Ahuy – это трансцендентное определение
состояния полнейшего неопределения
предела собственного проникновения в нечто нектом.
(из докторской работы кандидата философии и религеознавства
Прикарпатского университета г. Ивано-Франковска
Похера Побарабановича Насрать-Забей, графа тунгусского)



Пацанов было четверо: Шмарик, Ромик, Сашка Супер и Олег, брат Артура.

Собирался ещё и Славик, но его ангел-хранитель был начеку, поэтому поехать в лес для достижения экзистенциального состояния Áhuy у Славы не получилось, чему он потом неоднократно и очень искренне радовался.

У пацанов на четверых человек была упаковка пятимилиграммовых таблеток паркопана, или, как его называли в народе, пятого паркопана.
Для расширения границ сознания по методу дона Хуана, пацаны, по приезду в лес, съели всю упаковку, при чём на каждого пришлось чуть больше, чем по пластине, примерно, по двадцать пять колёс.
Чтобы достичь полного и безупречного Áhuyа нормальному человеку вполне достаточно двух, или трёх таблеток, некоторым даже вполне хватало одной, но пацаны были славными последователями Кастанеды и матёрыми зольдатами-Ницшеанцами, поэтому всегда действовали по программе максимум. Они немного посидели кружком, а когда их точки сборки сместились - незаметно разбрелись по лесу в разные стороны, отчего их дороги познания Силы тоже разошлись.

Ромик и Олег, брат Артура, пошли пешком назад, в Бердичев.
Ромик был маленьким, худеньким и серым, похожим на Горлума старым сталкером, повидавшим олимпийские дороги, поэтому ему всегда было мало. Для того, чтобы хорошо расширить границы сознания Роме требовалось всё, что есть, и ещё чуть-чуть, так что от двадцати пяти колёс его точка сборки плавно переплыла куда-то в центр сущности и только слабо покачивалась. Он чувствовал себя вполне прилично и даже вёл Олега.

Олега очень сильно гребло. Его точка сборки вошла в Áhuy и пробила его насквозь, в результате чего Олег был совершено не в состоянии вести себя адекватно. Если сперва он как-то поддерживал беседу, то скоро начал сбиваться в репликах, а потом стал срываться с дороги и убегать куда-то в поля и в лес. Ромик его добросовестно ловил и возвращал на дорогу. На вопрос, куда он убегает, Олег путано объяснил, что ловит своего ризеншнауцера Драпчика.
Как и полагается битому жизнью, опытному ученику дона Хуана, Ромик терпеливо объяснил Олегу, что его просто глючит и попросил выключить поца. Олег проникся его логикой и перестал убегать, но начал делать странные остановки на обочине дороги. Он становился на колени, ел траву, а также рвал её пригоршнями и складывал в сумку - видимо, про запас. Глядя на него, Ромик вспомнил давно виденный мрачный фильм про зверские опыты в фашистском концлагере. Суть одного из опытов заключалась в удалении какой-то доли головного мозга, после чего подопытный превращался в животное – становился на четвереньки и начинал есть траву. Рома понял, что Олег начал перевоплощаться в травоядное и слегка удивился, ведь обычно ученики дона Хуана превращались в ворону или ящерицу. Оставалось только проследить, кем именно станет Олег. Ромик закурил невидимую посторонним взглядам сигарету и вскоре заметил, что у его товарища на макушке появилось два длинных козлиных рога. Рома подумал о том, что если мимо них будет проезжать автобус, (а хорошо бы, чтоб он проехал), то с таким огромным козлом его не возьмут. Поэтому он усилием воли остановил трансформацию Олега, убрал рога с его головы и снова вывел на дорогу.

Ценой постоянного и жёсткого контроля над окружающей действительностью, Ромик привёл Олега домой, поставил перед дверью подъезда и отправился к себе, потому что дома с опытным сталкером ничего особого произойти не могло. До самого вечера он искал упавшую сигарету (обычный побочный эффект от расширения сознания паркопаном) и вступал в беседы с приходящими и уходящими в никуда знакомыми, как тут прибежал всклокоченный Артур и спросил, что творится с Олегом. Ромик обулся и пошёл с ним.

