Это цитата сообщения Тут_все_заброшено Оригинальное сообщение

Исполнитель Желаний.

Долго думала, а потом решила - пусть будет. Рассказ, навеянный многими часами, проведенными за моей любимой игрой, глубочайшим погружением в этот мир.

Это мелодия смерти и запустения, слышишь ее? Слышишь ли тоскливую погребальную песнь ветра, навеки заблудившегося в темных, гулких и пустых коридорах, похожую то на бессловесную молитву, то на жалобу, то на предсмертный хрип? Слышишь тихий стон уставшего бетона и изъеденного ржавчиной металла? Ощущаешь, как потолок над тобой единым вздохом готов обрушиться, сбрасывая с себя гнет человеческой самоуверенности и эгоизма, обращаясь в безмолвную пыль, которая ничего уже не хочет, но все знает и все помнит. Слышишь, как тихо срываются вниз капли воды, и, невидимые в темноте, стеклянными осколками разбиваются об пол? Рвется покров тишины, когда ты тяжелыми ботинками топчешь каменную крошку, и ощущаешь ли ты за этим покровом что-то более страшное, чем страх, что-то более безмолвное, чем тишина, что-то непостижимое, что с усмешкой изучает каждый твой шаг, следит за тобой пустыми провалами глазниц и ждет – саму смерть? И твое собственное, хриплое и измученное дыхание эхом отдается в дальних углах коридоров. Глаза прищурены, глаза впиваются в темноту, и неровный луч фонаря выхватывает из темноты мечущиеся, испуганно вспархивающие тени. И кажется, будто есть только ты и то, что встает перед тобой в дрожащем серебряном свете, а остального, погруженного во мрак, нет, а лишь пустота, ничем – или уже – не заполненная.
Слышишь?
Зачем ты пришел сюда, человек?
Этот мир мертв для тебя, он живет жизнью, которую ты не поймешь и которая уже не поймет и не примет тебя, которой враждебен ты и которая враждебна тебе.
Чего ты хочешь, человек?
Что ты ищешь здесь?
Но человек идет.
Идет, полусогнувшись, цепляясь за ржавые трубы и выступы стен, оставляя за собой петляющий кровавый след, теряющийся во мраке. И пустота неотрывно смотрит ему в спину.

…Монолит возник передо мной, окутанный пульсирующим лиловым сиянием, мягким, зовущим, то теплой волной заполняющим зал, то отступающим, почти угасающим. Видел ли я когда-то что-нибудь более совершенное, чем возвышающийся во тьме синий кристалл, дышащий, живой и мыслящий? Нет. Нет!
Я отбросил фонарь – он был не нужен. Я упал на колени перед Монолитом, забыв о горящей, пульсирующей ране, забыв об обжигающей боли, о времени, о том, зачем я с таким упорством пробивался сюда. Было ли что-то важно здесь, в свете Монолита?

Было. Я хрипло рассмеялся, сбрасывая с себя наваждение. Ты думала, Зона, что ты победила?! Что так и уйдут в небытие имена и лица тех, кого ты забрала себе, кого ты поглотила в своем беспощадном безумии, в своем вечном голоде, оставив лишь пятно крови, стреляные гильзы, осколки ПДА, окровавленный обрывок одежды, хриплый испуганный вскрик? Слишком много жертв, слишком много нелепых, страшных потерь, слышишь? Я пришел затем, чтобы победить тебя твоим же оружием.

Беззвучно я называю имена, и они встают у меня за спиной, отражаясь в совершенных сияющих гранях Монолита.

А я вижу в нем свое лицо…
Жесткое, обветренное, опустошенное лицо молодого парня…
Лицо мужчины, через многое прошедшего и многое повидавшего, лицо человека, уже познавшего жизнь.
Лицо пепельноволосого старика, слепо прищуренные глаза, окруженные сетью морщин, плотно сжатые губы, покатые опущенные плечи, впалая грудь.


Лицо моего лучшего друга, не польстившегося на уговоры ученых и не пропавшего где-то в заброшенных подземных лабораториях. Видишь, Зона?
Лицо мальчишки-«должника», который так и не начал стрелять – и мне не пришлось защищаться.
Лицо сталкера, чудом разминувшегося с кровососом.
Лицо кого-то еще, кто успел добраться до укрытия прежде, чем очередной выброс накрыл выжженную, мертвую долину.
Лицо сталкера, который в трех шагах от невидимой, но смертоносной аномалии словно наткнулся на стену и понял: нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя туда идти.
Лицо Темы, не попавшего под излучение на Радаре, не пытавшегося убить меня и не убитого мной.
Ты проиграла, Зона.
Я стоял, не оборачиваясь, и лицо старика в мутном отражении улыбалось.
Я знал, когда шел сюда: за все надо платить, за каждую свою мечту, за каждое свое желание.
За бессмертие – одиночеством, за сотни побед – одним-единственным поражением, за слепую веру – прозрением, за способность видеть – болью, а за чужие жизни – своей.

Мертвое тело неподвижно останется лежать у подножия совершенного и безмолвного Монолита. А потом и оно станет пылью. Безмолвной пылью, которая ничего уже не хочет, но все знает и все помнит. Пылью, которая приведет к Исполнителю Желаний кого-то другого, решившего, что он готов заплатить.