В этом метро все, как одна, девушки похожи на Мари.
В этом метро ветер забивается под теплую жесткость куртки.
Здесь, черт возьми, нет ни одного стабильного источника - таким уж родился этото гребаный, любимый до толчков в животе город.
Здесь есть пыль и вода, вода и пыль - и ничего не меняется из века в век, и в веке вчерашнем я, как всегда, забыла свои третьи очки в толстой пластмассовой оправе. чуть розоватой, с красными прожилками. В том веке у меня украли прейер, и я разучилась слушать. Зато писать научилось с лихвой.
Не надо. Мне не нужно тебя, и, наверное, это было ошибкой - я всегда повторяю свои ошибки. И, заодно, чужие, чтоб уж наверняка.
И пальцы бегают гораздо быстрей мыслей, и делают опечатки, ставят кляксы, а все почему? Потому что еще минута - и внутри снова будет красно и оглушающе громко, и будет стучать, бить, долбить что есть силы в тоненькую перегородку диафрагмы.
Ошибки, повторяемые с завидной регулярностью, никогда не становятся милымси глупостями. Даже если у тебя красивые губки. Особенно если у тебя красивые губки.