[411x530]
Мертвый клоун лежал на мокром асфальте, глядя остекленевшими глазами на небо Аустерлица. Клоуна звали не князь Андрей, но, будь он жив, голос за кадром не преминул бы указать на то, что жизнь не там, среди облаков, а здесь, внизу. Синяя птица, птица счастья, тебя знаю не долго, но пора прощаться. Уходишь потому что так надо, смеешься потому что так надо, плачешь, потому что делают больно.
Мысли о Вселенской Несправедливости как бы невзначай серыми каплями ветра обволакивают твое тело, а ты все лежишь и бессмысленно и тупо смотришь перед собой. Ты долго кривлялся, изображая веселье, радость, ты носил маски и даже спал в гриме, но умер не вечным весельчаком с красным накладным носом, а самим собой – печальным, унылым и постаревшим в душе молодым парнем.
Ты не понял, с какой стороны она прилетела, не успел сообразить, из чьего дула она вылетела, и уже не чувствовал, как она крошит сухожилья и превращает в бесформенное желе твои внутренние органы. Бесстрастные, неумолимые и судьбоносные 9 граммов. Асфальт, серый как морг, февраль в марте, день победы над своим самолюбием и гордостью.
Хочется рыдать, но слезы смывает дождем, хочется кричать, но горло как назло простужено, хочется позвонить, но карту пополнения размыло водой в кармане. Неудача. Тебе всегда сопутствовало это. А, впрочем, наплевать. Уже ничего не изменить, смирись и наблюдай за потоком цвета за окном и в тайне надейся на то, что когда-нибудь еще увидишь того, кого так и не смог разглядеть среди облаков.