Ничего особого с Олегом не происходило, просто его точка сборки застряла в полнейшем Áhuyе, отчего у него возникло однообразное ощущение сухости во рту и тошноты. Когда Ромик с Артуром зашли на кухню, он как раз задумчиво держал в руке бутерброд, глядя в окно. Его длинная худая фигура, а в особенности, аккуратно намазанная сливочным маслом посудная мочалка в руке, произвели на Ромика тягостное впечатление, и он снова стал искать упавшую, невидимую для Артура сигарету. Олег обрадовался Ромику и рассказал, что когда шёл по подъезду, то услышал, что у соседей играет старинный патефон. Приходит он домой, а брат Артур сидит и чинит разобранный касетник. Олег увидел, что дома, похоже, нету музыки, развернулся и пошёл на первый этаж, попросить патефон на послушать. Назад его привели нервные соседи и сдали на руки Артуру, а тот закрыл на ключ и помчался за Ромиком. До глубокой ночи пацаны ловили Олега по квартире и пытались уложить спать. Олег никак не хотел ложиться, и вёл себя, как и полагается совершенно Áhuyевшему ученику дона Хуана. Артур смертельно боялся, что точка сборки брата не вернётся на место к приезду родителей, но, к счастью, всё обошлось. Тем временем

Сашка Супер продолжал бродить по лесу.

Его дорога Силы сразу же упёрлась в Царство Растений. Супер не был опытным сталкером, как Ромик, он был просто физически здоровым пацаном из района Загребли, мог выпить много водки, поэтому паркопана тоже съел наравне с остальными. Одна бывшая девушка Супера, сравнивая своих кавалеров с разной хавкой (ну, один в постели как изысканное пирожное, а другой как жареная картошка!) характеризовала Сашку как полуприжаренное мясо. (Простор для мыслей, автор что-либо подумать просто опасался)
Точка сборки Супера не могла сигануть дальше матушки-природы, поэтому Саша обстоятельно, со вспышками озарений, вник в сложные взаимоотношения растений, симбиоз цветов, грибов и деревьев, их конфликты с растениями-паразитами и содружество с бактериями сапрофитами. Фотосинтез поразил Супера до самого копчика и даже вызвал внеплановый выход его Змея Кундалини, после чего Саше открылись тайные сущности растений и прочие знания о ботанике, которые он впоследствии успешно использовал.

Спустя два дня после эксперимента с расширением сознания, в лес, чисто с водкой, отдохнуть, выехала вторая компания пацанов: Мельник, Мазуры, Ковалёв и пр. Про Ромика-Шмарика иК. они ничего не знали, поэтому немного удивились, когда набрели в лесу на Супера.
Саша выглядел очень значительно. С первого же взгляда на него становилось понятно, что человек достиг глубокого экзистенциального Áhuyа. Сашины губы казались одной сплошной спёкшейся кровавой коркой – он два дня не пил.
Супер был в штанах, закатанных по колено, босым, (наверное, чтобы не давить муравьёв), с голым волосатым торсом. Лицо и все видимые места его тела были насмерть съедены комарами, живого места на нём не было. Весь торс, руки и заросшее щетиной, искусанное лицо украшали глубокие царапины от кустов и ссадины от падений. Супер поведал пацанам, что он воевал с древесной мафией, а теперь собирается домой. Пацаны отнеслись с пониманием к состоянию, в которое привела Супера его точка сборки, напоили водичкой и провели к автобусной остановке, только Саша никак не хотел ехать в Бердичев и постоянно переходил на другую сторону дороги, чтобы ехать на Слободыще. Его несколько раз возвращали, потом плюнули. Позже Супера всё-таки видели в автобусе. Он размахивал поцарапанными руками среди сельских жителей и уезжал прочь от города. Пока пацаны обсуждали глубокие экзистенциальные дороги Силы и вспоминали Сашку Супера,

