватывало острые фразы и дробило их на осколки, медленно гаснущие в тишине подвала.
"Причины, от которых не хочу пока отказываться" - это он так признается, что неравнодушен к Эмильену? Поневоле вспомнился день их знакомства, упреки будущего шефа после проваленного испытания на похищение. "А что если вас похитят, чтобы досадить мне, подкинув под дверь ваш хладный труп?" – кажется, так он сказал тогда.
- Для тебя все, что не вписывается в твои искусственные рамки, является бредом. Но рамки эти ненормально узки, Гийом. Ты многое пережил, я знаю. По вине моих отца и брата, да. Они заслуживают наказания, разве я говорил "прости их и забудь"? Нет. Ты обещал не убивать отца, и это избавило меня от необходимости метаться между вами. Я на твоей стороне, Ги. Из слов отца и Андреса я кое-что понял об Эмиле и не горю желанием его защищать. Ты хотел правду? Бери. Я хорошо собираю и свожу данные, нахожу нестыковки и утаенные связи, ты сам видел меня в работе. Ты предлагаешь мне спрятаться, чтобы не мешать тебе. Я предлагаю включить меня в дело с безопасного расстояния. Пойми: сидеть и ждать, надеясь, что тебя там не убьют, я физически не смогу. По своим причинам, которых ты в упор не хочешь признавать, - в процессе монолога Эмильен осторожно, по стеночке, поднялся на ноги и подошел к двери, встав перед Дамьеном, совсем близко, словно приглашая, но не касаясь руками. Только смотрел, пытливо и с надеждой, глаза в глаза - не разглядеть, так хоть придумать ответное чувство. Он так устал.
И какое ему дело до его жизни? Казалось бы, он должен был возненавидеть своего несдержанного шефа и бежать от него на край света. Но он продолжает нести эту несусветную чушь о помощи и беспокойстве.
- Ты должен уехать из Парижа и из Франции на время, - Гийом обнял юношу, прислонил его голову к груди. - Если тебе так интересно, я буду держать тебя в курсе дела, а вы будете высылать мне по электронке ваши соображения и выводы, месье Холмс, если вы считаете, что никто кроме вас не справится с этим ребусом.
Пальцы мужчины перебирали перепутанные пряди юноши, слегка их оттягивая. Они ходят кругами, не понимая друг друга, и им не выбраться из этой ловушки. Прохождение лабиринта из столкнувшихся мировоззрений приводит к его началу, и снова приходится бежать по коридорам фраз, постоянно натыкаясь на преграды. Юноша хочет тепла? Но у Гийома его нет. И не было. Эмиль знает. Дать им, что ли поговорить друг с другом, когда он его найдет? Но в этом случае он точно потеряет Эмильена, так и не найдя, не разглядев толком. Нет, нельзя им говорить.
- Просто поверь мне - тебе лучше уехать...
"Развяжи мне руки, прошу тебя, без этого я не смогу ни ударить, ни дать сдачи - ты же видел все сам. К чему все эти фразы..."
Раздался скрежет ключа в замочной скважине, и Ги резко оттолкнул от себя Эмильена. Еще одна сцена в подтверждение мысли о том, что юноша ему мешает.
Гийом встал со стороны открывающейся двери, прячась за ней. В комнату ввалились пятеро амбалов, двое из которых тут же взяли на прицел раненого Отиса и Эмильена. Третий лихорадочно оглядывался.
- Где Готье, мальчишка? - спросил холодный голос из коридора, и амбал подтвердил серьезность вопроса короткой очередью под ноги Эмильена.
Юноша с самого начала знал, понимал умом, что Дамьен прав. Уткнувшись в него лицом, он мучился необходимостью самого трудного в жизни выбора: надо подчиниться, наступить на горло своим чувствам. Дамьен способен на самые внезапные действия, но далеко ли ты убежишь, если нужно все время оглядываться? Быть тем, кто ему не безразличен, оказалось неожиданно горько. "Я люблю тебя. Ну же, просто скажи ему. Это не сложно. Открой рот и скажи".
А в следующий миг Эмильен отлетел к другой стене, оторопело уставился на возникших в двери вооруженных людей. Шарахнулся от выстрелов, машинально заслоняясь руками.
Гийом проскользнул за спину ближайшему охраннику, использовав наручники как кастеты, он пару раз двинул ему в челюсть и, захватив цепью от наручников его горло, принялся его душить, стараясь держаться между пленным амбалом и остальными с автоматами. Второй охранник, действуя исключительно на инстинктах, развернулся и выпустил короткую очередь в коллегу и Готье. С короткими взвизгиваниями и гулким противоестественным чваканьем, пули врезались в правую часть груди амбала и несколько из них прошили правое плечо Дамьена, некстати мелькнувшее из-за тренированного тела. Гийом непроизвольно разжал захват, схватившись рукой за плечо и скрежетнув зубами, сдерживая стон. Еще на одного типа меньше работы его людям, если они, конечно, его найдут. Он мог рисковать, пока был уверен, что нужен им живым, но всякому терпению есть предел, и за него переходить не стоило. Он огляделся. Двое с автоматами в коридоре, еще двое - в комнате. Тусклый свет фонаря бросает бледно-золотые блики на дула, металл почти искрится в темноте, отливая радужными искрами... Множеством радужных искр. Мир неожиданно вспыхнул тысячами фейерверков и упал в прохладную тьму. Дамьен потерял сознание.
Стоявший рядом охранник коротко перевернул сапогом его тело и, убедившись, что все безопасно, уволок в коридор. Тот же холодный голос из-за двери коротко бросил Эмильену.
- Когда месье Гюра очухается, скажешь ему, что мы приносим извинения за временные неудобства и скоро его освободим.
Охранники вместе с типом, который так и не показался на глаза Эмильена, и Дамьеном скрылись за дверью, тщательно закрыв все замки.
***
Сквозь забытье Гийом слышал отдаленные голоса.
- ...тебе босс поручил плевое дело - всего-то стырить каких-то пару склянок из лаборатории и все! а ты и то прошляпил...
- ...яд потеряет силу через год?..
- Нет, но нужны реагенты, чтобы...
- ...уже в нем?
- Да, но сложность в том, что...
- Пройдоха Сай - притворялся нашим другом, а чуть запахло жареным - рванул под крылышко Д'Алигра! Если б он не сбежал тогда...
Гийом очнулся от слепящего света и ледяной воды в лицо. Руки и ноги были связаны плотными кожаными ремнями, еще пара ремешков перетягивали талию и шею. Спеленали, как мумию. Дьявол, как же они его боятся... Хотя сейчас он вряд ли мог что-то сделать, но сама мысль об этом грела душу.
- Просыпайся, детка! Хватит валяться.
Влага на лице освежала. Он слизнул пару капель с губ. Страшно хотелось пить. Плечи ныли, Ги настолько устал, что пропустил смысл речи этого странного небритого типа с сальными волосами и змеиными глазами в вечном прищуре. Потный кулак врезался в живот Ги, и он задохнулся.
- Повторю еще раз: где реагенты? Мы знаем, что старик Рене отдал их тебе, когда тебя посадили, но к господину Ямодати Китамура они так и не попали. Куда ты их дел, Готье?!
- Какие реагенты? - Гийом приподнял голову и с удивлением уставился на змееподобного мексиканца с сальными волосами. Рене Д'Алигр, человек чести, потомок французского дворянства - связан с какими-то ублюдками и должен был что-то выполнить для них? Он использовал Готье, чтобы передать что-то в Японию? Значит, он знал, куда Готье попадет после тюрьмы? Может, для этого он и отрекся от сына? О, месье Рене, великолепная прагматичность! Куда мне до вас - еще учиться и учиться.
- Очень жаль, - горько бросил Ги, тут же переходя на просторечный язык, - но я не в курсе, чувак. Меня Рене обманул так же, как и вас. Я не знаю ни про какие реагенты.
- Врешь... - прошипел мексиканец, наклонившись к уху Гийома. С его круглого лица стекали капли пота, и Ги вздрогнул, когда одна из них упала ему на лицо.
- Но Джо тебя разговорит... Джо и не таких разговаривал... Дай время.
Мексиканец исчез из поля зрения - пошел за инструментами. Ситуация поражала своим комизмом и дикими перспективами.
- Джо… Вам проще заманить сюда Рене и его спросить, где эти реагенты. Я готов вам помочь в этом...
- Заткнись, - мексиканец грубо треснул ему в челюсть, заехав по синяку, оставшемуся от удара прикладом. Ги закусил губу и замолчал, ловя кровожадный блеск в глазах Джо. Он не хочет правды, ему просто по кайфу издеваться. То есть, как с разумным человеком с ним разговаривать бесполезно.
- Ладно, я вспомнил, - Гийом для убедительности покосился на внушительный набор хирургических инструментов, которые Джо методично раскладывал рядом. - Зови шефа, я скажу ему, где реагенты.
Мексиканец сверлил его злым подозрительным взглядом. Еще бы, Ги лишил его удовольствия... Но проверять, насколько хорошо Джо владел искусством пыток, Дамьену совсем не улыбалось.
- Соврешь... - с сомнением протянул Джо.
- Ну, если совру - применишь свои приемчики.
В комнату вошел щегольски одетый итальянец, смуглокожий, с орлиным профилем, казавшимся Гийому смутно знакомым, в темных очках и расстегнутой карамельного цвета рубашке. Руки он держал в карманах. Он остановился поодаль от пленника, мексиканец, провожавший его, подобострастно улыбался.
- Говори.
Ги спокойно прикрыл глаза. Изобразить крайнюю усталость и безволие не составляло труда.
- Мне действительно передали сверток перед тем, как увели в камеру, - Гийом перебрал мысленно все известные ему тайники в тюрьме, лучше всего для этого дела подходил тайник Салли - под унитазом, где тот прятал наркоту, которую толкал всем заключенным за умеренную плату. Охранники были и в теме, и в доле. "А вот теперь посмотрим, как ты оттуда вытащишь свои "реагенты", все заключенные и охрана будут против того, чтобы ты совал туда свои грязные руки, и деньги не спасут положение, пижон!"
- Я тогда был совсем зеленым и спрятал реагенты в тайнике Салли Бронкса, в камере № 407, под унитазом.
Гийом приоткрыл глаза и проследил за лицом итальянца. Он смотрел оценивающе - решал, верить или нет.
- Послушайте, я слишком устал, чтобы врать. Кроме того, я не знаю, зачем вам эти реагенты и какую ценность они представляют.
Итальянец кивнул.
- Пока не трогай его, Мекко. Если парни ничего не обнаружат в том тайнике - займешься им как следует, если обнаружат - убьешь безболезненно. Ради нашей прежней дружбы со стариком Рене.
Итальянец вышел и по злобным взглядам мексиканца Ги понял, что этот раунд он выиграл. Он соскользнул в сон.
Все закончилось слишком быстро, чтобы Эмильен успел предпринять какие-либо действия. Да и что он смог бы? Пищать, как девица, в обморок упасть или мешаться под ногами у своих и чужих? Дамьен и один не справился, сердце кровью обливалось, когда юноша следил, как дорогого ему человека утаскивают, словно куль с мукой, гораздо менее бережно, чем своего мертвого товарища. Потом это обещание из-за дверей - и ведь ни слова о судьбе Эмильена, только Отиса. Что тот станет делать, когда окажется на свободе один, без сына? С пулевым ранением, которое никак не объяснишь в больнице.
Эмильен опустился на пол, прислонившись к стене. На полу осталась кровь - того наемника и Дамьена. Юношу знобило, ожидание смерти хуже самой смерти. Но стократ хуже было понимание, что его могут и наверняка используют против Дамьена, как тот и говорил. Серьезность своего положения только начала доходить до юноши, сейчас он бы многое отдал, чтобы Отис никогда не встречался с Д`Алиграми, никогда не принимал то решение, чтобы все сложилось иначе, пусть даже он сам бы никогда не познакомился с Дамьеном. По крайней мере, они оба могли бы жить гораздо счастливее сейчас. Эмильен так устал, не было сил удерживаться на краю черной депрессии, спасаться, как прежде юмором и самоиронией. Он никогда не был религиозен, но сейчас нашел утешение в молитве: "Пожалуйста, спаси его, Господи, ты ведь защитник безвинных, а он за жизнь и так настрадался, сохрани его, умоляю тебя", - повторял он про себя вновь и вновь. Отис не приходил в себя, но дышал ровно, на его повязках не было крови, он выживет и вернется домой. А на себя Эмильену сейчас было плевать. Он совершил столько глупостей, что заслуживает наказания наравне с Эмилем. Надо было просто делать так, как говорил Дамьен. "...мистер Холмс, если никто, кроме вас, не справится с этим ребусом" - эхом отражалась в голове его издевка. "Я глупый, трусливый, слабый, невежественный, ничего не представляю из себя. Разве что морда смазливая, но таких тысячи. Ему не за что меня любить. Я ничем не помогу в этом деле. Я обуза. Я всегда буду только болтаться мертвым грузом, гирями на его ногах". Противный сам себе, Эмильен решил уехать из Парижа, если они выберутся живыми. Он уволится. Если бы Дамьен не спутал его с Эмилем, никогда и никто бы не взял его, провинциального деревенщину, на работу в серьезную компанию. Да и с работой он справлялся из рук вон плохо, особенно вначале. Ему могло казаться, что он справляется, но, может, это Дамьен дал приказ исправлять его ошибки и молчать о них? Сквозь черную пелену депрессии все события последних двух месяцев выглядели ужасным фарсом, кошмарным сном. Они убьют Дамьена, а потом убьют Эмильена. Хотя нет... сознание на миг прояснилось: если Дамьен умрет, то необходимость в шантаже отпадет, и Эмильен станет не нужен. Его, скорее всего, вернут Отису. А значит, он выберется отсюда, но только когда убьют Дамьена.
Надо было кинуться на того охранника, повиснуть на автомате, может, его бы застрелили и все проблемы бы кончились. Лежал бы себе тут в луже крови, пузыри пускал, летучих мышек кормил. И Дамьена бы не смогли ничем шантажировать. Так жестко и холодно сидеть одному, дрожать и ждать, ненавидя себя за беспомощность.
- Это тут, да? А ты уверен, что ничего не перепутал, в очередной раз, Калис? Мы уже третий дом обыскиваем, - напряженный голос Дегейра отражался от стен, осколки фраз метались по коридору, как раненные птицы. Оперативники службы безопасности «Generation sans esprit» ворвались в дом, без труда уложив охрану, и теперь обшаривали каждую комнату в поисках шефа.
- Нам в подвал, - решительно заявил Дег, который все время давал "ценные" указания командиру оперативной группы, Жозе Лойе, опытному бойцу, раньше служившему детективом в полиции. Излишне говорить, что Лойе в таких командах не нуждался и потому мрачновато косился на деятельного помощника шефа, бурчащего себе под нос. - Нет, ну конечно же, где еще можно хранить пленников, чтобы они не испортились, только в подвале.
Оперативники скрутили охранника, отобрали ключи, и замки двери в подвал со скрежетом открылись.
Дег с разбегу влетел на середину подвала и только потом огляделся. Незнакомый мужчина с перебинтованным плечом безжизненно лежал на полу. Неподалеку сидел Эмильен с совершенно мрачным лицом человека, для которого жизнь утратила какой-либо смысл. Невольно заподозришь самое худшее.
- Где он, Эмильен?.. - голос Дега вмиг охрип, глаза расширились. Он смотрел на Эмильена с невыразимым безграничным ужасом. - Они его убили?!
- Дег? - Эмильен не поверил глазам, как ранее не верил слуху. Хотелось заплакать от счастья, Эмильен окинул мутным взглядом людей в форме и с оружием, опущенным вниз. Свои?
- Дег... - юноша судорожно вздохнул, возвращаясь к жизни. - Они забрали Гийома. Он ранен. Наверное, больше часа назад. Дег... я... не смог ничего сделать, - слезы снова подступили к горлу, и Эмильен замолчал, сглатывая ком и мотая головой. Сейчас не время для истерик. Он попытался подняться, но сразу не получилось, тело словно онемело, ноги не держали.
Дегейр взглянул на Эмильена недоверчиво, и тут же послал охранника ему на помощь.
- Ты неважно выглядишь. Они и над тобой поиздевались? Дин, проводи Эмильена к машине. Как только я найду Гийома, мы уедем. Подождешь нас снаружи, ладно?
Один из оперативников помог Эмильену подняться на ноги, когда к Дегейру подошел человек в штатском и тихо сообщил, что они нашли шефа, но он без сознания. Дегейр умчался вместе с мужчиной, бросив оперативникам, чтобы они позаботились об Эмильене и о мумии в подвале тоже - на всякий случай. Ведь враг моего врага - мой друг.
Влетев в комнату с шефом, Дегейр привычно осыпал лежащего без сознания Дамьена множеством обвинений в неосторожности и глупости, нет, в упертом идиотизме! И помог оперативникам перенести его в машину скорой помощи, которую они прихватили с собой на всякий случай, когда отправлялись за шефом, - как знали, что пригодится.
До больницы они долетели очень быстро, но Гийом так и не пришел в себя. Доктор Матис встретил их на пороге, обозвав Эмильена бесстыжим беглецом и хорошенько отругав его, сказал, что они с шефом два сапога пара и что у Эмильена такое же шило в известном месте, только размером поменьше. Злорадно сообщив Эмильену, что он его в ближайшие две недели не выпустит, так же как и его шефа, и месье, отхватившего пулю плечом. Дег бегал вокруг всех кругами, пытаясь оказать помощь и моральную поддержку всем сразу.
Каждый раз, когда Дамьен вляпывался в неприятности и отлеживался в больнице (недаром он взялся ее спонсировать), корпорация терпела убытки, а Дегейр сходил с ума, пытаясь удержать все наплаву. Так уже было. Эмильен испытывал острое ощущение дежавю, когда в итоге оказался в палате Дамьена над его бесчувственным телом. На тумбе рядом лежал его мобильный телефон: Дег нашел мобильники, обнося подвал, и вернул владельцам. Он был удивлен, что "та мумия" оказалась отцом Эмильена. "Да ладно заливать, вы ни капли не похожи!" Матис обследовал пациентов, больше всего беспокойства вызывал Дамьен, Отис отоспится и уже завтра утром сможет подняться на ноги, рана не так серьезна. Эмильену доктор вкатил обезболивание и порадовался, что его не били. "Вам бы хоть с месяц воздержаться от подобных нагрузок. Да, и никакого секса! И не надо мне делать такого лица, юноша! Хотя бы недели три еще поберегите себя, иначе получите необратимые осложнения".
Эмильен взял мобильник шефа, скорее по привычке, он ведь должен отвечать на его звонки, пока шеф отсутствует.
Нет, не должен.
Что-то в нем сломалось. Дамьен больше не был шефом. Он стал любимым человеком... «Которому ты мешаешь. Он сильный, он способен своротить горы, разобраться с любыми врагами, лишь бы ничего под ногами не болталось». По какой-то причине Эмильен стал его ахиллесовой пятой, и будет правильно, логично - уехать, скрыться. Заодно и отца увезти, спрятать его и мать у родни на юге Франции. Он машинально просмотрел календарь в мобильнике, придумывая повод для матери навестить тетку. Взгляд упал на 13 ноября, день рождения Дамьена. Всего через месяц. Возможно, они уже не будут вместе, Эмильен все еще пребывал в депрессии, будущее рисовалось в самых мрачных тонах.
<Новая задача> - дата: 13 ноября этого года, 9:00 - Напомнить: "С днем рождения, Ги" - текст заметки... То, что двигало сейчас Эмильеном, не имело отношения к логике или вообще разуму, чистый мир эмоций звучал в его письме, крик души, наболевшее, тщательно скрываемое, подавленное, вырвалось наружу, облеклось в слова и осталось в заметке, в отложенной задаче, которую Дамьен увидит только тринадцатого ноября. Он положил телефон на место, чувствуя толику облегчения.
- Дег, я должен уехать из Парижа, - сказал он, столкнувшись с коллегой в коридоре.
- Ага, давай. А надолго?
- Не знаю. Он приказал мне исчезнуть, - Эмильен отвел глаза.
- Он будет спрашивать, где ты. Что сказать? - Дегейр смотрел испытующе, чутко чувствуя, что тут что-то не так.
"Скажи ему, что я прошу его остаться в живых. Пусть найдет меня после всего. Пусть не гонит!"
- Что я подчинился, - Эмильен пожал плечами, слабо улыбнулся. - Спасибо тебе. Ты спас наши жизни. И ты всегда был добр ко мне.
- Что у вас за тайны... Ну да ладно. Он знает, где тебя искать, если понадобится, верно?.. Стой. Ты так говоришь... Ты ведь не собираешься снова исчезнуть? Ну, то есть, ты же вернешься? - Дегейр не слишком-то сам верил в свои слова, но отчаянно хотел в них верить, поэтому и взгляд вышел почти умоляющий.
- Дег, - голос осип, Эмильен вдруг отчетливо понял, что не хочет расставаться с ним, с офисом, с сотрудниками, корпорацией, вечными авралами, победами и поражениями - они все дороги ему, он потеряет куда больше, чем только Дамьена. Юноша закатил глаза, коротко обнял Дегейра, прошептал на ухо. - Я совершил ошибку, Дег. Вы все предупреждали не влюбляться в него, а я, балда... Я реально загнался, - он отстранился. Дегейр любит сплетни, вот ему еще одна. - Он приказал мне исчезнуть. Если он так решит, я не вернусь. Прости меня, пожалуйста.
- Глупый ты. Я сказал - не влюбляйся. Но если уж влюбился, так я думаю, - борись. Исчезай, если вы так решили. Но помни: нельзя все время плыть по течению и его слушаться. Нужно когда-то и самому что-то делать. Настоящая любовь - она как монета, у нее два лица и две стороны. Все, беги, а то разревусь, как девчонка - перед Матисом стыдно, он ведь издеваться будет.
***
Как в сказке про спящую красавицу, жизнь замерла в маленьком мире сотрудников «Generation sans esprit». Эмильен уехал почти сразу, Гийом Дамьен неделю с лишним был без сознания в больнице. Проекты были заморожены и все, что сейчас делалось в корпорации, служило цели поддержания ее на плаву. Дегейр почти не отходил от шефа и вечно путался под ногами у Матиса.
В конце октября Ги открыл глаза. Был солнечный полдень. Прохлада с улицы вползала в приоткрытое окно. Где-то вдалеке мяукнула кошка, и Гийому вспомнилась пословица о том, что у кошек 9 жизней. Если так считать, у него осталось 7. Он слабо улыбнулся. Как будто проскочил сквозь тьму и почти не заметил... Ги не помнил, что было за гранью, но что он там побывал - не сомневался. Он слишком многое не доделал, чтобы задерживаться там надолго. Сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание, на этот раз?.. В комнате он был один, и это радовало.
Он снова прикрыл глаза - чтобы думать, не нужен свет, довольно и внутреннего освещения.
Ему нужно узнать, все ли в порядке с Эмильеном, нужно закончить расследование, которое они начали с Армандо. Нужно, наконец, увидеть Эмиля и поставить точку на прошлом. Как много у него историй, в которых нужно расставить точки. Сейчас везде сплошные многоточия.
Дег вошел в комнату неслышно, но Гийом повернул к нему голову.
- Салют, - хрипловато бросил он. - Где наше юное дарование в области частного сыска?
Дегейр, с трудом сдерживая радостный вопль, удивленно заморгал на шефа.
- Ты о ком?
- Об Эмильене.
- Уехал - неделю назад. Сказал - ты поймешь и еще, что ты велел ему уехать.
- Велел. Мы вляпались в мафию, а значит, будет жарко.
Дег присвистнул, и лицо его сделалось озадаченным. Он внимательно следил за лицом Гийома, но ничего кроме задумчивости на нем не отражалось.
- Кстати, - вдруг вспомнил он, - тут какой-то тип приходил, латиноамериканец на вид, назвался Армандо и искал Готье. Я подумал, раз он сюда пришел, то не иначе как к тебе.
- Отлично, одной проблемой меньше. Если он еще раз придет, шли его сразу ко мне. И, Дегейр, я помню о нашей договоренности, но я вынужден просить тебя помочь мне. Больше некому.
Дег прикусил губу и сдвинул брови.
- Тебе нужны сведения от мафии, - чуть слышно сказал он.
- Нет, мне нужно, чтобы ты, прикинувшись молодой проституткой, нашел юношу по имени Эмиль, он связан с мафиозным босом, торгует наркотой для него, ну и дает всем, кому ни поподя, как я слышал, - глаза Гийома помрачнели. - Выглядит почти как наш Эмильен, не спутаешь. Тебе нужно узнать, на кого он работает и что за дела они проворачивают. Подними еще невзначай тему о реагентах. Скажи - кто-то из клиентов интересовался. Эмиль - мальчик прагматичный, так что пообещай ему половину выручки за то, что он введет тебя в курс дела.
Дегейр молча сжал простыню, глядя перед собой невидящим взглядом.
- Мы же договаривались, Гийом.
- Мне не на кого больше положиться. Но - я пойму, если ты откажешь. В этот раз - пойму.
Юноша тяжело вздохнул.
- Хорошо, но при одном условии - ты меня прикроешь, ты не оставишь меня там и ты - или твои люди - будут следить за тем, чтобы я не встречался с теми, с кем мне нельзя видеться.
- Я тебе обещаю.
Они еще поболтали о делах на работе и разных мелочах, но разговор не клеился: Дег мрачно обдумывал поручение шефа, а Гийом - последствия развязанной им мести.
Дегейр ушел, а Ги попросил у медсестры телефон, сказав, что нужно отправить сообщение другу не с рабочего номера. Гийом быстро набросал смс-ку Эмильену: "Милый, я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы возвращаться домой, пока меня там нет? Г.Бри".
***
Гийом быстро приходил в себя. Первую неделю он занимался делами из больницы, отправив Армандо вместе с Жозе Лойе, командиром отряда безопасности корпорации, раскапывать дела бандитской группировки, с которой был связан Д'Алигр. Он контролировал сделки, следил по телефону за людьми, обеспечивавшими безопасность Дегейру, подкидывал идеи Армандо. Он занял себя настолько, что и во время процедур по реабилитации занимался делами. Ложился поздно, вскакивал в 6 утра и тут же возвращался к работе.
Человек, которого Гийом похитил из сгоревшего дома, когда исчез Армандо, оказался Морелем де Сен-При, сенатором, возглавлявшим партию, боровшуюся с Рене Д'Алигром, пока последний не вышел в отставку. Когда Гийом разговаривал с ним, Морель сказал, что злоумышленники взяли его в заложники и собирались потребовать выкуп. Гийом отпустил его, но решил поговорить с Мишель об этом человеке, показал ей его фотографию. Она узнала его, сообщив, что этот тип приехал вместе со своим помощником, почти сразу после того, как Готье попал в тюрьму, и долго разговаривал с Рене. Ушел довольный, а отец был зол, как никогда прежде.
Мишель, так же как и Гийом, была почти уверена, что за историей с тюрьмой могла стоять семья де Сен-При. Но, чтобы это доказать, нужно было найти того типа, Андреса, который разговаривал с Гюра в голубых покоях отеля. Гийом отправил отряд оперативников службы безопасности искать его, но пока результатов не было. Мишель, по просьбе Гийома, осторожно поговорила с Рене Д'Алигром о реагентах, но у нее сложилось такое впечатление, что он ничего о них не знает.
"Если это так, то, возможно, кто-то просто назвался именем Рене Д'Алигра, кто-то, кто знал о том, что его сын попал в тюрьму, и кто действительно мог встретиться со мной и передать пакет..." Гийом перебирал в памяти слуг и секретарей отца, которые могли работать на мафию. Он составил список и отправил людей его проверять, он поднял все свои связи в Японии, чтобы вычислить, как и через кого господин Китамура Ямодати вышел на юного заключенного из благородной семьи, вполне подходящего для его целей и к тому же того, кто должен был передать ему реагенты.
Вычислить того, кто имел связи и с местной мафиозной группировкой, и с семьей Д'Алигров, и с киотской организацией господина Китамура оказалось не так-то сложно - у Рупперта Синга, который был секретарем Рене Д'Алигра, еще когда Гийом учился в Сарбонне, дочь была замужем за японцем, приходившимся родственником правой руки господина Китамуры. Но и этот тип как сквозь землю провалился. Картина вырисовывалась все четче. Осколки мозаики, один за другим, вставали на свои места, но Гийом не обманывался - он не сможет вернуть прошлое этими действиями, но сможет хотя бы понять, во что его втянули. Он был пешкой в чужой игре или, может, фигурой позначительней, но в любом случае той, которой не страшно пожертвовать.
Армандо на пару с Лойе вычислили, что мафиозной группировке принадлежало несколько игорных домов и борделей, узнали районы, в которых их дилеры торговали наркотой, а также большую часть законников, которые прикрывали банду, и к началу ноября у Гийома было достаточно сведений, чтобы сдать их полиции и с участием своих людей накрыть всю шайку.
Дегейр коротко сообщал, что с ним все в порядке, и давал информацию по участникам банды и планам, внося в расследование свою лепту. Это значило только одно - они нашли общий язык с Эмилем.
От Эмильена ответа не было, но, может, оно и к лучшему. Незачем ему светиться. Если он уедет подальше, ему будет проще забыть Гийома. Он так много зла принес в жизнь этого юного существа... Он пришел к нему со своими мечтами и амбициями, впервые вступая в финансовый мир, как когда-то сам Готье пришел к Эмилю со своей любовью, а Гийом окунул его в грязь. Он виноват перед ним, и будет лучше, если они больше не пересекутся и мальчик сможет снова вернуться к нормальной жизни, может быть, даже к той девушке, которую Гийом видел на фотографии у него в квартире. А таким, как Гийом, остаются случайные связи с не менее испорченными людьми и проститутками, которым уже нечего терять, такими, как Эмиль.
Но его глупое сознание никак не хотело это принять и смириться. Мысли снова и снова возвращались к Эмильену с пугавшим самого Гийома постоянством. То и дело перед глазами всплывали картины из прошлого, погружая в себя сознание, безжалостно отвлекая от проблем и разговоров.
-...вы меня слушаете, месье Дамьен?
- Простите, отвлекся.
- Понимаю, много дел, да?
Эти диалоги преследовали его все чаще, и внутри шевелилось мерзкое подозрение, что так будет продолжаться и дальше. Сколько еще - год, два, три?.. Время лечит. Но Эмиля он забывал 7 лет, и то не смог забыть до конца. А сколько будет забывать Эмильена? Почем нынче порошок забвения - ценой в жизнь?
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:13
удалить
***
Под утро он был еще в офисе - разбирал бумаги новой нефтяной компании, вошедшей в корпорацию «Generation sans esprit». К захвату мафиозной группировки все было готово, нужно было только, чтобы Дегейр вернулся. А после этого он поговорит с Эмилем и придумает, как ему лучше избавиться от семьи де Сен-При. Он устал за эти две недели, но чувствовал удовлетворение и от работы: еще бы, поставить на ноги целую компанию в почти незнакомой отрасли, - и от своей жизни. Наконец-то вопросы прояснялись, а объекты глупых юношеских мечтаний о мести наконец-то обретали плоть, и сама месть сейчас была куда более реальна.
Он сидел в приемной, на столе Клода, инстинктивно держась подальше от комнаты, которую он когда-то (когда-то? не так давно, между прочим!) выделил Эмильену, и пил кофе. Он устал. Нужен ли он в этой операции? Может, ему взять отгул? Нет, он должен довести дело до конца. Кому должен? Себе и своему прошлому, и Эмильену, которого, невинного, он втянул в это дело.
Дверь открылась, и Гийом поднял голову на стук каблуков. Брюнет среднего роста с почти янтарными глазами в слишком коротких и слишком облегающих джинсовых шортах, колготках в крупную сетку и лаковых сапогах на небольшом каблуке, разбитной походкой прошел внутрь и рухнул на диван для посетителей. Гийом не сразу признал в нем Дегейра, и поначалу хотел было возмутиться, но что-то знакомое в полуприкрытых усталых глазах и в странной, наполовину злой улыбке напомнило того мальчишку, с которым он впервые встретился несколько лет назад и которого спас.
- Теперь, Гийом, я тебе ничего не должен, - устало бросил Дег. - Тут вся информация, - Дегейр протянул флешку, не вставая и не глядя на Гийома. Ги забрал флешку из горячих пальцев.
- Реагенты для яда я украл, они были у твоего Эмиля, и перепрятал, на флешке есть информация о том, куда.
Дегейр скрестил ноги.
- У тебя жар, - Гийом набрал номер Матиса и коротко велел ему приезжать немедленно с командой скорой помощи.
- Во мне кокаин, алкоголь, афродизиак и снотворное. Так что слушай меня внимательно, пока я не вырубился. Они хотят с тобой встречи. Кто-то донес им, что они у тебя под колпаком, - Дег нервно заржал. - Что за странное выражение "под колпаком", как суп какой-то в дорогом ресторане. Суп из месье Д'Алигра-младшего... Нет, я предпочту тебя в сыром виде...
Гийом присел на край дивана, сдвигая Дегейра вглубь и кладя руку ему на талию. Дег поднялся и уткнулся ему лбом в плечо.
- Ты знаешь? Что тебе Эмиль сказал?
- Обо многом сказал, Гийом. Ты - идиот. Мы с тобой - две раненные птицы, но мы не можем любить друг друга, потому что любовь не строится на жалости, она ее не приемлет, любовь - слишком гордое чувство... Но если... если ты так и будешь... метаться, как бабочка в запертой комнате... ты не будешь счастлив. Не смей возвращаться к Эмилю.
- У тебя истерика, Матис скоро приедет. Пока лучше расскажи, что они мне предлагают. Если ты отрубишься, я так и не узнаю.
- Узнаешь... черт... все плывет... пока, Гийом, удачи тебе. И Эмильену.
Дегейр потерял сознание, и Гийом очень осторожно вынес его на воздух, ожидая Матиса.
Странные вещи нес Дегейр. При чем тут Эмильен? И старая тема о любви... Но он был пьян, а Ги взвалил на него довольно трудную задачу, которая, впрочем, не была непосильной. Воображение, которое в последнее время было в постоянном разладе с сознанием, нарисовало Эмильена на месте Дегейра на руках у Гийома, и Ги наклонился к юноше, касаясь слегка его губ своими.
Подъехала скорая, и Дамьен бережно уложил Дегейра на носилки.
***
День выдался крайне напряженный. Гийом провел несколько встреч, нашел новых клиентов для своего банка среди видных политиков Германии, занимался делами молодой и пока требующей много внимания нефтяной фирмы. Он несколько раз звонил Матису, интересовался состоянием Дегейра, но доктор отделывался от него фразами о том, что все в порядке, у юноши просто крайнее истощение и наркотики. Поэтому он не даст им общаться до того, как он полностью восстановится. Гийом мысленно возвращался к тому, что сказал ему Дегейр с утра. Он написал об этом Армандо - попросил проверить сведения, не ловушка ли это? Армандо принял задание, но ответил только вечером. "Готье. Мой источник говорит, что они пришлют к тебе переговорщика сегодня в 19-00 в офис. У Сантино, Альфредо и третьего главы группировки все активы в твоем банке, и они понимают, ЧЕГО ты их можешь лишить, помимо прочего".
К назначенному сроку Гийом отправил охрану встречать "посланца" у входа в офис. Он хорошо подготовился к встрече, отведя под нее незначительную переговорную и расставив за ее стенами охранников с огнестрельным оружием. Посланника должны были привести к нему на отдельном лифте, двери которого открывались в маленький коридорчик, ведущий непосредственно к этой переговорной, без лишних перемещений по зданию, почти под конвоем. Ги сидел за переговорным столом, покачивая виски в бокале уже в 18:15.
Ему вспомнилась другая переговорная, такая же янтарная жидкость в стакане. "Пейте до дна за успех операции," - сказала тогда Мартиша. А потом - Эмильен на его коленях, его голова на плече, синий-синий взгляд, чистый и искренний, без притворства, только на дне плескалось что-то, чего он тогда не смог разглядеть, а сейчас, вспоминая, не мог понять.
"Отойди на свет и пройдись". Как ему тогда было интересно - сломается ли он, подчинится ли? Или выкинет то, чего сам Гийом никак не ожидал.
"П-пройтись? Это как... лошадь по кругу?"
Гийом неожиданно расхохотался. Черт, а он тогда и не заметил, как это смешно. Он резко оборвал смех. Опять прошлое подкралось неожиданно и утащило его в свои сети, отрывая от настоящего. Правильно: в прошлом есть то, чего нет в настоящем и не будет в будущем. Интересно, как он там, его синеглазый мальчик?.. Нет, теперь уже не его, а, наверное, той простенькой француженки с фотографии.
Дверь скрипнула, заставив Гийома вздрогнуть, возвращая его к реальности. С некоторым усилием он вспомнил, что он здесь делает, и залпом осушил стакан. Охрана расступилась, пропуская вперед длинного худого мужчину с унылым лицом и хрупкого юношу, прячущегося за его фигурой.
- Садитесь, - коротко бросил Гийом, указывая на кресла напротив себя и обращаясь скорей к мужчине, чем к его помощнику.
- Сядьте, Бен. Говорить все равно поручили мне.
Из-за спины мужчины вышел бледный синеглазый юноша с темными кругами под глазами и усталым лицом. На тонкой шее красовался длинный еще розовый шрам, старая черная футболка плотно обтягивала худое тело и оставляла живот открытым. Он медленно засунул руки под ремень брюк и печально улыбнулся, держась подальше от Гийома, поближе к Бену. Сесть юноша словно не решался.
- Здравствуй, Готье... - тихо произнес он, перестав улыбаться, разглядывая Гийома.
Это был Эмиль. Стакан выскользнул из пальцев Дамьена и укатился под стол, но он этого не заметил, а вот юноша проводил стакан глазами с печальной иронией. Ну да, он всегда все замечал. Дьявол, как же Эмиль изменился: он стал бледной тенью себя самого, словно это он был в тюрьме и в плену, а Гийом всегда наслаждался хорошей жизнью.
- Сядь, - голос прозвучал резко и грубо, в нем проскальзывали кинжально-острые ноты. Глаза Гийома горели каким-то мрачным, диким колдовским огнем.
Эмиль вздрогнул от резкого окрика и одновременно печально и мечтательно улыбнулся, пряча взгляд. Он отодвинул стул рядом с Беном и опустился на него.
- Могу я... - начал Эмиль.
- Ты пришел ко мне, чтобы устроить перемирие с этой шайкой? ТЫ? Как они смели послать ТЕБЯ?! Они что, насмехаются надо мной?!
Гийом резко поднялся и пересек зал, в одно мгновение оказавшись рядом с Эмилем, вздернул его голову за подбородок, вглядываясь в эти синие глаза. Усталые... взрослые... тоскливые, как у брошенного пса.
- Я наврал им, Готье. Выдал свою мечту за реальность. Сказал, что ты любил меня когда-то, а потом... мы потеряли друг друга, и теперь, когда мы найдемся, мне будет легче...
Гийом резко отвел руку, отпуская его, но юноша замер с запрокинутой головой, не спуская взгляда с Гийома.
- Легче что? Использовать меня в их интересах? Манипулировать мной?
