Эпиграф.

Лоскутное небо изорвано в клочья грозой,
Где молнии режут и рвут тучи громом на части,
И терпит оно окропив землю первой слезой,
Но сдерживать ливень надолго – не в его власти.


Небо было чистым, прозрачно-синего цвета, цвета, уходящего в бесконечность высоты.
Зной.
Стрекотание кузнечиков в сухой траве. Возня муравьев, вырывших вход в свой дом-муравейнк прямо по середине тропинки у деревянного крыльца. Жужжание вертолетиков-стрекоз, то садящихся на краешек камыша, то срывающихся с места и зависающих в воздухе над какой-нибудь травинкой.
Жизнь.
Горячее яркое солнце.
Потом облачка, тоже полупрозрачные, похожие на небрежно брошенные кусочки сахарной ваты.
Ветерок.
Следом, медленно, как большие черепахи плывут облака кучевые, похожие на причудливых форм заснеженные горы, которым не на что опереться.
Их становится все больше и больше и теперь они уже не похожи на заснеженные вершины. Они темно-серые, расплывающиеся вдоль горизонта, с появляющимися иссиня-черными отступами скал за которыми совсем не видно солнца.
Безмолвие.
Обездвиженность.
И вот усиливающийся ветер грубо причесывает траву и деревья, обдирая с гнущихся веток сопротивляющиеся листья.
Дальние раскаты грома.
Это там, Гед-то далеко, рвут небо на части молнии.
Темно.
Это небо закрыло глаза. Лишь иногда оно широко их открывает, не в силах больше терпеть, когда очередная молния режет его на части.
Только одна слезинка упала из его глаз на пересохшие губы песчаной земли.
Еще чуть-чуть и сил больше нет.
Потоки воды обрушиваются стеной, смешиваясь с ветром, соединяя воедино верх и низ ливневым дождем.
Пятнадцать минут безумства.
И становится легче.
Облака светлеют, становятся более воздушными, будто скинувшими балласт.
Да и дождь больше не хлещет в неистовстве грозы, а наоборот, как бы извиняясь, наводит порядок, смывая поломанные ветки, сгребая и унося с собой ручьями сорванные листья.
Среди облачных вершин появляются синие лоскутки неба. Они появляются все чаще и чаще, и вот уже лоскутное небесное покрывало сдвигает горы облака, а на случайно забытых кляксах-тучках ставит синие заплатки, выравнивая ставшим еще более глубоким и ярким свой цвет.
Вернулось и солнце.
Слегка напуганное оно греет уже не так жарко, но старательно пытается высушить остатки слез.
Недовольные муравьи опять начинают свою возню.
Жизнь возвращается…