«Наших детей убили!» - утверждают родители погибших под обломками школы оренбургских одиннадцатиклассниц.
Спасенная Гульмира Джармухаметова говорит: «Если бы хоть кто-то нас позвал к выходу, все остались бы живы!»

Похороны пяти погибших под обломками школы учениц стали национальной трагедией. Проводить одетых в белые свадебные платья девочек в последний путь пришли сотни оренбуржцев.



Мама Ани Рываевой в последний раз поцеловала дочь

- Если бы решение о выводе детей из здания было принято сразу же после того, как строители сообщили о трещине, то могло обойтись без жертв, - считают земляки.



Марину Мартынову похоронили с закрытым фотоснимком лицом

Директор Беляевской школы Лариса Цеповяз, оправдываясь, ищет причины беды в ветхости здания:

- Школа была построена в 1964 году, и с тех пор она ни разу не ремонтировалась, - рассказывает она журналистам «Жизни». - Проводился только косметический ремонт – и все. И на этот раз нам выделили деньги на замену стеклопакетов, потому мы освободили первый этаж, где работали строители.

Шанс

Родители пятерых погибших при обрушении школы в Оренбургской области одиннадцатиклассниц рыдают: «Нашим детям не дали остаться в живых!» Отправив детей утром на уроки, мамы увидели их потом только в морге – в подвенечных платьях, венчиках и фате…



Гульмира уже чувствует, что с ее ближайшей подругой Гульназ случилось самое страшное

Три девочки, которые были рядом с погибшими и за чье здоровье сейчас борются врачи, рассказали: «Нас никто даже и не думал выводить из трещавшего по швам здания. Никакой эвакуации не было!»

На маму погибшей Светы Москаленко невозможно смотреть без слез.


«Девочка моя… Красавица… Какая ж ты у меня красивая… Прости, не уберегла я тебя…» - захлебывалась она от рыданий над гробом с лежащей в свадебном наряде дочкой. Рядом с ней с застывшим взглядом стоял Светин парень Камиль, по его лицу беспрестанно катились крупные слезы.

- Наших детей убили! – просто говорит мама. - Им просто не дали выйти! Сейчас каждый выдумывает кто во что горазд: мол, девочки прятались на третьем этаже от учительницы, потому и остались в здании. Никто не прятался! А как это было, спросите у одноклассниц, которые лежат в больнице. Они все видели и все знают.

Гульмира

Гульмира Джармухаметова, Аня Ерещенко и Таня Пфейфер сейчас находятся в областной больнице города Оренбурга. Им до сих пор не говорят, что их подруги в могилах, а завуч школы покончила с собой на следующее утро после трагедии.

Все восемь девочек в момент обрушения оказались в одном месте - в холле на 3-м этаже.



Одноклассники пишут на асфальте: «Кто вернет жизни погибших девочек?»

- Там мы ждали следующего урока, в 9-м кабинете должен был быть урок литературы, - тихо говорит Гульмира. – Перемена началась на десять минут раньше, чем обычно, и учителя ушли на совещание, а мы стояли в холле и ждали следующего урока. Пятеро других девчонок сидели на лавочке в холле, а мы подошли к окну. Внизу, во дворе, стояли два архитектора и рассматривали трещину в стене, которая потом рухнула. Мы посмотрели и отошли назад буквально на три шага. И тут все затрещало и обрушилось, и мы упали вниз.

Я очнулась от криков спасателей. Мои одноклассницы звали на помощь: «Помогите!», «Мама!». Плакали. Я слышала голоса еще двоих – Тани Пфейфер и Ани Ерещенко - тех, кто сейчас со мной в больнице. Я тоже кричала и звала на помощь. До тех пор, пока песок не забил мне рот и все лицо. Кто меня вытащил, я не знаю – я глаза не могла открыть, они были полностью залеплены. Я только маму узнала по голосу: «Ты жива, все будет хорошо, я рядом».

- Перед тем как здание рухнуло, вам говорили: «Быстро выходите! Здесь опасно!»?

- Нет. Не было эвакуации никакой. Это все слухи, что была эвакуация, что мы прятались на третьем этаже от учительницы. Зачем нам прятаться? Если б нас позвали, мы бы, как все, спустились вниз. Но нас никто не позвал. Я потом у сестры спрашивала, она в девятом классе учится и в тот момент была в другом крыле в столовой – их тоже никто не собирал - не было эвакуации!