- Готье... - позвал тихо Эмиль, опуская голову.
- Не называйте меня так, месье, - голос мужчины, холодный и жесткий, врывался в комнату ледяной вьюгой в преддверье зимы. - Перед вами Гийом Дамьен, к нему вы пришли, с ним и разговаривайте. Какие условия готова мне предложить ваша организация? - Гийома переполняла ярость, холодная и безграничная, как снежная пустыня. Всего ничего - один почти невидимый жест - и охрана за ширмами расстреляет этого глупого мальчишку и его спутника. А потом - облава на эту банду, и... конец. Гийом представил, как десятки железных пуль пробивают это тело насквозь. Кровь вытекает из дыр, сквозь которые прошло железо, глаза становятся стылыми, стеклянными, как у кукол... Стеклянные мертвые глаза, синие, как у Эмильена... Рука сама наполовину взметнулась в воздух в условном жесте, и остановилась, так и не подав знак. Гийом резко сжал спинку кресла побелевшими пальцами.
- Я... знаю, о чем вы думаете, Го... Гийом, - тихим срывающимся голосом произнес юноша, глядя перед собой, не поднимая взгляда на Дамьена. - Вы хотите убить меня, ну так убейте... Не сейчас, позже,- голос юноши слегка окреп, он звучал одновременно надломлено и пронзительно. Гийом отвернулся от него, разглядывая золотистые блики в волнах на картине. - Когда мне не нужно будет ни перед кем отчитываться. Я сам приду к вам... на казнь. Я заслужил это. Вы спрашиваете о том, чего хочет организация? Она хочет, чтобы вы вернули реагенты и оставили их в покое. Взамен она готова вам предложить семью де Сен-При. Тех, кто вынудил меня скомпрометировать вас. Вы сможете разделаться с ними, не вызывая лишнего шума, и дальше использовать организацию по своему усмотрению. Они готовы работать на вас. А я... мной можно пожертвовать. Моя жизнь - изъявление доброй воли с их стороны. И я ее отдам по нескольким причинам.
- Меня твои причины не волнуют, - глаза Гийома полыхали, он с трудом сдерживал ярость. - Я выслушал условия, мне нужно их обдумать. Оставь контакты, я извещу тебя о своем решении.
Мальчишка врет. Никогда Гийом не видел в нем такой жертвенности, не его это совсем. Он вглядывался в бледное лицо, пытаясь проникнуть глубже в мысли, разгадать, правду он говорит или нет, но понять было невозможно. Если это и было фарсом, в чем умом Гийом был почти уверен, то фарс этот был хорошо поставлен. Но это бледное лицо, этот взгляд, это неожиданное и полное отречение от самого себя... Больше всего это напоминало крик души. Такой же бездомной, как и у него. Как там говорил Дегейр: нельзя строить любовь на жалости...
***
Гийом принял условия мафии. Он послал смс на телефон Эмиля, что готов встретиться со всеми тремя главами банды и заключить договор, гарантирующий безопасность обеим сторонам, но без участия Эмиля. Он тщательно продумал договор и спокойно, по-деловому провел встречу. Мафия гарантировала ему, Эмильену и семье Гюра, а также Д'Алиграм защиту и спокойствие, при этом покровительство будет держаться в тайне, чтобы не повлиять на их репутацию. Гийом так и не отдал реагенты, сказав, что, к несчастью, они бесследно исчезли в тюрьме. Договорились также, что корпорация может в одностороннем порядке привлекать банду к какой-то работе, но при этом такая работа будет высоко оплачиваться и держаться в тайне.
После встречи, накануне 13 ноября, своего дня рождения, приходившегося на четверг, Гийом заехал к Дегейру, который после больницы попросил неделю отгулов, и Гийом, конечно же, не смог ему отказать. Когда он позвонил в дверь, ему никто не ответил, а когда набрал телефонный номер - Дег сказал, что он уже спит. Так что Гийому пришлось оставить эту затею.
Он добрался до офиса, сообщил Клоду по телефону, что его завтра не будет, и закончил все незавершенные дела. Офис спал - уже давно перевалило за полночь. Огромные полутемные пустые комнаты навевали тоску. Он вошел в кабинет Эмильена, отперев его ключом, и долго бессмысленно перебирал его личные вещи, вспоминая, как они работали вместе. Завтра он будет пить - и лети оно все в Тартар!
Вернув вещи на свои места, он запер комнату и сунул ключ в карман.
Наконец-то он может, не беспокоясь о настоящем, полностью окунуться в прошлое. Потом, на выходных будут официальные вечеринки и банкеты, будет опять напряженная полуделовая-полусветская жизнь. Но завтра - завтра принадлежит ему и Эмильену, вернее, воспоминаниям о нем. Он отпер ящик стола с игрушками и наркотой... давно он не пользовался этой дурью. С самой Японии... Но ему нужен был туман. Пусть завтра все будет в тумане - это поможет поверить, что он рядом. Он подхватил железную коробку с наркотой, когда взгляд его упал на кассету видеокамеры.
- Это что за херня? - он повертел кассету в руках и тут вспомнил, что забрал ее из того самого ресторана, где они с Эмильеном впервые перепихнулись. Вот уж, неожиданный подарок от провидения, как нельзя кстати. Гийом забрал кассету и поначалу направился домой, но в дороге передумал, направившись в квартиру Эмильена, которая сейчас пустовала и которую он, по договоренности с хозяином, продолжал оплачивать.
Там творился сущий бедлам с их последнего раза, так что Гийому пришлось вспомнить, как делать уборку. Закончил он часам к четырем и, как ни странно, страшно вымотался, отключился мгновенно и спал как человек с чистой совестью. Почти впервые в жизни.
А в девять утра его разбудило настойчивое пиканье мобильника. Какая-то заметка решила напомнить о себе. Заголовок гласил "С днем рождения, Ги". Сам себе Дамьен бы такого не оставил. Открыв напоминание, он увидел текст.
"Ты лучший человек из всех, кого я знаю, пусть и пытаешься казаться хуже, чем ты есть. Ги, я люблю тебя, верю в тебя и отчаянно хочу быть рядом. Но еще больше хочу, чтобы ты выжил в этой борьбе, и только поэтому уезжаю. Прошу тебя, не отворачивайся больше, я не хочу жить воспоминаниями, я хочу тебя, всего, что у нас было, мне так тебя не хватает" - сообщение обрывалось, видимо, не хватило текстового лимита заметки.
Гийом слышал звук издалека, и ему казалось, что его и источник звука разделяют толщи воды. Миллионы прозрачных литров. Он схватил мобильник, собираясь его отключить, не глядя, но заголовок сообщения привлек внимание. "С днем рождения, Ги". Гийом приподнял бровь: так его не называли даже близкие друзья, а тут кто-то стащил его телефон, да еще и накатал ему какую-то ерунду в виде поздравления? Настроение резко портилось. Да еще и в такую рань - он этому фамильярному негодяю это еще припомнит.
- А ты точно уверен, детка, что у тебя хватит духу меня так называть? - произнес он телефону и открыл сообщение. Он быстро пробежал его глазами, поняв, что оно от Эмильена, только в самом конце. Гийом рухнул в кресло напротив кровати, поднеся телефон к глазам, и вернулся к началу сообщения. Как всегда - много пафоса, много глупости! Тоже мне, нашел "лучшего человека".
- Ну, нет, дорогой, я надеюсь, что Франция еще не настолько поганое место, а тебя окружают не сплошь подонки и отморозки, так что ты меня зря в лучшие люди записал...
Глаза упорно возвращались к фразе "я люблю тебя", как в плохой мыльной опере. Но от самой этой фразы, от того, как все это было написано, веяло таким теплом, а он так замерз, что хотелось хотя бы один раз поверить и забыть обо всем. Здесь ведь все можно - никто не увидит и не осудит его, он не причинит никому вреда, все будет только в его фантазиях.
- Я тоже хочу, чтобы ты был рядом, малыш. Но тебя это искорежит и сломает. Ты даже не представляешь себе как. Поэтому - будь рядом и люби того, кого ты нашел во мне, кого себе нарисовал. Воспоминания - все, что есть у нас обоих. Я буду стараться их беречь, они сейчас - единственный источник тепла, а ты - постарайся их потерять. Эта твоя влюбленность быстро пройдет.
Как отчаянно хотелось набрать номер, услышать голос. Где он сейчас? Не нужно, нет, нельзя этого делать. Может быть, все уже улеглось в нем, он все забыл. Прошел месяц - за это время все могло поменяться.
Не выпуская телефон из рук и не закрывая сообщение, как будто оно могло исчезнуть, как только он погасит экран, Гийом прихватил фотографию Эмильена с Полли.
"Ваша девушка, месье Эмильен? А вы совсем, как я вижу, не умеете целоваться."
"Неужели не умею? Может, потому у меня нет девушки?"
Ирония и намеки... С фотографией и телефоном Ги отправился приводить себя в порядок - пить надо начинать в исключительно цивилизованном виде. Он посмотрел на свое отражение в зеркале: хищные властные черты лица, тонкие губы, яркий, почти дикий блеск слегка прохладных глаз.
- Не знаю, кого вы там любите, месье Гюра, но точно не меня.
"Но поверить-то можно", - шепнуло подсознание. - "Он все равно не узнает и не вернется. А тебе будет тепло - сегодня будет тепло от этого, и ты будешь чувствовать себя как тогда с Эмилем, а может и лучше... На один день".
Ги пожал плечами.
Он быстро принял душ, поглядывая на фотографию и представляя себе, как бы они это делали вместе. Сцены, одна откровенней и развратней другой, крутились перед глазами, он тонул в этих фантазиях, как в воде. Гийом прикрыл глаза, откинул голову, подставляя лицо струям воды, и положил руку себе на член. Гийом ненавидел тех, кто дрочил себе сам, проще найти проститутку, в нашем мире неограниченных возможностей так легко заниматься полноценным сексом, а не этим издевательством над собой. Но выбора не было: сегодня был его день и Эмильена, и больше никого он видеть здесь не хотел. Дьявол, он опять забыл, насколько холодны собственные пальцы! Холод и посторонние мысли слегка остудили желание, он вышел из душа, прихватив фото и телефон с собой.
- У нас с тобой нет другого выбора, кроме как трахаться с призраками.
Гийом плеснул алкоголя в чашку – более подходящего стакана он не нашел, и растворил порошок прямо в дорогом виски, который он прихватил вчера из офиса. Матис говорил ему, что эту наркоту нельзя мешать с алкоголем, но ему было плевать. Он залпом осушил кружку и налил следующую. Он будет сегодня пить весь день.
- Твое здоровье, малыш! Будь счастлив, - кружка ударилась о стекло фотографии и по тому поползла трещина, как раз между Эмильеном и Полли.
Он поставил видео из того ресторана на постоянный проигрыш и увеличил громкость, открыл ноут, включил музыку - первый попавшийся плейлист. Открыл папку с фотографиями и пересохранял в новую на рабочем столе все удачные фотки Эмильена, запустив их на постоянный просмотр. Его уже слегка вело - мир то качался, как виски в кружке, то неожиданно разбивался на красочную мозаику.
- Эмильен... - тихо позвал Ги, и ему показалось, что одна из фотографий с ноута отозвалась и улыбнулась.
Он выворотил все шкафы, окружив себя его вещами, и только тогда, когда утомительная часть этого странного "безумного чаепития" закончилась, он устроился на диване с бутылкой виски (кружка где-то неожиданно затерялась среди других вещей) и наркотой и погрузился в мир иллюзий.
***
Утро 14-го ноября - обычное пятничное утро в офисе, Клод распечатывал документы, тут же аккуратно скалывая их скрепками и раскладывая по стопочкам. Суров и педантичен, как всегда. Эмильен смотрел на него с порога приемной, улыбаясь и остро чувствуя, как он соскучился по этому месту и людям здесь. Всего два с половиной месяца назад все они были ему чужими, а теперь... Взгляд упал на прикрытую дверь в кабинет шефа, Эмильен вздохнул.
- Привет, Клод.
- Добрый день, я вас слуш... - официально на автомате отрапортовал Клод, и, обернувшись, отступил на шаг от удивления. - Эмильен? Ты очень изменился.
Юноша белозубо усмехнулся, за три недели меняется многое.
Когда он привез отца с огнестрелом и поведал матери душещипательную и остросюжетную историю, как Отис связался с мафией и его пытали, а месье Дамьен их спас и приказал скрыться на время, - убедить ее собрать вещи и укатить с мужем к родне труда не составило. Он же сказал, что вернется в Париж. Но поехал на юг Франции. Там жил двоюродный дядя матери, отставной военный, владеющий собственным виноградником. От его дома до моря было всего несколько километров, и Эмильен в отрочестве иногда приезжал в гости, они неплохо ладили. В этот раз Эмильена сразу припахали к упаковке виноградника на зимний сезон, и первую неделю времени на тоску и переживания почти не было. Еще не вполне окрепший, он валился с ног вечерами. Но свежий воздух, работа на земле и хорошее питание сотворили чудо регенерации в сжатые сроки - Матис бы порадовался, каким его клиент стал мускулистым, загорелым и крепким, таская мешки и орудуя садовым инвентарем. Телефон он выключил сразу, едва покинул Париж, и боялся включать: его могли выследить, но средство связи оставалось нужным. Подспудно он понимал, что боится увидеть послание от Дамьена: "Я решил свои проблемы, но ты можешь не возвращаться". Терзаясь вопросами, как там и что там, он дотянул до 13 ноября, мысли о Дамьене и той заметке в его мобильнике крутились в голове все чаще и быстрее. Не выдержав, он включил телефон в девять утра. И сразу прилетели несколько смс и непринятых звонков. С незнакомого номера: "Милый, я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы возвращаться домой, пока меня там нет? Г.Бри" - сердце замерло, невозможно не узнать эту язвительную манеру, Г.Бри - Готье Бриссо. "Милый"? У Эмильена было время подумать, повспоминать и кое-что понять. Даже если бы Дегейр не напутствовал его советом бороться... О, а вот смс от Дегейра, легок на помине: "Возвращайся, Эмильен. Ситуация разрешилась, и ты нам очень нужен. Мы встретим тебя 6 ноября по адресу..." Разум совершил кувырок: почему не от Дамьена? Он занят? Он не может написать? Он ранен? Рука с телефоном дрожала, он хотел и не мог просто позвонить. Что лучше: мучиться неведением или знать наверняка, что все плохо? В смс звучало шестое число, значит, он мог бы уже неделю быть в Париже, встретить с Дамьеном его день рождения, если бы не глупая осторожность!
Тем же вечером он уже сидел в поезде.
- Отпуск на пользу пошел, - одобрительно и немного с завистью сказал Клод.
- Шеф у себя? - Эмильен вел себя сдержано. Если бы его уволили, Клод бы уже сообщил.
- Нет, он еще не приехал. Ты на работу уже?
Эмильен был одет в привычный офисный костюм, собственно ради этого он заехал домой и был ужасно удивлен состоянием своей квартиры: мафия рылась в его вещах? Ну да, заодно протерла пыль, мылась в его ванной, пила из его чашки, разбила его фотку и оставила на рабочем столе ноута папку с отобранными фотографиями Эмильена - наверное, печатать на объявлениях "пропал мальчик". Мог бы и позвонить, раз уж зависал тут. Вопрос: почему Ги тут зависал, Эмильен решил не задавать - если он ошибается насчет чувств Дамьена, то все остальное значения не имеет. Но если он все понял правильно... от перспектив кружилась голова.
- Как шеф скажет.
- Ясно. Кстати, твой кабинет закрыт на ремонт. Сразу, как ты уехал, а Дамьен вернулся, запер его и ключ с собой носит. Так что...
- У меня же свой ключ есть, - Эмильен был удивлен. Там оставались его личные вещи, куда их могли деть? - Пойду заберу там кое-что из своего, раз ремонт.
- Ага. А потом последишь за приемной? Мне нужно вниз к статистам.
- Легко. А Дег сегодня выходной?
- Шеф ему предоставил отпуск до конца этой недели, после того, как он попал в больницу. Для реабилитации.
Эмильен уже собирался покинуть приемную, но резко затормозил.
- Что с ним случилось? Почему больница?
- Отравление.
- Эммм... Ясно. Спасибо, - немного успокоенный, Эмильен толкнул дверь.
Как давно он не видел кабинета Дамьена. Взгляд невольно выхватывал те места, где они целовались, занимались сексом, ругались. Кресло отодвинуто, на столе куча разных бумаг, ручка и маркер - проверяет какие-то отчеты. Как уютно! Эмильен закрыл глаза, улыбаясь, и отвернулся к двери смежной комнаты - своего кабинета. Отпер и застыл на пороге - никаким ремонтом тут и не пахло. Все его вещи оставались там же, где он бросил их. Смятая рубашка на кресле, сумка для ноута под стенкой, разве что бумаг на столе убавилось. Все это напоминало... музей, куда ходят вспоминать. Сердце сжалось, юноша едва не прослезился - он ведь тоже... он так же...
Так нельзя, Гийом, так неправильно. Почему ты не позвонил? Родители звонили много раз, даже Кати и Клод, какие-то неизвестные, но только не ты! Слишком гордый? Если все закончилось, если "ты нам нужен", если ты хочешь меня - что за новый заскок в твоем мозгу? Эмильен вошел и прикрыл дверь, собрал вещи, мусор, протер стол от пыли, пересмотрел брошенные документы в лотках, работа незаметно затягивала - он любил это дело, эту профессию, понадобилось три недели и куча километров, чтобы он вспомнил о главном.
Кстати, о "вспомнил". Юноша набрал Дегейра, ответили не сразу. Но за окном почти полдень, он не должен уже спать, даже если в отпуске. Наконец, трубка отозвалась:
- Привет, блудный сын! Ты вернулся к Гот... Гийому?
Отметив это "Гот-", Эмильен хмыкнул: кто еще знает о первой личности Гийома? Клод, например? Он полагал, это тайна за семью печатями.
- Привет. Да, я в офисе. Узнал, что ты болел. Прости, что не явился на встречу, только вчера включил телефон и увидел твое смс.
- Какую встречу? Какое смс? Не, я ни хер... не в теме, в общем.
Что случилось с вежливым Дегейром? Эмильен нахмурился:
- Смс о том, что вы разобрались с проблемой и ждете меня шестого ноября. Но я включил телефон только тринадцатого, поэтому...
- Я тебе не посылал такое сообщение, Эмильен, - голос Дегейра звучал одновременно серьезно и озадаченно.
- Так... а кто посылал? С твоего телефона?
Дегейр довольно долго напряженно сопел в трубку.
- Не знаю. Я был с Эмилем и кучей другого народа, - он проглядел отправленные сообщения в телефоне, но ничего подобного не нашел. - Слушай, у меня ничего такого нет. Но меня не было в офисе в это время. Узнай у Гийома, точно ли он разобрался с той проблемой, ради которой отправил тебя путешествовать. И вообще - поговори с ним. Ты ему нужен. Он тут заварил такую кашу, от которой мир закачается, а на душе у него не спокойно. Как раз самое время объявиться хотя бы одному разумному человеку из всей нашей трехнутой компании, - Дегейр привычно тараторил без остановки, казалось, что Эмильен со своими проблемами сильно поднял ему настроение.
С Эмилем... с тем самым Эмилем? Зачем? Тысяча вопросов всколыхнулась в голове, сердце взволнованно застучало. Гийом отправил Дегейра встретиться с Эмилем? Гийом нашел Эмиля? Они говорили? О чем? Что между ними теперь? Ревность, злость, страх потери - все это мигом пролетело сквозь душу, оставив неприятный налет. В самом ли деле все закончилось и проблемы решены или, появившись преждевременно, Эмильен снова поставил Гийома в опасное положение?
- Спасибо, Дег. Я еще свяжусь с тобой, - отрешенно нажав на сброс, похолодевший от страха, юноша откинулся в кресле.
Ему повезло, что телефон был выключен. Получив такое сообщение, он опрометью бы ринулся в Париж - и в чьи руки попал бы тогда? Эмиль... он знал, что Эмильен его брат, когда строил ему ловушку? А может, он хотел так отомстить семье Гюра? Откуда он знает, кого брать в заложники, против кого был направлен такой шаг - против Отиса или Гийома? Подобное коварство... пугало, как минимум.
Гийом проснулся от звонка Клода, который сообщил ему, что у него с утра деловая встреча. Наскоро собравшись и одевшись в ближайшем магазине, поскольку он что-то сделал со своей одеждой, когда пил, он разбавил деловой стиль темными очками с дымчато-серыми стеклами, хорошо скрывавшими синяки под глазами и безумный блеск последних, и придававшими деловому виду легкий оттенок утреннего легкомыслия. Мысли уже не крутились вокруг Эмильена с болезненной настойчивостью одержимого, и Гийом поздравил себя с тем, что может работать.
Было бы так хорошо, если бы он был рядом...
На встрече он чувствовал себя странно без помощника - лишней пары глаз, которая бы следила за переговорами и подмечала важные детали. Он почти окликнул Эмильена, когда они с партнером определяли стратегию развития предприятия - хотел уточнить данные статистики и отметить некоторые удачные идеи. Но вместо Эмильена по правую руку сидела симпатичная брюнетка - спутница его собеседника и улыбалась. Внимательно и участливо. Улыбка вызвала у Гийома приступ тошноты.
В целом, он был доволен встречей. Все могло быть и хуже, учитывая подробности вчерашнего "праздника". В офис он добирался на служебной машине, по дороге набрасывая планы и подсчитывая убытки и потенциальный доход от нового проекта.
Он пересек мраморный холл офисного здания в 11:45. Стройный юноша в тонкой синей рубашке что-то настойчиво требовал от охранника. Фигура казалась Гийому до боли знакомой. Эмильен... он вернулся. Но зачем? Гийом не звал его обратно! И все же увидеть его снова, поговорить, пусть недолго – они наверняка поругаются...
- Эмильен! Что ты...
Юноша обернулся. Те же усталые синие глаза, обрамленные синяками, бледная улыбка, одновременно неуверенная и печальная. Эмиль.
- Здравствуй, Готье.
Уйти? Но это ничего не даст. Бегать от прошлого вечно не получится. Проще сразу, одним движением разрубить этот узел и жить дальше.
- Идем, - Гийом сжал запястье юноши и потащил его в лифт. Не ожидавший резкого рывка, Эмиль споткнулся и с разбегу врезался в Гийома. Руки мужчины непроизвольно легли на плечи юноши, удерживая от падения.
- Прости... - прошептал Эмиль, отстраняясь прежде, чем Гийом оттолкнул его.
- Зачем ты пришел, Эмиль? - лифт тронулся, и Гийом сложил руки на груди, сверля юношу тяжелым пронзительным взглядом, частично скрадываемым серыми стеклами очков. - Я не верю во всю ту жертвенную чушь, которую ты мне наговорил в прошлую нашу встречу. Что тебе от меня нужно?
- Я хочу поговорить... Готье, - Эмиль подошел ближе и дотронулся до дужки очков мужчины в нерешительной попытке их снять.
- Оставь, мне не мешает, - Гийом оттолкнул руку юноши. Убирая руку, Эмиль случайно коснулся плеча Гийома.
- Тебе не будет вреда от этого разговора. То, что я прошу, – такая малость...
Двери лифта открылись, и молодая девушка из отдела статистики поздоровалась с Гийомом. Эмиль отошел вглубь лифта, пропуская ее. Гийом заговорил с ней о делах, намеренно разбивая атмосферу интимного разговора. Девушка вышла, и Гийом повернулся к Эмилю, как раз вовремя, чтобы увидеть, как юноша медленно оседает по стенке лифта, теряя сознание. Гийом окинул лежавшее у его ног тонкое тело тёмным, как колодезная глубина, взглядом.
- И что мне с тобой делать?..
Какой он худой... Досталось тебе за эти годы, Эмиль? Но ты сам виноват во всем. Всего испытанного тобой слишком мало для того, чтобы искупить содеянное. Но ты слишком меркантилен и себялюбив, чтобы это признать.
Хотелось бросить его тут или вызвать врача и отправить в больницу, но не во Францию, а, например, на далекий Бали, откуда ему непросто будет вернуться. Око за око, Эмиль.
Гийом вздохнул, поднял тело юноши на руки и пошел в приемную.
- Клод, здесь план для аналитиков в нефтяной области и некоторые другие указания, - он сбросил планшет на стол помощника. - Меня не беспокоить, пока я сам не скажу.
Он прошел в кабинет, и Клод закрыл за ним двери. Гийом уложил Эмиля на диван и поискал аптечку.
Эмиль и Рене Д'Алигр – две последние ниточки, связывавшие его с той частью его прошлого, о которой он не хотел вспоминать. От этих связей следовало избавиться.
Он осторожно привел юношу в чувства и, поддерживая его голову, сидя рядом на краю дивана, протянул ему стакан воды. Эмиль пил жадными глотками, взахлеб, словно это был первый стакан воды за несколько дней.
- Благодарю... - рассеяно обронил он, отворачивая голову и слегка касаясь губами руки Гийома, ощущая привычный холод. Эмиль спрятал улыбку. Некоторые вещи не меняются, верно, Готье?..
Гийом не убрал руку, только глаза мужчины потемнели, и в них промелькнуло что-то холодное и зловещее.
- Ты должен исчезнуть, Эмиль. После этого разговора я больше ничего не хочу о тебе слышать, - голос Гийома звучал ровно и твердо. Он мог бы его уничтожить, но он не станет этого делать. Он несомненно опустит его на самое дно парижского общества, откуда даже проныре Эмилю будет трудно выбраться, и забудет о нем. Дальше – его судьба сама решит, достоин он жизни или нет.
- Если ты действительно этого хочешь, Готье, я уйду. Я не стану тебе мешать. Но прошу, сначала выслушай меня до конца.
- Говори, - голос Дамьена был хриплым и режущим.
- Я предал тебя десять лет назад, и я раскаиваюсь...
- Давай без лишних фраз, Эмиль. Эти высокопарные словечки давно уже меня не трогают.
- Хорошо, - просто согласился юноша. Теплая рука Эмиля легла поверх холодной Дамьена, настойчиво отдавая тепло.
- Я предал тебя, но я не мог поступить иначе. Меня подобрали, как бездомного котенка, после смерти матери, я видел их дом издалека, Готье, видел брата, его семью, их счастье. Дом, тепло, родные люди, которых у меня никогда не было, а теперь, оказалось, что они есть, и – совсем рядом. Руку протяни. И тут возникли эти люди из мафии. Мне сказали: если я не сделаю, что они хотят, они убьют моего брата. Опять – убьют, понимаешь?! - рука юноши сжала ладонь мужчины, на глаза выступили слезы. Ги смотрел на него холодно и почти безучастно, но Эмиля, казалось, это не волновало, ему нужно было исповедоваться – здесь и сейчас.
- Убьют так же, как и мою мать. И тогда не будет даже надежды на тепло и дом. Поэтому я пошел на предательство. Ты – сильный, Готье, и всегда был сильным, я был уверен, что ты выкрутишься, а брат – он был беззащитен... он ничего не знал. Ты бы не сделал то же самое для Мишель, Готье?
- Пожалуй, - голос Гийома был тяжелым и почти безжизненным. - Почему же ты не пришел на слушание? Почему не писал и не отвечал на звонки?
- На суд не пришел, чтобы у них не было живого свидетеля, Готье. Я подумал, что тебе так будет проще выкрутиться. Я не знал, что семья откажется от тебя, а не отвечал, потому что мне велели не выходить с тобой на контакт. Иначе... сам можешь догадаться.
- Ты по-прежнему работаешь на этих людей?
- Да. Только так я могу гарантировать безопасность Эмильену.
Как часто звучит его имя в этом безумном разговоре. Зачем Гийом его слушает? Надо было просто гнать и все тут. Эмильен не решился сразу выйти, когда услышал шум в соседнем кабинете, а потом и вовсе замер у двери, как мышка, едва прозвучало имя "Эмиль". Наверное, он просто от всей души желал, чтобы кузен оказался лживым ублюдком, поэтому отчаянно сопоставлял его рассказ с услышанным ранее от отца. Прежде Эмильен и сам думал, что Эмиль исправился бы в их семье, теперь же, после бесед с Андресом, Отисом и, главное, после этой злосчастной смс - он так не считал: и правда, горбатого могила исправит. И хуже всего, что сейчас Эмиль умело оперировал именно теми аргументами, которые Гийом услышит и примет – потому что сам настроен на заботу об Эмильене. Это было... более чем нечестно. И даже более чем коварно. "А почему же ты, заботясь обо мне так сильно, ни разу со мной не связался, братишка? Пожертвовав ради меня стольким, ты не захотел покрасоваться подвигом? Да ладно! Даже я бы захотел!" Впрочем, Эмиль и на это придумает ответ, он так чудесно выкручивается. Но Гийому почти запудрили мозги, в его голосе пропали гневные нотки, это было нехорошо. Эмиль связан с мафией, им не удалось добраться до Эмильена, поэтому выходить сейчас, открываться врагу – как-то глупо. Юноша шагнул к столу и смахнул на пол подставку для канцелярских приборов, звонкий "бряк" и перестук раскатившихся ручек вмешался в чужой разговор.
Гийом обернулся на звук и только тут обнаружил, что кабинет Эмильена не то чтобы совсем закрыт. Сквозь тонкий проем между приоткрытой дверью и косяком виднелись тени предметов. Он точно помнил, что запер эту дверь позавчера. Он перевел взгляд на Эмиля. Юноша глядел на него напряженно-внимательно. Бледные губы были плотно сжаты.
- Готье, я готов назвать поименно всех тех членов банды, которые в этом принимали участие...
- Подожди минуту, - Гийом отпустил Эмиля и резко поднялся, - нужно кое-что проверить.
Эмиль за спиной Гийома закатил глаза.
Дамьен неслышно пересек комнату и резко распахнул дверь кабинета, проходя внутрь.
- Кто здесь? - прозвучал его требовательный голос с порога. - Вы в курсе, что я запретил кому бы то ни было сюда входить?
Эмильен, вставший за дверью, чтобы его не стало случайно видно, когда та распахнется, порадовался, что вошел именно Гийом и именно так - стремительно, по-хозяйски, дав возможность дверь захлопнуть и запереть на замок. Мужчина еще разворачивался на звук, а Эмильен уже шагнул к нему и приложил ладонь к его губам.
- Тсс, - он говорил шепотом, отложив на потом радость от долгожданной встречи. - Скажи сперва, ты решил проблему с врагами?
Гийом отступил на шаг назад, разглядывая Эмильена. Он изменился, отдохнул и выглядел бодрым. Синие глаза казались особенно яркими на загорелом лице и напоминали о небе на изломе дня – глубоком, таинственном и пронзительно чистом, таком, что и смотреть больно.
Гийом прижал юношу к себе, вдыхая его запах, и жадно поцеловал в губы, глубоко и страстно, разжигая притупленные чувства, воскрешая то самое неконтролируемое желание, что заставляло его почти маниакально преследовать юношу все время их знакомства. Гийом остановился так же неожиданно, как и начал. Он отодвинул Эмильена от себя, и взгляд его сделался снова отрешенным и тяжелым. Если он позволит сейчас себе вернуть Эмильена, то у мальчика никогда больше не будет нормальной жизни. А он запишет на свой счет еще одну испорченную. Он не мог позволить себе это. Пусть лучше остается как есть - без Гийома, свободный, такой как сейчас, впитавший в себя яркое парижское лето и чистый холод ранней осени - все самые привлекательные краски природы.
- Зачем ты вернулся, Эмильен? - тихо и серьезно произнес он. - Что-то не припомню, чтобы звал тебя, - в голосе зазвучала привычная злая ирония.
Что-то в лице Гийома заставило юношу замереть. Он знал, уже знал, что будет дальше, потому что так же скучал, мечтал о поцелуях, хотел его все эти дни в разлуке. Но то, что случилось потом... Он непонимающе поморгал: почему его оттолкнули? Впрочем, вопрос Гийома вернул к насущной проблеме. Эмильен судорожно вдохнул, прежде чем поднять мобильник, найти смс от Дегейра и поднять экраном от себя:
- Вот именно. Меня позвал Эмиль, - тихо сказал он, давая время прочитать смс. - Я звонил Дегу, он не писал сообщение, в то время он был с Эмилем... - он оборвал себя, не время для побочных вопросов: видимо, это была какая-то часть их плана. - Отис рассказывал, что племянник, едва оказался в нашем доме, украл его деньги и просадил на наркоту и алкоголь, а потом еще и бахвалился. Он не просто так пытался удержать его подальше от меня и мамы. Эмиль сам просрал шанс попасть в нашу семью, а все эти аферы начались уже после. И если он меня защищает, как объяснить эту ловушку? Он от Андреса узнал, что ты ко мне не равнодушен? Хорошо, что я увидел сообщение только вчера, - тараторил он шепотом. - Ги, если дело в выборе, верить ему или нет - вспомни: он тебя уже предавал...
Гийом прочитал смс и коротко кивнул. Они пытались устроить ловушку для Эмильена, использовав телефон Дегейра. Что ж, это логично. Он не был уверен в том, что это подстроил именно Эмиль, но сама попытка вызывала опасения.
- Из каких соображений он меня предал - ради брата, которого совсем не знал, ради возможности получить новый дом или ради денег - это не важно. Ничего это, в сущности, не меняет. Я разберусь, верить мне ему или нет, как-нибудь самостоятельно.
Гийом взял Эмильена за руку, слегка сжимая ладонь. Взгляд мужчины был мрачным и решительным, а голос - жестким, с тяжелыми хрипловатыми нотами.
- Тебе нужно вернуться к нормальной жизни, Эмильен, той, которую ты вел до встречи со мной. Заведи себе нормальную девушку. Та, что на фото, - экземпляр, не обремененный ни интеллектом, ни воспитанием. Устройся на работу, например, в экономической сфере - у тебя это получится, и живи полной жизнью. Наши дрязги тебе совершенно ни к чему.
Секунду Эмильен переваривал его слова. А когда переварил...
- Прости, что? - он забыл о шепоте. - О какой нормальной жизни ты говоришь? Той, где работа, жена и дети? Жизни обывателя? После того, как ты показал мне иную жизнь? Как я смогу променять тебя - на эту скукотищу смертную?! Откуда вообще эта мелодраматичная чушь? Ги, ты что, гонишь меня? - дошло до Эмильена, в широко раскрытых глазах плескалась обида и надежда, что понял неправильно. Неужели он не читал его послание в мобильнике? Что случилось с прямолинейным, уверенным в себе Дамьеном?
- А что тебе дает такую невероятную уверенность в том, что я когда-либо принадлежал тебе? - Гийом снял очки и отбросил их в сторону. Эта невероятная серая муть перед глазами раздражала. - Если ты останешься, я превращу твою жизнь в ад. Это не нужно ни мне, ни тебе, понимаешь? Так что – возвращайся. К Отису, к девушке, к дьяволу – да куда угодно, лишь бы подальше от меня! Я называю вещи своими именами, Эмильен. Я – садист с маниакальным складом ума. И это – не ерунда, когда речь идет о твоей жизни. Хватит уже легкомысленности. Кончай меня идеализировать. Ты влюбился в непонятно что, что сам себе из меня напридумывал. Ты ничего обо мне не знаешь, кроме тех крох, которые я тебе открыл. Я не хочу, чтобы твоя поломанная жизнь была на моей совести. Так что – иди, и будь счастлив.
Хотелось совсем не этого... но Гийом задавил желания в зародыше, приказав им молчать. Он должен избавиться от мальчика – любой ценой он должен устроить его жизнь. Это его прямая обязанность, раз Отис его недовоспитал.
Эмильен открыл и закрыл рот, вовремя остановив поток возражений, что рвались наружу. А что, если он прав? Дамьен – садист, этого не отнять. Он склонен искать опасности и охотно нырять в них с головой, взять хоть тот бойцовский клуб. Что ждет его любовника? Юноша постарался успокоиться, прислонился к стене, скрестив руки на груди. Где-то за дверью остался враг, он мог подслушивать, но сейчас что-то подсказывало: этот разговор нельзя отложить на потом – все может необратимо измениться.
- Ты дважды изнасиловал меня и один раз избил, хорош идеал! - хмуро бросил он. - Понятия не имею, во что я влюбился, скорее – вопреки. Ты всю дорогу показывал мне самое худшее, что в тебе есть. Но при этом, считая меня предателем Эмилем, ты не стал превращать мою жизнь в ад, напротив: заботился обо мне, был добр. Хорошо, ты мне не принадлежишь, предположим, ты прогнал меня – и сделал несчастным на много лет. Гийом, наступая на горло своим желаниям, ты не думал, что мне, может быть, уже не светит вернуться к норме? Не видишь, что я пойду искать похожего на тебя любовника… и не найду, потому что таких больше нет? Ты уже изменил меня. Отгадай, о чем я мечтал все эти дни? - криво усмехнулся Эмильен.
Под утро он был еще в офисе - разбирал бумаги новой нефтяной компании, вошедшей в корпорацию «Generation sans esprit». К захвату мафиозной группировки все было готово, нужно было только, чтобы Дегейр вернулся. А после этого он поговорит с Эмилем и придумает, как ему лучше избавиться от семьи де Сен-При. Он устал за эти две недели, но чувствовал удовлетворение и от работы: еще бы, поставить на ноги целую компанию в почти незнакомой отрасли, - и от своей жизни. Наконец-то вопросы прояснялись, а объекты глупых юношеских мечтаний о мести наконец-то обретали плоть, и сама месть сейчас была куда более реальна.
Он сидел в приемной, на столе Клода, инстинктивно держась подальше от комнаты, которую он когда-то (когда-то? не так давно, между прочим!) выделил Эмильену, и пил кофе. Он устал. Нужен ли он в этой операции? Может, ему взять отгул? Нет, он должен довести дело до конца. Кому должен? Себе и своему прошлому, и Эмильену, которого, невинного, он втянул в это дело.
Дверь открылась, и Гийом поднял голову на стук каблуков. Брюнет среднего роста с почти янтарными глазами в слишком коротких и слишком облегающих джинсовых шортах, колготках в крупную сетку и лаковых сапогах на небольшом каблуке, разбитной походкой прошел внутрь и рухнул на диван для посетителей. Гийом не сразу признал в нем Дегейра, и поначалу хотел было возмутиться, но что-то знакомое в полуприкрытых усталых глазах и в странной, наполовину злой улыбке напомнило того мальчишку, с которым он впервые встретился несколько лет назад и которого спас.
- Теперь, Гийом, я тебе ничего не должен, - устало бросил Дег. - Тут вся информация, - Дегейр протянул флешку, не вставая и не глядя на Гийома. Ги забрал флешку из горячих пальцев.
- Реагенты для яда я украл, они были у твоего Эмиля, и перепрятал, на флешке есть информация о том, куда.
Дегейр скрестил ноги.
- У тебя жар, - Гийом набрал номер Матиса и коротко велел ему приезжать немедленно с командой скорой помощи.
- Во мне кокаин, алкоголь, афродизиак и снотворное. Так что слушай меня внимательно, пока я не вырубился. Они хотят с тобой встречи. Кто-то донес им, что они у тебя под колпаком, - Дег нервно заржал. - Что за странное выражение "под колпаком", как суп какой-то в дорогом ресторане. Суп из месье Д'Алигра-младшего... Нет, я предпочту тебя в сыром виде...
