Это не жизнь а футбольный матч – сплошные пасы и напряженные моменты. Я действительно напряжен. Со мной раньше подобного не было. Чтобы пацан признался в любви? Да еще друган? Млин – убейте меня ап стену.

Хорошо, что хоть не от своего лица, но моск, по-любому, надорван.
Сижу, починаю примус. Или не починяю, не важно. Ем. Макароны. Сыр еще, помню, в них был вкусный. Желтый. Немного кетчупа. Сыр натерт на крупной терке. Выложен на макароны в тот момент, когда они начинают слегка остывать – для того, чтобы не расплавился весь сразу, а таял постепе………… СТОП!!!!!

Мне моск вынесли, а мне одни макароны в голову лезут. Я контужен.
Приходит Саня и так издалека, мол, приятель, нам есть о чем поговорить. Я говорю – о чем тут говорить – накладывай и ешь! Он типа – нет, не об этом. Я говорю – тогда выкладывай. Он говорит – прожуй. Я стал очковать. Я не люблю, когда мне грозятся что-то сообщить, а перед этим предлагают прожевать. В этом всегда есть подвох. Данный случай не стал, млин, исключением.

Я прожевал. Освоена была лишь половина тарелки и я с сожалением подумал о том, что второй половиной мне насладиться уже не предстоит – я буду повержен этим апокалитическим сообщением, что сейчас формулируется в мозгу у Сани. В глазах этого воплощения архангела Михаила явно читалось: «Идет построение списка… Пожалуйста, подождите» Я вытер рот салфеткой и стал ждать. К горлу подкатывала тошнота.

- Саня, если сейчас ты мне этого не скажешь, я тебе врежу.

Он посмотрел на меня оценивающе, но в этот момент построение списка завершилось и он выдал:

- Мума тя любит.

Ребята, ну и прифигел же я! С одной стороны – офигеное счастье, что он не пришел рассказать мне о том, что утонула Австралия, упала Луна, нас захватили андроиды или кто-то разбил нашу тачку.

Но с другой стороны я был поражен тем, что Мума… ну… меня… и все такое. И что узнаю я об этом от Сани.

Я пошел ее искать, но оказалось, что она уехала куда-то к подруге.
Я сказал Сане, что нам есть за что выпить. Поговорить нам тоже было о чем. О да, сэр, было…
[421x311]