Отец

Отец погибшей Гульназ Шагвалеевой считает: «Мою дочь убили чиновники из районной администрации, кто позволил делать ремонт в школе во время уроков!»

- Это они виновны в гибели наших детей! – со слезами на глазах говорит несчастный отец. – Учительница свела счеты с жизнью. Но ведь учительница не виновата! При чем здесь она? И директора школы нельзя обвинять. Ее вина – только в том, что она не настояла, чтобы ремонтом здания занимались только после того, как ни одного ребенка не останется в школе – после уроков. Ведь это и урокам мешало! Как можно было во время уроков заниматься ремонтом здания?!

Самые горькие воспоминания отца связаны с последним днем жизни его младшей дочки, любимицы Гульназ.

- В тот день я сам, своими руками отвез дочку в школу, - плачет отец. – Почему-то в тот день в село не пришел автобус, и я сам ее повез на машине в школу. И все – больше живой я ее не видел. В следующий раз я увидел ее только в морге…

Утром мне вдруг позвонила жена и сказала: «Аксен! В Беляевке обрушилась школа». Я сразу стал звонить дочке. А ее телефон не отвечает. Я бросился в школу, своими руками раскидывал плиты. Когда в трех метрах от меня показались тела двух девочек, я не думал, что одна из них - моя Гульназ. Я ее не узнал… – опускает голову Аксен Асфараевич. - Они обе были в строительной пыли. Непонятно было, что за одежда на них…

Юную красавицу Гульназ должны были хоронить по мусульманским обычаям – завернутой в саван, с закрытым лицом. Но родители решили иначе.

- Мы поступили вопреки нашим обычаям, - тихо говорит отец. - Ее привезли из морга в белом свадебном платье и фате, как и всех остальных девочек. И мы решили так ее и похоронить… Она ведь никогда не думала о смерти, не верила в предчувствия. Но сказала мне однажды: «Папа, ведь я в 11-м классе учусь, потом закончу юридический факультет. А когда замуж выходить - я ведь уже старая стану!» Конечно, она очень хотела быть счастливой, встретить любовь, родить детей. …Не знаю, не судьба, видать! – в голос рыдает отец. - Потому мы и хороним ее в подвенечном платье и фате… Невесту…

Завуч

Завуч обрушившейся школы Марина Васильевна оставила предсмертное письмо свекрови: «Простите меня. Берегите внуков». Она не смогла дальше жить, чувствуя свою моральную вину за гибель детей, и покончила жизнь самоубийством.

…Пока прокуратура и многочисленные комиссии дотошно ищут стрелочника, одноклассники погибших девочек не находят себе места и пишут краской на асфальте: «Чья вина? Кто вернет их жизни? Где правда?» Но их крик души просуществует недолго: на следующее утро по заданию администрации его постараются засыпать песком.

Пятиклашек из рухнувшей школы перевели в помещение начальной школы села Беляевка, здание которой построено в конце 1950-х. В нем провис потолок, рушится зал. Матери протестуют - они боятся водить своих детей в эту школу: «Не пустим на смерть!»

Елена Яровикова

Директор винит архитектора



Директор Лариса Цеповяз

- Рухнувшую школу признали аварийной за десять минут до обвала и гибели детей, - рассказала директор обрушившейся школы Лариса Цеповяз. - Строители вызвали меня с урока в 10.15-10.20 и показали трещину на штукатурке. Вызванный мной архитектор Багаутдинов осмотрел этаж и сказал: «Здание нужно как-то укреплять». В 11.30 все еще продолжалось обсуждение, как укрепить здание, как отделать отделочным кирпичом. Оно завершилось дословно вердиктом: «Ну, наверно, можно здание считать аварийным. И наверно, надо детей переводить в двухэтажную пристройку школы». Я попросила дать звонок с третьего урока на десять минут раньше, в 11.35. Дежурные учителя с детьми перекрыли лестницы на второй и третий этаж. Я же не объявляла эвакуацию, никто не сказал, что немедленно надо это делать. Собираю людей, объясняю, что будем переводить детей в пристройку. Не успела я это сказать, и тут здание рухнуло. Я всю жизнь буду чувствовать свою вину за гибель девочек, просто потому что я директор, я несла ответственность за детей. Родители отвели их в школу, а дети погибли. И ничего хорошего от следствия я для себя не жду...