Гийом присел на край дивана, сдвигая Дегейра вглубь и кладя руку ему на талию. Дег поднялся и уткнулся ему лбом в плечо.
- Ты знаешь? Что тебе Эмиль сказал?
- Обо многом сказал, Гийом. Ты - идиот. Мы с тобой - две раненные птицы, но мы не можем любить друг друга, потому что любовь не строится на жалости, она ее не приемлет, любовь - слишком гордое чувство... Но если... если ты так и будешь... метаться, как бабочка в запертой комнате... ты не будешь счастлив. Не смей возвращаться к Эмилю.
- У тебя истерика, Матис скоро приедет. Пока лучше расскажи, что они мне предлагают. Если ты отрубишься, я так и не узнаю.
- Узнаешь... черт... все плывет... пока, Гийом, удачи тебе. И Эмильену.
Дегейр потерял сознание, и Гийом очень осторожно вынес его на воздух, ожидая Матиса.
Странные вещи нес Дегейр. При чем тут Эмильен? И старая тема о любви... Но он был пьян, а Ги взвалил на него довольно трудную задачу, которая, впрочем, не была непосильной. Воображение, которое в последнее время было в постоянном разладе с сознанием, нарисовало Эмильена на месте Дегейра на руках у Гийома, и Ги наклонился к юноше, касаясь слегка его губ своими.
Подъехала скорая, и Дамьен бережно уложил Дегейра на носилки.
***
День выдался крайне напряженный. Гийом провел несколько встреч, нашел новых клиентов для своего банка среди видных политиков Германии, занимался делами молодой и пока требующей много внимания нефтяной фирмы. Он несколько раз звонил Матису, интересовался состоянием Дегейра, но доктор отделывался от него фразами о том, что все в порядке, у юноши просто крайнее истощение и наркотики. Поэтому он не даст им общаться до того, как он полностью восстановится. Гийом мысленно возвращался к тому, что сказал ему Дегейр с утра. Он написал об этом Армандо - попросил проверить сведения, не ловушка ли это? Армандо принял задание, но ответил только вечером. "Готье. Мой источник говорит, что они пришлют к тебе переговорщика сегодня в 19-00 в офис. У Сантино, Альфредо и третьего главы группировки все активы в твоем банке, и они понимают, ЧЕГО ты их можешь лишить, помимо прочего".
К назначенному сроку Гийом отправил охрану встречать "посланца" у входа в офис. Он хорошо подготовился к встрече, отведя под нее незначительную переговорную и расставив за ее стенами охранников с огнестрельным оружием. Посланника должны были привести к нему на отдельном лифте, двери которого открывались в маленький коридорчик, ведущий непосредственно к этой переговорной, без лишних перемещений по зданию, почти под конвоем. Ги сидел за переговорным столом, покачивая виски в бокале уже в 18:15.
Ему вспомнилась другая переговорная, такая же янтарная жидкость в стакане. "Пейте до дна за успех операции," - сказала тогда Мартиша. А потом - Эмильен на его коленях, его голова на плече, синий-синий взгляд, чистый и искренний, без притворства, только на дне плескалось что-то, чего он тогда не смог разглядеть, а сейчас, вспоминая, не мог понять.
"Отойди на свет и пройдись". Как ему тогда было интересно - сломается ли он, подчинится ли? Или выкинет то, чего сам Гийом никак не ожидал.
"П-пройтись? Это как... лошадь по кругу?"
Гийом неожиданно расхохотался. Черт, а он тогда и не заметил, как это смешно. Он резко оборвал смех. Опять прошлое подкралось неожиданно и утащило его в свои сети, отрывая от настоящего. Правильно: в прошлом есть то, чего нет в настоящем и не будет в будущем. Интересно, как он там, его синеглазый мальчик?.. Нет, теперь уже не его, а, наверное, той простенькой француженки с фотографии.
Дверь скрипнула, заставив Гийома вздрогнуть, возвращая его к реальности. С некоторым усилием он вспомнил, что он здесь делает, и залпом осушил стакан. Охрана расступилась, пропуская вперед длинного худого мужчину с унылым лицом и хрупкого юношу, прячущегося за его фигурой.
- Садитесь, - коротко бросил Гийом, указывая на кресла напротив себя и обращаясь скорей к мужчине, чем к его помощнику.
- Сядьте, Бен. Говорить все равно поручили мне.
Из-за спины мужчины вышел бледный синеглазый юноша с темными кругами под глазами и усталым лицом. На тонкой шее красовался длинный еще розовый шрам, старая черная футболка плотно обтягивала худое тело и оставляла живот открытым. Он медленно засунул руки под ремень брюк и печально улыбнулся, держась подальше от Гийома, поближе к Бену. Сесть юноша словно не решался.
- Здравствуй, Готье... - тихо произнес он, перестав улыбаться, разглядывая Гийома.
Это был Эмиль. Стакан выскользнул из пальцев Дамьена и укатился под стол, но он этого не заметил, а вот юноша проводил стакан глазами с печальной иронией. Ну да, он всегда все замечал. Дьявол, как же Эмиль изменился: он стал бледной тенью себя самого, словно это он был в тюрьме и в плену, а Гийом всегда наслаждался хорошей жизнью.
- Сядь, - голос прозвучал резко и грубо, в нем проскальзывали кинжально-острые ноты. Глаза Гийома горели каким-то мрачным, диким колдовским огнем.
Эмиль вздрогнул от резкого окрика и одновременно печально и мечтательно улыбнулся, пряча взгляд. Он отодвинул стул рядом с Беном и опустился на него.
- Могу я... - начал Эмиль.
- Ты пришел ко мне, чтобы устроить перемирие с этой шайкой? ТЫ? Как они смели послать ТЕБЯ?! Они что, насмехаются надо мной?!
Гийом резко поднялся и пересек зал, в одно мгновение оказавшись рядом с Эмилем, вздернул его голову за подбородок, вглядываясь в эти синие глаза. Усталые... взрослые... тоскливые, как у брошенного пса.
- Я наврал им, Готье. Выдал свою мечту за реальность. Сказал, что ты любил меня когда-то, а потом... мы потеряли друг друга, и теперь, когда мы найдемся, мне будет легче...
Гийом резко отвел руку, отпуская его, но юноша замер с запрокинутой головой, не спуская взгляда с Гийома.
- Легче что? Использовать меня в их интересах? Манипулировать мной?
- Готье... - позвал тихо Эмиль, опуская голову.
- Не называйте меня так, месье, - голос мужчины, холодный и жесткий, врывался в комнату ледяной вьюгой в преддверье зимы. - Перед вами Гийом Дамьен, к нему вы пришли, с ним и разговаривайте. Какие условия готова мне предложить ваша организация? - Гийома переполняла ярость, холодная и безграничная, как снежная пустыня. Всего ничего - один почти невидимый жест - и охрана за ширмами расстреляет этого глупого мальчишку и его спутника. А потом - облава на эту банду, и... конец. Гийом представил, как десятки железных пуль пробивают это тело насквозь. Кровь вытекает из дыр, сквозь которые прошло железо, глаза становятся стылыми, стеклянными, как у кукол... Стеклянные мертвые глаза, синие, как у Эмильена... Рука сама наполовину взметнулась в воздух в условном жесте, и остановилась, так и не подав знак. Гийом резко сжал спинку кресла побелевшими пальцами.
- Я... знаю, о чем вы думаете, Го... Гийом, - тихим срывающимся голосом произнес юноша, глядя перед собой, не поднимая взгляда на Дамьена. - Вы хотите убить меня, ну так убейте... Не сейчас, позже,- голос юноши слегка окреп, он звучал одновременно надломлено и пронзительно. Гийом отвернулся от него, разглядывая золотистые блики в волнах на картине. - Когда мне не нужно будет ни перед кем отчитываться. Я сам приду к вам... на казнь. Я заслужил это. Вы спрашиваете о том, чего хочет организация? Она хочет, чтобы вы вернули реагенты и оставили их в покое. Взамен она готова вам предложить семью де Сен-При. Тех, кто вынудил меня скомпрометировать вас. Вы сможете разделаться с ними, не вызывая лишнего шума, и дальше использовать организацию по своему усмотрению. Они готовы работать на вас. А я... мной можно пожертвовать. Моя жизнь - изъявление доброй воли с их стороны. И я ее отдам по нескольким причинам.
- Меня твои причины не волнуют, - глаза Гийома полыхали, он с трудом сдерживал ярость. - Я выслушал условия, мне нужно их обдумать. Оставь контакты, я извещу тебя о своем решении.
Мальчишка врет. Никогда Гийом не видел в нем такой жертвенности, не его это совсем. Он вглядывался в бледное лицо, пытаясь проникнуть глубже в мысли, разгадать, правду он говорит или нет, но понять было невозможно. Если это и было фарсом, в чем умом Гийом был почти уверен, то фарс этот был хорошо поставлен. Но это бледное лицо, этот взгляд, это неожиданное и полное отречение от самого себя... Больше всего это напоминало крик души. Такой же бездомной, как и у него. Как там говорил Дегейр: нельзя строить любовь на жалости...
***
Гийом принял условия мафии. Он послал смс на телефон Эмиля, что готов встретиться со всеми тремя главами банды и заключить договор, гарантирующий безопасность обеим сторонам, но без участия Эмиля. Он тщательно продумал договор и спокойно, по-деловому провел встречу. Мафия гарантировала ему, Эмильену и семье Гюра, а также Д'Алиграм защиту и спокойствие, при этом покровительство будет держаться в тайне, чтобы не повлиять на их репутацию. Гийом так и не отдал реагенты, сказав, что, к несчастью, они бесследно исчезли в тюрьме. Договорились также, что корпорация может в одностороннем порядке привлекать банду к какой-то работе, но при этом такая работа будет высоко оплачиваться и держаться в тайне.
После встречи, накануне 13 ноября, своего дня рождения, приходившегося на четверг, Гийом заехал к Дегейру, который после больницы попросил неделю отгулов, и Гийом, конечно же, не смог ему отказать. Когда он позвонил в дверь, ему никто не ответил, а когда набрал телефонный номер - Дег сказал, что он уже спит. Так что Гийому пришлось оставить эту затею.
Он добрался до офиса, сообщил Клоду по телефону, что его завтра не будет, и закончил все незавершенные дела. Офис спал - уже давно перевалило за полночь. Огромные полутемные пустые комнаты навевали тоску. Он вошел в кабинет Эмильена, отперев его ключом, и долго бессмысленно перебирал его личные вещи, вспоминая, как они работали вместе. Завтра он будет пить - и лети оно все в Тартар!
Вернув вещи на свои места, он запер комнату и сунул ключ в карман.
Наконец-то он может, не беспокоясь о настоящем, полностью окунуться в прошлое. Потом, на выходных будут официальные вечеринки и банкеты, будет опять напряженная полуделовая-полусветская жизнь. Но завтра - завтра принадлежит ему и Эмильену, вернее, воспоминаниям о нем. Он отпер ящик стола с игрушками и наркотой... давно он не пользовался этой дурью. С самой Японии... Но ему нужен был туман. Пусть завтра все будет в тумане - это поможет поверить, что он рядом. Он подхватил железную коробку с наркотой, когда взгляд его упал на кассету видеокамеры.
- Это что за херня? - он повертел кассету в руках и тут вспомнил, что забрал ее из того самого ресторана, где они с Эмильеном впервые перепихнулись. Вот уж, неожиданный подарок от провидения, как нельзя кстати. Гийом забрал кассету и поначалу направился домой, но в дороге передумал, направившись в квартиру Эмильена, которая сейчас пустовала и которую он, по договоренности с хозяином, продолжал оплачивать.
Там творился сущий бедлам с их последнего раза, так что Гийому пришлось вспомнить, как делать уборку. Закончил он часам к четырем и, как ни странно, страшно вымотался, отключился мгновенно и спал как человек с чистой совестью. Почти впервые в жизни.
А в девять утра его разбудило настойчивое пиканье мобильника. Какая-то заметка решила напомнить о себе. Заголовок гласил "С днем рождения, Ги". Сам себе Дамьен бы такого не оставил. Открыв напоминание, он увидел текст.
"Ты лучший человек из всех, кого я знаю, пусть и пытаешься казаться хуже, чем ты есть. Ги, я люблю тебя, верю в тебя и отчаянно хочу быть рядом. Но еще больше хочу, чтобы ты выжил в этой борьбе, и только поэтому уезжаю. Прошу тебя, не отворачивайся больше, я не хочу жить воспоминаниями, я хочу тебя, всего, что у нас было, мне так тебя не хватает" - сообщение обрывалось, видимо, не хватило текстового лимита заметки.
Гийом слышал звук издалека, и ему казалось, что его и источник звука разделяют толщи воды. Миллионы прозрачных литров. Он схватил мобильник, собираясь его отключить, не глядя, но заголовок сообщения привлек внимание. "С днем рождения, Ги". Гийом приподнял бровь: так его не называли даже близкие друзья, а тут кто-то стащил его телефон, да еще и накатал ему какую-то ерунду в виде поздравления? Настроение резко портилось. Да еще и в такую рань - он этому фамильярному негодяю это еще припомнит.
- А ты точно уверен, детка, что у тебя хватит духу меня так называть? - произнес он телефону и открыл сообщение. Он быстро пробежал его глазами, поняв, что оно от Эмильена, только в самом конце. Гийом рухнул в кресло напротив кровати, поднеся телефон к глазам, и вернулся к началу сообщения. Как всегда - много пафоса, много глупости! Тоже мне, нашел "лучшего человека".
- Ну, нет, дорогой, я надеюсь, что Франция еще не настолько поганое место, а тебя окружают не сплошь подонки и отморозки, так что ты меня зря в лучшие люди записал...
Глаза упорно возвращались к фразе "я люблю тебя", как в плохой мыльной опере. Но от самой этой фразы, от того, как все это было написано, веяло таким теплом, а он так замерз, что хотелось хотя бы один раз поверить и забыть обо всем. Здесь ведь все можно - никто не увидит и не осудит его, он не причинит никому вреда, все будет только в его фантазиях.
- Я тоже хочу, чтобы ты был рядом, малыш. Но тебя это искорежит и сломает. Ты даже не представляешь себе как. Поэтому - будь рядом и люби того, кого ты нашел во мне, кого себе нарисовал. Воспоминания - все, что есть у нас обоих. Я буду стараться их беречь, они сейчас - единственный источник тепла, а ты - постарайся их потерять. Эта твоя влюбленность быстро пройдет.
Как отчаянно хотелось набрать номер, услышать голос. Где он сейчас? Не нужно, нет, нельзя этого делать. Может быть, все уже улеглось в нем, он все забыл. Прошел месяц - за это время все могло поменяться.
Не выпуская телефон из рук и не закрывая сообщение, как будто оно могло исчезнуть, как только он погасит экран, Гийом прихватил фотографию Эмильена с Полли.
"Ваша девушка, месье Эмильен? А вы совсем, как я вижу, не умеете целоваться."
"Неужели не умею? Может, потому у меня нет девушки?"
Ирония и намеки... С фотографией и телефоном Ги отправился приводить себя в порядок - пить надо начинать в исключительно цивилизованном виде. Он посмотрел на свое отражение в зеркале: хищные властные черты лица, тонкие губы, яркий, почти дикий блеск слегка прохладных глаз.
- Не знаю, кого вы там любите, месье Гюра, но точно не меня.
"Но поверить-то можно", - шепнуло подсознание. - "Он все равно не узнает и не вернется. А тебе будет тепло - сегодня будет тепло от этого, и ты будешь чувствовать себя как тогда с Эмилем, а может и лучше... На один день".
Ги пожал плечами.
Он быстро принял душ, поглядывая на фотографию и представляя себе, как бы они это делали вместе. Сцены, одна откровенней и развратней другой, крутились перед глазами, он тонул в этих фантазиях, как в воде. Гийом прикрыл глаза, откинул голову, подставляя лицо струям воды, и положил руку себе на член. Гийом ненавидел тех, кто дрочил себе сам, проще найти проститутку, в нашем мире неограниченных возможностей так легко заниматься полноценным сексом, а не этим издевательством над собой. Но выбора не было: сегодня был его день и Эмильена, и больше никого он видеть здесь не хотел. Дьявол, он опять забыл, насколько холодны собственные пальцы! Холод и посторонние мысли слегка остудили желание, он вышел из душа, прихватив фото и телефон с собой.
- У нас с тобой нет другого выбора, кроме как трахаться с призраками.
Гийом плеснул алкоголя в чашку – более подходящего стакана он не нашел, и растворил порошок прямо в дорогом виски, который он прихватил вчера из офиса. Матис говорил ему, что эту наркоту нельзя мешать с алкоголем, но ему было плевать. Он залпом осушил кружку и налил следующую. Он будет сегодня пить весь день.
- Твое здоровье, малыш! Будь счастлив, - кружка ударилась о стекло фотографии и по тому поползла трещина, как раз между Эмильеном и Полли.
Он поставил видео из того ресторана на постоянный проигрыш и увеличил громкость, открыл ноут, включил музыку - первый попавшийся плейлист. Открыл папку с фотографиями и пересохранял в новую на рабочем столе все удачные фотки Эмильена, запустив их на постоянный просмотр. Его уже слегка вело - мир то качался, как виски в кружке, то неожиданно разбивался на красочную мозаику.
- Эмильен... - тихо позвал Ги, и ему показалось, что одна из фотографий с ноута отозвалась и улыбнулась.
Он выворотил все шкафы, окружив себя его вещами, и только тогда, когда утомительная часть этого странного "безумного чаепития" закончилась, он устроился на диване с бутылкой виски (кружка где-то неожиданно затерялась среди других вещей) и наркотой и погрузился в мир иллюзий.
***
Утро 14-го ноября - обычное пятничное утро в офисе, Клод распечатывал документы, тут же аккуратно скалывая их скрепками и раскладывая по стопочкам. Суров и педантичен, как всегда. Эмильен смотрел на него с порога приемной, улыбаясь и остро чувствуя, как он соскучился по этому месту и людям здесь. Всего два с половиной месяца назад все они были ему чужими, а теперь... Взгляд упал на прикрытую дверь в кабинет шефа, Эмильен вздохнул.
- Привет, Клод.
- Добрый день, я вас слуш... - официально на автомате отрапортовал Клод, и, обернувшись, отступил на шаг от удивления. - Эмильен? Ты очень изменился.
Юноша белозубо усмехнулся, за три недели меняется многое.
Когда он привез отца с огнестрелом и поведал матери душещипательную и остросюжетную историю, как Отис связался с мафией и его пытали, а месье Дамьен их спас и приказал скрыться на время, - убедить ее собрать вещи и укатить с мужем к родне труда не составило. Он же сказал, что вернется в Париж. Но поехал на юг Франции. Там жил двоюродный дядя матери, отставной военный, владеющий собственным виноградником. От его дома до моря было всего несколько километров, и Эмильен в отрочестве иногда приезжал в гости, они неплохо ладили. В этот раз Эмильена сразу припахали к упаковке виноградника на зимний сезон, и первую неделю времени на тоску и переживания почти не было. Еще не вполне окрепший, он валился с ног вечерами. Но свежий воздух, работа на земле и хорошее питание сотворили чудо регенерации в сжатые сроки - Матис бы порадовался, каким его клиент стал мускулистым, загорелым и крепким, таская мешки и орудуя садовым инвентарем. Телефон он выключил сразу, едва покинул Париж, и боялся включать: его могли выследить, но средство связи оставалось нужным. Подспудно он понимал, что боится увидеть послание от Дамьена: "Я решил свои проблемы, но ты можешь не возвращаться". Терзаясь вопросами, как там и что там, он дотянул до 13 ноября, мысли о Дамьене и той заметке в его мобильнике крутились в голове все чаще и быстрее. Не выдержав, он включил телефон в девять утра. И сразу прилетели несколько смс и непринятых звонков. С незнакомого номера: "Милый, я надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы возвращаться домой, пока меня там нет? Г.Бри" - сердце замерло, невозможно не узнать эту язвительную манеру, Г.Бри - Готье Бриссо. "Милый"? У Эмильена было время подумать, повспоминать и кое-что понять. Даже если бы Дегейр не напутствовал его советом бороться... О, а вот смс от Дегейра, легок на помине: "Возвращайся, Эмильен. Ситуация разрешилась, и ты нам очень нужен. Мы встретим тебя 6 ноября по адресу..." Разум совершил кувырок: почему не от Дамьена? Он занят? Он не может написать? Он ранен? Рука с телефоном дрожала, он хотел и не мог просто позвонить. Что лучше: мучиться неведением или знать наверняка, что все плохо? В смс звучало шестое число, значит, он мог бы уже неделю быть в Париже, встретить с Дамьеном его день рождения, если бы не глупая осторожность!
Тем же вечером он уже сидел в поезде.
- Отпуск на пользу пошел, - одобрительно и немного с завистью сказал Клод.
- Шеф у себя? - Эмильен вел себя сдержано. Если бы его уволили, Клод бы уже сообщил.
- Нет, он еще не приехал. Ты на работу уже?
Эмильен был одет в привычный офисный костюм, собственно ради этого он заехал домой и был ужасно удивлен состоянием своей квартиры: мафия рылась в его вещах? Ну да, заодно протерла пыль, мылась в его ванной, пила из его чашки, разбила его фотку и оставила на рабочем столе ноута папку с отобранными фотографиями Эмильена - наверное, печатать на объявлениях "пропал мальчик". Мог бы и позвонить, раз уж зависал тут. Вопрос: почему Ги тут зависал, Эмильен решил не задавать - если он ошибается насчет чувств Дамьена, то все остальное значения не имеет. Но если он все понял правильно... от перспектив кружилась голова.
- Как шеф скажет.
- Ясно. Кстати, твой кабинет закрыт на ремонт. Сразу, как ты уехал, а Дамьен вернулся, запер его и ключ с собой носит. Так что...
- У меня же свой ключ есть, - Эмильен был удивлен. Там оставались его личные вещи, куда их могли деть? - Пойду заберу там кое-что из своего, раз ремонт.
- Ага. А потом последишь за приемной? Мне нужно вниз к статистам.
- Легко. А Дег сегодня выходной?
- Шеф ему предоставил отпуск до конца этой недели, после того, как он попал в больницу. Для реабилитации.
Эмильен уже собирался покинуть приемную, но резко затормозил.
- Что с ним случилось? Почему больница?
- Отравление.
- Эммм... Ясно. Спасибо, - немного успокоенный, Эмильен толкнул дверь.
Как давно он не видел кабинета Дамьена. Взгляд невольно выхватывал те места, где они целовались, занимались сексом, ругались. Кресло отодвинуто, на столе куча разных бумаг, ручка и маркер - проверяет какие-то отчеты. Как уютно! Эмильен закрыл глаза, улыбаясь, и отвернулся к двери смежной комнаты - своего кабинета. Отпер и застыл на пороге - никаким ремонтом тут и не пахло. Все его вещи оставались там же, где он бросил их. Смятая рубашка на кресле, сумка для ноута под стенкой, разве что бумаг на столе убавилось. Все это напоминало... музей, куда ходят вспоминать. Сердце сжалось, юноша едва не прослезился - он ведь тоже... он так же...
Так нельзя, Гийом, так неправильно. Почему ты не позвонил? Родители звонили много раз, даже Кати и Клод, какие-то неизвестные, но только не ты! Слишком гордый? Если все закончилось, если "ты нам нужен", если ты хочешь меня - что за новый заскок в твоем мозгу? Эмильен вошел и прикрыл дверь, собрал вещи, мусор, протер стол от пыли, пересмотрел брошенные документы в лотках, работа незаметно затягивала - он любил это дело, эту профессию, понадобилось три недели и куча километров, чтобы он вспомнил о главном.
Кстати, о "вспомнил". Юноша набрал Дегейра, ответили не сразу. Но за окном почти полдень, он не должен уже спать, даже если в отпуске. Наконец, трубка отозвалась:
- Привет, блудный сын! Ты вернулся к Гот... Гийому?
Отметив это "Гот-", Эмильен хмыкнул: кто еще знает о первой личности Гийома? Клод, например? Он полагал, это тайна за семью печатями.
- Привет. Да, я в офисе. Узнал, что ты болел. Прости, что не явился на встречу, только вчера включил телефон и увидел твое смс.
- Какую встречу? Какое смс? Не, я ни хер... не в теме, в общем.
Что случилось с вежливым Дегейром? Эмильен нахмурился:
- Смс о том, что вы разобрались с проблемой и ждете меня шестого ноября. Но я включил телефон только тринадцатого, поэтому...
- Я тебе не посылал такое сообщение, Эмильен, - голос Дегейра звучал одновременно серьезно и озадаченно.
- Так... а кто посылал? С твоего телефона?
Дегейр довольно долго напряженно сопел в трубку.
- Не знаю. Я был с Эмилем и кучей другого народа, - он проглядел отправленные сообщения в телефоне, но ничего подобного не нашел. - Слушай, у меня ничего такого нет. Но меня не было в офисе в это время. Узнай у Гийома, точно ли он разобрался с той проблемой, ради которой отправил тебя путешествовать. И вообще - поговори с ним. Ты ему нужен. Он тут заварил такую кашу, от которой мир закачается, а на душе у него не спокойно. Как раз самое время объявиться хотя бы одному разумному человеку из всей нашей трехнутой компании, - Дегейр привычно тараторил без остановки, казалось, что Эмильен со своими проблемами сильно поднял ему настроение.
С Эмилем... с тем самым Эмилем? Зачем? Тысяча вопросов всколыхнулась в голове, сердце взволнованно застучало. Гийом отправил Дегейра встретиться с Эмилем? Гийом нашел Эмиля? Они говорили? О чем? Что между ними теперь? Ревность, злость, страх потери - все это мигом пролетело сквозь душу, оставив неприятный налет. В самом ли деле все закончилось и проблемы решены или, появившись преждевременно, Эмильен снова поставил Гийома в опасное положение?
- Спасибо, Дег. Я еще свяжусь с тобой, - отрешенно нажав на сброс, похолодевший от страха, юноша откинулся в кресле.
Ему повезло, что телефон был выключен. Получив такое сообщение, он опрометью бы ринулся в Париж - и в чьи руки попал бы тогда? Эмиль... он знал, что Эмильен его брат, когда строил ему ловушку? А может, он хотел так отомстить семье Гюра? Откуда он знает, кого брать в заложники, против кого был направлен такой шаг - против Отиса или Гийома? Подобное коварство... пугало, как минимум.
Гийом проснулся от звонка Клода, который сообщил ему, что у него с утра деловая встреча. Наскоро собравшись и одевшись в ближайшем магазине, поскольку он что-то сделал со своей одеждой, когда пил, он разбавил деловой стиль темными очками с дымчато-серыми стеклами, хорошо скрывавшими синяки под глазами и безумный блеск последних, и придававшими деловому виду легкий оттенок утреннего легкомыслия. Мысли уже не крутились вокруг Эмильена с болезненной настойчивостью одержимого, и Гийом поздравил себя с тем, что может работать.
Было бы так хорошо, если бы он был рядом...
На встрече он чувствовал себя странно без помощника - лишней пары глаз, которая бы следила за переговорами и подмечала важные детали. Он почти окликнул Эмильена, когда они с партнером определяли стратегию развития предприятия - хотел уточнить данные статистики и отметить некоторые удачные идеи. Но вместо Эмильена по правую руку сидела симпатичная брюнетка - спутница его собеседника и улыбалась. Внимательно и участливо. Улыбка вызвала у Гийома приступ тошноты.
В целом, он был доволен встречей. Все могло быть и хуже, учитывая подробности вчерашнего "праздника". В офис он добирался на служебной машине, по дороге набрасывая планы и подсчитывая убытки и потенциальный доход от нового проекта.
Он пересек мраморный холл офисного здания в 11:45. Стройный юноша в тонкой синей рубашке что-то настойчиво требовал от охранника. Фигура казалась Гийому до боли знакомой. Эмильен... он вернулся. Но зачем? Гийом не звал его обратно! И все же увидеть его снова, поговорить, пусть недолго – они наверняка поругаются...
- Эмильен! Что ты...
Юноша обернулся. Те же усталые синие глаза, обрамленные синяками, бледная улыбка, одновременно неуверенная и печальная. Эмиль.
- Здравствуй, Готье.
Уйти? Но это ничего не даст. Бегать от прошлого вечно не получится. Проще сразу, одним движением разрубить этот узел и жить дальше.
- Идем, - Гийом сжал запястье юноши и потащил его в лифт. Не ожидавший резкого рывка, Эмиль споткнулся и с разбегу врезался в Гийома. Руки мужчины непроизвольно легли на плечи юноши, удерживая от падения.
- Прости... - прошептал Эмиль, отстраняясь прежде, чем Гийом оттолкнул его.
- Зачем ты пришел, Эмиль? - лифт тронулся, и Гийом сложил руки на груди, сверля юношу тяжелым пронзительным взглядом, частично скрадываемым серыми стеклами очков. - Я не верю во всю ту жертвенную чушь, которую ты мне наговорил в прошлую нашу встречу. Что тебе от меня нужно?
- Я хочу поговорить... Готье, - Эмиль подошел ближе и дотронулся до дужки очков мужчины в нерешительной попытке их снять.
- Оставь, мне не мешает, - Гийом оттолкнул руку юноши. Убирая руку, Эмиль случайно коснулся плеча Гийома.
- Тебе не будет вреда от этого разговора. То, что я прошу, – такая малость...
Двери лифта открылись, и молодая девушка из отдела статистики поздоровалась с Гийомом. Эмиль отошел вглубь лифта, пропуская ее. Гийом заговорил с ней о делах, намеренно разбивая атмосферу интимного разговора. Девушка вышла, и Гийом повернулся к Эмилю, как раз вовремя, чтобы увидеть, как юноша медленно оседает по стенке лифта, теряя сознание. Гийом окинул лежавшее у его ног тонкое тело тёмным, как колодезная глубина, взглядом.
- И что мне с тобой делать?..
Какой он худой... Досталось тебе за эти годы, Эмиль? Но ты сам виноват во всем. Всего испытанного тобой слишком мало для того, чтобы искупить содеянное. Но ты слишком меркантилен и себялюбив, чтобы это признать.
Хотелось бросить его тут или вызвать врача и отправить в больницу, но не во Францию, а, например, на далекий Бали, откуда ему непросто будет вернуться. Око за око, Эмиль.
Гийом вздохнул, поднял тело юноши на руки и пошел в приемную.
- Клод, здесь план для аналитиков в нефтяной области и некоторые другие указания, - он сбросил планшет на стол помощника. - Меня не беспокоить, пока я сам не скажу.
Он прошел в кабинет, и Клод закрыл за ним двери. Гийом уложил Эмиля на диван и поискал аптечку.
Эмиль и Рене Д'Алигр – две последние ниточки, связывавшие его с той частью его прошлого, о которой он не хотел вспоминать. От этих связей следовало избавиться.
Он осторожно привел юношу в чувства и, поддерживая его голову, сидя рядом на краю дивана, протянул ему стакан воды. Эмиль пил жадными глотками, взахлеб, словно это был первый стакан воды за несколько дней.
- Благодарю... - рассеяно обронил он, отворачивая голову и слегка касаясь губами руки Гийома, ощущая привычный холод. Эмиль спрятал улыбку. Некоторые вещи не меняются, верно, Готье?..
Гийом не убрал руку, только глаза мужчины потемнели, и в них промелькнуло что-то холодное и зловещее.
- Ты должен исчезнуть, Эмиль. После этого разговора я больше ничего не хочу о тебе слышать, - голос Гийома звучал ровно и твердо. Он мог бы его уничтожить, но он не станет этого делать. Он несомненно опустит его на самое дно парижского общества, откуда даже проныре Эмилю будет трудно выбраться, и забудет о нем. Дальше – его судьба сама решит, достоин он жизни или нет.
- Если ты действительно этого хочешь, Готье, я уйду. Я не стану тебе мешать. Но прошу, сначала выслушай меня до конца.
- Говори, - голос Дамьена был хриплым и режущим.
- Я предал тебя десять лет назад, и я раскаиваюсь...
- Давай без лишних фраз, Эмиль. Эти высокопарные словечки давно уже меня не трогают.
- Хорошо, - просто согласился юноша. Теплая рука Эмиля легла поверх холодной Дамьена, настойчиво отдавая тепло.
- Я предал тебя, но я не мог поступить иначе. Меня подобрали, как бездомного котенка, после смерти матери, я видел их дом издалека, Готье, видел брата, его семью, их счастье. Дом, тепло, родные люди, которых у меня никогда не было, а теперь, оказалось, что они есть, и – совсем рядом. Руку протяни. И тут возникли эти люди из мафии. Мне сказали: если я не сделаю, что они хотят, они убьют моего брата. Опять – убьют, понимаешь?! - рука юноши сжала ладонь мужчины, на глаза выступили слезы. Ги смотрел на него холодно и почти безучастно, но Эмиля, казалось, это не волновало, ему нужно было исповедоваться – здесь и сейчас.
- Убьют так же, как и мою мать. И тогда не будет даже надежды на тепло и дом. Поэтому я пошел на предательство. Ты – сильный, Готье, и всегда был сильным, я был уверен, что ты выкрутишься, а брат – он был беззащитен... он ничего не знал. Ты бы не сделал то же самое для Мишель, Готье?
- Пожалуй, - голос Гийома был тяжелым и почти безжизненным. - Почему же ты не пришел на слушание? Почему не писал и не отвечал на звонки?
- На суд не пришел, чтобы у них не было живого свидетеля, Готье. Я подумал, что тебе так будет проще выкрутиться. Я не знал, что семья откажется от тебя, а не отвечал, потому что мне велели не выходить с тобой на контакт. Иначе... сам можешь догадаться.
- Ты по-прежнему работаешь на этих людей?
- Да. Только так я могу гарантировать безопасность Эмильену.
Как часто звучит его имя в этом безумном разговоре. Зачем Гийом его слушает? Надо было просто гнать и все тут. Эмильен не решился сразу выйти, когда услышал шум в соседнем кабинете, а потом и вовсе замер у двери, как мышка, едва прозвучало имя "Эмиль". Наверное, он просто от всей души желал, чтобы кузен оказался лживым ублюдком, поэтому отчаянно сопоставлял его рассказ с услышанным ранее от отца. Прежде Эмильен и сам думал, что Эмиль исправился бы в их семье, теперь же, после бесед с Андресом, Отисом и, главное, после этой злосчастной смс - он так не считал: и правда, горбатого могила исправит. И хуже всего, что сейчас Эмиль умело оперировал именно теми аргументами, которые Гийом услышит и примет – потому что сам настроен на заботу об Эмильене. Это было... более чем нечестно. И даже более чем коварно. "А почему же ты, заботясь обо мне так сильно, ни разу со мной не связался, братишка? Пожертвовав ради меня стольким, ты не захотел покрасоваться подвигом? Да ладно! Даже я бы захотел!" Впрочем, Эмиль и на это придумает ответ, он так чудесно выкручивается. Но Гийому почти запудрили мозги, в его голосе пропали гневные нотки, это было нехорошо. Эмиль связан с мафией, им не удалось добраться до Эмильена, поэтому выходить сейчас, открываться врагу – как-то глупо. Юноша шагнул к столу и смахнул на пол подставку для канцелярских приборов, звонкий "бряк" и перестук раскатившихся ручек вмешался в чужой разговор.
Гийом обернулся на звук и только тут обнаружил, что кабинет Эмильена не то чтобы совсем закрыт. Сквозь тонкий проем между приоткрытой дверью и косяком виднелись тени предметов. Он точно помнил, что запер эту дверь позавчера. Он перевел взгляд на Эмиля. Юноша глядел на него напряженно-внимательно. Бледные губы были плотно сжаты.
- Готье, я готов назвать поименно всех тех членов банды, которые в этом принимали участие...
- Подожди минуту, - Гийом отпустил Эмиля и резко поднялся, - нужно кое-что проверить.
Эмиль за спиной Гийома закатил глаза.
Дамьен неслышно пересек комнату и резко распахнул дверь кабинета, проходя внутрь.
- Кто здесь? - прозвучал его требовательный голос с порога. - Вы в курсе, что я запретил кому бы то ни было сюда входить?
Эмильен, вставший за дверью, чтобы его не стало случайно видно, когда та распахнется, порадовался, что вошел именно Гийом и именно так - стремительно, по-хозяйски, дав возможность дверь захлопнуть и запереть на замок. Мужчина еще разворачивался на звук, а Эмильен уже шагнул к нему и приложил ладонь к его губам.
- Тсс, - он говорил шепотом, отложив на потом радость от долгожданной встречи. - Скажи сперва, ты решил проблему с врагами?
Гийом отступил на шаг назад, разглядывая Эмильена. Он изменился, отдохнул и выглядел бодрым. Синие глаза казались особенно яркими на загорелом лице и напоминали о небе на изломе дня – глубоком, таинственном и пронзительно чистом, таком, что и смотреть больно.
Гийом прижал юношу к себе, вдыхая его запах, и жадно поцеловал в губы, глубоко и страстно, разжигая притупленные чувства, воскрешая то самое неконтролируемое желание, что заставляло его почти маниакально преследовать юношу все время их знакомства. Гийом остановился так же неожиданно, как и начал. Он отодвинул Эмильена от себя, и взгляд его сделался снова отрешенным и тяжелым. Если он позволит сейчас себе вернуть Эмильена, то у мальчика никогда больше не будет нормальной жизни. А он запишет на свой счет еще одну испорченную. Он не мог позволить себе это. Пусть лучше остается как есть - без Гийома, свободный, такой как сейчас, впитавший в себя яркое парижское лето и чистый холод ранней осени - все самые привлекательные краски природы.
- Зачем ты вернулся, Эмильен? - тихо и серьезно произнес он. - Что-то не припомню, чтобы звал тебя, - в голосе зазвучала привычная злая ирония.
Что-то в лице Гийома заставило юношу замереть. Он знал, уже знал, что будет дальше, потому что так же скучал, мечтал о поцелуях, хотел его все эти дни в разлуке. Но то, что случилось потом... Он непонимающе поморгал: почему его оттолкнули? Впрочем, вопрос Гийома вернул к насущной проблеме. Эмильен судорожно вдохнул, прежде чем поднять мобильник, найти смс от Дегейра и поднять экраном от себя:
- Вот именно. Меня позвал Эмиль, - тихо сказал он, давая время прочитать смс. - Я звонил Дегу, он не писал сообщение, в то время он был с Эмилем... - он оборвал себя, не время для побочных вопросов: видимо, это была какая-то часть их плана. - Отис рассказывал, что племянник, едва оказался в нашем доме, украл его деньги и просадил на наркоту и алкоголь, а потом еще и бахвалился. Он не просто так пытался удержать его подальше от меня и мамы. Эмиль сам просрал шанс попасть в нашу семью, а все эти аферы начались уже после. И если он меня защищает, как объяснить эту ловушку? Он от Андреса узнал, что ты ко мне не равнодушен? Хорошо, что я увидел сообщение только вчера, - тараторил он шепотом. - Ги, если дело в выборе, верить ему или нет - вспомни: он тебя уже предавал...
