Пока не уснул, пока я помню, зачем хожу по ночному городу. Помню уродливые тусовки молодежи напротив ночных клубов. Помню двух полуобнаженных девушек, танцующих на уазике, как это уродливо. Помню по-настоящему красивую девушку за соседним бильярдным столом.
Видел девушку, падающую на коленях, как ее гнет от ее же собственной жизни. Она не способна встать на ноги. Ее друзья помогли подняться, она стала отряхивать колени. Смешно. Сразу вспомнился герой Хемингуэя из романа «Прощай оружие», который на утро после борделя пытался вычистить совесть зубной щеткой.
Тем не менее, такой город мне нравится больше, чем дневные серые потоки, спешащие на работу или с работы. Ночь лишена упертости. Каждый человек, оказавшийся в ночном городе, оказывается выброшенным из привычной среды. И только тут он начинает понимать ее. Девушка, нестоящая на ногах в тот вечер тоже, наверное, что-то поняла, а ее состояние – самоистязание. Это ее голгофа. Понимать, не в смысле получения ментальной формулировки, а в смысле страдания души. Душа заперта в темной клетке, когда человек выходит из привычного ритма, он порой начинает ощущать ее, ее страдания, но человек не хочет и знаться с чувствами своей души.
Люди агрессивные, шумные, похотливые, но сейчас они честны. Это истинное лицо. Я не верю, что алкоголь наделяет людей новыми качествами. Быть может, снимает ряд запретов, не более. Днем это будут те же самые люди, что и теперь, но они будут в лживых масках. Главное, что они закроются маской от самих себя.
И конечно же мне нравится, что этот город становится моим. Люди, которые ходят по улицам в этот час, погружены в себя. Зачем им сейчас город?