Шмарик уже двое суток терроризировал село…

К тому времени как он вышел из лесу к сельским домикам, почти стемнело и маленький худенький Шмарик, чем-то даже симпатичный по-своему, глубоко Шмаргуновскому, решил, что идёт на работу.
А работал он сторожем в детском садике.
Шмарик выбрал себе приличный дом, максимально похожий на садик в состоянии крайнего экзистенциального Áhuyа, зашёл во внутрь, разделся и прилёг на лавочке, положив под голову сумку с туфлями.
Лежал он себе спокойненько, разговаривал с приходящими и уходящими в небытие гостями, как тут включился свет. Что за дела? Перед Шмариком стоял какой-то дед в исподнем белье, и сердито спрашивал, что он, Шмарик, здесь делает. Что Шмарик здесь делает? Ничего себе! Он тут работает! А вот что тут делает он, дед? Старикан начал орать диким голосом, и, вскоре, к нему присоединилась какая-то бабка. Да тут их целая банда!
Шмарик отлично понял, что посторонние лица на территории его детского садика грозят ему неприятностями и приложил максимум усилий, чтобы выгнать непрошенных гостей, но дед с бабкой никак не хотели убираться и ужасно громко кричали. Потом дед куда-то выскочил и вернулся с двустволкой. Увидев ружьё, Шмарик понял, что дела приняли серьёзный оборот и ретировался на улицу. Дед вышвырнул ему вослед его сумку с обувью, и потребовал, чтобы Шмарик убирался.
Ага, как же! Чтобы дед не расслаблялся, Шмарик ему крикнул, что утром придут воспитательницы, заведующая садиком и повара, они ему покажут, где раки зимуют! Тогда дед стрельнул из ружья в воздух.
Шмарик немножко отбежал в сторону, но далеко не ушёл. Он решил, что до утра походит по двору, а утром сдаст смену и пойдёт домой, а с этим дедом и его ружьём пускай воспиталки и заведующая разбираются.
Во дворе оказались какие-то непонятные сооружения. Шмарик подумал, что пока у него есть время в запасе, можно изучить, что это такое. Он подошёл к сараю, но неприятель, который сидел в засаде в здании садика, выскочил на порог и снова оглушительно выстрелил. Шмарик, петляя, отбежал, и залёг на огороде. Он выжидал время, но и дед не спал. Дед сильно нервничал из-за невозможности классифицировать Шмарика и причислить его к какой-либо социальной прослойке.
Когда внезапно наступило утро, а воспитательницы так и не явились, Шмарик покрутился на огороде, посмотрел на деда с ружьём и решил отправиться восвояси. Он вышел за калитку и пошёл домой, но нерешенный вопрос с дедом доставлял сильное беспокойство и Шмарик снова пришёл на работу. Во дворе детского садика какой-то мужик рубил дрова. Шмарик пригляделся и узнал детсадовского плотника. Шмарик поздоровался с ним, зашёл в дом, сел на лавочку и положил сумку с обувью. Фу-у-у!! Наконец-то он дома! Но тут плотник превратился в какого-то левого мужика, схватил Шмарика за воротник и вышвырнул на улицу. Шмарик пытался объяснить, что он здесь живёт и даже обещал позвать бабушку, но мужик ему не поверил и Шмарику пришлось уйти. Он бродил по селу и всё ему казалось, что он идёт то на работу, в садик, то домой, с работы. Точка сборки беспрестанно и безжалостно бороздила Áhuy.
Встревоженные крестьяне объявили на Шмарика охоту.
Как-то раз, в один из его "приходов домой", Шмарик увидел, что во дворе созрел крыжовник. Он решил поесть, присел на корточки, стал рвать ягоды и пасти глазами по сторонам. Смотрит – с одной стороны к нему осторожно приближаются, оглянулся – с другой, с третьей. Бли-и-ин! Его окружали! Шмарик быстро сунул в рот пару ягод и стартанул из положения полусидя. За ним кто-то погнался, но Шмарик снова начал петлять зигзагами, сбил противника с толку и ушёл огородами. Там он подождал до вечера, выбрался из картофельных грядок, немного походил по улице села, и вскоре ему снова захотелось домой. Какай-то встречный человек отдал Шмарику сумку с обувью и попросил уйти по-хорошему. Никто не хотел понять, что Шмарик очень переживает за работу и хочет домой.
К тому времени, как из города приехал наряд милиции, крестьяне всё-таки изловили Шмарика и собиралась линчевать. От сумки с туфлями он, конечно, в каком-то месте своей дороги Силы избавился.

Милиция посмотрела его вены - в то время вены у Шмарика были ещё девственно-чистыми.
Милиция понюхала, чем он дышит – алкоголем от него не пахло.
Милиция спросила Шмарика, кто он такой, откуда, и Шмарик подробно и медленно объяснил, как его зовут, где он живёт, где работает, но милиция ему отчего-то не поверила, и решила, что Шмарик просто дурик. Для того, чтобы оформить Шмарика в психиатрическую лечебницу, милиционерам нужно было ехать аж под Житомир, на Гуйву, а делать этого никому не хотелось, поэтому ему просто дали по морде и привезли в отделение. Когда Шмарик в милицейском уазике получил кулаком в глаз, его точка сборки наконец-то зафиксировалась на границе Áhuyа и реальности, и он понял, что нужно попытаться как-то выпутаться. В отделении он ещё раз дал подробные объяснения, что с ним произошло, естественно, умолчав о двадцати семи таблетках, но тут его точка сборки снова пришла в движение и ученика дона Хуана зацепил стандартный побочный эффект от пятого паркопана. Ему показалось, что он курит сигарету, а она вываливается из рук и катится под стол. Шмарик залез под стол и стал искать сигарету. Её нигде не было видно, наверное, далеко закатилась. Когда Шмарик вылез из-под стола, оказалось, что все милиционеры стоят кружочком и внимательно на него смотрят. На вопрос, что он искал под столом, Шмарик немного подумал и ответил, что пентаграмму. Этот ответ милицию, видимо, удовлетворил, потому что его довольно быстро отпустили. Ведь было воскресенье, а в выходной такая лень везти кого-то на Гуйву и оформлять в психиатрическую лечебницу.