Гийом прочитал смс и коротко кивнул. Они пытались устроить ловушку для Эмильена, использовав телефон Дегейра. Что ж, это логично. Он не был уверен в том, что это подстроил именно Эмиль, но сама попытка вызывала опасения.
- Из каких соображений он меня предал - ради брата, которого совсем не знал, ради возможности получить новый дом или ради денег - это не важно. Ничего это, в сущности, не меняет. Я разберусь, верить мне ему или нет, как-нибудь самостоятельно.
Гийом взял Эмильена за руку, слегка сжимая ладонь. Взгляд мужчины был мрачным и решительным, а голос - жестким, с тяжелыми хрипловатыми нотами.
- Тебе нужно вернуться к нормальной жизни, Эмильен, той, которую ты вел до встречи со мной. Заведи себе нормальную девушку. Та, что на фото, - экземпляр, не обремененный ни интеллектом, ни воспитанием. Устройся на работу, например, в экономической сфере - у тебя это получится, и живи полной жизнью. Наши дрязги тебе совершенно ни к чему.
Секунду Эмильен переваривал его слова. А когда переварил...
- Прости, что? - он забыл о шепоте. - О какой нормальной жизни ты говоришь? Той, где работа, жена и дети? Жизни обывателя? После того, как ты показал мне иную жизнь? Как я смогу променять тебя - на эту скукотищу смертную?! Откуда вообще эта мелодраматичная чушь? Ги, ты что, гонишь меня? - дошло до Эмильена, в широко раскрытых глазах плескалась обида и надежда, что понял неправильно. Неужели он не читал его послание в мобильнике? Что случилось с прямолинейным, уверенным в себе Дамьеном?
- А что тебе дает такую невероятную уверенность в том, что я когда-либо принадлежал тебе? - Гийом снял очки и отбросил их в сторону. Эта невероятная серая муть перед глазами раздражала. - Если ты останешься, я превращу твою жизнь в ад. Это не нужно ни мне, ни тебе, понимаешь? Так что – возвращайся. К Отису, к девушке, к дьяволу – да куда угодно, лишь бы подальше от меня! Я называю вещи своими именами, Эмильен. Я – садист с маниакальным складом ума. И это – не ерунда, когда речь идет о твоей жизни. Хватит уже легкомысленности. Кончай меня идеализировать. Ты влюбился в непонятно что, что сам себе из меня напридумывал. Ты ничего обо мне не знаешь, кроме тех крох, которые я тебе открыл. Я не хочу, чтобы твоя поломанная жизнь была на моей совести. Так что – иди, и будь счастлив.
Хотелось совсем не этого... но Гийом задавил желания в зародыше, приказав им молчать. Он должен избавиться от мальчика – любой ценой он должен устроить его жизнь. Это его прямая обязанность, раз Отис его недовоспитал.
Эмильен открыл и закрыл рот, вовремя остановив поток возражений, что рвались наружу. А что, если он прав? Дамьен – садист, этого не отнять. Он склонен искать опасности и охотно нырять в них с головой, взять хоть тот бойцовский клуб. Что ждет его любовника? Юноша постарался успокоиться, прислонился к стене, скрестив руки на груди. Где-то за дверью остался враг, он мог подслушивать, но сейчас что-то подсказывало: этот разговор нельзя отложить на потом – все может необратимо измениться.
- Ты дважды изнасиловал меня и один раз избил, хорош идеал! - хмуро бросил он. - Понятия не имею, во что я влюбился, скорее – вопреки. Ты всю дорогу показывал мне самое худшее, что в тебе есть. Но при этом, считая меня предателем Эмилем, ты не стал превращать мою жизнь в ад, напротив: заботился обо мне, был добр. Хорошо, ты мне не принадлежишь, предположим, ты прогнал меня – и сделал несчастным на много лет. Гийом, наступая на горло своим желаниям, ты не думал, что мне, может быть, уже не светит вернуться к норме? Не видишь, что я пойду искать похожего на тебя любовника… и не найду, потому что таких больше нет? Ты уже изменил меня. Отгадай, о чем я мечтал все эти дни? - криво усмехнулся Эмильен.
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:14
удалить
Выждав около минуты с того момента, как Гийом исчез за дверью, Эмиль подкрался к двери и принялся слушать. Чтобы сделать следующий ход, ему нужна была информация, а эти двое, кажется, так же, как раньше Эмиль с Гийомом, забыли, что они не одни. "Значит, ты с ним спал... а теперь хочешь уйти. Спал с ним, принимая его за меня? Что ж, Эмильен, ты взял то, что тебе не принадлежит и с чем ты не справишься. Поигрался, братик, – и ладно. Пора возвращать мне мою игрушку".
- Готье... - Эмиль позвал достаточно громко и дернул ручку двери. Он предполагал, что та окажется запертой.
- Готье, не смей его трогать! - Эмиль отчаянно стучал в дверь, пока не нашел отмычку и не начал ковыряться в замке.
Гийом испытующе глядел на юношу, пытаясь разгадать, насколько он выдает желаемое за действительное, когда в комнату ворвался оклик Эмиля.
Гийом смахнул со стола бумаги и прочую мелочь, усадил Эмильена на стол, порывшись в рассыпавшихся канцелярских принадлежностях, нашел нож для бумаги и всадил его в замок, выталкивая отмычку и заклинивая механизм.
- Не вмешивайся, Эмиль, - спокойно произнес мужчина. Теперь они были тут заперты. Гийом разглядывал Эмильена сквозь холодный прищур глаз винного цвета, в которых играли случайные серебряные блики от окон. Ледяные пальцы пробежались по шее юноши и скользнули под воротник рубашки, останавливаясь.
- Чтобы ты там себе не напридумывал, ты как-то прожил без меня месяц, и этот месяц пошел тебе на пользу, - пальцы мужчины соскользнули с шеи юноши, но глаза смотрели так же странно и неотступно, словно в них был заключен жидкий огонь. Холодное такое пламя. - В твоем возрасте все быстро забывается, не за месяц, потребуется больше времени... - Гийом обошел юношу кругом, выхватывая взглядом не сразу заметные изменения. - ...может быть, год. Но если ты будешь стараться, ты сможешь стать нормальным.
Неожиданно глаза мужчины сверкнули. Он остановился напротив Эмильена, со стуком ставя руки по обе стороны от юноши, наклоняясь к нему так, что тот вынужден был отклониться назад. В глазах Гийома то и дело мелькало затаившееся зло.
- Давай заключим сделку, Эмильен. Как финансист с финансистом. Я дам тебе год. В этот год ты будешь делать все, что можешь, чтобы забыть меня и стать нормальным. Будешь честно стараться. Если у тебя это не выйдет - вернешься ко мне, и я покажу тебе всего себя, такого, какой я есть. Тебя это устроит?
- Нет, - Эмильен упирался ладонями в стол, он машинально отклонился, а теперь подался вперед, прижимаясь насколько возможно к телу Дамьена. Он начинал мелко дрожать от близости с ним, мозг работал с переменным успехом.
- Ты хочешь лишить меня секса на год? Это не садизм, это форменное издевательство, - покосившись на дверь, он обвил руками торс мужчины. - Я за месяц едва с ума не сошел от тоски по тебе, - прошептал он в его шею, вдохнул запах. - Через год ты не вернешься, не станешь меня искать, ты хитер, и я знаю твои повадки. Забыл?
Не считая Эмиля, который весь этот год будет усиленно лезть в его постель. Ревность и обида сплетались в причудливый клубок.
- Я ничего не буду делать, чтобы забыть тебя, я не хочу тебя забывать, я готов идти навстречу твоим желаниям, Гийом, как ты шел навстречу моим все время, пока мы были вместе. Ты помнишь? Помнишь, как это было хорошо? Ты обещал, что никогда не отпустишь меня. Не играй мной, пожалуйста, не надо этих экспериментов.
Он ничего не понял, этот глупый мальчик. В очередной раз пропустил все мимо ушей, с детской настойчивостью требуя желаемого, даже не задумываясь о последствиях того, с чем он столкнется. Что же, Гийом будет как и раньше все делать на треть, сдерживать себя всю жизнь, чтобы не испортить психику, не сломить окончательно, а Эмильен все время будет ощущать эту недосказанность? Да и выдержит ли он? Вряд ли. А что потом? Мальчик сломается, утратит волю к жизни, покончит с собой? Перспективы не радовали.
- Я должен тебя отпустить, Эмильен. Иначе я погублю тебя, - тихо произнес он, прижимая юношу к себе. - Не хочешь уйти самостоятельно, я сделаю так, что у тебя не будет другого выхода. Я не хочу тебя отпускать, но если ты останешься, ты не сможешь смириться с моими желаниями, а все время сдерживаться и выполнять твои – я не смогу. Патовая ситуация, месье Гюра. Я не вижу из нее хоть какого-нибудь приемлемого выхода для нас обоих. Ну что, будешь пытаться остаться рядом?.. - Ги приподнял голову юноши за подбородок, вглядываясь в глаза.
Какой же он упертый! Прямо зло берет. Сильно так берет, за самую душу, накрывает с головой.
- Отпусти, - процедил Эмильен, высвободил руки и оттолкнул. Слез со стола, поправляя костюм, отошел к окну. - Ты, долбаный эгоист, так и не понял, что любые отношения - это поиск компромиссов, как и любая сделка. Без них это не отношения, а случайные связи. Хотя, может, тебе их и надо? Может, отношения для тебя за пределами досягаемости и ты сам хочешь забыть меня? Тебе-то сколько для этого надо: год, месяц, пару недель? Будешь забывать в компании того предателя, что подслушивает под дверью? Нет, я и правда не выдержу этого фарса! - он взмахнул рукой, слегка дрожащей от ярости. - Так вот, ты уволишь меня и напишешь мне хорошие рекомендации, чтобы я устроился в другую фирму.
Может даже, в Дефансе: сталкиваться с ним каждый день и мстительно наблюдать за мучениями, если таковые будут. Подумать только, он считал Дамьена смелым и уверенным в себе, а тот – сбегает, едва столкнулся с проблемой, которую не может решить, как обычно, силой. Но если Эмильена продолжат так прессовать и дальше, психика точно не выдержит. Только вот участвовать в этих играх он не станет. Дибилизм какой-то. Как дети, ей-богу!
- И можешь не являться хоть через год, хоть через два. Я сам разберусь со своими желаниями, раз ты трусливо сбегаешь от ответственности. Всего хорошего, месье Дамьен, вы найдете мое заявление в лотке входящих, - холодно отчеканил он и отвернулся к окну.
Гийом отпустил юношу и отступил на пару шагов. Вот и все - он получил, что хотел. Эмильен уйдет и заживет нормальной жизнью, уж он-то проследит за этим. А с Эмилем... он разберется с ним позже. Случайные связи? Да, пожалуй. А на что еще он мог рассчитывать? Возможно, он найдет постоянного любовника, позже, среди тех, кому нечего терять. Было бы хорошо – так испортить жизнь сыну Отиса Гюра, остаться с Эмильеном из мести и Отису, и Эмилю, если тот не врет о своих чувствах к брату, его это заденет. Но это значило думать о себе, а не о юноше. Гийом пожал плечами и усмехнулся.
- Ты ни хера не понял, но так даже лучше.
Гийом сбросил пиджак, закинув его в кресло и набрал приемную.
- Клод, я заклинил замок в кабинете Эмильена. Вызови техников, пусть ломают дверь, но пусть не торопятся. Я планирую выйти отсюда никак не раньше, чем через 40 минут. И еще одно - мы не договорили с молодым человеком у меня в кабинете. Проводи его в восьмую переговорную, запри там и приставь пару охранников.
- Хорошо, месье Дамьен. Через час вас вытащат - вас устроит?
Вместо ответа Дамьен повесил трубку.
- Я дам тебе рекомендации, - буднично сообщил он, обходя стол и останавливаясь напротив юноши. Он всегда брал сам все, что хотел. То, что доставалось по милости судьбы, потом оборачивалось крахом, ловушками и проблемами. Этот странный подарок в виде влюбленности юноши – да и влюбленность ли это? – так, детское увлечение, к тому же не им, а тем, кого он там себе нафантазировал, - тоже привел в ловушку, которая еще долго будет мучить Гийома своими последствиями.
Он прижал к себе Эмильена, слегка сдвигая его к краю стола, и сдернул с него пиджак. Крепко держа его за талию, он вглядывался в его лицо, предполагая сопротивление или безразличие - ему было все равно. Они больше не встретятся, и ему нужен был этот последний раз. Эгоистично? Но, помилуйте, месье, вы сами назвали меня эгоистом...
Теперь он будет запоминать. Все. Каждую деталь, каждую мелочь - блик от солнца на щеке, тень от ресниц под глазами. Он не будет торопиться. Если понадобится, он выгонит этих техников и отменит все встречи.
Дьявол, какой же он загорелый. Как будто солнце просочилось сквозь кожу внутрь, заполнило тело и теперь сияло изнутри, сквозь тонкую человеческую оболочку. Наверное, именно таких людей обожествляли в древних странах.
Удерживая юношу за талию, Гийом стянул с него галстук и принялся расстегивать рубашку, следя за открывающимися мышцами и изгибами. Его терпения никогда не хватало на все эти пуговицы, и он привычно сдернул ее на середине, обрывая половину. Глаза Гийома разгорались, по телу пробежало напряжение, отозвавшись странным легким гулом во всех конечностях. Он повалил юношу на стол, накрывая его своим телом, жарко целуя в шею.
Через сорок минут? Зачем ему столько... Ах, вот зачем. Эмильен уперся ладонями в его плечи, в нем еще бурлила злость. Но жгучий взгляд мужчины выплавил из него все, кроме робкой надежды - может, он передумает? Нечто из области фантастики. Как жестоко – прощальный секс, лучше бы его не было, разрубить все одним махом и уйти, и больше не видеть его никогда.
Господи, никогда его не видеть – за что?
Юноша сухо всхлипнул, прикусил ладонь, заодно прикрывая ею лицо. Его рубашку снова порвали. Ему будет не хватать пришивания пуговиц по вечерам. И этой жадности в ответном взгляде, и в поцелуях, и в укусах, к которым он привык слишком быстро. Теперь придется отвыкать. Когда злость уйдет, он осознает, что просто не сможет подпустить к себе кого-то чужого, не станет и пытаться. Из каких-то своих соображений, Дамьен обрек его на годы одиночества. И значит, этот секс станет символом, нельзя упускать момент.
- С-свяжи меня, сделай все так, как ты хочешь. Я хочу запомнить, - торопливо прошептал он. - Пожалуйста, Ги, - он сложил запястья вместе и протянул ему.
Гийом подхватил его запястья и закинул руки себе на плечи.
- Нет, Эмильен. Я не пойду дальше, чем обычно. Кроме того, я хочу, чтобы ты был свободен, так учись принимать свою свободу прямо сейчас.
Гийом сжал зубы на ключице юноши, больно ее прихватывая, тут же забирался под нее языком, проходясь короткими быстрыми движениями, настойчивыми и ласковыми, по коже, словно просясь внутрь. Он расстегнул брюки юноши, кладя руку на его член, то сжимая его настойчиво и грубо, то неторопливо поглаживая, слегка сдавливая, нащупывая пальцами неровности, и складки, и чувствительные места.
- Я скучал по тебе весь этот месяц... - тихо произнес Гийом, касаясь губ юноши своими. Он медленно и долго провел языком по его губам, неторопливо разделяя их, и только потом проник языком внутрь, подхватывая язык юноши, полуласковыми-полувластными движениями вовлекая в бешенную и дикую пляску.
Сдернутые брюки Эмильена полетели в одну сторону, трусы - в другую. Гийом торопливо, не прерывая поцелуя, словно боясь вдруг снова оказаться в одиночестве в его пустой квартире с бутылкой недопитого виски в руках, скинул с себя одежду, полностью раздеваясь. Хотелось ощущать его тело целиком, полностью, каждой клеткой соприкасаться с ним. Он закинул одну ногу юноши себе на талию, другую упер коленом в плечо.
Прохладные пальцы мужчины пробежались по краю ануса юноши, ощупывая и проверяя, все ли в порядке, одновременно поглаживая, чуть надавливая и проникая внутрь.
- Ты, я вижу, тоже скучал, а Эмильен? - прохладный голос звучал издевательски-томно. Глаза мужчины жадно ощупывали юное тело. Вернув руку на член Эмильена, он медленно вогнал свой член в раскрытого юношу. Неторопливо, но глубоко. До конца. Сверкнув закатно-бардовым бликом в глазах, Гийом неожиданно укусил юношу под коленом, сжимая зубы на мягких тканях и снова лаская больное место языком.
"Зачем тебе свобода, Эмильен?"
"Я хочу, чтобы ты был свободен".
Юноша выгнулся, инстинктивно сжимая пальцы на плечах Дамьена, и низко протяжно застонал. Боль озаряла сознание яркими вспышками на фоне постоянно растущего сумеречного возбуждения.
"Я буду делать с тобой, что захочу. Ты привыкнешь".
Будьте вы прокляты, Эмиль и все прочие, за то, что начали десять лет назад! За то, что Эмильен "привык", что разучился быть свободным от его желаний.
Юноша задохнулся на миг, вскидывая бедра навстречу ласкающей, терзающей руке. Так он скучал... значит, скучал... сволочь! Душа рвалась на части. Если такова его месть Гюра, то она ослепительна, как молния, и так же смертоносна. Он закрыл глаза, отдаваясь поцелую и чувствуя теплые, щекочущие капли, ползущие по вискам.
Он раскрылся так охотно, словно не было никогда зажатого, смущенного парнишки, анус лишь миг сопротивлялся, а потом тело вспомнило, узнало пальцы любовника, привычно расслабилось - и что ему потом делать с этой привычкой? Он не дошел этот путь до конца, ему лишь показали цель, подразнили - и обрушили мосты.
- Балда... - еле слышно ответил он на ироничный вопрос.
Застыв на краю бездны, он не знал, что делать дальше. Возвращаться назад, где ждали скучные шаблоны и вечная неудовлетворенность, или шагнуть вперед - и будь что будет? Он не мог себе представить, что останется на краю один!
- Боже... - выдохнул он, распахивая невидящие глаза. Это чувство, когда член внутри распирает, двигается, заполняет целиком, и от него растекается тянущая боль, а следом кругами - дикая радость... Укус - и вскрик, анус сжался, делая ощущения обоих намного ярче. Эмильен мотнул головой, не сдержав хнычущего стона. Мутным взглядом он нашел бордовые глаза Дамьена, ногой обвил его талию теснее и подался навстречу бедрами, хватаясь горячими пальцами за его плечи и руки, как утопающий, глотая ртом раскаленный воздух. Эта страсть, одержимость, вожделение на грани безумия - как можно променять ее на жизнь обывателя? Страх потери, боль потери уже подкатывали из глубины души. Последний раз... словно последний вздох перед казнью.
Желание раскручивалось, как сильно сжатая пружина, быстро и стремительно, сметая все лишние мысли и даже эмоции в сторону, словно их и не было. Несмотря на твердую решимость сдерживаться, Гийом непроизвольно отпускал себя все больше, полностью отдаваясь моменту. Стон юноши прокатился по всему телу мужчины, подливая масла в без того пылающий огонь, пробуждая темные дремлющие фантазии, вытаскивая со дна то, что Ги так тщательно прятал от самого себя. Жажда заставить страдать еще больше, заставить забываться от боли, слегка окрашенной наслаждением, запутать сознание между желанием продолжить и остановить эти дикие пляски охватила Гийома.
Мужчина покрывал тело юноши жаркими полуукусами-полупоцелуями, глубоко втягивая кожу внутрь, оставляя следы от зубов. Назавтра на золотистом теле будут синяки. Ну и пусть – кого волнует завтрашний день?..
Реакции юноши подстегивали, заставляли терять голову. Беззащитность, невинность, беспомощность и жгучее желание, заставлявшее мужчину двигаться в теле юноши все жестче, все быстрей, немилосердно придавливая его своим весом, жарко прихватывая зубами то тонкое запястье, то мочку уха, отчаянно пытаясь заглушить желание пойти дальше, к еще большей боли, которая заставит задыхаться и кричать в голос. Пальцы жестко сжали яички юноши и тут же отпустили, ласково пробежавшись самыми кончиками. Кошки-мышки со своей жестокостью? Но иного выхода не было. Совсем потемневшие глаза Дамьена смотрели в лицо юноши, выхватывая реакции, словно подпитываясь его эмоциями.
Он двигался все быстрей, вторгаясь в тугое юное тело резкими разрывающими движениями, то и дело меняя угол входа, не давая толком привыкнуть. Он сжимал в такт собственным движениям член юноши, грубо подводя его к наслаждению. Он хотел видеть его в исступлении, без единой мысли в глазах, хотел, чтобы его мальчик был одним воплощенным желанием, искрящимся, как ток в оголенных проводах.
А потом – все неожиданно стало неважным в погоне за удовольствием, которое накрыло их обоих бурным потоком. Ги кончал рывками - мощно и резко, не выходя из Эмильена. Обстановка комнаты расплавилась и потекла от жара, словно на картинах Дали. Все смешалось в единый водоворот, в котором единственно реальными оставались юноша с удивительными синими глазами и чистое наслаждение - раскаленное и острое, как игла.
Эмильен потерялся в потоке эмоций, чистых инстинктов и ярких желаний. Гийом и прежде проявлял замашки хищника, но все то оказалось цветочками. Укусы частыми вспышками озаряли сумеречную патоку вожделения, боль - ласка, укус - поцелуй, не редкие вкрапления, как раньше, но равноправное чередование, превратившее все существо юноши в оголенный нерв, натянутый и дрожащий. Власть... он только теперь понял, что значит подчиниться целиком, отдать себя другому, довериться так полно, чтобы раствориться в его желаниях без остатка, забыв о самосохранении. Любимый, самый дорогой, единственный, неповторимый, сияющий - только его прикосновения владели Эмильеном, только от него любой дар был в радость. Он не помнил себя, не контролировал голос, ослабшие руки разметались по столу, тело выгибалось в агонии страсти, глаза закатывались. Боль-удовольствие. Для мыслей не осталось места. Для страха, для сомнений, для грусти, для обиды - не было ни секунды. Насколько же все это не важно. Боже, как хорошо! Судорога, горячая волна по телу, темнота... Кажется, на секунду он потерял сознание.
Гийом приходил в себя, как после легкого похмелья, возвращаясь из туманного полузабытья. Он подхватил Эмильена на руки и уложил его на ковер рядом со столом, отводя влажные волосы со лба. Он улегся рядом, наблюдая за ним и разглядывая черты лица, пальцы пробежались по телу чередой легких, почти невесомых касаний, и тяжелая рука легла на талию, притягивая Эмильена ближе. Их тела соприкасались. Прохладный воздух комнаты остужал, но скоро напряжение схлынет и им станет холодно. Гийом обнял юношу, прижимая к себе, пробегаясь пальцами по спине и ягодицам.
- Расскажи мне, Эмильен, как ты провел этот месяц. А я расскажу тебе, что я сделал с мафией.
Если бы не поддержка Дамьена, Эмильен бы кулем сполз на пол. А так его цивильно уложили, и он смог даже обнять мужчину, радуясь минутной передышке в их затянувшихся разборках. Некоторые места ныли с непривычки, все-таки месяц без секса. Все это пройдет. Он томно улыбнулся, запрокинул голову, чтобы видеть лицо Дамьена.
- Я был на юге. Работал у дяди на виноградниках. Ему всегда нужны руки, а я хотел побыстрее окрепнуть. Там еще очень тепло, солнце. Мы готовили лозы к зиме. Дядя у меня замечательный, он бывший военный. Это по маминой линии, у нее огромная семья, собственно он мне внучатый дедушка или как там... седьмая вода на киселе. Я там отдыхал в школьные годы, – он говорил, разглядывая лицо Дамьена, водя по его торсу кончиками пальцев. Коснулся свежих шрамов на правом плече, он помнил, с каким звуком пули вонзались в это тело. Коснулся губами бывшей раны, стирая плохие воспоминания. - Ты одержал победу, - не спросил, утвердил Эмильен.
- Я договорился, - он поймал пальцы юноши и поднес к губам. Спокойный расслабленный взгляд мужчины блуждал по телу юноши, лениво выхватывая то изгиб мышц, то впадинку, то скрытую кожей кость. - Они заключили со мной договор – я их не трогаю, а они не трогают тебя и твою семью и помогают мне мстить семье де Сен-При, которая меня отправила в тюрьму. В качестве переговорщика прислали Эмиля, думали, у меня сердце смягчится, как в плохой мыльной опере. Я использую их, потом накрою - чужими руками, естественно, нельзя же нарушать договоры, даже с мафией. От этого может пострадать репутация. Может, тебе стоит в виноделы податься? - неожиданно прервал он самого себя. - У тебя неплохо получается кружить голову, и вино должно выйти подходящим, - мужчина уложил его на спину, закидывая руки юноши за голову и удерживая их там за запястья, - терпким, - он слегка прикусил сосок Эмильена, дразняще постучав по нему кончиком языка, - сладким, - Гийом очертил поцелуями обрисовавшиеся мышцы на животе юноши, - ...и пьянящим.
Бардовые глаза смотрели игриво, исподлобья, хотя на мгновение Эмильену померещилась в них какая-то тягучая тяжесть.
Интересное предложение, тем более от дяди уже следовало такое же. Вместо готового ответа из груди рванулся судорожный вздох, улыбка сменилась отрешенным выражением сосредоточенности на ощущениях. После секса кожа отличалась особой чувствительностью, откликаясь на малейшую ласку, а на них Дамьен не скупился. Мысль: "Потому что это в последний раз", - резанула по сердцу. Он так смотрел, так тесно прижимал к себе, будто вовсе не хотел отпускать. Впрочем, он и не хочет, все это – решение разума, не сердца. "И я снова подчинюсь". Накал обиды ушел, юноша смирился. Может быть, им и правда нужен перерыв, жизнь не стоит на месте, и никто не знает, что ждет за следующим поворотом. Дамьену будет чем заняться, его крестовый поход продолжается. А Эмильен постарается использовать время с толком – он еще станет сильнее и умнее, достойным любви и уважения Гийома. Юноша с удивлением осознал, что прошедший месяц в компании виноградников и мудрого родственника кое-что в нем изменили. Он стал легче принимать перипетии жизни и терпеливее относиться к необходимости ждать. На все нужно время. И Дамьен в этом не исключение. Ему нужно подумать так же, как Эмильену, что-то понять для себя. Надо быть чутким к любимому человеку. Тем более - к такому сложному, как Гийом.
- Ты столько вина не выпьешь. А я никому другому его, - он слегка выгнулся в спине, приглашающе улыбаясь, - не предложу.
- Предложишь, потому что не выдержишь. У каждого вина свой срок, - Гийом резко отвернулся, сжимая запястья юноши тисками холодных пальцев - до нудной тягучей боли. Он не осознавал, что причиняет ему боль. Зачем все это? Бред. У его мальчика будут другие... Дикая, неконтролируемая ревность захватила Гийома, разрывая сознание на части. Это неизбежно. Это – атрибут нормальной жизни. Но у него будет девушка, не мужчина, и Ги сам сможет подобрать ему подходящую пару – из круга Д'Алигров, например. Эта мысль несколько успокоила Гийома, и он ослабил хватку. В глазах появились насмешливые искры, он глянул на него искоса, соблазняюще и лукаво.
- И не стоит себя сдерживать, - Гийом неторопливо покрывал его грудь поцелуями, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли. Рука мужчины скользила по телу юноши, параллельно поцелуям. Желание просыпалось быстро и захватывало все больше. Шелковая кожа, впитавшая солнце, под пальцами, угловатые и дерзкие мальчишечьи изгибы тела волновали, вызывая жестокие желания. Гийом окинул взглядом кабинет, глаза невольно задерживались на острых и тяжелых предметах. Фантазии не давали покоя, картины, возникавшие в сознании, настойчиво просили воплощения, хотели стать реальностью, но ему нельзя было выпускать на волю свои желания, разве что немного...
Гийом склонился над юношей, вглядываясь в его глаза, неторопливо провел пальцами по его щеке.
- Ну что, приоткроем ящик Пандоры? - бордовые глаза отливали жестоким и кровожадным блеском, не предвещая ничего хорошего.
- Закрой глаза, - голос налился свинцовым холодом. Он разорвал свою рубашку на длинные полосы, шириной не больше ладони, и услышал легкий металлический стук, приглушенный мягким ворсом ковра. Серебряные игральные кости на тонкой цепочке. Серьга Готье Бриссо. Он вспомнил, что собирался вечером пройтись по подпольным клубам и захватил безделушку еще позавчера. Он взглянул на кости - оба кубика встали на ребро. Ну что ж, не одному Эмильену пора начинать новую жизнь.
Гийом перекрутил полосы - из этого материала плохие веревки - и грубо перевернул юношу лицом вниз, заводя руки ему за спину, сводя запястья вместе и плотно перевязывая их, до боли и онемения, перекрученной полосой. Как надо все равно не выйдет – это не веревки. Запястья юноши обожгло, как крапивой, через какое-то время боль из резкой перейдет в ноющую и, наконец, сменится онемением. Гиойм наклонился к уху Эмильена.
- Так легче жить, верно? Когда ты - не более чем безвольное насекомое, запутавшееся в сетях паука. Ты ничего не можешь сделать, ни с чем не можешь справиться и отдаешься на его милость. Так тебе проще? - еще одна лента обвилась вокруг горла Эмильена свободной петлей, второй конец которой Гийом закрепил на запястьях юноши, вывернув ему руки назад до боли и вынуждая его держать запястья в болезненно-поднятом состоянии. Попытайся юноша опустить руки, смягчая боль, петля на горле тут же затягивалась, вызывая удушье.
- Почему ты ищешь власти над собой, Эмильен? Потому что сам из себя ничего не представляешь и хочешь скрыть это от окружающего мира, верно? Ты хочешь быть беспомощным, связанным. Но ты такой и без веревок, только в жизни это трудней признать, так?..
Жесткие, злые фразы, сыпались одна за другой. Ги произносил их спокойным холодным тоном с оттенком безразличия. Никогда. Ты больше никогда не должен этим заниматься. Ни с кем. Лучше не глядеть в лицо – Ги представлял, сколько возмущения сейчас плещется в синих глазах. Ну и пусть, зато не будет больше этого "свяжи меня".
- Ты – слабая тварь, Эмильен, неужели тебе хочется таким и остаться на всю жизнь... в моей тени? - иронично-издевательский голос должен был ранить. Гийом хотел этого – чем хуже, тем лучше.
Он жестко схватил юношу за талию, вздернул на колени и вошел в него, без ласк и предупреждений, толкаясь внутрь с жестокой злостью. Ты должен уйти от этого. Отпустить мало, нужно оттолкнуть.
"У каждого вина свой срок".
Как скажешь. Эмильен решил не возражать. С одной стороны, перечить Дамьену - даром время терять, с другой – какой смысл зарекаться? Завтра ему кирпич на голову упадет, он память потеряет – и все проблемы с личной жизнью решатся сами собой. Ха-ха! Пальцы Гийома сильно сжались на запястьях, вырвав юношу из блаженной неги. Что-то в глазах и лице мужчины подсказало: не все закончено, то ли еще будет. Любопытство – вот и все, что испытывал сейчас Эмильен, погружаясь в темноту по велению любовника. Треск ткани, интригующие звуки. Он уже предчувствовал, что это значит: его просьба будет выполнена в точности. Всего миг ликования - и полная сосредоточенность, состояние покоя, доверия, ни капли паники. Он готовил себя морально, он читал об этом, не желая оставлять все на откуп невежеству. А потом Дамьен начал говорить... Эмильен распахнул глаза, он не мог сейчас видеть лицо Гийома, только слышать издевательские нотки в голосе. "Зачем ты говоришь такое? Ты же сам знаешь – это неправда. Такова обязательная программа садо-мазо или просто еще один способ отвратить меня?" Он мог терпеть садизм в постели, мог даже научиться кайфовать от этого, но в жизни, в отношениях – он бы никогда не смог позволить унижать себя. "Слабая тварь"? Несправедливость обожгла посильнее веревок. "Не поддавайся, он хочет тебя обидеть, хочет ранить так сильно, чтобы ты не вернулся к нему". И на что же он готов пойти, лишь бы обрубить пути возврата?
- Ааа! - крик частично погасил ковер, в который Эмильену пришлось уткнуться лицом, чтобы сохранить подобие равновесия. Слишком резко, на миг в душе проснулся страх: что если его снова порвут? Самый удачный способ навсегда заказать ему заниматься анальным сексом. А вдруг он к этому и стремится? Нет, не надо! Из груди рванулись рыдания.
- Кричи громче - может, тебе кто-то и придет на помощь. Мне же плевать, что с тобой случится.
Крик и рыдания... странная волнующая музыка плача... Гийом прикусил губу, сдерживая порыв продолжить опускать мальчика в царство боли. С него достаточно и того, что сейчас происходило. Он по-прежнему резко входил в него, сжимая его бедра и дергая его себе навстречу сильно и быстро, все время ускоряясь. Острые предметы в комнате по-прежнему волновали воображение, так и хотелось оставить недобрую память о сегодняшнем сексе на этом солнечном теле.
Ги откинул голову назад, избавляясь от падающий на глаза прядей черных волос, выбившихся из хвоста, и кончил частично внутрь, частично на спину юноши. Наслаждение нахлынуло неожиданно, как вспышка молнии, и было таким же коротким и мимолетным, как при случайных связях. Ни эйфории, ни легкости... Гийом остановился, переводя дыхание, усаживаясь рядом с Эмильеном. Руки сами тянулись к бархатной коже - так хотелось ощутить тепло под пальцами, ласкать его, довести до конца. Но нужно было иное. Нужно было, чтобы хорошие воспоминания стерлись, а плохие - надолго впечатались в память. Гийом перевязал волосы и поднялся на ноги.
Он распустил ленту на шее Эмильена и перевернул его на спину, молчаливо вглядываясь в заплаканное лицо темным безразличным взглядом. "Если бы я мог сделать тебя своим, но ты такой беды не заслуживаешь. Ты должен быть счастлив, Эмильен. Поэтому я буду причинять тебе ту боль, с которой трудно смириться, пока ты не поймешь, что должен уйти. Действительно должен бежать от меня подальше и не возвращаться". И все же нужно было соблюдать осторожность. Ги помнил об этом и гасил временами захлестывавшую его агрессию. Гийом скрутил из оставшихся полос такие же подобия веревок и, накинув петли Эмильену на лодыжки, так же сильно перетянув, прикрутил их к бедрам, вынуждая юношу широко развести колени. Пальцы мужчины мимоходом пробежались по внутренней части бедра юноши, непроизвольно даря ласку. Тепло кожи согревало, словно передавая ледяным пальцам солнечный свет, и Гийом замер, положив ладонь на бедро Эмильена. Он наклонился к его лицу, подхватывая губами слезы с щек. "Все будет хорошо, мой мальчик, обещаю тебе. Пусть и без меня". Губы мужчины нашли губы юноши, он целовал его жарко и грубо, снова не заботясь о его желаниях. Подчеркнутое безразличие сквозило в каждом его жесте, но сквозь это странным образом прорывалась мимолетная непроизвольная нежность. Дамьен поднялся на ноги, отстраняясь посередине поцелуя. Он подхватил с пола брюки, коротким движением вытянул из них ремень и хлестко с размаху ударил по животу Эмильена. Один раз, другой... Жесткая кожа ремня со свистом рассекала воздух, опускаясь на грудь, солнечное сплетение и низ живота юноши, обжигая и оставляя за собой длинный тянущийся шлейф боли, обозначенный красными полосами, похожими на хвосты комет. Гийом не лгал себе – он давно хотел этого, но не так – не походя и не напоследок, но, начав однажды, трудно остановиться. Мысленные преграды рушились одна за другой, пока в глазах не осталось ничего кроме жестокости и холода – бесконечного древнего холода, восходящего к началу времен.
Еще не все?
Удавка исчезла. Может, он одумался?
Нет, не все. Эмильен не сопротивлялся, в его глазах все еще светилась надежда. Теперь ныли лодыжки, потом не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой.
Контраст нежности и жестокости выбивал из колеи. Это невозможно понять.
Удар - вскрик. Изумление, синие глаза неверяще распахнулись. Зачем?
Удар - зубы стиснулись. Он выдержит, сколько сможет. Сколько? Он задыхался, сгибался пополам, пытался перевернуться на бок, уберечь уязвимый живот. Он не узнавал Дамьена, никогда тот не был так похож на палача: ни единого проблеска жалости - непроницаемая стена холода. Он об этом предупреждал? Таков настоящий Дамьен? В глазах плеснулся ужас. А как же все, что было раньше?
Удар - тело содрогнулось, из горла рванулся хрип. За что? Он щадил любовника, даже считая его Эмилем, а ведь Эмиль хотя бы заслужил боль.
Удар - дрожь, холодный пот, зубы прикусывают дрожащую губу до крови. Глаза - мутное стекло.
Удар... как больно. Эмильен всхлипнул, отвернулся в сторону. Это не садо-мазо, не удовольствие через боль. Это желание растоптать, уничтожить, убить.
Удар - крик, крупная дрожь по телу. Разочарование разрывает сердце. Неужели Дамьен всегда хотел именно так? Наплевав на чувства любовника, никаких компромиссов... тупое избиение…
Удар - рыдание. Хватит. Хватит! Больно... как больно... Он задыхался.
Удар... Как ты можешь делать такое с тем, кто тебя любит, кого любишь ты? За что? Ради чего? Как глупо... Гийом, не надо...
Удар.
- Хватит... Довольно… Отпусти... - в полузабытьи прохрипел Эмильен. "Почему? Разве нельзя было договориться? То, что ты хочешь - это смерть. Вечные больницы. Кто же тебе нужен? Мазохист-самоубийца? Может, ты просто знал, что я никогда не дам тебе желаемое... Теперь я тоже знаю. Отпусти, не трогай меня, уйди. Уйди..."
- Уйди... - простонал он, забывшись, отвернув лицо, содрогаясь, будто в конвульсиях.
Крики юноши доносились до сознания мужчины словно издалека, с трудом преодолевая ту полосу отчуждения, которую он сам воздвиг между ними. Дамьен отреагировал не сразу. Лишь когда разум выхватил абсолютное отторжение в синих глазах, внутренний голос сказал: "Довольно!" - и мужчина отбросил ремень в сторону, усмехнулся.
Всё. Это еще одна поставленная точка – еще одна закрытая история. Гийом наскоро оделся, коротко взглянув на юношу.
- Ты... прогоняешь меня, Эмильен? Не ты ли так недавно хотел остаться рядом - любой ценой, принять меня любым? Это – слишком? Даже – это? Это же просто боль и не самая сильная... Это – только ворота в ад, его порог, за которым тебя ждет много интересного. Что же ты? Ушла решимость? - холодная улыбка застыла на губах мужчины, глаза глядели спокойно и отстраненно. Он присел возле юноши, распустив веревки, стягивавшие лодыжки, но запястья освобождать не торопился.
- Именно это и ждет тебя, если ты решишься окунуться в мой мир – холод и боль. Они утопят тебя.
Гийом старался не глядеть ни на следы на теле юноши, ни в его глаза. Он сделал все правильно. Отчего же у него так темно в душе? А есть ли у него эта душа? Плевать.
Взгляд его упал на блеснувшие серебром игральные кости.
Гийом отошел к столу, вывернул ящики, один за другим, в поисках того, что он заприметил, когда искал личные вещи Эмильена.
Нитки с иголкой. Тогда у него этот швейный набор вызвал недоумение - зачем он юноше, тем более на работе, но сейчас он оказался как нельзя кстати. Дамьен достал зажигалку и прокалил иглу над огнем. Мало, конечно, но с Дегейром он уже проворачивал этот фокус, значит и с Эмильеном ничего не случится. Дамьен приблизился к юноше, укладывая его на спину и прижимая к полу.
- Не дергайся, Эмильен. Я оставлю тебе кое-что на память о сегодняшней нашей встрече. На долгую память, я надеюсь.
Тонкая горячая игла быстро и коротко впилась в мягкую и податливую кожу под пупком, пронзив тело острой болью. Гийом отсоединил замок цепочки с костями и сразу же следом за иглой вставил сережку в дырку. Клацнул защелкнувшийся замок. Дважды. Теперь Эмильену придется поломать голову над тем, как снять игрушку. Кости повисли, мелодично стукнувшись друг о друга. Гийом коротко взглянул на украшение и отвернулся. Серебро на золоте кожи. Холодный металл на теплом теле. Так символично.
Дамьен почти не глядя распутал оставшиеся веревки, освобождая юношу, и, отойдя к телефону, велел Клоду и техникам поторапливаться. Обратного пути не было, оставалось только проследить за тем, чтобы Эмильен устроил свою жизнь.
Слова прошли мимо: у тебя своя правда, у меня своя. Эмильен не смотрел на Гийома, напряженный сумеречный взгляд был обращен в сторону. Едва его ноги оказались свободны, он перекатился на бок, спиной к Дамьену. Тот что-то искал, создавая фоновый шум, вполне подходящий для хаоса на душе юноши.
Да, он мог терпеть и дальше, мог кусать губы и надеяться, что Гийом опомнится, мог потерять сознание от боли, не прося пощады. И что это даст?
Если Дамьен что-то вбил себе в голову, выбить это можно только битой. В этот раз здравомыслие отлично спелось с инстинктом самосохранения. Его хотят прогнать - так какой смысл упорствовать?
Вот дьявол! Что еще ему надо? Игла? Страх пронзил за секунду до того, как Гийом поставил на нем метку. Ну, и какой в ЭТОМ смысл? Как "забудь меня" сочетается с меткой "на долгую память"? Он снова прикусил губу. Кровь побежала по щеке. Юноше упорно не смотрел в лицо Дамьена. Он устал, перенервничал, после пережитого все тело мелко тряслось, не слушалось, так что сразу встать он не смог. Область вокруг ранки на животе пекло, но он все-таки попытался расстегнуть замок серьги, невольно засычав от боли. Не открывается. Попытался встать - живот скрутило. Упав назад, он перевернулся на бок и сжался в позе эмбриона. Говорить ничего не хотелось.
Если бы только не эта ужасная методичность палача... Что ж, Гийом сделал все, чтобы изгнать демона влюбленности из сердца юноши. Теперь бы уйти, добраться домой, спрятаться от всего мира - и позволить себе страдать. Так горько, будто предали.
***
[спустя 3 месяца]
Славный день Святого Валентина в Париже - едва ли не национальный праздник. Город влюбленных, романтические кафе, выставки, театральные выступления, уличные ярмарки, яркие цвета. А вот парочка в уютном кафе, сидят у окна, он держит ее за руку, улыбается, она кивает, не сразу заметно, что глаза девушки красны от слез, но на милом личике уже нет страдания, бывшего там минуту назад, оно светится озарением и благодарностью. А вот лицо юноши выражает сочувствие, а в глазах - глубокая печаль. Девушка поднимается, целует его в щеку, одевает пальто и уходит. Он остается пить кофе и смотреть на падающие снежинки за окном. А потом дверь звякнула, открываясь и пропуская другого юношу, в помещении словно стало светлее и теплее от его жизнерадостной улыбки. Юноша у окна махнул рукой, подзывая:
- Дег, я здесь!
Дегейр влетел в кафе, разговаривая по телефону. Опрокинул вазу с ландышами, поймал цветы и всучил их старушке, одиноко скучавшей за ближним к окну столиком, со словами: "Мадам, вы прекрасны, как никогда!", натолкнулся на суровый взгляд официантки, сказал ей, что с ее великолепными духами никакие цветы не нужны - и так во всем кафе вовсю пахнет весной, и, наконец, нашел того, ради кого пришлось сбегать от шефа.
- Салют, Эмильен! - юноша с разбегу плюхнулся на стул напротив и только потом потрудился стянуть перчатки с обрезанными пальцами и снять пальто. - Кто та прелестная мадмуазель, с которой ты только что распрощался?
- Моя будущая жена, - усмехнулся Эмильен, поднимая ко рту чашку с кофе и поверх края следя за реакцией друга.
Дегейр, начавший было кивать в такт первым словам, замер с открытым ртом, выронив перчатки. Полез их поднимать под стол, треснулся головой, тихо выругался и вылез, потирая будущий синяк.
- Жена? Твоя? Ты серьезно?.. Ты – женатый человек... - Дегейр прислушивался к этим словам, подняв глаза к небу и перебирая звуки, как цифры в математической формуле. - Врешь. Давай рассказывай, что тут происходит, - он положил локти на стол, сплел пальцы и положил на них голову, внимательно и встревожено глядя на Эмильена.
Тот пожал плечами, поправил прядку спадающих на лоб волос. За прошедшие три месяца он успел сменить многое: прическу, гардероб, съемную квартиру, работу. Но кое-что осталось неизменным, например: его дружба с Дегейром. Тогда, отлежавшись дома после жестоких объяснений Дамьена, он первым делом отправился навестить коллегу на дому. Тот долго отпирался, но, в конце концов, согласился впустить его – не последнюю роль в этом сыграли вкусности, принесенные с собой Эмильеном. Многое тогда прозвучало в их разговоре…
- Мы с Анабель начали встречаться после Нового года. Познакомились на корпоративе, - сказал он, помолчал. - Сегодня она сказала, что хочет выйти за меня замуж. Обязательно хочет! А теперь, внимание, вопрос: кто из наших общих знакомых готов на все, лишь бы увидеть меня женатым? - он снова поднес чашку ко рту, но, обнаружив, что та пуста, злобно звякнул ею о блюдце. - А ведь нас, по сути, свел отец. Я еще подумал: откуда у него такие знакомства? Анабель из богатой семьи, я ей не ровня. Отец что-то плел про связи по работе, что он там кому-то дом реконструировал. А мне теперь сиди и думай, в чем еще они наложили свои лапы на мою жизнь. Достало!
- Стой... я думал, тебе больше мальчики нравятся, а ты оказывается и по девочкам специалист, - Дег скорчил рожу так, словно его, непревзойденного любовника и самого красивого человека во Вселенной, отвергли совсем без повода, - и чего тебя вдруг на баб потянуло? От них же проблем в десять, нет, в десять с половиной раз больше, чем удовольствия?
Эмильен улыбнулся:
- Дружище, я вообще-то натурал. Был. То есть... - он потер лоб кончиками пальцев. - До него, - тихо добавил он. Затем пожал плечами. - Но я с ней даже не собирался ничего такого, просто... тогда уже сходил с ума от одиночества. Вечерами дома сидеть... Эта новая работа попроще, чем у нас было. Почти нет авралов, ползем потихонечку. А Бель таскала меня по выставкам, концертам, вечеринкам. Среди людей не так тяжело. Ну, и хоть кого-то за руку подержать можно. Я же ей сразу сказал: никакого секса не будет. И ее это, на удивление, устроило. Теперь понятно почему, - криво усмехнулся он. Прикусил губу в нерешительности. Тема Дамьена у них была не то, чтобы табу, но чаще всего Эмильен просил ее не касаться. С Дегом можно говорить обо всем, его оптимизм заряжал подавленного юношу бодростью, а большего и не надо. - Ты только Ему не говори, что я их затею раскусил, ладно? У Анабель будут неприятности. Мы с ней вроде как договорились.
- О, так это еще одна безумная идея моего в последнее время совсем спятившего шефа? Конечно, не скажу, что ты! Мы с ним вообще уже два дня как не разговариваем после того, как меня достали его промахи, и я наговорил ему кучу гадостей. Кстати, Клод увольняется. Прикинь, даже Железный человек Дамьена не выдержал! Я-то всегда считал, что он робот и ему все до фени, а тут пару дней назад увидел заявление, так и обмер. Ну, а потом не выдержал, пнул дверь в его кабинет ногой и наорал, что если крысы разбегаются с тонущего корабля, то капитану, наверное, пора с этим что-то делать...
Дег неожиданно замолчал, упорно таращась в окно в одну точку, нахмурив упрямо брови.
Эмильен судорожно вдохнул и прикрыл глаза, медленно выдыхая. Что же, три месяца прошло. Ровно, день в день, четырнадцатое число - впору отмечать.
- Я знаю, что просил тебя не касаться этой темы, - произнес тихо, - но как он… все это время?
- О-ля-ля, прости! Вот я балбес!! - юноша стукнул себя по лбу ладонью, - Я забыл, что тебе обещал не говорить о нем. Верно говорят, у больного что на уме, то и на языке. Ну, что тебе сказать? Первое время ничего, он был занят, мы все были заняты, времени ни на что не хватало, ты знаешь, каково это. Он работал почти без выходных, упахался, как полудохлый ролс-ройс стареющего рок-певца, который думает, что он еще в тренде, - короче, хоть сейчас на свалку. Разобрался со всеми делами, деловой человек, тоже мне! А дальше пошло что-то совсем непонятное. С месяц назад, как раз, когда отгремел скандал о семье де Сен-При и мэра Парижа упекли за решетку, Дамьена как подменили. Он взваливает на нас непосильные задачи, и ведь знает, собака, что их даже искусственный интеллект с зашкаливающим IQ не потянет за такой короткий срок! Ну, мы пытаемся - дым из ушей, а он еще и издевается, подкалывает. Ну, ладно, если бы только внутри компании - всегда планка была высокой, у него и к себе не меньшие требования были... Но он теряет клиентов, Эмильен. И это пугает. Он не хочет договариваться, идет на конфликты. Вот недавно - ну что ему не сиделось! - развел арабского шейха, с которым у нас контракты, на разговор про аллаха - уж лучше б мужиков обсуждали, некоторые персы такие красавцы, закачаешься, - и убедительно, в своей злой манере за полчаса доказал бедняге, что его бога не существует. Даже я поверил! Тот начал спорить, но бесполезно. Разругался, расторгнул контракты, забрал активы. Я пришел к нему после, спросил, зачем он это сделал. Он сказал, что этот человек ему нахамил, он попросту отыгрался. Он мстит всем подряд, Эмильен, и срывается по пустякам. Ему бы любовника, но после того, как он отправил твоего кузена в психушку, он никого к себе не подпускает.
Эмильен забыл, как дышать. Так много всего сразу. Словно и не уходил из офиса, так стало досадно: столько работы впустую, совсем чужой труд не уважает. А сердце сжалось: неужели, из-за меня? Он был далек от злорадства, самому до сих пор трудно вспоминать. Но Дамьен никогда не позволял себе переносить личные отношения на работу, корпорация - его дитя, и вот так грубо упустить клиента?.. Чем можно было довести уравновешенного Клода?
Эмиль... значит, они все же переспали. Не удивительно, к тому все и шло. Эмильен не захотел тогда встретиться с кузеном, и потом избегал мыслей о его судьбе. Отправлен в психушку? Что ж, оттуда он не навредит никому. Наверное. И это самое легкое наказание из всех, что мог бы придумать Дамьен.
- Мне очень жаль, Дег, - покаянно прошелестел он. - Плохо, что Клод уходит. Может, еще не поздно что-то сделать, чтобы он передумал?
- Не поздно. Вернись, а? - Дегейр наклонил голову и молитвенно сложил руки. - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! Он тоскует по тебе, отсюда и все наши беды! Если не хочешь так, как ты есть сейчас, давай тебя переоденем, устроим маскарад, так что он тебя и не сразу узнает, но почувствовать почувствует - всеми инстинктами. Потому что без тебя у него не будет нормальной жизни, а без него ее не будет у нас, - Дегейр схватил юношу за руку, глядя на него так, словно от этого зависело как минимум спасение всего человечества от нового вида Армагеддона.
- Ох, Дег, - пальцы Эмильена похолодели, сам он побледнел, расширенными глазами глядя куда-то мимо Дегейра. - Я... не могу. Мне к нему путь заказан. Им заказан. Он так решил, понимаешь? И доказал мне, что я не вынесу жизни с ним. Эти доказательства на мне месяц заживали, - его рука в хватке Дегейра слегка дрожала. - Он такой, как есть, и я - не тот, кто ему нужен. Его безопаснее любить на расстоянии. Так что... - голос сел, прерывался, Эмильен не верил сам себе, мрачнея с каждым словом, наконец, затих.
Дегейр опешил. Он смотрел на Эмильена напряженным взглядом круглых глаз, которые сейчас напоминали совиные, не моргая.
- Любить на расстоянии? Что ты несешь! Любить на расстоянии невозможно. Это же ни пощупать, ни поцеловать, ни сексом заняться по-нормальному. Любить на расстоянии - это что, дрочить на картинку, где хуй нарисован, как в детстве? Да вы что, ребята, из одной психушки сбежали? Ну, он-то понятно, осел твердолобый. Но ты-то? Или... он тебя тогда очень сильно задел? Я ему вставлю! Ты и только ты ему нужен - даже не смей думать иначе. И время это лишний раз доказывает. Чтобы мой Дамьен заделался блюстителем собственной нравственности и не трахался с кем попало месяц ради того, кто собирается любить его "на расстоянии"?! На что ты его обрекаешь, изверг?! Так. Давай отбросим всю эту чушь и разберемся. Ты его любишь? Только не ври, ладно? Мне врать нельзя, я у вас что-то вроде священника, только круче - если соврешь, сразу вон той сковородкой по башке от "божественного" проведения, - Дег указал на старую медную сковороду, висевшую возле прохода на кухню в качестве украшения.
Эмильен даже заулыбался, все-таки Дегейр - сокровище, маленькое солнышко. Если бы все было так просто, как ему хочется! Юноша покачал головой.
- Если бы я мог что-то изменить, пойти к нему, поговорить, убедить, соблазнить, наконец - я бы тут не сидел уже давно. Но... он напугал меня, Дег, - признался Эмильен, старательно отводя глаза. - Я думаю, он сделал это нарочно, из чувства вины за то, что он меня совратил, испортил. Теперь пытается вернуть меня к нормальной жизни. Насильно. Я ведь собирался назло ему найти себе любовника, может, даже садиста. Но я не могу. Не могу врать себе. Я безнадежно болен им, да только это не имеет значения.
- Еще как имеет, балда! Это ж самое важное. Вот ведь, люди. Ты болен им, он - тобой, сидят по разным концам Парижа и болеют, вместо того, чтобы встретиться и лечиться вместе! - Дегейр неожиданно посерьезнел, глядя на Эмильена внимательно. - Если серьезно, его есть за что бояться, и да - с ним нужно аккуратно себя вести. Но если ты поставишь ему условия и он с ними согласится, он способен держать себя в руках. Иначе я бы к нему в постель не прыгнул. Вот и смотри, если он тебе нужен такой, ладно, поработаю купидоном. Я приведу его к тебе. Он сам придет. А ты его примешь обратно на своих условиях. Но если я все сделаю, а ты отвернешься, - Дег молчаливо и выразительно указал на сковородку.
Сердце вдруг ушло в пятки, Эмильен сухо сглотнул, в потускневших за зиму глазах промелькнул испуг. Кажется, Дег не шутит. И что же делать, если он и вправду пойдет к Дамьену? Грубо, неправильно, искусственно. А мозг уже заработал. Мозг привык решать поставленные задачи. И только что ему одну такую поставили.
- Ты преувеличиваешь свое влияние на него, - сказал он. - Но у меня есть идея. Если не сработает, не стоит и пытаться сводить нас напрямую, не хочу снова огребать. Это касается работы. Говоришь, араб ваш сделал ноги? А мой шеф имеет выход на американских нефтепереработчиков. Дамьену придется исправлять свою ошибку. Устроим встречу шефов? Пусть начнут работать вместе? Так или иначе, мы с ним столкнемся. Прежде чем предпринимать столь рискованные шаги по сближению, мне бы просто переброситься с ним словом.
- Ты прав, мне вообще трудно на него повлиять, но будь оно иначе, мне бы было неинтересно. Встреча шефов - неплохая идея, только как бы мой... не обосрал все мероприятие в первые же несколько секунд. Он же злой на язык, как старая дева, от которой десять женихов сбежали из-под венца... Как бы нам так это провернуть?.. - Дегейр, подперев щеку, смотрел в окно. - Вот что. Я все устрою, ты только собери мне какую-нибудь информацию о вашей фирме - такую, чтобы выставляла ее в лучшем свете, и следи за тем, чтобы никакой компромат во вне не просочился. Потому что мой шеф - паразит, выискивает слабые места и бьет по ним безжалостно. Да что я тебе рассказываю - сам знаешь. Только если раньше этот метод применялся только против конкурентов, теперь он шарашит по всем подряд. А после встречи я к тебе еще раз пристану - с тем же вопросом. Мало ли что... - Дегейр замер, и глаза у него погрустнели, - вдруг и правда за три месяца ты его разлюбил на хер.
- Я выдам тебе все, что нужно. И подготовлю для своего шефа план с предложением. Дег, я буду на встрече лично, надеюсь, это сдержит его от выпадов. Да и шеф мой - такой пожилой дядечка, добродушный, как бобрик, ему хамить стыдно. Это должно поправить дела корпорации. А свой вопрос, - он улыбнулся, впервые за долгое время чувствуя себя при деле, - можешь больше не задавать.
- Готье... - Эмиль позвал достаточно громко и дернул ручку двери. Он предполагал, что та окажется запертой.
- Готье, не смей его трогать! - Эмиль отчаянно стучал в дверь, пока не нашел отмычку и не начал ковыряться в замке.
Гийом испытующе глядел на юношу, пытаясь разгадать, насколько он выдает желаемое за действительное, когда в комнату ворвался оклик Эмиля.
Гийом смахнул со стола бумаги и прочую мелочь, усадил Эмильена на стол, порывшись в рассыпавшихся канцелярских принадлежностях, нашел нож для бумаги и всадил его в замок, выталкивая отмычку и заклинивая механизм.
- Не вмешивайся, Эмиль, - спокойно произнес мужчина. Теперь они были тут заперты. Гийом разглядывал Эмильена сквозь холодный прищур глаз винного цвета, в которых играли случайные серебряные блики от окон. Ледяные пальцы пробежались по шее юноши и скользнули под воротник рубашки, останавливаясь.
- Чтобы ты там себе не напридумывал, ты как-то прожил без меня месяц, и этот месяц пошел тебе на пользу, - пальцы мужчины соскользнули с шеи юноши, но глаза смотрели так же странно и неотступно, словно в них был заключен жидкий огонь. Холодное такое пламя. - В твоем возрасте все быстро забывается, не за месяц, потребуется больше времени... - Гийом обошел юношу кругом, выхватывая взглядом не сразу заметные изменения. - ...может быть, год. Но если ты будешь стараться, ты сможешь стать нормальным.
Неожиданно глаза мужчины сверкнули. Он остановился напротив Эмильена, со стуком ставя руки по обе стороны от юноши, наклоняясь к нему так, что тот вынужден был отклониться назад. В глазах Гийома то и дело мелькало затаившееся зло.
- Давай заключим сделку, Эмильен. Как финансист с финансистом. Я дам тебе год. В этот год ты будешь делать все, что можешь, чтобы забыть меня и стать нормальным. Будешь честно стараться. Если у тебя это не выйдет - вернешься ко мне, и я покажу тебе всего себя, такого, какой я есть. Тебя это устроит?
- Нет, - Эмильен упирался ладонями в стол, он машинально отклонился, а теперь подался вперед, прижимаясь насколько возможно к телу Дамьена. Он начинал мелко дрожать от близости с ним, мозг работал с переменным успехом.
- Ты хочешь лишить меня секса на год? Это не садизм, это форменное издевательство, - покосившись на дверь, он обвил руками торс мужчины. - Я за месяц едва с ума не сошел от тоски по тебе, - прошептал он в его шею, вдохнул запах. - Через год ты не вернешься, не станешь меня искать, ты хитер, и я знаю твои повадки. Забыл?
Не считая Эмиля, который весь этот год будет усиленно лезть в его постель. Ревность и обида сплетались в причудливый клубок.
- Я ничего не буду делать, чтобы забыть тебя, я не хочу тебя забывать, я готов идти навстречу твоим желаниям, Гийом, как ты шел навстречу моим все время, пока мы были вместе. Ты помнишь? Помнишь, как это было хорошо? Ты обещал, что никогда не отпустишь меня. Не играй мной, пожалуйста, не надо этих экспериментов.
Он ничего не понял, этот глупый мальчик. В очередной раз пропустил все мимо ушей, с детской настойчивостью требуя желаемого, даже не задумываясь о последствиях того, с чем он столкнется. Что же, Гийом будет как и раньше все делать на треть, сдерживать себя всю жизнь, чтобы не испортить психику, не сломить окончательно, а Эмильен все время будет ощущать эту недосказанность? Да и выдержит ли он? Вряд ли. А что потом? Мальчик сломается, утратит волю к жизни, покончит с собой? Перспективы не радовали.
- Я должен тебя отпустить, Эмильен. Иначе я погублю тебя, - тихо произнес он, прижимая юношу к себе. - Не хочешь уйти самостоятельно, я сделаю так, что у тебя не будет другого выхода. Я не хочу тебя отпускать, но если ты останешься, ты не сможешь смириться с моими желаниями, а все время сдерживаться и выполнять твои – я не смогу. Патовая ситуация, месье Гюра. Я не вижу из нее хоть какого-нибудь приемлемого выхода для нас обоих. Ну что, будешь пытаться остаться рядом?.. - Ги приподнял голову юноши за подбородок, вглядываясь в глаза.
Какой же он упертый! Прямо зло берет. Сильно так берет, за самую душу, накрывает с головой.
- Отпусти, - процедил Эмильен, высвободил руки и оттолкнул. Слез со стола, поправляя костюм, отошел к окну. - Ты, долбаный эгоист, так и не понял, что любые отношения - это поиск компромиссов, как и любая сделка. Без них это не отношения, а случайные связи. Хотя, может, тебе их и надо? Может, отношения для тебя за пределами досягаемости и ты сам хочешь забыть меня? Тебе-то сколько для этого надо: год, месяц, пару недель? Будешь забывать в компании того предателя, что подслушивает под дверью? Нет, я и правда не выдержу этого фарса! - он взмахнул рукой, слегка дрожащей от ярости. - Так вот, ты уволишь меня и напишешь мне хорошие рекомендации, чтобы я устроился в другую фирму.
Может даже, в Дефансе: сталкиваться с ним каждый день и мстительно наблюдать за мучениями, если таковые будут. Подумать только, он считал Дамьена смелым и уверенным в себе, а тот – сбегает, едва столкнулся с проблемой, которую не может решить, как обычно, силой. Но если Эмильена продолжат так прессовать и дальше, психика точно не выдержит. Только вот участвовать в этих играх он не станет. Дибилизм какой-то. Как дети, ей-богу!
- И можешь не являться хоть через год, хоть через два. Я сам разберусь со своими желаниями, раз ты трусливо сбегаешь от ответственности. Всего хорошего, месье Дамьен, вы найдете мое заявление в лотке входящих, - холодно отчеканил он и отвернулся к окну.
Гийом отпустил юношу и отступил на пару шагов. Вот и все - он получил, что хотел. Эмильен уйдет и заживет нормальной жизнью, уж он-то проследит за этим. А с Эмилем... он разберется с ним позже. Случайные связи? Да, пожалуй. А на что еще он мог рассчитывать? Возможно, он найдет постоянного любовника, позже, среди тех, кому нечего терять. Было бы хорошо – так испортить жизнь сыну Отиса Гюра, остаться с Эмильеном из мести и Отису, и Эмилю, если тот не врет о своих чувствах к брату, его это заденет. Но это значило думать о себе, а не о юноше. Гийом пожал плечами и усмехнулся.
- Ты ни хера не понял, но так даже лучше.
Гийом сбросил пиджак, закинув его в кресло и набрал приемную.
- Клод, я заклинил замок в кабинете Эмильена. Вызови техников, пусть ломают дверь, но пусть не торопятся. Я планирую выйти отсюда никак не раньше, чем через 40 минут. И еще одно - мы не договорили с молодым человеком у меня в кабинете. Проводи его в восьмую переговорную, запри там и приставь пару охранников.
- Хорошо, месье Дамьен. Через час вас вытащат - вас устроит?
Вместо ответа Дамьен повесил трубку.
- Я дам тебе рекомендации, - буднично сообщил он, обходя стол и останавливаясь напротив юноши. Он всегда брал сам все, что хотел. То, что доставалось по милости судьбы, потом оборачивалось крахом, ловушками и проблемами. Этот странный подарок в виде влюбленности юноши – да и влюбленность ли это? – так, детское увлечение, к тому же не им, а тем, кого он там себе нафантазировал, - тоже привел в ловушку, которая еще долго будет мучить Гийома своими последствиями.
Он прижал к себе Эмильена, слегка сдвигая его к краю стола, и сдернул с него пиджак. Крепко держа его за талию, он вглядывался в его лицо, предполагая сопротивление или безразличие - ему было все равно. Они больше не встретятся, и ему нужен был этот последний раз. Эгоистично? Но, помилуйте, месье, вы сами назвали меня эгоистом...
Теперь он будет запоминать. Все. Каждую деталь, каждую мелочь - блик от солнца на щеке, тень от ресниц под глазами. Он не будет торопиться. Если понадобится, он выгонит этих техников и отменит все встречи.
Дьявол, какой же он загорелый. Как будто солнце просочилось сквозь кожу внутрь, заполнило тело и теперь сияло изнутри, сквозь тонкую человеческую оболочку. Наверное, именно таких людей обожествляли в древних странах.
Удерживая юношу за талию, Гийом стянул с него галстук и принялся расстегивать рубашку, следя за открывающимися мышцами и изгибами. Его терпения никогда не хватало на все эти пуговицы, и он привычно сдернул ее на середине, обрывая половину. Глаза Гийома разгорались, по телу пробежало напряжение, отозвавшись странным легким гулом во всех конечностях. Он повалил юношу на стол, накрывая его своим телом, жарко целуя в шею.
Через сорок минут? Зачем ему столько... Ах, вот зачем. Эмильен уперся ладонями в его плечи, в нем еще бурлила злость. Но жгучий взгляд мужчины выплавил из него все, кроме робкой надежды - может, он передумает? Нечто из области фантастики. Как жестоко – прощальный секс, лучше бы его не было, разрубить все одним махом и уйти, и больше не видеть его никогда.
Господи, никогда его не видеть – за что?
Юноша сухо всхлипнул, прикусил ладонь, заодно прикрывая ею лицо. Его рубашку снова порвали. Ему будет не хватать пришивания пуговиц по вечерам. И этой жадности в ответном взгляде, и в поцелуях, и в укусах, к которым он привык слишком быстро. Теперь придется отвыкать. Когда злость уйдет, он осознает, что просто не сможет подпустить к себе кого-то чужого, не станет и пытаться. Из каких-то своих соображений, Дамьен обрек его на годы одиночества. И значит, этот секс станет символом, нельзя упускать момент.
- С-свяжи меня, сделай все так, как ты хочешь. Я хочу запомнить, - торопливо прошептал он. - Пожалуйста, Ги, - он сложил запястья вместе и протянул ему.
Гийом подхватил его запястья и закинул руки себе на плечи.
- Нет, Эмильен. Я не пойду дальше, чем обычно. Кроме того, я хочу, чтобы ты был свободен, так учись принимать свою свободу прямо сейчас.
Гийом сжал зубы на ключице юноши, больно ее прихватывая, тут же забирался под нее языком, проходясь короткими быстрыми движениями, настойчивыми и ласковыми, по коже, словно просясь внутрь. Он расстегнул брюки юноши, кладя руку на его член, то сжимая его настойчиво и грубо, то неторопливо поглаживая, слегка сдавливая, нащупывая пальцами неровности, и складки, и чувствительные места.
- Я скучал по тебе весь этот месяц... - тихо произнес Гийом, касаясь губ юноши своими. Он медленно и долго провел языком по его губам, неторопливо разделяя их, и только потом проник языком внутрь, подхватывая язык юноши, полуласковыми-полувластными движениями вовлекая в бешенную и дикую пляску.
Сдернутые брюки Эмильена полетели в одну сторону, трусы - в другую. Гийом торопливо, не прерывая поцелуя, словно боясь вдруг снова оказаться в одиночестве в его пустой квартире с бутылкой недопитого виски в руках, скинул с себя одежду, полностью раздеваясь. Хотелось ощущать его тело целиком, полностью, каждой клеткой соприкасаться с ним. Он закинул одну ногу юноши себе на талию, другую упер коленом в плечо.
Прохладные пальцы мужчины пробежались по краю ануса юноши, ощупывая и проверяя, все ли в порядке, одновременно поглаживая, чуть надавливая и проникая внутрь.
- Ты, я вижу, тоже скучал, а Эмильен? - прохладный голос звучал издевательски-томно. Глаза мужчины жадно ощупывали юное тело. Вернув руку на член Эмильена, он медленно вогнал свой член в раскрытого юношу. Неторопливо, но глубоко. До конца. Сверкнув закатно-бардовым бликом в глазах, Гийом неожиданно укусил юношу под коленом, сжимая зубы на мягких тканях и снова лаская больное место языком.
"Зачем тебе свобода, Эмильен?"
"Я хочу, чтобы ты был свободен".
Юноша выгнулся, инстинктивно сжимая пальцы на плечах Дамьена, и низко протяжно застонал. Боль озаряла сознание яркими вспышками на фоне постоянно растущего сумеречного возбуждения.
"Я буду делать с тобой, что захочу. Ты привыкнешь".
Будьте вы прокляты, Эмиль и все прочие, за то, что начали десять лет назад! За то, что Эмильен "привык", что разучился быть свободным от его желаний.
Юноша задохнулся на миг, вскидывая бедра навстречу ласкающей, терзающей руке. Так он скучал... значит, скучал... сволочь! Душа рвалась на части. Если такова его месть Гюра, то она ослепительна, как молния, и так же смертоносна. Он закрыл глаза, отдаваясь поцелую и чувствуя теплые, щекочущие капли, ползущие по вискам.
Он раскрылся так охотно, словно не было никогда зажатого, смущенного парнишки, анус лишь миг сопротивлялся, а потом тело вспомнило, узнало пальцы любовника, привычно расслабилось - и что ему потом делать с этой привычкой? Он не дошел этот путь до конца, ему лишь показали цель, подразнили - и обрушили мосты.
- Балда... - еле слышно ответил он на ироничный вопрос.
Застыв на краю бездны, он не знал, что делать дальше. Возвращаться назад, где ждали скучные шаблоны и вечная неудовлетворенность, или шагнуть вперед - и будь что будет? Он не мог себе представить, что останется на краю один!
- Боже... - выдохнул он, распахивая невидящие глаза. Это чувство, когда член внутри распирает, двигается, заполняет целиком, и от него растекается тянущая боль, а следом кругами - дикая радость... Укус - и вскрик, анус сжался, делая ощущения обоих намного ярче. Эмильен мотнул головой, не сдержав хнычущего стона. Мутным взглядом он нашел бордовые глаза Дамьена, ногой обвил его талию теснее и подался навстречу бедрами, хватаясь горячими пальцами за его плечи и руки, как утопающий, глотая ртом раскаленный воздух. Эта страсть, одержимость, вожделение на грани безумия - как можно променять ее на жизнь обывателя? Страх потери, боль потери уже подкатывали из глубины души. Последний раз... словно последний вздох перед казнью.
Желание раскручивалось, как сильно сжатая пружина, быстро и стремительно, сметая все лишние мысли и даже эмоции в сторону, словно их и не было. Несмотря на твердую решимость сдерживаться, Гийом непроизвольно отпускал себя все больше, полностью отдаваясь моменту. Стон юноши прокатился по всему телу мужчины, подливая масла в без того пылающий огонь, пробуждая темные дремлющие фантазии, вытаскивая со дна то, что Ги так тщательно прятал от самого себя. Жажда заставить страдать еще больше, заставить забываться от боли, слегка окрашенной наслаждением, запутать сознание между желанием продолжить и остановить эти дикие пляски охватила Гийома.
Мужчина покрывал тело юноши жаркими полуукусами-полупоцелуями, глубоко втягивая кожу внутрь, оставляя следы от зубов. Назавтра на золотистом теле будут синяки. Ну и пусть – кого волнует завтрашний день?..
Реакции юноши подстегивали, заставляли терять голову. Беззащитность, невинность, беспомощность и жгучее желание, заставлявшее мужчину двигаться в теле юноши все жестче, все быстрей, немилосердно придавливая его своим весом, жарко прихватывая зубами то тонкое запястье, то мочку уха, отчаянно пытаясь заглушить желание пойти дальше, к еще большей боли, которая заставит задыхаться и кричать в голос. Пальцы жестко сжали яички юноши и тут же отпустили, ласково пробежавшись самыми кончиками. Кошки-мышки со своей жестокостью? Но иного выхода не было. Совсем потемневшие глаза Дамьена смотрели в лицо юноши, выхватывая реакции, словно подпитываясь его эмоциями.
Он двигался все быстрей, вторгаясь в тугое юное тело резкими разрывающими движениями, то и дело меняя угол входа, не давая толком привыкнуть. Он сжимал в такт собственным движениям член юноши, грубо подводя его к наслаждению. Он хотел видеть его в исступлении, без единой мысли в глазах, хотел, чтобы его мальчик был одним воплощенным желанием, искрящимся, как ток в оголенных проводах.
А потом – все неожиданно стало неважным в погоне за удовольствием, которое накрыло их обоих бурным потоком. Ги кончал рывками - мощно и резко, не выходя из Эмильена. Обстановка комнаты расплавилась и потекла от жара, словно на картинах Дали. Все смешалось в единый водоворот, в котором единственно реальными оставались юноша с удивительными синими глазами и чистое наслаждение - раскаленное и острое, как игла.
Эмильен потерялся в потоке эмоций, чистых инстинктов и ярких желаний. Гийом и прежде проявлял замашки хищника, но все то оказалось цветочками. Укусы частыми вспышками озаряли сумеречную патоку вожделения, боль - ласка, укус - поцелуй, не редкие вкрапления, как раньше, но равноправное чередование, превратившее все существо юноши в оголенный нерв, натянутый и дрожащий. Власть... он только теперь понял, что значит подчиниться целиком, отдать себя другому, довериться так полно, чтобы раствориться в его желаниях без остатка, забыв о самосохранении. Любимый, самый дорогой, единственный, неповторимый, сияющий - только его прикосновения владели Эмильеном, только от него любой дар был в радость. Он не помнил себя, не контролировал голос, ослабшие руки разметались по столу, тело выгибалось в агонии страсти, глаза закатывались. Боль-удовольствие. Для мыслей не осталось места. Для страха, для сомнений, для грусти, для обиды - не было ни секунды. Насколько же все это не важно. Боже, как хорошо! Судорога, горячая волна по телу, темнота... Кажется, на секунду он потерял сознание.
Гийом приходил в себя, как после легкого похмелья, возвращаясь из туманного полузабытья. Он подхватил Эмильена на руки и уложил его на ковер рядом со столом, отводя влажные волосы со лба. Он улегся рядом, наблюдая за ним и разглядывая черты лица, пальцы пробежались по телу чередой легких, почти невесомых касаний, и тяжелая рука легла на талию, притягивая Эмильена ближе. Их тела соприкасались. Прохладный воздух комнаты остужал, но скоро напряжение схлынет и им станет холодно. Гийом обнял юношу, прижимая к себе, пробегаясь пальцами по спине и ягодицам.
- Расскажи мне, Эмильен, как ты провел этот месяц. А я расскажу тебе, что я сделал с мафией.
Если бы не поддержка Дамьена, Эмильен бы кулем сполз на пол. А так его цивильно уложили, и он смог даже обнять мужчину, радуясь минутной передышке в их затянувшихся разборках. Некоторые места ныли с непривычки, все-таки месяц без секса. Все это пройдет. Он томно улыбнулся, запрокинул голову, чтобы видеть лицо Дамьена.
- Я был на юге. Работал у дяди на виноградниках. Ему всегда нужны руки, а я хотел побыстрее окрепнуть. Там еще очень тепло, солнце. Мы готовили лозы к зиме. Дядя у меня замечательный, он бывший военный. Это по маминой линии, у нее огромная семья, собственно он мне внучатый дедушка или как там... седьмая вода на киселе. Я там отдыхал в школьные годы, – он говорил, разглядывая лицо Дамьена, водя по его торсу кончиками пальцев. Коснулся свежих шрамов на правом плече, он помнил, с каким звуком пули вонзались в это тело. Коснулся губами бывшей раны, стирая плохие воспоминания. - Ты одержал победу, - не спросил, утвердил Эмильен.
- Я договорился, - он поймал пальцы юноши и поднес к губам. Спокойный расслабленный взгляд мужчины блуждал по телу юноши, лениво выхватывая то изгиб мышц, то впадинку, то скрытую кожей кость. - Они заключили со мной договор – я их не трогаю, а они не трогают тебя и твою семью и помогают мне мстить семье де Сен-При, которая меня отправила в тюрьму. В качестве переговорщика прислали Эмиля, думали, у меня сердце смягчится, как в плохой мыльной опере. Я использую их, потом накрою - чужими руками, естественно, нельзя же нарушать договоры, даже с мафией. От этого может пострадать репутация. Может, тебе стоит в виноделы податься? - неожиданно прервал он самого себя. - У тебя неплохо получается кружить голову, и вино должно выйти подходящим, - мужчина уложил его на спину, закидывая руки юноши за голову и удерживая их там за запястья, - терпким, - он слегка прикусил сосок Эмильена, дразняще постучав по нему кончиком языка, - сладким, - Гийом очертил поцелуями обрисовавшиеся мышцы на животе юноши, - ...и пьянящим.
Бардовые глаза смотрели игриво, исподлобья, хотя на мгновение Эмильену померещилась в них какая-то тягучая тяжесть.
Интересное предложение, тем более от дяди уже следовало такое же. Вместо готового ответа из груди рванулся судорожный вздох, улыбка сменилась отрешенным выражением сосредоточенности на ощущениях. После секса кожа отличалась особой чувствительностью, откликаясь на малейшую ласку, а на них Дамьен не скупился. Мысль: "Потому что это в последний раз", - резанула по сердцу. Он так смотрел, так тесно прижимал к себе, будто вовсе не хотел отпускать. Впрочем, он и не хочет, все это – решение разума, не сердца. "И я снова подчинюсь". Накал обиды ушел, юноша смирился. Может быть, им и правда нужен перерыв, жизнь не стоит на месте, и никто не знает, что ждет за следующим поворотом. Дамьену будет чем заняться, его крестовый поход продолжается. А Эмильен постарается использовать время с толком – он еще станет сильнее и умнее, достойным любви и уважения Гийома. Юноша с удивлением осознал, что прошедший месяц в компании виноградников и мудрого родственника кое-что в нем изменили. Он стал легче принимать перипетии жизни и терпеливее относиться к необходимости ждать. На все нужно время. И Дамьен в этом не исключение. Ему нужно подумать так же, как Эмильену, что-то понять для себя. Надо быть чутким к любимому человеку. Тем более - к такому сложному, как Гийом.