Шмарик вышел из милиции, пошёл домой, И ПРИШЁЛ. Его встретила бабушка, налила ему супу, это было так приятно! И точка сборки наконец-то вернулась на своё место.

Дома у него лежала пластина пятого паркопана. Шмарик посмотрел на неё, ощутил рвотные позывы, но выбросить такую штуку не смог, и подарил пластину Ковалёву.

Ковалёв долго думал, что делать с паркопаном. Он слишком хорошо помнил запёкшиеся кровавой коркой губы Саши Супера, чтобы съесть его самому, поэтому он скормил таблетки своей любимой девушке Оксане. Ковалёв проводил любимую до дверей квартиры, поставил на коврик, позвонил и убежал. К тому времени точка сборки у Оксаны уже полным ходом рулила по всему светящемуся телу и в тёмный широкий подъезд её дома со всй округи собрались монстры. Она вообще была не сталкером, а толковым поэтом с развитой фантазией, поэтому рожи и уроды по углам подъезда были просто невероятно омерзительными. Дверь открыла мама. Они поздоровались и мама пошла спать, а Оксана на кухню.
Пока она ловила упавшую невидимую сигарету и бродила по кухне, её точка сборки ещё больше углубилась в Áhuy. Оксана зашла в ванную комнату и бросила взгляд в зеркало.
Тут надо заметить, что кроме эффекта падающих предметов, расширение сознания паркопаном имеет ещё один славный побочный эффект. Стоит только ученику дона Хуана глянуть в зеркало, как отойти в сторону становится очень сложно, потому что тот, кто на тебя смотрит из-за стеклянной поверхности, уж очень хорош собой, особенно глаза с гигантскими чёрными зрачками.
Оксана принялась внимательно рассматривать своё лицо и вдруг увидела, что её кожа покрыта мелкой сыпью. Нужно было срочно что-то сделать с этим, например, смазать кремом. Оксана поискала крем, не смогла найти, побоялась идти в комнату, чтобы не разбудить маму и намазалась подсолнечным маслом. Потом немного поискала упавшую сигарету и снова пошла к зеркалу, посмотрела на себя и обомлела. Мелкая сыпь на глазах разрасталась и превращалась в крупные текущие гнойные язвы. Язвы покрывали не только лицо, но и шею, руки, стекались вместе, образовывая зияющие, сквозные дыры. Оксана снова бросилась на кухню и натёрлась уксусом, чтобы убрать жирное масло и замедлить процесс разложения, но принятых мер было мало, зеркало упрямо показывало, что её хрупкая поэтическая красота оказалась проходящим и недолговечным явлением. Тогда она разделась догола и попыталась помыться, но воды в кране не оказалось, пришлось снова натереться уксусом. Оксана в ужасе металась между ванной и кухней, пока её не окликнула мама из комнаты. Пришлось скрепя сердце идти и ложиться спать. Уснуть оказалось делом совершенно невозможным, её не покидало ощущение, что тело под одеялом растворяется во мраке, осыпается пеплом, а душа живёт, борется и бьётся. Она подумала о маме и заплакала. Вот, ужас какой, придёт мама, откинет одеяло, и увидит, что осталось от дочки…
Правда, когда наступило утро, Оксана обнаружила, что её организм совершенно цел. А за Ковалёва замуж она зачем-то всё-таки вышла, и так весело они жили, ну просто караул, но про это уже как-нибудь потом расскажу…


Результат эксперимента – все расширили границы сознания и остались живы.

Мораль эксперимента – показать другим сталкерам и сновидящим на собственном примере, чего не стоит делать.

Цель рассказа – сохранить жизненный случай для потомков, с целью предотвратить у любопытных последователей Кастанеды аналогичные попытки.
Цель себя не оправдала, всё равно жрут всякую дрянь))

© ранняя Мари Пяткина