- Ты столько вина не выпьешь. А я никому другому его, - он слегка выгнулся в спине, приглашающе улыбаясь, - не предложу.
- Предложишь, потому что не выдержишь. У каждого вина свой срок, - Гийом резко отвернулся, сжимая запястья юноши тисками холодных пальцев - до нудной тягучей боли. Он не осознавал, что причиняет ему боль. Зачем все это? Бред. У его мальчика будут другие... Дикая, неконтролируемая ревность захватила Гийома, разрывая сознание на части. Это неизбежно. Это – атрибут нормальной жизни. Но у него будет девушка, не мужчина, и Ги сам сможет подобрать ему подходящую пару – из круга Д'Алигров, например. Эта мысль несколько успокоила Гийома, и он ослабил хватку. В глазах появились насмешливые искры, он глянул на него искоса, соблазняюще и лукаво.
- И не стоит себя сдерживать, - Гийом неторопливо покрывал его грудь поцелуями, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли. Рука мужчины скользила по телу юноши, параллельно поцелуям. Желание просыпалось быстро и захватывало все больше. Шелковая кожа, впитавшая солнце, под пальцами, угловатые и дерзкие мальчишечьи изгибы тела волновали, вызывая жестокие желания. Гийом окинул взглядом кабинет, глаза невольно задерживались на острых и тяжелых предметах. Фантазии не давали покоя, картины, возникавшие в сознании, настойчиво просили воплощения, хотели стать реальностью, но ему нельзя было выпускать на волю свои желания, разве что немного...
Гийом склонился над юношей, вглядываясь в его глаза, неторопливо провел пальцами по его щеке.
- Ну что, приоткроем ящик Пандоры? - бордовые глаза отливали жестоким и кровожадным блеском, не предвещая ничего хорошего.
- Закрой глаза, - голос налился свинцовым холодом. Он разорвал свою рубашку на длинные полосы, шириной не больше ладони, и услышал легкий металлический стук, приглушенный мягким ворсом ковра. Серебряные игральные кости на тонкой цепочке. Серьга Готье Бриссо. Он вспомнил, что собирался вечером пройтись по подпольным клубам и захватил безделушку еще позавчера. Он взглянул на кости - оба кубика встали на ребро. Ну что ж, не одному Эмильену пора начинать новую жизнь.
Гийом перекрутил полосы - из этого материала плохие веревки - и грубо перевернул юношу лицом вниз, заводя руки ему за спину, сводя запястья вместе и плотно перевязывая их, до боли и онемения, перекрученной полосой. Как надо все равно не выйдет – это не веревки. Запястья юноши обожгло, как крапивой, через какое-то время боль из резкой перейдет в ноющую и, наконец, сменится онемением. Гиойм наклонился к уху Эмильена.
- Так легче жить, верно? Когда ты - не более чем безвольное насекомое, запутавшееся в сетях паука. Ты ничего не можешь сделать, ни с чем не можешь справиться и отдаешься на его милость. Так тебе проще? - еще одна лента обвилась вокруг горла Эмильена свободной петлей, второй конец которой Гийом закрепил на запястьях юноши, вывернув ему руки назад до боли и вынуждая его держать запястья в болезненно-поднятом состоянии. Попытайся юноша опустить руки, смягчая боль, петля на горле тут же затягивалась, вызывая удушье.
- Почему ты ищешь власти над собой, Эмильен? Потому что сам из себя ничего не представляешь и хочешь скрыть это от окружающего мира, верно? Ты хочешь быть беспомощным, связанным. Но ты такой и без веревок, только в жизни это трудней признать, так?..
Жесткие, злые фразы, сыпались одна за другой. Ги произносил их спокойным холодным тоном с оттенком безразличия. Никогда. Ты больше никогда не должен этим заниматься. Ни с кем. Лучше не глядеть в лицо – Ги представлял, сколько возмущения сейчас плещется в синих глазах. Ну и пусть, зато не будет больше этого "свяжи меня".
- Ты – слабая тварь, Эмильен, неужели тебе хочется таким и остаться на всю жизнь... в моей тени? - иронично-издевательский голос должен был ранить. Гийом хотел этого – чем хуже, тем лучше.
Он жестко схватил юношу за талию, вздернул на колени и вошел в него, без ласк и предупреждений, толкаясь внутрь с жестокой злостью. Ты должен уйти от этого. Отпустить мало, нужно оттолкнуть.
"У каждого вина свой срок".
Как скажешь. Эмильен решил не возражать. С одной стороны, перечить Дамьену - даром время терять, с другой – какой смысл зарекаться? Завтра ему кирпич на голову упадет, он память потеряет – и все проблемы с личной жизнью решатся сами собой. Ха-ха! Пальцы Гийома сильно сжались на запястьях, вырвав юношу из блаженной неги. Что-то в глазах и лице мужчины подсказало: не все закончено, то ли еще будет. Любопытство – вот и все, что испытывал сейчас Эмильен, погружаясь в темноту по велению любовника. Треск ткани, интригующие звуки. Он уже предчувствовал, что это значит: его просьба будет выполнена в точности. Всего миг ликования - и полная сосредоточенность, состояние покоя, доверия, ни капли паники. Он готовил себя морально, он читал об этом, не желая оставлять все на откуп невежеству. А потом Дамьен начал говорить... Эмильен распахнул глаза, он не мог сейчас видеть лицо Гийома, только слышать издевательские нотки в голосе. "Зачем ты говоришь такое? Ты же сам знаешь – это неправда. Такова обязательная программа садо-мазо или просто еще один способ отвратить меня?" Он мог терпеть садизм в постели, мог даже научиться кайфовать от этого, но в жизни, в отношениях – он бы никогда не смог позволить унижать себя. "Слабая тварь"? Несправедливость обожгла посильнее веревок. "Не поддавайся, он хочет тебя обидеть, хочет ранить так сильно, чтобы ты не вернулся к нему". И на что же он готов пойти, лишь бы обрубить пути возврата?
- Ааа! - крик частично погасил ковер, в который Эмильену пришлось уткнуться лицом, чтобы сохранить подобие равновесия. Слишком резко, на миг в душе проснулся страх: что если его снова порвут? Самый удачный способ навсегда заказать ему заниматься анальным сексом. А вдруг он к этому и стремится? Нет, не надо! Из груди рванулись рыдания.
- Кричи громче - может, тебе кто-то и придет на помощь. Мне же плевать, что с тобой случится.
Крик и рыдания... странная волнующая музыка плача... Гийом прикусил губу, сдерживая порыв продолжить опускать мальчика в царство боли. С него достаточно и того, что сейчас происходило. Он по-прежнему резко входил в него, сжимая его бедра и дергая его себе навстречу сильно и быстро, все время ускоряясь. Острые предметы в комнате по-прежнему волновали воображение, так и хотелось оставить недобрую память о сегодняшнем сексе на этом солнечном теле.
Ги откинул голову назад, избавляясь от падающий на глаза прядей черных волос, выбившихся из хвоста, и кончил частично внутрь, частично на спину юноши. Наслаждение нахлынуло неожиданно, как вспышка молнии, и было таким же коротким и мимолетным, как при случайных связях. Ни эйфории, ни легкости... Гийом остановился, переводя дыхание, усаживаясь рядом с Эмильеном. Руки сами тянулись к бархатной коже - так хотелось ощутить тепло под пальцами, ласкать его, довести до конца. Но нужно было иное. Нужно было, чтобы хорошие воспоминания стерлись, а плохие - надолго впечатались в память. Гийом перевязал волосы и поднялся на ноги.
Он распустил ленту на шее Эмильена и перевернул его на спину, молчаливо вглядываясь в заплаканное лицо темным безразличным взглядом. "Если бы я мог сделать тебя своим, но ты такой беды не заслуживаешь. Ты должен быть счастлив, Эмильен. Поэтому я буду причинять тебе ту боль, с которой трудно смириться, пока ты не поймешь, что должен уйти. Действительно должен бежать от меня подальше и не возвращаться". И все же нужно было соблюдать осторожность. Ги помнил об этом и гасил временами захлестывавшую его агрессию. Гийом скрутил из оставшихся полос такие же подобия веревок и, накинув петли Эмильену на лодыжки, так же сильно перетянув, прикрутил их к бедрам, вынуждая юношу широко развести колени. Пальцы мужчины мимоходом пробежались по внутренней части бедра юноши, непроизвольно даря ласку. Тепло кожи согревало, словно передавая ледяным пальцам солнечный свет, и Гийом замер, положив ладонь на бедро Эмильена. Он наклонился к его лицу, подхватывая губами слезы с щек. "Все будет хорошо, мой мальчик, обещаю тебе. Пусть и без меня". Губы мужчины нашли губы юноши, он целовал его жарко и грубо, снова не заботясь о его желаниях. Подчеркнутое безразличие сквозило в каждом его жесте, но сквозь это странным образом прорывалась мимолетная непроизвольная нежность. Дамьен поднялся на ноги, отстраняясь посередине поцелуя. Он подхватил с пола брюки, коротким движением вытянул из них ремень и хлестко с размаху ударил по животу Эмильена. Один раз, другой... Жесткая кожа ремня со свистом рассекала воздух, опускаясь на грудь, солнечное сплетение и низ живота юноши, обжигая и оставляя за собой длинный тянущийся шлейф боли, обозначенный красными полосами, похожими на хвосты комет. Гийом не лгал себе – он давно хотел этого, но не так – не походя и не напоследок, но, начав однажды, трудно остановиться. Мысленные преграды рушились одна за другой, пока в глазах не осталось ничего кроме жестокости и холода – бесконечного древнего холода, восходящего к началу времен.
Еще не все?
Удавка исчезла. Может, он одумался?
Нет, не все. Эмильен не сопротивлялся, в его глазах все еще светилась надежда. Теперь ныли лодыжки, потом не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой.
Контраст нежности и жестокости выбивал из колеи. Это невозможно понять.
Удар - вскрик. Изумление, синие глаза неверяще распахнулись. Зачем?
Удар - зубы стиснулись. Он выдержит, сколько сможет. Сколько? Он задыхался, сгибался пополам, пытался перевернуться на бок, уберечь уязвимый живот. Он не узнавал Дамьена, никогда тот не был так похож на палача: ни единого проблеска жалости - непроницаемая стена холода. Он об этом предупреждал? Таков настоящий Дамьен? В глазах плеснулся ужас. А как же все, что было раньше?
Удар - тело содрогнулось, из горла рванулся хрип. За что? Он щадил любовника, даже считая его Эмилем, а ведь Эмиль хотя бы заслужил боль.
Удар - дрожь, холодный пот, зубы прикусывают дрожащую губу до крови. Глаза - мутное стекло.
Удар... как больно. Эмильен всхлипнул, отвернулся в сторону. Это не садо-мазо, не удовольствие через боль. Это желание растоптать, уничтожить, убить.
Удар - крик, крупная дрожь по телу. Разочарование разрывает сердце. Неужели Дамьен всегда хотел именно так? Наплевав на чувства любовника, никаких компромиссов... тупое избиение…
Удар - рыдание. Хватит. Хватит! Больно... как больно... Он задыхался.
Удар... Как ты можешь делать такое с тем, кто тебя любит, кого любишь ты? За что? Ради чего? Как глупо... Гийом, не надо...
Удар.
- Хватит... Довольно… Отпусти... - в полузабытьи прохрипел Эмильен. "Почему? Разве нельзя было договориться? То, что ты хочешь - это смерть. Вечные больницы. Кто же тебе нужен? Мазохист-самоубийца? Может, ты просто знал, что я никогда не дам тебе желаемое... Теперь я тоже знаю. Отпусти, не трогай меня, уйди. Уйди..."
- Уйди... - простонал он, забывшись, отвернув лицо, содрогаясь, будто в конвульсиях.
Крики юноши доносились до сознания мужчины словно издалека, с трудом преодолевая ту полосу отчуждения, которую он сам воздвиг между ними. Дамьен отреагировал не сразу. Лишь когда разум выхватил абсолютное отторжение в синих глазах, внутренний голос сказал: "Довольно!" - и мужчина отбросил ремень в сторону, усмехнулся.
Всё. Это еще одна поставленная точка – еще одна закрытая история. Гийом наскоро оделся, коротко взглянув на юношу.
- Ты... прогоняешь меня, Эмильен? Не ты ли так недавно хотел остаться рядом - любой ценой, принять меня любым? Это – слишком? Даже – это? Это же просто боль и не самая сильная... Это – только ворота в ад, его порог, за которым тебя ждет много интересного. Что же ты? Ушла решимость? - холодная улыбка застыла на губах мужчины, глаза глядели спокойно и отстраненно. Он присел возле юноши, распустив веревки, стягивавшие лодыжки, но запястья освобождать не торопился.
- Именно это и ждет тебя, если ты решишься окунуться в мой мир – холод и боль. Они утопят тебя.
Гийом старался не глядеть ни на следы на теле юноши, ни в его глаза. Он сделал все правильно. Отчего же у него так темно в душе? А есть ли у него эта душа? Плевать.
Взгляд его упал на блеснувшие серебром игральные кости.
Гийом отошел к столу, вывернул ящики, один за другим, в поисках того, что он заприметил, когда искал личные вещи Эмильена.
Нитки с иголкой. Тогда у него этот швейный набор вызвал недоумение - зачем он юноше, тем более на работе, но сейчас он оказался как нельзя кстати. Дамьен достал зажигалку и прокалил иглу над огнем. Мало, конечно, но с Дегейром он уже проворачивал этот фокус, значит и с Эмильеном ничего не случится. Дамьен приблизился к юноше, укладывая его на спину и прижимая к полу.
- Не дергайся, Эмильен. Я оставлю тебе кое-что на память о сегодняшней нашей встрече. На долгую память, я надеюсь.
Тонкая горячая игла быстро и коротко впилась в мягкую и податливую кожу под пупком, пронзив тело острой болью. Гийом отсоединил замок цепочки с костями и сразу же следом за иглой вставил сережку в дырку. Клацнул защелкнувшийся замок. Дважды. Теперь Эмильену придется поломать голову над тем, как снять игрушку. Кости повисли, мелодично стукнувшись друг о друга. Гийом коротко взглянул на украшение и отвернулся. Серебро на золоте кожи. Холодный металл на теплом теле. Так символично.
Дамьен почти не глядя распутал оставшиеся веревки, освобождая юношу, и, отойдя к телефону, велел Клоду и техникам поторапливаться. Обратного пути не было, оставалось только проследить за тем, чтобы Эмильен устроил свою жизнь.
Слова прошли мимо: у тебя своя правда, у меня своя. Эмильен не смотрел на Гийома, напряженный сумеречный взгляд был обращен в сторону. Едва его ноги оказались свободны, он перекатился на бок, спиной к Дамьену. Тот что-то искал, создавая фоновый шум, вполне подходящий для хаоса на душе юноши.
Да, он мог терпеть и дальше, мог кусать губы и надеяться, что Гийом опомнится, мог потерять сознание от боли, не прося пощады. И что это даст?
Если Дамьен что-то вбил себе в голову, выбить это можно только битой. В этот раз здравомыслие отлично спелось с инстинктом самосохранения. Его хотят прогнать - так какой смысл упорствовать?
Вот дьявол! Что еще ему надо? Игла? Страх пронзил за секунду до того, как Гийом поставил на нем метку. Ну, и какой в ЭТОМ смысл? Как "забудь меня" сочетается с меткой "на долгую память"? Он снова прикусил губу. Кровь побежала по щеке. Юноше упорно не смотрел в лицо Дамьена. Он устал, перенервничал, после пережитого все тело мелко тряслось, не слушалось, так что сразу встать он не смог. Область вокруг ранки на животе пекло, но он все-таки попытался расстегнуть замок серьги, невольно засычав от боли. Не открывается. Попытался встать - живот скрутило. Упав назад, он перевернулся на бок и сжался в позе эмбриона. Говорить ничего не хотелось.
Если бы только не эта ужасная методичность палача... Что ж, Гийом сделал все, чтобы изгнать демона влюбленности из сердца юноши. Теперь бы уйти, добраться домой, спрятаться от всего мира - и позволить себе страдать. Так горько, будто предали.
***
[спустя 3 месяца]
Славный день Святого Валентина в Париже - едва ли не национальный праздник. Город влюбленных, романтические кафе, выставки, театральные выступления, уличные ярмарки, яркие цвета. А вот парочка в уютном кафе, сидят у окна, он держит ее за руку, улыбается, она кивает, не сразу заметно, что глаза девушки красны от слез, но на милом личике уже нет страдания, бывшего там минуту назад, оно светится озарением и благодарностью. А вот лицо юноши выражает сочувствие, а в глазах - глубокая печаль. Девушка поднимается, целует его в щеку, одевает пальто и уходит. Он остается пить кофе и смотреть на падающие снежинки за окном. А потом дверь звякнула, открываясь и пропуская другого юношу, в помещении словно стало светлее и теплее от его жизнерадостной улыбки. Юноша у окна махнул рукой, подзывая:
- Дег, я здесь!
Дегейр влетел в кафе, разговаривая по телефону. Опрокинул вазу с ландышами, поймал цветы и всучил их старушке, одиноко скучавшей за ближним к окну столиком, со словами: "Мадам, вы прекрасны, как никогда!", натолкнулся на суровый взгляд официантки, сказал ей, что с ее великолепными духами никакие цветы не нужны - и так во всем кафе вовсю пахнет весной, и, наконец, нашел того, ради кого пришлось сбегать от шефа.
- Салют, Эмильен! - юноша с разбегу плюхнулся на стул напротив и только потом потрудился стянуть перчатки с обрезанными пальцами и снять пальто. - Кто та прелестная мадмуазель, с которой ты только что распрощался?
- Моя будущая жена, - усмехнулся Эмильен, поднимая ко рту чашку с кофе и поверх края следя за реакцией друга.
Дегейр, начавший было кивать в такт первым словам, замер с открытым ртом, выронив перчатки. Полез их поднимать под стол, треснулся головой, тихо выругался и вылез, потирая будущий синяк.
- Жена? Твоя? Ты серьезно?.. Ты – женатый человек... - Дегейр прислушивался к этим словам, подняв глаза к небу и перебирая звуки, как цифры в математической формуле. - Врешь. Давай рассказывай, что тут происходит, - он положил локти на стол, сплел пальцы и положил на них голову, внимательно и встревожено глядя на Эмильена.
Тот пожал плечами, поправил прядку спадающих на лоб волос. За прошедшие три месяца он успел сменить многое: прическу, гардероб, съемную квартиру, работу. Но кое-что осталось неизменным, например: его дружба с Дегейром. Тогда, отлежавшись дома после жестоких объяснений Дамьена, он первым делом отправился навестить коллегу на дому. Тот долго отпирался, но, в конце концов, согласился впустить его – не последнюю роль в этом сыграли вкусности, принесенные с собой Эмильеном. Многое тогда прозвучало в их разговоре…
- Мы с Анабель начали встречаться после Нового года. Познакомились на корпоративе, - сказал он, помолчал. - Сегодня она сказала, что хочет выйти за меня замуж. Обязательно хочет! А теперь, внимание, вопрос: кто из наших общих знакомых готов на все, лишь бы увидеть меня женатым? - он снова поднес чашку ко рту, но, обнаружив, что та пуста, злобно звякнул ею о блюдце. - А ведь нас, по сути, свел отец. Я еще подумал: откуда у него такие знакомства? Анабель из богатой семьи, я ей не ровня. Отец что-то плел про связи по работе, что он там кому-то дом реконструировал. А мне теперь сиди и думай, в чем еще они наложили свои лапы на мою жизнь. Достало!
- Стой... я думал, тебе больше мальчики нравятся, а ты оказывается и по девочкам специалист, - Дег скорчил рожу так, словно его, непревзойденного любовника и самого красивого человека во Вселенной, отвергли совсем без повода, - и чего тебя вдруг на баб потянуло? От них же проблем в десять, нет, в десять с половиной раз больше, чем удовольствия?
Эмильен улыбнулся:
- Дружище, я вообще-то натурал. Был. То есть... - он потер лоб кончиками пальцев. - До него, - тихо добавил он. Затем пожал плечами. - Но я с ней даже не собирался ничего такого, просто... тогда уже сходил с ума от одиночества. Вечерами дома сидеть... Эта новая работа попроще, чем у нас было. Почти нет авралов, ползем потихонечку. А Бель таскала меня по выставкам, концертам, вечеринкам. Среди людей не так тяжело. Ну, и хоть кого-то за руку подержать можно. Я же ей сразу сказал: никакого секса не будет. И ее это, на удивление, устроило. Теперь понятно почему, - криво усмехнулся он. Прикусил губу в нерешительности. Тема Дамьена у них была не то, чтобы табу, но чаще всего Эмильен просил ее не касаться. С Дегом можно говорить обо всем, его оптимизм заряжал подавленного юношу бодростью, а большего и не надо. - Ты только Ему не говори, что я их затею раскусил, ладно? У Анабель будут неприятности. Мы с ней вроде как договорились.
- О, так это еще одна безумная идея моего в последнее время совсем спятившего шефа? Конечно, не скажу, что ты! Мы с ним вообще уже два дня как не разговариваем после того, как меня достали его промахи, и я наговорил ему кучу гадостей. Кстати, Клод увольняется. Прикинь, даже Железный человек Дамьена не выдержал! Я-то всегда считал, что он робот и ему все до фени, а тут пару дней назад увидел заявление, так и обмер. Ну, а потом не выдержал, пнул дверь в его кабинет ногой и наорал, что если крысы разбегаются с тонущего корабля, то капитану, наверное, пора с этим что-то делать...
Дег неожиданно замолчал, упорно таращась в окно в одну точку, нахмурив упрямо брови.
Эмильен судорожно вдохнул и прикрыл глаза, медленно выдыхая. Что же, три месяца прошло. Ровно, день в день, четырнадцатое число - впору отмечать.
- Я знаю, что просил тебя не касаться этой темы, - произнес тихо, - но как он… все это время?
- О-ля-ля, прости! Вот я балбес!! - юноша стукнул себя по лбу ладонью, - Я забыл, что тебе обещал не говорить о нем. Верно говорят, у больного что на уме, то и на языке. Ну, что тебе сказать? Первое время ничего, он был занят, мы все были заняты, времени ни на что не хватало, ты знаешь, каково это. Он работал почти без выходных, упахался, как полудохлый ролс-ройс стареющего рок-певца, который думает, что он еще в тренде, - короче, хоть сейчас на свалку. Разобрался со всеми делами, деловой человек, тоже мне! А дальше пошло что-то совсем непонятное. С месяц назад, как раз, когда отгремел скандал о семье де Сен-При и мэра Парижа упекли за решетку, Дамьена как подменили. Он взваливает на нас непосильные задачи, и ведь знает, собака, что их даже искусственный интеллект с зашкаливающим IQ не потянет за такой короткий срок! Ну, мы пытаемся - дым из ушей, а он еще и издевается, подкалывает. Ну, ладно, если бы только внутри компании - всегда планка была высокой, у него и к себе не меньшие требования были... Но он теряет клиентов, Эмильен. И это пугает. Он не хочет договариваться, идет на конфликты. Вот недавно - ну что ему не сиделось! - развел арабского шейха, с которым у нас контракты, на разговор про аллаха - уж лучше б мужиков обсуждали, некоторые персы такие красавцы, закачаешься, - и убедительно, в своей злой манере за полчаса доказал бедняге, что его бога не существует. Даже я поверил! Тот начал спорить, но бесполезно. Разругался, расторгнул контракты, забрал активы. Я пришел к нему после, спросил, зачем он это сделал. Он сказал, что этот человек ему нахамил, он попросту отыгрался. Он мстит всем подряд, Эмильен, и срывается по пустякам. Ему бы любовника, но после того, как он отправил твоего кузена в психушку, он никого к себе не подпускает.
Эмильен забыл, как дышать. Так много всего сразу. Словно и не уходил из офиса, так стало досадно: столько работы впустую, совсем чужой труд не уважает. А сердце сжалось: неужели, из-за меня? Он был далек от злорадства, самому до сих пор трудно вспоминать. Но Дамьен никогда не позволял себе переносить личные отношения на работу, корпорация - его дитя, и вот так грубо упустить клиента?.. Чем можно было довести уравновешенного Клода?
Эмиль... значит, они все же переспали. Не удивительно, к тому все и шло. Эмильен не захотел тогда встретиться с кузеном, и потом избегал мыслей о его судьбе. Отправлен в психушку? Что ж, оттуда он не навредит никому. Наверное. И это самое легкое наказание из всех, что мог бы придумать Дамьен.
- Мне очень жаль, Дег, - покаянно прошелестел он. - Плохо, что Клод уходит. Может, еще не поздно что-то сделать, чтобы он передумал?
- Не поздно. Вернись, а? - Дегейр наклонил голову и молитвенно сложил руки. - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! Он тоскует по тебе, отсюда и все наши беды! Если не хочешь так, как ты есть сейчас, давай тебя переоденем, устроим маскарад, так что он тебя и не сразу узнает, но почувствовать почувствует - всеми инстинктами. Потому что без тебя у него не будет нормальной жизни, а без него ее не будет у нас, - Дегейр схватил юношу за руку, глядя на него так, словно от этого зависело как минимум спасение всего человечества от нового вида Армагеддона.
- Ох, Дег, - пальцы Эмильена похолодели, сам он побледнел, расширенными глазами глядя куда-то мимо Дегейра. - Я... не могу. Мне к нему путь заказан. Им заказан. Он так решил, понимаешь? И доказал мне, что я не вынесу жизни с ним. Эти доказательства на мне месяц заживали, - его рука в хватке Дегейра слегка дрожала. - Он такой, как есть, и я - не тот, кто ему нужен. Его безопаснее любить на расстоянии. Так что... - голос сел, прерывался, Эмильен не верил сам себе, мрачнея с каждым словом, наконец, затих.
Дегейр опешил. Он смотрел на Эмильена напряженным взглядом круглых глаз, которые сейчас напоминали совиные, не моргая.
- Любить на расстоянии? Что ты несешь! Любить на расстоянии невозможно. Это же ни пощупать, ни поцеловать, ни сексом заняться по-нормальному. Любить на расстоянии - это что, дрочить на картинку, где хуй нарисован, как в детстве? Да вы что, ребята, из одной психушки сбежали? Ну, он-то понятно, осел твердолобый. Но ты-то? Или... он тебя тогда очень сильно задел? Я ему вставлю! Ты и только ты ему нужен - даже не смей думать иначе. И время это лишний раз доказывает. Чтобы мой Дамьен заделался блюстителем собственной нравственности и не трахался с кем попало месяц ради того, кто собирается любить его "на расстоянии"?! На что ты его обрекаешь, изверг?! Так. Давай отбросим всю эту чушь и разберемся. Ты его любишь? Только не ври, ладно? Мне врать нельзя, я у вас что-то вроде священника, только круче - если соврешь, сразу вон той сковородкой по башке от "божественного" проведения, - Дег указал на старую медную сковороду, висевшую возле прохода на кухню в качестве украшения.
Эмильен даже заулыбался, все-таки Дегейр - сокровище, маленькое солнышко. Если бы все было так просто, как ему хочется! Юноша покачал головой.
- Если бы я мог что-то изменить, пойти к нему, поговорить, убедить, соблазнить, наконец - я бы тут не сидел уже давно. Но... он напугал меня, Дег, - признался Эмильен, старательно отводя глаза. - Я думаю, он сделал это нарочно, из чувства вины за то, что он меня совратил, испортил. Теперь пытается вернуть меня к нормальной жизни. Насильно. Я ведь собирался назло ему найти себе любовника, может, даже садиста. Но я не могу. Не могу врать себе. Я безнадежно болен им, да только это не имеет значения.
- Еще как имеет, балда! Это ж самое важное. Вот ведь, люди. Ты болен им, он - тобой, сидят по разным концам Парижа и болеют, вместо того, чтобы встретиться и лечиться вместе! - Дегейр неожиданно посерьезнел, глядя на Эмильена внимательно. - Если серьезно, его есть за что бояться, и да - с ним нужно аккуратно себя вести. Но если ты поставишь ему условия и он с ними согласится, он способен держать себя в руках. Иначе я бы к нему в постель не прыгнул. Вот и смотри, если он тебе нужен такой, ладно, поработаю купидоном. Я приведу его к тебе. Он сам придет. А ты его примешь обратно на своих условиях. Но если я все сделаю, а ты отвернешься, - Дег молчаливо и выразительно указал на сковородку.
Сердце вдруг ушло в пятки, Эмильен сухо сглотнул, в потускневших за зиму глазах промелькнул испуг. Кажется, Дег не шутит. И что же делать, если он и вправду пойдет к Дамьену? Грубо, неправильно, искусственно. А мозг уже заработал. Мозг привык решать поставленные задачи. И только что ему одну такую поставили.
- Ты преувеличиваешь свое влияние на него, - сказал он. - Но у меня есть идея. Если не сработает, не стоит и пытаться сводить нас напрямую, не хочу снова огребать. Это касается работы. Говоришь, араб ваш сделал ноги? А мой шеф имеет выход на американских нефтепереработчиков. Дамьену придется исправлять свою ошибку. Устроим встречу шефов? Пусть начнут работать вместе? Так или иначе, мы с ним столкнемся. Прежде чем предпринимать столь рискованные шаги по сближению, мне бы просто переброситься с ним словом.
- Ты прав, мне вообще трудно на него повлиять, но будь оно иначе, мне бы было неинтересно. Встреча шефов - неплохая идея, только как бы мой... не обосрал все мероприятие в первые же несколько секунд. Он же злой на язык, как старая дева, от которой десять женихов сбежали из-под венца... Как бы нам так это провернуть?.. - Дегейр, подперев щеку, смотрел в окно. - Вот что. Я все устрою, ты только собери мне какую-нибудь информацию о вашей фирме - такую, чтобы выставляла ее в лучшем свете, и следи за тем, чтобы никакой компромат во вне не просочился. Потому что мой шеф - паразит, выискивает слабые места и бьет по ним безжалостно. Да что я тебе рассказываю - сам знаешь. Только если раньше этот метод применялся только против конкурентов, теперь он шарашит по всем подряд. А после встречи я к тебе еще раз пристану - с тем же вопросом. Мало ли что... - Дегейр замер, и глаза у него погрустнели, - вдруг и правда за три месяца ты его разлюбил на хер.
- Я выдам тебе все, что нужно. И подготовлю для своего шефа план с предложением. Дег, я буду на встрече лично, надеюсь, это сдержит его от выпадов. Да и шеф мой - такой пожилой дядечка, добродушный, как бобрик, ему хамить стыдно. Это должно поправить дела корпорации. А свой вопрос, - он улыбнулся, впервые за долгое время чувствуя себя при деле, - можешь больше не задавать.
Rinako_Aibara
11-10-2013-17:17
удалить
***
Жизнь полна сюрпризов. Когда Эмильен с распечаткой предложения "Бездушному поколению" постучался к шефу, тот был не один: в кресле у окна вальяжно закинул ногу за ногу молодой мужчина.
- Простите, сэр, мне зайти попозже? - спросил Эмильен. Но Жерард Морель, глава компании "CRD" ("Корпорация Правого Пути") радостно махнул ему рукой:
- А, Гюра, легок на помине, заходи! Вот, Кристиан, о нем я тебе и рассказывал. Прекрасный работник. Эмильен, это мой сын, Кристиан Морель, сегодня вернулся из Штатов.
Эмильен более внимательно оглядел того, кто унаследует компанию, и на миг завис: в холеном с виду хозяйском сыне чувствовалась скрытая сила, волосы чудного шоколадного оттенка слегка вились, серые глаза, дымчатые, как у дикого волка, лениво обратились к Эмильену - и тот имел удовольствие отметить, как меняется их выражение - от мутного равнодушия к оживленному интересу: "О, новая игрушка!" Эмильена окатило волной мурашек: перед ним был хищник, не менее опасный, чем Дамьен, а может, и более, Дамьен хотя бы не скрывает хищную натуру, а этот - мило улыбается, мягко пожимает руку теплой ладонью, обволакивает пеленой соблазнения, обещания райских наслаждений, только в глубине глаз таится холод, там совсем другое обещание - и контраст этот ударил по расстроенным чувствам юноши, он на миг забыл, зачем пришел.
- Дробрый... день... сэр. Эммм...
- Ну, что же вы, не смущайтесь, - даже голос у него, как мурлыканье большой коварной кошки, низкий, бархатный, медовый.
- Постараюсь, - Эмильен улыбнулся, и вдруг поймал себя на заигрывании и устыдился.
Неужели он настолько изменился, что стал различать хищников? Или он просто их ищет в каждом встречном? Зачем? Но сердце колотилось, как бешеное, в животе разливалось предвкушение - и все это без воли и согласия самого Эмильена. Он сглотнул. Полярный Волк довольно улыбался, не сводя с него глаз, едва не облизывался: "Надо же, какой алмаз в болоте папочкиной компании. Всегда бы так".
- Что ты хотел, мой мальчик? - добродушно спросил Жерард, для него весь этот беззвучный обмен информацией остался незамеченным. Да, видимо, все дело во внутренних переменах Эмильена, он стал чувствительнее, он вошел во вкус подчинения, но не всем подряд - а избранным. Идеальный агнец для идеального хищника. Излагая свою идею Жерарду, стараясь не смотреть на Волка, юноша не мог избавиться от мыслей, что конкретно этот доминант мог бы с ним сделать. Ну да, поиграйте со мной! Кажется, он даже слегка покраснел.
- "Бездушное поколение"? Это компания Гийома Дамьена? - подал голос Кристиан.
- Да, сэр.
- Эмильен на него работал, - объяснил Жерард. И Эмильен отметил радостно-довольное "Вот как!" в серых глазах, притворно доброжелательное лицо на миг обрело лукавое выражение. Он знает Гийома. С какой стороны? Хищники соблюдают границы своих владений, и сейчас Эмильен во владениях Полярного Волка, которому наверняка известен темперамент и традиции Дамьена в отношении своих секретарей. Ох, да его же насквозь видят! И что-то уже наметили в голове! Во рту на миг пересохло, Эмильен постарался сосредоточиться на работе.
- Что ж, отец, я думаю, будет лучше, если этим проектом я займусь лично. В конце концов, Дамьена я знаю давно, а юный месье Эмильен поможет мне войти в курс дела. Он - мне, а я - ему. Он ведь многого не знает о наших американских друзьях, - откинувшись на спинку кресла в ожидании ответа отца, в котором он, впрочем, не сомневался, Кристиан окинул юношу доброжелательно-мягким взглядом, попутно его с интересом разглядывая.
- Хорошо, - легко согласился Жерард, давно мечтавший привлечь сына к решению проблем компании.
Кристиан легко поднялся из кресла и неторопливо подошел к Эмильену, небрежно, наполовину по-дружески, наполовину по-хозяйски кладя руку ему на плечо.
- Тогда, если не возражаешь, мы пойдем, обсудим детали?
Жерард отпустил их, умиляясь тому, как быстро его сыну удалось найти общий язык с его помощником - обычно все секретари не вызывали у Кристиана ничего, кроме раздражения.
А Кристиан увел юношу в смежный кабинет и прикрыл за ним дверь, впрочем, не полностью, чтобы у жертвы не было ощущения того, что ловушка захлопнулась, - пусть остается хотя бы небольшая надежда.
- Присядьте, - Кристиан любезно указал ему на кресло напротив и принялся неторопливо расспрашивать юношу о его предложении, проводя весь разговор в манере дружеской беседы. Он расспрашивал его о работе с Дамьеном, сам охотно и неторопливо рассказывал о работе в Штатах, правда после разговора Эмильен поймал себя на том, что так и не вынес из слов Мореля-младшего никакой полезной информации, а вот сам рассказал довольно много. Помимо явного диалога в том кабинете велся еще и тайный - скрытые полутомные взгляды Мореля, соприкосновения пальцев при передаче документов, когда мужчина, словно невзначай, погладил руку юноши, затаенный прохладный блеск в глазах, который можно было принять за азарт от сделки, а можно и за сексуальное влечение – обещали многое. Без труда выявив области, в которых юноша хорошо разбирался и о которых с удовольствием говорил, Кристиан потребовал объяснений, но слушать их ему оказалось некогда - отвлекли звонки и дела. Он попросил назначить встречу с Гийомом на послезавтра, сказав, что перед этим с удовольствием поужинает с Эмильеном и довыясняет у него подробности.
"Такой соблазнительный мальчик! Отчего же, Гийом, ты от него отказался?.. Еще кусать локти будешь, но поздно. Хотел бы я видеть твое лицо, когда ты начнешь жалеть об упущенных возможностях".
Рука на плече... Эмильен невольно сравнивал с Дамьеном. Тот придавливал к месту, не оставляя сомнений, что будет дальше. А этот обманчиво мягок, заставляет воображение заработать на полную катушку, маринует жертву в собственном соку и ждет, когда та сама упадет в его руки. Так ведь? Эмильен машинально облизнулся.
Ох уж эти смежные кабинеты, сколько неприличных ассоциаций! Впрочем, с момента встречи с Кристианом Эмильену решительно все казалось неприличным, волнующим. Случайные прикосновение заставляли все внутри сжиматься. Не может быть, чтобы его чувство к Дамьену так легко угасло. Скорей виной всему глобальный недотрахит. Томная грация Волка пленяла, и юноша сам не заметил, как включился в его игру, не отстраняясь, не отводя глаз, мечтательно улыбаясь в ответ. После трех месяцев воздержания тело настойчиво требовало секса, да не простого, а того самого. Мысли неотступно вращались вокруг одной темы: каков Кристиан в постели, какая боль придет от него, будет ли это похоже на Гийома или кардинально отличаться?
Охотно и даже несколько поспешно согласившись на ужин, Эмильен ушел к себе. И только через полчаса поймал себя на том, что все время бездумно улыбается. Он так давно не был кому-то нужен, пусть даже как трофей, на одну ночь. Или просто не замечал никого. Или не хотел довольствоваться полумерами. Да, он ласкал себя ночами, поначалу даже очень часто, но потом душа и тело как бы оцепенели. Подумать только, он едва не довел себя до апатии!
Так. А что случится послезавтра на встрече с Дамьеном?
Улыбка юноши стала слегка злорадной. Гийому будет полезно поревновать. Пусть видит, что на нем одном свет клином не сошелся и на Эмильена быстро найдутся охочие.
На следующий вечер Кристиан забрал Эмильена с работы и повез его в дорогой ресторан, по дороге мимоходом отметив, что в компании "CRD" ужины тоже считаются рабочим временем и оплачиваются за счет компании, хотя он бы предпочел считать этот ужин приятной дружеской встречей. Кристиан часто пользовался услугами водителей, не то чтобы он не умел или не любил водить сам, но предпочитал использовать время в дороге по назначению - например, для того, чтобы дружески похлопать по плечу юного спутника или положить ему руку на колено, наклоняясь к нему совсем близко и что-то показывая в окне. Все эти жесты, намеки и полутона, подкрашиваемые интимным взглядом, за которым прятался охотник, постепенно загонявший жертву прямо в расставленный капкан, - вовлекали Эмильена в какую-то новую игру, увлекательную и многообещающую.
В ресторане, как и тогда в кабинете, у делового и непринужденного разговора снова был какой-то интимный подтекст. Кристиан задавал много вопросов, умело скрывая свою незаинтересованность самой темой, и, отвлекая внимание юноши работой, исподволь пробуждал его сексуальность.
В какой-то момент, возвращая ему бумагу с анализом рынка, Кристиан немного резче обычного отдернул руку и, словно случайно, задел концом запонки руку юноши. Острое железо впилось в кожу у основания большого пальца, оставляя царапину.
- О, простите, я вас задел, - произнес мужчина интимно-низким голосом, словно скрывавшим какой-то намек, неотступно наблюдая за лицом юноши. Он взял его руку в свои.
Это было неожиданно и выглядело, как случайность, Эмильен дернулся, изумленно уставился на выступающую из царапины кровь. Голос мужчины породил жаркую волну вдоль позвоночника снизу вверх, затопившую сознание, лицо юноши вспыхнуло, он оцепенело, расширенными глазами, смотрел, как Кристиан поднимает его руку к лицу, возбуждение мелкой дрожью охватило тело. О дьявол, да он готов был прямо здесь и сейчас!.. Эмильен сглотнул, жарко выдохнул - и смутился того, как глупо он, наверное, выглядит сейчас: с приоткрытым ртом и пунцовыми щеками - как дурачок какой-то.
Юноша был смущен, румянец заалел на щеках, заставив Кристиана мысленно улыбнуться. Как только, работая у Дамьена, он мог оставаться таким невинным? И все же этот блеск в синих глазах ни с чем не перепутаешь - юношу несомненно возбуждала боль.
"Да ты просто находка!.." - проскользнула слегка шальная мысль, и Кристиан поднес руку юноши к губам, неторопливо лизнув порез, ощущая вкус крови на губах - соленый и терпкий. Прежде чем юноша успел опомниться, Кристиан отпустил его руку, словно и не было этого странного момента. Кристиан предложил ему выйти на воздух, отметив, что в помещении крайне душно. Он снова тронул юношу за плечо, выводя его из ресторана. Пальцы сжались чуть сильней обычного и тут же отпустили. Он играл с ним, то демонстрируя свою силу полунамеками, то пряча когти обратно, скрывая их под обманчивой мягкостью. Дамьен прошел с юношей половину пути и оставил самые сливки ему. Как это любезно с его стороны!
Кристиан придержал юношу за талию, выводя его из ресторана, и слегка помедлил, прежде чем убрать руку. Прохлада воздуха освежала. Вокруг сияли огни городских улиц, невольно превращая прогулку в праздник. Кристиан остановился возле моста через Сену и, облокотясь о перила, смотрел на воду. Он подозвал Эмильена, обняв его за талию и слегка крепче, чем нужно прижимая его к парапету, указал юноше на круги на воде, расходящиеся от какой-то рыбы. Он встал за спиной Эмильена, пропуская его вперед и слегка придавливая своим телом, зажимая его между собой и перилами. К одной рыбе в воде присоединилась вторая, и Кристиан отпустил Эмильена.
- Уже поздно, а завтра нам с вами предстоит интересная сделка. Вы впервые играете против Гийома Дамьена? - Кристиан внимательно наблюдал за реакциями, гадая, какие же между ними были отношения.
Да, и он сделал это! Лизнул порез, вааааууу! Если бы после этого Кристиан предложил проехаться к нему домой, скажем, чтобы посмотреть коллекцию марок - Эмильен бы согласился не задумываясь. Но Кристиан продолжил игру, накручивая обороты. Он убедился, что клиент не против боли, и принялся вкраплять ее по нарастающей. Какая-то там рыба в Сене стала причиной весьма недвусмысленной позы для двух мужчин у парапета. Ох, как же он хорош в этом ухаживании! Как приятно быть объектом оного. Вот то, чего очень не хватало в отношениях с Дамьеном. Кристиан прижался сзади так плотно, что даже сквозь несколько слоев плотной ткани Эмильен ощутил его желание. Естественным ответом было бы потереться задницей в знак согласия, но юноша не рискнул - что-то подсказывало не торопиться в этот конкретный омут. Успеется. Полярный Волк никуда не торопится, и Эмильену тоже торопиться некуда. Конечно, хотелось куда большего, чем зажиманий над рекой и жесткой хватки на талии, но пусть это случится завтра... когда станет ясно, что Дамьену он не нужен.
А если нужен?
- Против? - он повернулся лицом к Волку, слегка склонил голову вбок, лукаво улыбнулся. - Я полагал, это взаимовыгодный договор, - произнес он тоном, позволяющим двоякое понимание фазы. Играть против Дамьена? Ну да, нашли дурака! Он же видел, на что способен шеф "Бездушного поколения". Да и жестоко это - как добивать раненого.
- Конечно. Эта сделка не намного выгодней нам, чем ему.
Кристиан убрал руку с талии юноши, проводив его до служебной машины, на которой они приехали, сообщив ему, что ему еще нужно доделать дела, а Редж отвезет его домой. Он открыл перед юношей заднюю дверь машины, слегка касаясь пальцами его пальцев.
- Доброй ночи, Эмильен! Мы продолжим наше такое приятное знакомство завтра, после встречи.
Дверь захлопнулась, и машина мягко тронулась, оставляя мужчину позади.
Дегейр не подвел, каким-то образом Дамьен согласился на встречу, получив и даже прочитав текст договора. Он знал, где работает Эмильен, по части осведомленности бывшего шефа о своей жизни юноша иллюзий не питал. Значит либо дела и правду шли так плохо, что крохи большого пошли на ура, либо какие-то иные причины привели его на встречу. Эмильен отчаянно жалел, что не умеет читать мысли. Сам он едва-едва мог скрывать свои: волнение, трепет, предвкушение - эмоции буквально затопили его, когда он подходил к переговорной своего офиса, - было решено встречаться на территории "CRD", - пришлось остановиться на секунду, перевести дыхание. Потом он толкнул дверь. Он знал, что Дамьен приехал с Клодом, и про себя посмеялся над трусостью Дегейра, решившего не становиться между двух огней. Эмильен уже заготовил дружеское приветствие для Клода и официальное для Дамьена. Затем он разложит папки с копиями договора и займет свое место возле кресла Кристиана, который подойдет чуть позже. Кажется, он получает последние наставления от месье Жерарда.
Клода в кабинете не было. Фигура Дамьена застыла у окна, руки сцеплены за спиной, он немного сутулился, взгляд неподвижно застыл на заоконном пейзаже. Сердце Эмильена ухнуло в пятки. Лишь спустя секунду он заставил себя пошевелиться, а еще позже - хрипловато произнести:
- Доброе утро, месье Дамьен.
Гийом ничего не ожидал от этой встречи, контракт был не слишком выгоден "Бездушному поколению", он знал, почему и какие подводные камни напридумывает из этой идеи CRD. Но ему было все равно. Предприятие, которое он начал в прошлом году и которое заставил окупиться еще к Новому году, больше не волновало его, как, впрочем, почти все, что касалось работы. Он поссорился с клиентами и потерял их, и теперь вынужден был идти на то, что некая мелкая компания, в которой по несчастной случайности работал Эмильен, выступила посредником между ним и клиентами. Как унизительно! Он говорил об этом Дегейру, и они снова поссорились - в последнее время все чаще. Ему хотелось просто закрыть это начинание, но в него было вложено слишком много сил и средств, чтобы полностью махнуть на него рукой. Интересно, здесь действительно холодно или его знобит после вчерашней дозы?
Фраза вырвала из оцепенения и бросила в жар. Он! Гийом не сразу обернулся на голос, такой знакомый, звонкий. Хорошо ли тебе живется теперь, сердце мое? Счастлив ли ты?
Дамьен медленно отвернулся от окна, найдя глазами юношу, вглядываясь в него с болезненным вниманием, резко сменившим полное безразличие.
- Доброе, - низкий тяжелый голос. Ледяная фраза. Как странно быть с ним по разные стороны переговорного стола, как странно и как нелепо! Еще несколько минут, и придут его новые хозяева, ничего не значащие люди. Плоские, как рекламные стенды на улице. Хотелось кричать, задушить его в объятиях, увезти, украсть, запереть - что угодно, но только не медленно наблюдать за тем, как он работает... на противоположную сторону.
- Как ваши дела, месье Гюра? - что ж, будем вежливы, начиная это сумасшедшее вальсирование. О, он умеет быть вежливым... Темные глаза, смотрели привычно пронзительно, не отпуская, только теперь, помимо жесткости, в них навсегда поселилась тягучая тоска.
Этим утром Эмильену хотелось быть дерзким, злым и мстительным. Но не получилось. Этот взгляд... в нем не было жизни. Шагнуть ли вперед, обнять ли, обещать, что все будет хорошо? Но юноша слишком хорошо понимал, чем это закончится. Между ними стоял барьер, и сломать его может только Дамьен. "Я не дам тебе упасть!" - кричала душа Эмильена, пока он раскладывал папки на столе, двигаясь неспешно, стараясь не терять из виду мужчину. Как он изменился. Загнал себя в тупик и методично бьется головой об стену - такое впечатление он создавал.
- Могли быть и лучше, месье Дамьен, если бы вы не подсовывали мне девиц, как псу на случку, - нарочито равнодушно ответил он. Если придется быть жестоким, чтобы завести его, он будет жестоким. - И когда вы, скажите на милость, успели спеться с Отисом Гюра?
- Вам не нравится Анабель?.. - он проигнорировал грубость фраз, оставляя их без внимания, как и тот факт, что юноша догадался, кто за этим стоит. Странно, он выбрал ему славную девушку, интеллектуальную, чистую, озорную. Она должна была сделать его счастливым... Где же он просчитался?
Эмильен не успел ответить, когда в комнату, не слишком торопясь, вошел Клод. Сухо кивнув Эмильену, Клод замер возле шефа, в паре шагов, молчаливо доставая бумаги. Гийом подошел к столу, останавливаясь напротив Эмильена и упираясь обеими руками в столешницу.
- Чья была идея, месье Гюра, заключить этот контракт? - спросил Дамьен спокойно. Скорей больше ради статистики интересуясь, кто дерзнул играть против него в этот раз.
Эмильен не отстранился, поддерживая позу и взгляд, способные противостоять сейчас Дамьену, и спокойно ответил:
- Вы знаете ответ, не так ли, сэр?
Дверь переговорной снова распахнулась, пропуская Кристиана и юриста. Эмильен не обернулся, слушая, как они проходят по кабинету: юрист сразу занял свое место, Кристиан остановился где-то за спиной, а юноша следил за лицом Дамьена. Сейчас все случится, и он заготовил немного коварства, дабы проучить упрямца. Вся надежда на Кристиана, его тщеславие и злорадность.
Гийом прикрыл глаза, чуть кивнув.
- Догадываюсь. Только... - голос звучал глухо и прервался, когда хлопнула дверь и в переговорную вошел Кристиан Морель. Вальяжная походка мужчины, вежливая улыбка на губах и глаза, полные... предвкушения?
Рука Кристиана властно опустилась на талию Эмильена, он наклонился к уху юноши и обронил вполголоса: "Благодарю за вчерашний вечер, Эмильен. Я вспоминал его сегодня утром с теплыми чувствами".
Гийом вздрогнул и отступил от стола, жестко сжимая губы, в глазах заплясали холодные колкие искры. "Спасибо за вечер"? Как это понимать?
- Привет, Гийом. Давно не пересекались.
Кристиан, обнимая Эмильена левой рукой, протянул правую Гийому.
Глаза Дамьена, наливавшиеся темной свинцовой злобой, сверлили юношу.
- Что все это значит, Эмильен?! - он не заметил протянутой руки, и Кристиан без особого сожаления ее убрал.
Эмильен не ожидал такого прямого вопроса - слишком откровенная реакция от обычно холодного сдержанного Дамьена. Впрочем, Дег сказал, от обычного шефа мало что осталось. Юноша выдержал его гневный взгляд, затем пожал плечами:
- Не понимаю, что вы имеете в виду, - и обратился к Волку. - Спасибо, Кристиан. Начнем? - он улыбался сероглазому Морелю, не отодвигаясь, не сбрасывая его руки.
Кристиан смотрел заигрывающе, чуть томно на Эмильена, создавая такое впечатление, что они знают друг друга давно и понимают с полуслова.
- Конечно, пора, - он легко опустился за переговорный стол напротив Гийома, следя за движениями Эмильена. - Что же ты, Гийом, в ногах правды нет, - легко, почти ласково произнес Кристиан.
Дамьен смотрел и смотрел на ЭТО, не веря собственным глазам. Мир, выстроенный им для Эмильена, выстраданный, оплаченный многими месяцами одиночества и запретов, мир, в котором его мальчик должен был быть самым счастливым человеком, рушился на глазах, как карточный домик. Он что-то ответил, тяжело опускаясь напротив Кристиана, не отводя взгляда от Эмильена. "Как ты мог?.." Он даже не пытался, понял Гийом. Он - такой же, как Эмиль, недаром - одна кровь. Как он улыбается ему! Ему! Крис Морель, садист и убийца, выступающий в клубах в Америке, с которым они не раз пересекались в Канаде... Крис Морель и его Эмильен... Сознание не хотело принимать правду, его начало мутить и комната качнулась перед глазами. Усилием воли он поборол внезапную дурноту, сосредотачиваясь на словах, он, наконец, смог отвести взгляд от Эмильена. Как далеко они зашли? Крис мягко начинает, идет по нарастающей, каждый новый вечер - новый виток боли... Он не будет торопиться. Как давно они вместе? Как давно Крис в Париже?
- Ты давно приехал? - прервал Дамьен Клода, зачитывавшего очередной абзац.
- Что, прости? - рука Кристиана лежала на плече Эмильена, как хотелось крикнуть: "УБЕРИ ОТ НЕГО СВОИ ГРЯЗНЫЕ РУКИ!" Гийом закусил губу и отозвался холодно, смотря диким уничтожающим взглядом на Мореля.
- Ты слышал вопрос.
- Я в Париже неделю, Гийом, - прохладно-ленивым голосом, таившим угрозу, произнес Кристиан. Пальцы пробежались по плечу Эмильена. - Не понимаю, какое отношение это имеет к нашей сделке?
- Прямое, - Гийом обвел присутствующих невидящим взглядом и вернулся глазами к Морелю. - Дальше мы с тобой будем обсуждать контракт в двустороннем формате. Избавься от всех остальных.
- Хорошо, но Эмильен остается. В конце концов, он ведет этот проект.
- Договорились, - темный давящий взгляд Гийома не отпускал Мореля.
Дамьен отключился, он просто пялился на Эмильена, иногда на миг бросая взгляд на Кристиана. Это напрягало, атмосфера заметно накалялась, и звучащий в ней голос Клода казался нелепым. Эмильен не сразу понял, что тот говорит, а, поняв вдруг, изумленно уставился на него. Что? Договор составлял он сам, лично, и таких формулировок там не было.
- Где это? - тихо спросил он Клода, зарываясь в текст. Новый пункт был не один, вот еще, еще. - Извини, у тебя ваш правленый экземпляр? Можно глянуть? - попросил он Клода. Дамьен с Кристианом начали о чем-то говорить, последний усиленно лапал юношу за плечо, утверждая свою власть, а Эмильену в момент стало не до них: текст договора был другой. Все правки Дамьена отмечали новые абзацы, пометки на полях: "не приемлемо". Прочитав их, Эмильен и сам бы никогда этого не подписал - все равно как поставить крест на корпорации, через время она перейдет в руки Морелей. Он вернул Клоду экземпляр, перелистал свой - и поднял мрачный взгляд на Кристиана. Вот именно: "он ведет этот проект". Вчера утром Эмильен и Жерард внесли последние правки, утвердили копию на отсылку "Бездушному поколению", а потом Кристиан взял текст домой "ознакомиться" и обещал, что сам отправит его на почту Дамьена. Авторство правок сомнений не вызывало, как и тот факт, что Дамьен такое никогда не подпишет. Зачем же он пришел? Мог просто отказаться. Насколько безвыходное у него положение? И как он мог вообще до такого дойти?
Эмильен подождал, пока выйдут все, кроме них троих. Безусловно, сейчас Дамьен не станет обсуждать контракт, по лицу видно. Эмильен откинулся на стуле, сложив руки на подлокотниках, задумчиво разглядывал столешницу. Он уже продумал варианты своих действий, но для них еще время не пришло. Что ж, послушаем месье Дамьена?
- Как далеко ты зашел? - глаза Гийома холодно сверкали, голос был обеспокоенно-напряженным.
- О чем ты говоришь, Гийом? - Морель неторопливо перевел взгляд с двери на Дамьена.
- О твоих отношениях с Эмильеном, о том, как далеко ты зашел в постели с ним. Так - как далеко? - Гийом поднялся, с грохотом отставив стул в сторону. Он быстро обогнул стол для переговоров, останавливаясь рядом с Морелем. Мужчина поднялся навстречу ему.
- До конца, Гийом, - глаза Мореля сверкали, как два холодных опала, - у тебя БЫЛ прекрасный секретарь, мы с ним прекрасно сработались.
- Я тебя не про работу спрашиваю.
- А я не про нее отвечаю, если ты сейчас вообще способен что-то понять.
Гийом коротко замахнулся, намереваясь ударить, но Морель перехватил его руку, слегка отклоняясь назад с той же прохладной улыбкой.
- Не стоит, Гийом, этим тебе ничего не решить, - Ги выдернул руку из захвата. Глаза Дамьена лихорадочно мерцали.
- Оставь его в покое. Он тебе не принадлежит.
- Это ему решать. Вы же расстались, Гийом, или нет?
- Нет. И если я еще раз увижу тебя рядом с ним, я тебя уничтожу.
Кристиан мягко положил руки на плечи Эмильену.
- Мы набираем обороты, Гийом. А я слышал, что у "Бездушного поколения" проблемы... Лучше вернись к своей корпорации и займись ее делами, а юношу предоставь его судьбе. Он, в конце концов, взрослый человек, может...
- Заткнись.
- Какой ты грубый...
- Я тебя предупредил. Собирайся, Эмильен, больше ты здесь не работаешь.
Эмильен сидел, замерев, как статуя, он не смотрел на мужчин, с какой-то стороны ему даже стыдно было за их спор: будто два пса кость делят. Принадлежит - не принадлежит. Один раз он испытующе глянул на Дамьена, когда тот ответил "нет" на вопрос "вы расстались?" Но, судя по искаженному лицу, тот не соображает, что несет, лишь бы отогнать Кристиана. Он так хотел вернуть Эмильена в так называемую "нормальную жизнь", что забил на собственную корпорацию. И что в этом хорошего? На последние слова Дамьена юноша процедил:
- Не вам решать, - но и чужие руки с плеч сбросил, поднялся, отступил на шаг, чтобы видеть лицо Мореля. - Вы исправили договор после того, как я вам его дал. Это неправильно. Встречу надо отложить. Что касается вас, месье Дамьен, то я не заставлял вас приносить себя мне в жертву. Я говорил вам, что изменился, что потребности мои изменились. Вам стоит научиться слушать других. Пусть вам я не подхожу, как вы мне доходчиво объяснили, а вот Кристиану - вполне. Свою личную жизнь я буду устраивать сам. Если это все, господа...
Морель чуть кивнул на заявление юноши, обронив короткое: "Так, добавил несколько пунктов". А вот на следующие слова юноши брови Кристиана поползли вверх: "Я не заставлял вас приносить себя мне в жертву". Заставить Гийома Дамьена сделать что-то подобное... Кто же этот юноша, обладающий такой неожиданной властью над его старым приятелем?
Гийом схватил юношу за запястье.
- Не сбегай, Эмильен... - хрипло бросил он. Глаза смотрели пронизывающе.
- Оставь, - Морель коснулся плеча Дамьена предупреждающим жестом. Но Гийом повел плечом, высвобождаясь из-под руки.
- Крис Морель тебе не пара, Эмильен, он такой же, как я, но способен дать тебе еще меньше. Прошу, попробуй начать все сначала, если еще не поздно.
От пальцев Дамьена словно шел слабый заряд, по руке вверх побежали мурашки.
- А если поздно, Гийом? - сказал он, глядя в темные глаза Дамьена. - Если я не хочу выплывать из этого омута? Если я оценил эту сторону жизни и хочу так жить? Я не собираюсь притворяться кем-то другим, лишь бы тебя потешить. Таков мой выбор, - он потянул на себя руку, пытаясь освободиться из хватки.
Пальцы мужчины разжались, отпуская запястье юноши. А что, если все действительно так, как он говорит, и то, что ты наделал, Гийом Дамьен, уже поздно исправлять? Ты и этот ублюдок Морель. Ты начал, он закончил. С Морелем он сведет счеты позже, главное сейчас не дать Эмильену опуститься еще ниже - пойти по рукам, как когда-то Эмиль. Гийом слишком хорошо знал это общество, если Эмильен один раз войдет туда, оно его уже не отпустит обратно. Это еще хуже, чем секс с ним самим. Дикие картины проносились в сознании одна за другой.
- Если это действительно так, если ты уверен, что для тебя назад пути нет, если ты пытался вернуться и у тебя ничего не вышло, тогда будь со мной. Я... смогу оградить тебя от всего, что может нанести тебе вред.
«Я должен все исправить... я виноват перед ним и должен следить за его желаниями. А ты не лукавишь, Гийом Дамьен? Сейчас - без разницы, главное - увести его от Мореля, прочь из порочного круга садистов и маньяков».
Морель, с интересом наблюдавший за разворачивающейся сценой, вполголоса произнес:
- Звучит как подачка, Гийом... я бы отказался, - он внимательно посмотрел на юношу.
Эмильен обхватил запястье там, где его касался Дамьен, шагнул назад. Сердце глухо стучало о грудную клетку, отдавалось в висках. Подачка... даже хуже. Он отвел глаза в сторону.
- Ты слишком хорошо потрудился, чтобы мне не хотелось к тебе возвращаться, - голос слегка дрожал, как и он сам. - Ты... - он стиснул зубы, мотнул головой, глянул прямо, гневно. - Ты ушел от ответственности за то, что сделал со мной, и теперь я буду разгребать последствия сам. Риск неизбежен, но такова жизнь. И если по теме договора вам сказать больше нечего, то я пойду займусь его исправлением. Там обнаружены ошибки. Я пришлю вам новый вариант, - Эмильен шагнул в обход Кристиана к двери.
Гийом схватил его за плечо, останавливая.
- Я ушел от ответственности? Да как ты смеешь такое говорить! Я дал тебе шанс вернуться к нормальной жизни, я создал тебе все условия, чтобы ты был счастлив и оставил все зло позади. Но ты отказался от этого, даже не пытаясь принять. Ты - избалованный ребенок, Эмильен, не умеющий с собой бороться. Тебе захотелось идти порочной тропой - и ты пошел по ней. Ты всегда следуешь своим желаниям, так же как Эмиль. Что будет следующим этапом твоего познания самого себя? Наркотики? Проституция? Что еще тебе понравится, от чего ты не сможешь отказаться?..
Гийом устал до головокружения. Все было напрасной тратой сил... не для кого стараться. Он отпустил юношу и опустился за стол. Не будет больше никаких переговоров. Не нужны ему эти контракты. Свет клином не сошелся ни на Морелях, ни на Эмильене... Хотелось просто забыться и забыть.
- Я устал ограждать тебя от проблем, Эмильен... - тихо произнес он. - Кажется, - он невесело усмехнулся, - мне нужна передышка.
Столько злых слов, несправедливых слов. Внезапно захотелось уехать отсюда далеко-далеко, чтобы не видеть, не знать, забыть, освободиться. Как же больно. Дамьен умудряется выжать все соки, даже не прикасаясь.
- Неприятно, когда твои желания игнорируют, правда? - сухо сказал он. - Ты судишь по себе, Гийом. Я не ты, не Эмиль и даже не мой отец. Это всего лишь секс, это не смысл и не стиль жизни. Не смей обвинять меня, если сам не соизволил даже попытаться контролировать своего зверя. Садистов много, как-то же они живут, находят кого-то, договариваются ради отношений с любимыми людьми. Но только не ты, нет, ты велик и недосягаем. Иди к черту, Гийом Дамьен! Видит Бог, я пытался, Дегу не в чем меня упрекнуть! - зло выплюнул он и вышел в коридор, оставив дверь нараспашку.
Господи, как же все это противно! Упрямый злобный тупой сукин сын! И ведь глаза покрасневшие, мешки под глазами, небось, наркотики глушит, алкоголит сутками, боль, видите ли, заглушает. Черт! А куда деваться от боли Эмильену? Но он ведь не скатился до тех же наркотиков, впервые за три месяца нашел кого-то по вкусу, последние два дня хоть немного радовался жизни... и это умудрился испоганить, сволочь! Юноша свернул в туалет, испытывая потребность если не отмыться целиком от той грязи, в которой его снова вываляли, то хотя бы в лицо поплескать, щеки горели, глаза застилала пелена. Дамьен, Дамьен, я же люблю тебя, по-прежнему с ума схожу, вижу тебя во сне, кончаю с твоим именем на устах, даже корпорацию твою хотел спасти этим гребаным договором - и какого Кристиан вмешался? Перед ним, кстати, стыдно, стал свидетелем безобразных разборок. Все как-то уродливо, непоправимо, горько, печально. Юноша посмотрел на себя в зеркало, повернулся спиной к стене и сполз по ней на пол, уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками. Как же плохо-то, господи! А он надеялся, что проблемы с мафией будут самыми большими.
Морель проследил за тем, как юноша удаляется по коридору, выждал какое-то время, а потом собрался отправиться за ним.
- Не ходи, Крис. Дай ему побыть одному, - Гийом смотрел перед собой невидящим взглядом. – Значит, уже неделю встречаетесь?
- Приблизительно, - Морель разглядывал Гийома внимательно и с сочувствующей улыбкой.
Как хотелось придушить его прямо сейчас, но это не решит проблему - Эмильен найдет другого садиста, быть может, еще худшего, чем Кристиан Морель. Еще худшего, чем он сам...
- Чертов сукин сын! - выругался Гийом.
- Ты так им дорожишь, Гийом? Я готов пообещать тебе, что буду о нем заботиться, но если ты подпишешь мой вариант контракта. Подумай сам, Дамьен, тебя он больше никогда не примет, а мы с ним любовники, и я сделаю все, чтобы ему было хорошо. Или же могу сделать так, что он станет проституткой. Подпиши контракт – не глядя.
Гийом усмехнулся. Когда-то, казалось, в прошлой жизни, он просил о том же Эмильена, и тот отказался.
- Ты не выполнишь свои обещания, Морель, а когда ты лишишь меня всего, мне нечем будет тебе ответить. Нет, не подпишу.
- Я дам тебе гарантии. Я сделаю его владельцем твоей компании.
- Я и сам могу ее ему передать.
- Да, но что ты не можешь, так это дать ему счастье в постели. Не знаю, что там между вами произошло, но ты, Гийом, ему больше не нужен. Так отпусти его.
- А ты – отпустишь?
- Я... подумаю. Все будет зависеть от твоей сговорчивости.
Гийом коротко кивнув Морелю, отправился обратно в свой офис.
От Кристиана нужно было избавляться. И чем скорее, тем лучше. Гийом это прекрасно понимал. Пока Гийом нужен Кристиану, Эмильену, в сущности, ничего не угрожает. Нужно было восстанавливать корпорацию, налаживать новые связи и погрузиться в работу. Нужно будет следить за ним, не вмешиваясь, довольно он уже пытался наладить его жизнь, ничего из этого не вышло. "Ты ему больше не нужен"... Морель прав. Гийом взял телефон и набросал смс-ку Эмильену "Возьми трубку. Нужно поговорить. Без эмоций. По делу". Он набрал номер.
Мобильник гудел в кармане, Эмильен не слышал - он ехал в метро. Сразу после отъезда Дамьена он пошел к Жерарду, взял на себя ответственность за срыв договора с "Бездушным поколением", извинился и положил на стол заявление об увольнении. Шеф пытался уговорить его остаться, Эмильен ничего не объяснял, но был настойчив в своем решении. Потом нашел Кристиана и извинился, что не сможет сегодня с ним встретиться. И тоже ничего объяснять не стал, не позволил и трогать себя, мягко и настойчиво отстраняясь. Собрал свои вещи на рабочем месте и ушел.
Новая квартирка - побольше старой, лучше обставлена, дороже, с некоторых пор он мог себе это позволить. Да, с некоторых пор. Он больше не хотел ничего усложнять. Перед Дамьеном у него долг благодарности: за принятие на работу, отказ от мести его семье, доброту, помощь, спасение, удовольствие. Поэтому нужно попытаться снова.
Смс он прочитал уже в лифте, поднимаясь в офис. Зашел в приемную, двигаясь, как во сне, было страшно и странно, но иначе он уже не мог. Надо пытаться снова и снова. Барьер оказался не под силу даже Дамьену. Надо верить и надеяться. Если он не будет бороться, ничего не изменится.
- Привет, Дег, - наверное, Эмильен сейчас выглядел жутко, судя по выпученным глазам Дегейра. Юноша успел переодеться дома, под курткой на нем были те джинсы и футболка, в которых он ходил с Дамьеном в бойцовский клуб. А на шее - переделанная в подвеску серьга в виде двух игральных костей.
- Гийом у себя?
- Ага. Мы уезжаем, кстати. В Канаду. Сваливаем в конце недели. Что у вас там стряслось? Сначала он влетает потрепанным петухом, теперь ты - полуощипанным цыпленком. Вы меня до инфаркта доведете. Чаю налить? С ромашкой?
- Нет. Дег, не пускай к нам никого, ладно? Ну, то есть, если я не вылечу оттуда через минуту, - натянуто усмехнулся Эмильен. Сбросил куртку, встряхнул волосы, глубоко вздохнул - и толкнул дверь в кабинет шефа. Бывшего шефа. Закрыл за собой дверь и сразу шагнул вперед:
- Гийом... Только не говори ничего! Сперва я хочу извиниться. Наговорил тебе гадостей. Я не прав. Прости меня, пожалуйста. Ладно? И выслушай. Просто минутку послушай.
Гийом стоял, прислонившись спиной к столу, изучая очередной контракт. Дел до отъезда было много: переводить активы, закрывать счета, подбивать все хвосты. Напрасно он перевел центральный офис в Париж, не складываются у него отношения с этим городом.
Скрипнула дверь, но Ги не оторвался от работы. Сами скажут, что им нужно. Гийом не ожидал увидеть здесь Эмильена. Он поднял темные глаза на юношу и молчаливо кивнул, откладывая на стол контракт и складывая руки на груди.
Юноша судорожно вздохнул. Половина пути пройдена. Он шел сюда, проговаривая в голове нужные фразы, важные фразы, как ему казалось. Но сейчас те слова куда-то делись. Он мог только стоять и смотреть, как дурак.
- У нас ничего не было. С ним. Он соврал тебе. Я не уверен, что смог бы. Ги, это бесполезно. Я в каждом из них буду видеть тебя, искать тебя. Моя жизнь не может быть нормальной, пока в ней нет тебя. Ты, наверное, ненавидишь меня сейчас. Я понимаю, зачем ты все это сделал. Эта наша гордость... почему мы не можем переступить через себя? Вечно какие-то причины... - он подошел ближе, встал в двух шагах, помолчал. - Для Кристиана и подобных я лишь трофей, а ты дорожишь мной - вот и вся разница. Но это огромная разница. Я знаю, что год еще не прошел, но все-таки... Ги, я люблю тебя. Из твоих рук я приму что угодно, потому что верю тебе. Ты мне нужен, и если я тоже нужен тебе, - он сделал еще шаг и обхватил теплыми пальцами вечно холодную ладонь Гийома, сжал с силой и притянул к груди, плевать на барьеры, - давай попробуем быть вместе?
Дамьен высвободил ладонь из пальцев юноши и обнял его, крепко прижимая к себе, зарылся пальцами в волосы. Как давно он мечтал об этом, запрещал себе даже думать, но сознание изворачивалось, подсовывая ему яркие сны, не отличимые от реальности. Да и потом, если он сумел отказаться от своих чувств к юноше, то сможет и контролировать свою жестокость... Принципы те же. А то, что он будет рядом, будет с ним, даст возможность его защитить, уберечь даже от самого себя. Даст возможность заботиться и любить его так, чтобы отдать ему все, что он может дать. Потому что в этом и смысл этих чувств.
- Попробуем? Пробовать мало. Давай будем вместе, Эмильен, несмотря ни на что. Я справлюсь с собой, со своей жестокостью, сумел же я как-то удержать себя от встречи с тобой все это время. Дьявол, Эмильен, каким же я был идиотом! - руки мужчины крепче сжали тело юноши. - Без тебя все рушится, я сам все разрушаю, потому что не вижу смысла ни в чем. Как пелена перед глазами. Я думал построить тебе мир, в котором ты бы был счастлив, теперь я понял, что делал это неправильно. Невозможно любить на расстоянии, заботиться, не видя, - все равно, что пытаться разглядеть солнце с закрытыми глазами...
Гийом говорил и говорил, не в силах остановиться, все больше убеждаясь, что теперь все будет в порядке. Окончательно. Навсегда. Просто потому, что он не допустит, чтобы было иначе.
La Fin
Спасибо за то, что оставались с нами! Ожидайте еще бонусы по этой паре. До новых встреч!
Жизнь полна сюрпризов. Когда Эмильен с распечаткой предложения "Бездушному поколению" постучался к шефу, тот был не один: в кресле у окна вальяжно закинул ногу за ногу молодой мужчина.
- Простите, сэр, мне зайти попозже? - спросил Эмильен. Но Жерард Морель, глава компании "CRD" ("Корпорация Правого Пути") радостно махнул ему рукой:
- А, Гюра, легок на помине, заходи! Вот, Кристиан, о нем я тебе и рассказывал. Прекрасный работник. Эмильен, это мой сын, Кристиан Морель, сегодня вернулся из Штатов.
Эмильен более внимательно оглядел того, кто унаследует компанию, и на миг завис: в холеном с виду хозяйском сыне чувствовалась скрытая сила, волосы чудного шоколадного оттенка слегка вились, серые глаза, дымчатые, как у дикого волка, лениво обратились к Эмильену - и тот имел удовольствие отметить, как меняется их выражение - от мутного равнодушия к оживленному интересу: "О, новая игрушка!" Эмильена окатило волной мурашек: перед ним был хищник, не менее опасный, чем Дамьен, а может, и более, Дамьен хотя бы не скрывает хищную натуру, а этот - мило улыбается, мягко пожимает руку теплой ладонью, обволакивает пеленой соблазнения, обещания райских наслаждений, только в глубине глаз таится холод, там совсем другое обещание - и контраст этот ударил по расстроенным чувствам юноши, он на миг забыл, зачем пришел.
- Дробрый... день... сэр. Эммм...
- Ну, что же вы, не смущайтесь, - даже голос у него, как мурлыканье большой коварной кошки, низкий, бархатный, медовый.
- Постараюсь, - Эмильен улыбнулся, и вдруг поймал себя на заигрывании и устыдился.
Неужели он настолько изменился, что стал различать хищников? Или он просто их ищет в каждом встречном? Зачем? Но сердце колотилось, как бешеное, в животе разливалось предвкушение - и все это без воли и согласия самого Эмильена. Он сглотнул. Полярный Волк довольно улыбался, не сводя с него глаз, едва не облизывался: "Надо же, какой алмаз в болоте папочкиной компании. Всегда бы так".
- Что ты хотел, мой мальчик? - добродушно спросил Жерард, для него весь этот беззвучный обмен информацией остался незамеченным. Да, видимо, все дело во внутренних переменах Эмильена, он стал чувствительнее, он вошел во вкус подчинения, но не всем подряд - а избранным. Идеальный агнец для идеального хищника. Излагая свою идею Жерарду, стараясь не смотреть на Волка, юноша не мог избавиться от мыслей, что конкретно этот доминант мог бы с ним сделать. Ну да, поиграйте со мной! Кажется, он даже слегка покраснел.
- "Бездушное поколение"? Это компания Гийома Дамьена? - подал голос Кристиан.
- Да, сэр.
- Эмильен на него работал, - объяснил Жерард. И Эмильен отметил радостно-довольное "Вот как!" в серых глазах, притворно доброжелательное лицо на миг обрело лукавое выражение. Он знает Гийома. С какой стороны? Хищники соблюдают границы своих владений, и сейчас Эмильен во владениях Полярного Волка, которому наверняка известен темперамент и традиции Дамьена в отношении своих секретарей. Ох, да его же насквозь видят! И что-то уже наметили в голове! Во рту на миг пересохло, Эмильен постарался сосредоточиться на работе.
- Что ж, отец, я думаю, будет лучше, если этим проектом я займусь лично. В конце концов, Дамьена я знаю давно, а юный месье Эмильен поможет мне войти в курс дела. Он - мне, а я - ему. Он ведь многого не знает о наших американских друзьях, - откинувшись на спинку кресла в ожидании ответа отца, в котором он, впрочем, не сомневался, Кристиан окинул юношу доброжелательно-мягким взглядом, попутно его с интересом разглядывая.
- Хорошо, - легко согласился Жерард, давно мечтавший привлечь сына к решению проблем компании.
Кристиан легко поднялся из кресла и неторопливо подошел к Эмильену, небрежно, наполовину по-дружески, наполовину по-хозяйски кладя руку ему на плечо.
- Тогда, если не возражаешь, мы пойдем, обсудим детали?
Жерард отпустил их, умиляясь тому, как быстро его сыну удалось найти общий язык с его помощником - обычно все секретари не вызывали у Кристиана ничего, кроме раздражения.
А Кристиан увел юношу в смежный кабинет и прикрыл за ним дверь, впрочем, не полностью, чтобы у жертвы не было ощущения того, что ловушка захлопнулась, - пусть остается хотя бы небольшая надежда.
- Присядьте, - Кристиан любезно указал ему на кресло напротив и принялся неторопливо расспрашивать юношу о его предложении, проводя весь разговор в манере дружеской беседы. Он расспрашивал его о работе с Дамьеном, сам охотно и неторопливо рассказывал о работе в Штатах, правда после разговора Эмильен поймал себя на том, что так и не вынес из слов Мореля-младшего никакой полезной информации, а вот сам рассказал довольно много. Помимо явного диалога в том кабинете велся еще и тайный - скрытые полутомные взгляды Мореля, соприкосновения пальцев при передаче документов, когда мужчина, словно невзначай, погладил руку юноши, затаенный прохладный блеск в глазах, который можно было принять за азарт от сделки, а можно и за сексуальное влечение – обещали многое. Без труда выявив области, в которых юноша хорошо разбирался и о которых с удовольствием говорил, Кристиан потребовал объяснений, но слушать их ему оказалось некогда - отвлекли звонки и дела. Он попросил назначить встречу с Гийомом на послезавтра, сказав, что перед этим с удовольствием поужинает с Эмильеном и довыясняет у него подробности.
"Такой соблазнительный мальчик! Отчего же, Гийом, ты от него отказался?.. Еще кусать локти будешь, но поздно. Хотел бы я видеть твое лицо, когда ты начнешь жалеть об упущенных возможностях".
Рука на плече... Эмильен невольно сравнивал с Дамьеном. Тот придавливал к месту, не оставляя сомнений, что будет дальше. А этот обманчиво мягок, заставляет воображение заработать на полную катушку, маринует жертву в собственном соку и ждет, когда та сама упадет в его руки. Так ведь? Эмильен машинально облизнулся.
Ох уж эти смежные кабинеты, сколько неприличных ассоциаций! Впрочем, с момента встречи с Кристианом Эмильену решительно все казалось неприличным, волнующим. Случайные прикосновение заставляли все внутри сжиматься. Не может быть, чтобы его чувство к Дамьену так легко угасло. Скорей виной всему глобальный недотрахит. Томная грация Волка пленяла, и юноша сам не заметил, как включился в его игру, не отстраняясь, не отводя глаз, мечтательно улыбаясь в ответ. После трех месяцев воздержания тело настойчиво требовало секса, да не простого, а того самого. Мысли неотступно вращались вокруг одной темы: каков Кристиан в постели, какая боль придет от него, будет ли это похоже на Гийома или кардинально отличаться?
Охотно и даже несколько поспешно согласившись на ужин, Эмильен ушел к себе. И только через полчаса поймал себя на том, что все время бездумно улыбается. Он так давно не был кому-то нужен, пусть даже как трофей, на одну ночь. Или просто не замечал никого. Или не хотел довольствоваться полумерами. Да, он ласкал себя ночами, поначалу даже очень часто, но потом душа и тело как бы оцепенели. Подумать только, он едва не довел себя до апатии!
Так. А что случится послезавтра на встрече с Дамьеном?
Улыбка юноши стала слегка злорадной. Гийому будет полезно поревновать. Пусть видит, что на нем одном свет клином не сошелся и на Эмильена быстро найдутся охочие.
На следующий вечер Кристиан забрал Эмильена с работы и повез его в дорогой ресторан, по дороге мимоходом отметив, что в компании "CRD" ужины тоже считаются рабочим временем и оплачиваются за счет компании, хотя он бы предпочел считать этот ужин приятной дружеской встречей. Кристиан часто пользовался услугами водителей, не то чтобы он не умел или не любил водить сам, но предпочитал использовать время в дороге по назначению - например, для того, чтобы дружески похлопать по плечу юного спутника или положить ему руку на колено, наклоняясь к нему совсем близко и что-то показывая в окне. Все эти жесты, намеки и полутона, подкрашиваемые интимным взглядом, за которым прятался охотник, постепенно загонявший жертву прямо в расставленный капкан, - вовлекали Эмильена в какую-то новую игру, увлекательную и многообещающую.
В ресторане, как и тогда в кабинете, у делового и непринужденного разговора снова был какой-то интимный подтекст. Кристиан задавал много вопросов, умело скрывая свою незаинтересованность самой темой, и, отвлекая внимание юноши работой, исподволь пробуждал его сексуальность.
В какой-то момент, возвращая ему бумагу с анализом рынка, Кристиан немного резче обычного отдернул руку и, словно случайно, задел концом запонки руку юноши. Острое железо впилось в кожу у основания большого пальца, оставляя царапину.
- О, простите, я вас задел, - произнес мужчина интимно-низким голосом, словно скрывавшим какой-то намек, неотступно наблюдая за лицом юноши. Он взял его руку в свои.
Это было неожиданно и выглядело, как случайность, Эмильен дернулся, изумленно уставился на выступающую из царапины кровь. Голос мужчины породил жаркую волну вдоль позвоночника снизу вверх, затопившую сознание, лицо юноши вспыхнуло, он оцепенело, расширенными глазами, смотрел, как Кристиан поднимает его руку к лицу, возбуждение мелкой дрожью охватило тело. О дьявол, да он готов был прямо здесь и сейчас!.. Эмильен сглотнул, жарко выдохнул - и смутился того, как глупо он, наверное, выглядит сейчас: с приоткрытым ртом и пунцовыми щеками - как дурачок какой-то.
Юноша был смущен, румянец заалел на щеках, заставив Кристиана мысленно улыбнуться. Как только, работая у Дамьена, он мог оставаться таким невинным? И все же этот блеск в синих глазах ни с чем не перепутаешь - юношу несомненно возбуждала боль.
"Да ты просто находка!.." - проскользнула слегка шальная мысль, и Кристиан поднес руку юноши к губам, неторопливо лизнув порез, ощущая вкус крови на губах - соленый и терпкий. Прежде чем юноша успел опомниться, Кристиан отпустил его руку, словно и не было этого странного момента. Кристиан предложил ему выйти на воздух, отметив, что в помещении крайне душно. Он снова тронул юношу за плечо, выводя его из ресторана. Пальцы сжались чуть сильней обычного и тут же отпустили. Он играл с ним, то демонстрируя свою силу полунамеками, то пряча когти обратно, скрывая их под обманчивой мягкостью. Дамьен прошел с юношей половину пути и оставил самые сливки ему. Как это любезно с его стороны!
Кристиан придержал юношу за талию, выводя его из ресторана, и слегка помедлил, прежде чем убрать руку. Прохлада воздуха освежала. Вокруг сияли огни городских улиц, невольно превращая прогулку в праздник. Кристиан остановился возле моста через Сену и, облокотясь о перила, смотрел на воду. Он подозвал Эмильена, обняв его за талию и слегка крепче, чем нужно прижимая его к парапету, указал юноше на круги на воде, расходящиеся от какой-то рыбы. Он встал за спиной Эмильена, пропуская его вперед и слегка придавливая своим телом, зажимая его между собой и перилами. К одной рыбе в воде присоединилась вторая, и Кристиан отпустил Эмильена.
- Уже поздно, а завтра нам с вами предстоит интересная сделка. Вы впервые играете против Гийома Дамьена? - Кристиан внимательно наблюдал за реакциями, гадая, какие же между ними были отношения.
Да, и он сделал это! Лизнул порез, вааааууу! Если бы после этого Кристиан предложил проехаться к нему домой, скажем, чтобы посмотреть коллекцию марок - Эмильен бы согласился не задумываясь. Но Кристиан продолжил игру, накручивая обороты. Он убедился, что клиент не против боли, и принялся вкраплять ее по нарастающей. Какая-то там рыба в Сене стала причиной весьма недвусмысленной позы для двух мужчин у парапета. Ох, как же он хорош в этом ухаживании! Как приятно быть объектом оного. Вот то, чего очень не хватало в отношениях с Дамьеном. Кристиан прижался сзади так плотно, что даже сквозь несколько слоев плотной ткани Эмильен ощутил его желание. Естественным ответом было бы потереться задницей в знак согласия, но юноша не рискнул - что-то подсказывало не торопиться в этот конкретный омут. Успеется. Полярный Волк никуда не торопится, и Эмильену тоже торопиться некуда. Конечно, хотелось куда большего, чем зажиманий над рекой и жесткой хватки на талии, но пусть это случится завтра... когда станет ясно, что Дамьену он не нужен.
А если нужен?
- Против? - он повернулся лицом к Волку, слегка склонил голову вбок, лукаво улыбнулся. - Я полагал, это взаимовыгодный договор, - произнес он тоном, позволяющим двоякое понимание фазы. Играть против Дамьена? Ну да, нашли дурака! Он же видел, на что способен шеф "Бездушного поколения". Да и жестоко это - как добивать раненого.
- Конечно. Эта сделка не намного выгодней нам, чем ему.
Кристиан убрал руку с талии юноши, проводив его до служебной машины, на которой они приехали, сообщив ему, что ему еще нужно доделать дела, а Редж отвезет его домой. Он открыл перед юношей заднюю дверь машины, слегка касаясь пальцами его пальцев.
- Доброй ночи, Эмильен! Мы продолжим наше такое приятное знакомство завтра, после встречи.
Дверь захлопнулась, и машина мягко тронулась, оставляя мужчину позади.
Дегейр не подвел, каким-то образом Дамьен согласился на встречу, получив и даже прочитав текст договора. Он знал, где работает Эмильен, по части осведомленности бывшего шефа о своей жизни юноша иллюзий не питал. Значит либо дела и правду шли так плохо, что крохи большого пошли на ура, либо какие-то иные причины привели его на встречу. Эмильен отчаянно жалел, что не умеет читать мысли. Сам он едва-едва мог скрывать свои: волнение, трепет, предвкушение - эмоции буквально затопили его, когда он подходил к переговорной своего офиса, - было решено встречаться на территории "CRD", - пришлось остановиться на секунду, перевести дыхание. Потом он толкнул дверь. Он знал, что Дамьен приехал с Клодом, и про себя посмеялся над трусостью Дегейра, решившего не становиться между двух огней. Эмильен уже заготовил дружеское приветствие для Клода и официальное для Дамьена. Затем он разложит папки с копиями договора и займет свое место возле кресла Кристиана, который подойдет чуть позже. Кажется, он получает последние наставления от месье Жерарда.
Клода в кабинете не было. Фигура Дамьена застыла у окна, руки сцеплены за спиной, он немного сутулился, взгляд неподвижно застыл на заоконном пейзаже. Сердце Эмильена ухнуло в пятки. Лишь спустя секунду он заставил себя пошевелиться, а еще позже - хрипловато произнести:
- Доброе утро, месье Дамьен.
Гийом ничего не ожидал от этой встречи, контракт был не слишком выгоден "Бездушному поколению", он знал, почему и какие подводные камни напридумывает из этой идеи CRD. Но ему было все равно. Предприятие, которое он начал в прошлом году и которое заставил окупиться еще к Новому году, больше не волновало его, как, впрочем, почти все, что касалось работы. Он поссорился с клиентами и потерял их, и теперь вынужден был идти на то, что некая мелкая компания, в которой по несчастной случайности работал Эмильен, выступила посредником между ним и клиентами. Как унизительно! Он говорил об этом Дегейру, и они снова поссорились - в последнее время все чаще. Ему хотелось просто закрыть это начинание, но в него было вложено слишком много сил и средств, чтобы полностью махнуть на него рукой. Интересно, здесь действительно холодно или его знобит после вчерашней дозы?
Фраза вырвала из оцепенения и бросила в жар. Он! Гийом не сразу обернулся на голос, такой знакомый, звонкий. Хорошо ли тебе живется теперь, сердце мое? Счастлив ли ты?
Дамьен медленно отвернулся от окна, найдя глазами юношу, вглядываясь в него с болезненным вниманием, резко сменившим полное безразличие.
- Доброе, - низкий тяжелый голос. Ледяная фраза. Как странно быть с ним по разные стороны переговорного стола, как странно и как нелепо! Еще несколько минут, и придут его новые хозяева, ничего не значащие люди. Плоские, как рекламные стенды на улице. Хотелось кричать, задушить его в объятиях, увезти, украсть, запереть - что угодно, но только не медленно наблюдать за тем, как он работает... на противоположную сторону.
- Как ваши дела, месье Гюра? - что ж, будем вежливы, начиная это сумасшедшее вальсирование. О, он умеет быть вежливым... Темные глаза, смотрели привычно пронзительно, не отпуская, только теперь, помимо жесткости, в них навсегда поселилась тягучая тоска.
Этим утром Эмильену хотелось быть дерзким, злым и мстительным. Но не получилось. Этот взгляд... в нем не было жизни. Шагнуть ли вперед, обнять ли, обещать, что все будет хорошо? Но юноша слишком хорошо понимал, чем это закончится. Между ними стоял барьер, и сломать его может только Дамьен. "Я не дам тебе упасть!" - кричала душа Эмильена, пока он раскладывал папки на столе, двигаясь неспешно, стараясь не терять из виду мужчину. Как он изменился. Загнал себя в тупик и методично бьется головой об стену - такое впечатление он создавал.
- Могли быть и лучше, месье Дамьен, если бы вы не подсовывали мне девиц, как псу на случку, - нарочито равнодушно ответил он. Если придется быть жестоким, чтобы завести его, он будет жестоким. - И когда вы, скажите на милость, успели спеться с Отисом Гюра?
- Вам не нравится Анабель?.. - он проигнорировал грубость фраз, оставляя их без внимания, как и тот факт, что юноша догадался, кто за этим стоит. Странно, он выбрал ему славную девушку, интеллектуальную, чистую, озорную. Она должна была сделать его счастливым... Где же он просчитался?
Эмильен не успел ответить, когда в комнату, не слишком торопясь, вошел Клод. Сухо кивнув Эмильену, Клод замер возле шефа, в паре шагов, молчаливо доставая бумаги. Гийом подошел к столу, останавливаясь напротив Эмильена и упираясь обеими руками в столешницу.
- Чья была идея, месье Гюра, заключить этот контракт? - спросил Дамьен спокойно. Скорей больше ради статистики интересуясь, кто дерзнул играть против него в этот раз.
Эмильен не отстранился, поддерживая позу и взгляд, способные противостоять сейчас Дамьену, и спокойно ответил:
- Вы знаете ответ, не так ли, сэр?
Дверь переговорной снова распахнулась, пропуская Кристиана и юриста. Эмильен не обернулся, слушая, как они проходят по кабинету: юрист сразу занял свое место, Кристиан остановился где-то за спиной, а юноша следил за лицом Дамьена. Сейчас все случится, и он заготовил немного коварства, дабы проучить упрямца. Вся надежда на Кристиана, его тщеславие и злорадность.
Гийом прикрыл глаза, чуть кивнув.
- Догадываюсь. Только... - голос звучал глухо и прервался, когда хлопнула дверь и в переговорную вошел Кристиан Морель. Вальяжная походка мужчины, вежливая улыбка на губах и глаза, полные... предвкушения?
Рука Кристиана властно опустилась на талию Эмильена, он наклонился к уху юноши и обронил вполголоса: "Благодарю за вчерашний вечер, Эмильен. Я вспоминал его сегодня утром с теплыми чувствами".
Гийом вздрогнул и отступил от стола, жестко сжимая губы, в глазах заплясали холодные колкие искры. "Спасибо за вечер"? Как это понимать?
- Привет, Гийом. Давно не пересекались.
Кристиан, обнимая Эмильена левой рукой, протянул правую Гийому.
Глаза Дамьена, наливавшиеся темной свинцовой злобой, сверлили юношу.
- Что все это значит, Эмильен?! - он не заметил протянутой руки, и Кристиан без особого сожаления ее убрал.
Эмильен не ожидал такого прямого вопроса - слишком откровенная реакция от обычно холодного сдержанного Дамьена. Впрочем, Дег сказал, от обычного шефа мало что осталось. Юноша выдержал его гневный взгляд, затем пожал плечами:
- Не понимаю, что вы имеете в виду, - и обратился к Волку. - Спасибо, Кристиан. Начнем? - он улыбался сероглазому Морелю, не отодвигаясь, не сбрасывая его руки.
Кристиан смотрел заигрывающе, чуть томно на Эмильена, создавая такое впечатление, что они знают друг друга давно и понимают с полуслова.
- Конечно, пора, - он легко опустился за переговорный стол напротив Гийома, следя за движениями Эмильена. - Что же ты, Гийом, в ногах правды нет, - легко, почти ласково произнес Кристиан.
Дамьен смотрел и смотрел на ЭТО, не веря собственным глазам. Мир, выстроенный им для Эмильена, выстраданный, оплаченный многими месяцами одиночества и запретов, мир, в котором его мальчик должен был быть самым счастливым человеком, рушился на глазах, как карточный домик. Он что-то ответил, тяжело опускаясь напротив Кристиана, не отводя взгляда от Эмильена. "Как ты мог?.." Он даже не пытался, понял Гийом. Он - такой же, как Эмиль, недаром - одна кровь. Как он улыбается ему! Ему! Крис Морель, садист и убийца, выступающий в клубах в Америке, с которым они не раз пересекались в Канаде... Крис Морель и его Эмильен... Сознание не хотело принимать правду, его начало мутить и комната качнулась перед глазами. Усилием воли он поборол внезапную дурноту, сосредотачиваясь на словах, он, наконец, смог отвести взгляд от Эмильена. Как далеко они зашли? Крис мягко начинает, идет по нарастающей, каждый новый вечер - новый виток боли... Он не будет торопиться. Как давно они вместе? Как давно Крис в Париже?
- Ты давно приехал? - прервал Дамьен Клода, зачитывавшего очередной абзац.
- Что, прости? - рука Кристиана лежала на плече Эмильена, как хотелось крикнуть: "УБЕРИ ОТ НЕГО СВОИ ГРЯЗНЫЕ РУКИ!" Гийом закусил губу и отозвался холодно, смотря диким уничтожающим взглядом на Мореля.
- Ты слышал вопрос.
- Я в Париже неделю, Гийом, - прохладно-ленивым голосом, таившим угрозу, произнес Кристиан. Пальцы пробежались по плечу Эмильена. - Не понимаю, какое отношение это имеет к нашей сделке?
- Прямое, - Гийом обвел присутствующих невидящим взглядом и вернулся глазами к Морелю. - Дальше мы с тобой будем обсуждать контракт в двустороннем формате. Избавься от всех остальных.
- Хорошо, но Эмильен остается. В конце концов, он ведет этот проект.
- Договорились, - темный давящий взгляд Гийома не отпускал Мореля.
Дамьен отключился, он просто пялился на Эмильена, иногда на миг бросая взгляд на Кристиана. Это напрягало, атмосфера заметно накалялась, и звучащий в ней голос Клода казался нелепым. Эмильен не сразу понял, что тот говорит, а, поняв вдруг, изумленно уставился на него. Что? Договор составлял он сам, лично, и таких формулировок там не было.
- Где это? - тихо спросил он Клода, зарываясь в текст. Новый пункт был не один, вот еще, еще. - Извини, у тебя ваш правленый экземпляр? Можно глянуть? - попросил он Клода. Дамьен с Кристианом начали о чем-то говорить, последний усиленно лапал юношу за плечо, утверждая свою власть, а Эмильену в момент стало не до них: текст договора был другой. Все правки Дамьена отмечали новые абзацы, пометки на полях: "не приемлемо". Прочитав их, Эмильен и сам бы никогда этого не подписал - все равно как поставить крест на корпорации, через время она перейдет в руки Морелей. Он вернул Клоду экземпляр, перелистал свой - и поднял мрачный взгляд на Кристиана. Вот именно: "он ведет этот проект". Вчера утром Эмильен и Жерард внесли последние правки, утвердили копию на отсылку "Бездушному поколению", а потом Кристиан взял текст домой "ознакомиться" и обещал, что сам отправит его на почту Дамьена. Авторство правок сомнений не вызывало, как и тот факт, что Дамьен такое никогда не подпишет. Зачем же он пришел? Мог просто отказаться. Насколько безвыходное у него положение? И как он мог вообще до такого дойти?
Эмильен подождал, пока выйдут все, кроме них троих. Безусловно, сейчас Дамьен не станет обсуждать контракт, по лицу видно. Эмильен откинулся на стуле, сложив руки на подлокотниках, задумчиво разглядывал столешницу. Он уже продумал варианты своих действий, но для них еще время не пришло. Что ж, послушаем месье Дамьена?
- Как далеко ты зашел? - глаза Гийома холодно сверкали, голос был обеспокоенно-напряженным.
- О чем ты говоришь, Гийом? - Морель неторопливо перевел взгляд с двери на Дамьена.
- О твоих отношениях с Эмильеном, о том, как далеко ты зашел в постели с ним. Так - как далеко? - Гийом поднялся, с грохотом отставив стул в сторону. Он быстро обогнул стол для переговоров, останавливаясь рядом с Морелем. Мужчина поднялся навстречу ему.
- До конца, Гийом, - глаза Мореля сверкали, как два холодных опала, - у тебя БЫЛ прекрасный секретарь, мы с ним прекрасно сработались.
- Я тебя не про работу спрашиваю.
- А я не про нее отвечаю, если ты сейчас вообще способен что-то понять.
Гийом коротко замахнулся, намереваясь ударить, но Морель перехватил его руку, слегка отклоняясь назад с той же прохладной улыбкой.
- Не стоит, Гийом, этим тебе ничего не решить, - Ги выдернул руку из захвата. Глаза Дамьена лихорадочно мерцали.
- Оставь его в покое. Он тебе не принадлежит.
- Это ему решать. Вы же расстались, Гийом, или нет?
- Нет. И если я еще раз увижу тебя рядом с ним, я тебя уничтожу.
Кристиан мягко положил руки на плечи Эмильену.
- Мы набираем обороты, Гийом. А я слышал, что у "Бездушного поколения" проблемы... Лучше вернись к своей корпорации и займись ее делами, а юношу предоставь его судьбе. Он, в конце концов, взрослый человек, может...
- Заткнись.
- Какой ты грубый...
- Я тебя предупредил. Собирайся, Эмильен, больше ты здесь не работаешь.
Эмильен сидел, замерев, как статуя, он не смотрел на мужчин, с какой-то стороны ему даже стыдно было за их спор: будто два пса кость делят. Принадлежит - не принадлежит. Один раз он испытующе глянул на Дамьена, когда тот ответил "нет" на вопрос "вы расстались?" Но, судя по искаженному лицу, тот не соображает, что несет, лишь бы отогнать Кристиана. Он так хотел вернуть Эмильена в так называемую "нормальную жизнь", что забил на собственную корпорацию. И что в этом хорошего? На последние слова Дамьена юноша процедил:
- Не вам решать, - но и чужие руки с плеч сбросил, поднялся, отступил на шаг, чтобы видеть лицо Мореля. - Вы исправили договор после того, как я вам его дал. Это неправильно. Встречу надо отложить. Что касается вас, месье Дамьен, то я не заставлял вас приносить себя мне в жертву. Я говорил вам, что изменился, что потребности мои изменились. Вам стоит научиться слушать других. Пусть вам я не подхожу, как вы мне доходчиво объяснили, а вот Кристиану - вполне. Свою личную жизнь я буду устраивать сам. Если это все, господа...
Морель чуть кивнул на заявление юноши, обронив короткое: "Так, добавил несколько пунктов". А вот на следующие слова юноши брови Кристиана поползли вверх: "Я не заставлял вас приносить себя мне в жертву". Заставить Гийома Дамьена сделать что-то подобное... Кто же этот юноша, обладающий такой неожиданной властью над его старым приятелем?
Гийом схватил юношу за запястье.
- Не сбегай, Эмильен... - хрипло бросил он. Глаза смотрели пронизывающе.
- Оставь, - Морель коснулся плеча Дамьена предупреждающим жестом. Но Гийом повел плечом, высвобождаясь из-под руки.
- Крис Морель тебе не пара, Эмильен, он такой же, как я, но способен дать тебе еще меньше. Прошу, попробуй начать все сначала, если еще не поздно.
От пальцев Дамьена словно шел слабый заряд, по руке вверх побежали мурашки.
- А если поздно, Гийом? - сказал он, глядя в темные глаза Дамьена. - Если я не хочу выплывать из этого омута? Если я оценил эту сторону жизни и хочу так жить? Я не собираюсь притворяться кем-то другим, лишь бы тебя потешить. Таков мой выбор, - он потянул на себя руку, пытаясь освободиться из хватки.
Пальцы мужчины разжались, отпуская запястье юноши. А что, если все действительно так, как он говорит, и то, что ты наделал, Гийом Дамьен, уже поздно исправлять? Ты и этот ублюдок Морель. Ты начал, он закончил. С Морелем он сведет счеты позже, главное сейчас не дать Эмильену опуститься еще ниже - пойти по рукам, как когда-то Эмиль. Гийом слишком хорошо знал это общество, если Эмильен один раз войдет туда, оно его уже не отпустит обратно. Это еще хуже, чем секс с ним самим. Дикие картины проносились в сознании одна за другой.
- Если это действительно так, если ты уверен, что для тебя назад пути нет, если ты пытался вернуться и у тебя ничего не вышло, тогда будь со мной. Я... смогу оградить тебя от всего, что может нанести тебе вред.
«Я должен все исправить... я виноват перед ним и должен следить за его желаниями. А ты не лукавишь, Гийом Дамьен? Сейчас - без разницы, главное - увести его от Мореля, прочь из порочного круга садистов и маньяков».
Морель, с интересом наблюдавший за разворачивающейся сценой, вполголоса произнес:
- Звучит как подачка, Гийом... я бы отказался, - он внимательно посмотрел на юношу.
Эмильен обхватил запястье там, где его касался Дамьен, шагнул назад. Сердце глухо стучало о грудную клетку, отдавалось в висках. Подачка... даже хуже. Он отвел глаза в сторону.
- Ты слишком хорошо потрудился, чтобы мне не хотелось к тебе возвращаться, - голос слегка дрожал, как и он сам. - Ты... - он стиснул зубы, мотнул головой, глянул прямо, гневно. - Ты ушел от ответственности за то, что сделал со мной, и теперь я буду разгребать последствия сам. Риск неизбежен, но такова жизнь. И если по теме договора вам сказать больше нечего, то я пойду займусь его исправлением. Там обнаружены ошибки. Я пришлю вам новый вариант, - Эмильен шагнул в обход Кристиана к двери.
Гийом схватил его за плечо, останавливая.
- Я ушел от ответственности? Да как ты смеешь такое говорить! Я дал тебе шанс вернуться к нормальной жизни, я создал тебе все условия, чтобы ты был счастлив и оставил все зло позади. Но ты отказался от этого, даже не пытаясь принять. Ты - избалованный ребенок, Эмильен, не умеющий с собой бороться. Тебе захотелось идти порочной тропой - и ты пошел по ней. Ты всегда следуешь своим желаниям, так же как Эмиль. Что будет следующим этапом твоего познания самого себя? Наркотики? Проституция? Что еще тебе понравится, от чего ты не сможешь отказаться?..
Гийом устал до головокружения. Все было напрасной тратой сил... не для кого стараться. Он отпустил юношу и опустился за стол. Не будет больше никаких переговоров. Не нужны ему эти контракты. Свет клином не сошелся ни на Морелях, ни на Эмильене... Хотелось просто забыться и забыть.
- Я устал ограждать тебя от проблем, Эмильен... - тихо произнес он. - Кажется, - он невесело усмехнулся, - мне нужна передышка.
Столько злых слов, несправедливых слов. Внезапно захотелось уехать отсюда далеко-далеко, чтобы не видеть, не знать, забыть, освободиться. Как же больно. Дамьен умудряется выжать все соки, даже не прикасаясь.
- Неприятно, когда твои желания игнорируют, правда? - сухо сказал он. - Ты судишь по себе, Гийом. Я не ты, не Эмиль и даже не мой отец. Это всего лишь секс, это не смысл и не стиль жизни. Не смей обвинять меня, если сам не соизволил даже попытаться контролировать своего зверя. Садистов много, как-то же они живут, находят кого-то, договариваются ради отношений с любимыми людьми. Но только не ты, нет, ты велик и недосягаем. Иди к черту, Гийом Дамьен! Видит Бог, я пытался, Дегу не в чем меня упрекнуть! - зло выплюнул он и вышел в коридор, оставив дверь нараспашку.
Господи, как же все это противно! Упрямый злобный тупой сукин сын! И ведь глаза покрасневшие, мешки под глазами, небось, наркотики глушит, алкоголит сутками, боль, видите ли, заглушает. Черт! А куда деваться от боли Эмильену? Но он ведь не скатился до тех же наркотиков, впервые за три месяца нашел кого-то по вкусу, последние два дня хоть немного радовался жизни... и это умудрился испоганить, сволочь! Юноша свернул в туалет, испытывая потребность если не отмыться целиком от той грязи, в которой его снова вываляли, то хотя бы в лицо поплескать, щеки горели, глаза застилала пелена. Дамьен, Дамьен, я же люблю тебя, по-прежнему с ума схожу, вижу тебя во сне, кончаю с твоим именем на устах, даже корпорацию твою хотел спасти этим гребаным договором - и какого Кристиан вмешался? Перед ним, кстати, стыдно, стал свидетелем безобразных разборок. Все как-то уродливо, непоправимо, горько, печально. Юноша посмотрел на себя в зеркало, повернулся спиной к стене и сполз по ней на пол, уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками. Как же плохо-то, господи! А он надеялся, что проблемы с мафией будут самыми большими.
Морель проследил за тем, как юноша удаляется по коридору, выждал какое-то время, а потом собрался отправиться за ним.
- Не ходи, Крис. Дай ему побыть одному, - Гийом смотрел перед собой невидящим взглядом. – Значит, уже неделю встречаетесь?
- Приблизительно, - Морель разглядывал Гийома внимательно и с сочувствующей улыбкой.
Как хотелось придушить его прямо сейчас, но это не решит проблему - Эмильен найдет другого садиста, быть может, еще худшего, чем Кристиан Морель. Еще худшего, чем он сам...
- Чертов сукин сын! - выругался Гийом.
- Ты так им дорожишь, Гийом? Я готов пообещать тебе, что буду о нем заботиться, но если ты подпишешь мой вариант контракта. Подумай сам, Дамьен, тебя он больше никогда не примет, а мы с ним любовники, и я сделаю все, чтобы ему было хорошо. Или же могу сделать так, что он станет проституткой. Подпиши контракт – не глядя.
Гийом усмехнулся. Когда-то, казалось, в прошлой жизни, он просил о том же Эмильена, и тот отказался.
- Ты не выполнишь свои обещания, Морель, а когда ты лишишь меня всего, мне нечем будет тебе ответить. Нет, не подпишу.
- Я дам тебе гарантии. Я сделаю его владельцем твоей компании.
- Я и сам могу ее ему передать.
- Да, но что ты не можешь, так это дать ему счастье в постели. Не знаю, что там между вами произошло, но ты, Гийом, ему больше не нужен. Так отпусти его.
- А ты – отпустишь?
- Я... подумаю. Все будет зависеть от твоей сговорчивости.
Гийом коротко кивнув Морелю, отправился обратно в свой офис.
От Кристиана нужно было избавляться. И чем скорее, тем лучше. Гийом это прекрасно понимал. Пока Гийом нужен Кристиану, Эмильену, в сущности, ничего не угрожает. Нужно было восстанавливать корпорацию, налаживать новые связи и погрузиться в работу. Нужно будет следить за ним, не вмешиваясь, довольно он уже пытался наладить его жизнь, ничего из этого не вышло. "Ты ему больше не нужен"... Морель прав. Гийом взял телефон и набросал смс-ку Эмильену "Возьми трубку. Нужно поговорить. Без эмоций. По делу". Он набрал номер.
Мобильник гудел в кармане, Эмильен не слышал - он ехал в метро. Сразу после отъезда Дамьена он пошел к Жерарду, взял на себя ответственность за срыв договора с "Бездушным поколением", извинился и положил на стол заявление об увольнении. Шеф пытался уговорить его остаться, Эмильен ничего не объяснял, но был настойчив в своем решении. Потом нашел Кристиана и извинился, что не сможет сегодня с ним встретиться. И тоже ничего объяснять не стал, не позволил и трогать себя, мягко и настойчиво отстраняясь. Собрал свои вещи на рабочем месте и ушел.
Новая квартирка - побольше старой, лучше обставлена, дороже, с некоторых пор он мог себе это позволить. Да, с некоторых пор. Он больше не хотел ничего усложнять. Перед Дамьеном у него долг благодарности: за принятие на работу, отказ от мести его семье, доброту, помощь, спасение, удовольствие. Поэтому нужно попытаться снова.
Смс он прочитал уже в лифте, поднимаясь в офис. Зашел в приемную, двигаясь, как во сне, было страшно и странно, но иначе он уже не мог. Надо пытаться снова и снова. Барьер оказался не под силу даже Дамьену. Надо верить и надеяться. Если он не будет бороться, ничего не изменится.
- Привет, Дег, - наверное, Эмильен сейчас выглядел жутко, судя по выпученным глазам Дегейра. Юноша успел переодеться дома, под курткой на нем были те джинсы и футболка, в которых он ходил с Дамьеном в бойцовский клуб. А на шее - переделанная в подвеску серьга в виде двух игральных костей.
- Гийом у себя?
- Ага. Мы уезжаем, кстати. В Канаду. Сваливаем в конце недели. Что у вас там стряслось? Сначала он влетает потрепанным петухом, теперь ты - полуощипанным цыпленком. Вы меня до инфаркта доведете. Чаю налить? С ромашкой?
- Нет. Дег, не пускай к нам никого, ладно? Ну, то есть, если я не вылечу оттуда через минуту, - натянуто усмехнулся Эмильен. Сбросил куртку, встряхнул волосы, глубоко вздохнул - и толкнул дверь в кабинет шефа. Бывшего шефа. Закрыл за собой дверь и сразу шагнул вперед:
- Гийом... Только не говори ничего! Сперва я хочу извиниться. Наговорил тебе гадостей. Я не прав. Прости меня, пожалуйста. Ладно? И выслушай. Просто минутку послушай.
Гийом стоял, прислонившись спиной к столу, изучая очередной контракт. Дел до отъезда было много: переводить активы, закрывать счета, подбивать все хвосты. Напрасно он перевел центральный офис в Париж, не складываются у него отношения с этим городом.
Скрипнула дверь, но Ги не оторвался от работы. Сами скажут, что им нужно. Гийом не ожидал увидеть здесь Эмильена. Он поднял темные глаза на юношу и молчаливо кивнул, откладывая на стол контракт и складывая руки на груди.
Юноша судорожно вздохнул. Половина пути пройдена. Он шел сюда, проговаривая в голове нужные фразы, важные фразы, как ему казалось. Но сейчас те слова куда-то делись. Он мог только стоять и смотреть, как дурак.
- У нас ничего не было. С ним. Он соврал тебе. Я не уверен, что смог бы. Ги, это бесполезно. Я в каждом из них буду видеть тебя, искать тебя. Моя жизнь не может быть нормальной, пока в ней нет тебя. Ты, наверное, ненавидишь меня сейчас. Я понимаю, зачем ты все это сделал. Эта наша гордость... почему мы не можем переступить через себя? Вечно какие-то причины... - он подошел ближе, встал в двух шагах, помолчал. - Для Кристиана и подобных я лишь трофей, а ты дорожишь мной - вот и вся разница. Но это огромная разница. Я знаю, что год еще не прошел, но все-таки... Ги, я люблю тебя. Из твоих рук я приму что угодно, потому что верю тебе. Ты мне нужен, и если я тоже нужен тебе, - он сделал еще шаг и обхватил теплыми пальцами вечно холодную ладонь Гийома, сжал с силой и притянул к груди, плевать на барьеры, - давай попробуем быть вместе?
Дамьен высвободил ладонь из пальцев юноши и обнял его, крепко прижимая к себе, зарылся пальцами в волосы. Как давно он мечтал об этом, запрещал себе даже думать, но сознание изворачивалось, подсовывая ему яркие сны, не отличимые от реальности. Да и потом, если он сумел отказаться от своих чувств к юноше, то сможет и контролировать свою жестокость... Принципы те же. А то, что он будет рядом, будет с ним, даст возможность его защитить, уберечь даже от самого себя. Даст возможность заботиться и любить его так, чтобы отдать ему все, что он может дать. Потому что в этом и смысл этих чувств.
- Попробуем? Пробовать мало. Давай будем вместе, Эмильен, несмотря ни на что. Я справлюсь с собой, со своей жестокостью, сумел же я как-то удержать себя от встречи с тобой все это время. Дьявол, Эмильен, каким же я был идиотом! - руки мужчины крепче сжали тело юноши. - Без тебя все рушится, я сам все разрушаю, потому что не вижу смысла ни в чем. Как пелена перед глазами. Я думал построить тебе мир, в котором ты бы был счастлив, теперь я понял, что делал это неправильно. Невозможно любить на расстоянии, заботиться, не видя, - все равно, что пытаться разглядеть солнце с закрытыми глазами...
Гийом говорил и говорил, не в силах остановиться, все больше убеждаясь, что теперь все будет в порядке. Окончательно. Навсегда. Просто потому, что он не допустит, чтобы было иначе.
La Fin
Спасибо за то, что оставались с нами! Ожидайте еще бонусы по этой паре. До новых встреч!
Офигительно!!! Слов больше нет!
16-04-2014-20:26
удалить
Ответ на комментарий Rinako_Aibara #
Потрясающе! Не могу сказать, что у меня большой опыт в чтении таких вот произведений, но... Думаю, достаточно и того, что с первых строк на день с небольшим все дела полетели в трубу. Перерыв был только на сон, да и в том меня не оставляли образы Дамьена и Эмильена.
Давно настолько не вживалась в переживания ГГ, за что огромное спасибо авторам.
В какой-то момент подумалось, не воскресить ли и мне тягу к рукописному творчеству... Но, наверное, пяток лет - слишком долго. За это, конечно, обидно.
Удивилась, что последний пост с историей был достаточно давно. Автор, вы еще живы? Появляетесь ли тут? Есть еще тяга писать и писать именно в таком стиле?
Была бы рада ответу.
Давно настолько не вживалась в переживания ГГ, за что огромное спасибо авторам.
В какой-то момент подумалось, не воскресить ли и мне тягу к рукописному творчеству... Но, наверное, пяток лет - слишком долго. За это, конечно, обидно.
Удивилась, что последний пост с историей был достаточно давно. Автор, вы еще живы? Появляетесь ли тут? Есть еще тяга писать и писать именно в таком стиле?
Была бы рада ответу.
Rinako_Aibara
16-04-2014-21:14
удалить
Ответ на комментарий #
Kiriss, Доброго времени суток. Спасибо за отзыв. Надо собраться с силами и временем и выложить еще 2 бонуса к этим персонажам, они давно написаны, но не проверялись пока. Вы знаете, как способен реал увести далеко и надолго от творчества. С данным соавтором еще пишутся отыгрыши, но сейчас все зависло по объективным причинам. Я сама надеюсь, что скоро вернемся к работе.))) В этом дайре еще немало таких отыгрышей. Кстати, если понравилось "Прошлое...", то рекомендую "Шведскую семью".))
16-04-2014-22:42
удалить
Ответ на комментарий Rinako_Aibara #
Спасибо за скорый ответ! ^^
Бонусы буду ждать с нетерпением. Слишком уж приглянулись персонажи.
А творчество от некоторого перерыва не пострадает. Главное, чтобы не проходило желание им заниматься и в голове жили подходящие мысли.
"Шведскую семью", конечно, прочитаю. Много раз уже косилась на название произведения... Интересно, сколько еще мыслей придется "передумать"...
Бонусы буду ждать с нетерпением. Слишком уж приглянулись персонажи.
А творчество от некоторого перерыва не пострадает. Главное, чтобы не проходило желание им заниматься и в голове жили подходящие мысли.
"Шведскую семью", конечно, прочитаю. Много раз уже косилась на название произведения... Интересно, сколько еще мыслей придется "передумать"...
26-12-2016-19:22
удалить
Очень впечатлил текст, здорово написано. А где можно прочитать бонусы? Они готовы хоть в каком-нибудь виде?) Очень затянуло)
Комментарии (16):
вверх^
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Прошлому вопреки. Часть 3 и 4. Финал. | Rinako_Aibara - Дневник Rinako_Aibara |
Лента друзей Rinako_Aibara
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»