Это цитата сообщения Affectia Оригинальное сообщение

Молчание Пустот.

Слепой и Глухая.


Я не хочу жить в этом страхе.
Покиньте меня мысли, прочь!
Обрезав крылья божьей птахе,
Вы отпустили её в ночь…


Таинственный месяц май. Холода уже далеко позади, но мягкий весенний воздух всё ещё пронизан зимней свежестью. Природа начинает жить. Распускается первые, кажется, совсем слабые почки на недавно пробудившихся, отошедших ото сна, пока ещё нагих деревьях. Из-под небольшой корки уже совсем мягкого, еле ощутимого снега, виднеется чуть зелёная, девственная трава. Хмурое, будто чем-то недовольное, грозовое небо сплошь усеяно звёздами. Атмосфера наполнена пряно-кисловатым привкусом жизни.


В одно из таких утр, когда сонные, мягкие лучи весеннего солнца ещё не коснулись прохладной, чуть сырой земли, неуверенными шагами он проследовал на улицу. Он не знал и не ведал, что заставило его пробудиться в столь ранний час, пробудиться и неожиданно ощутить потребность в неком уединении с потрясающей природой месяца мая, жажду утренней прогулки.
Прохлада и свежесть мгновенно заключили его в свои объятия. Его уставшее тело и доселе бодрствующий разум словно очнулись от глубокого и продолжительного сна. Он ощущал дыхание весны, дуновение жизни. «Всё живёт, всё благоухает, - чуть слышно произнёс он, будто бы боялся быть услышанным, - но не я, увы…» С несколько секунд казалось, будто он снова уснул. Загадочный, неживой силуэт высокого молодого человека, в тёмно-коричневом кожаном плаще, чёрных, не пропускающих ни малейшую частицу света очках, с деревянной тростью в левой руке, навеивал лишь грусть и уныние.
Наконец, он тяжело вдохнул свежий майский воздух и резкими движениями надел на руки чёрные кожаные перчатки. Уверенными шагами он уходил от собственного дома. Своей тростью он без особого труда прощупывал себе дальнейший путь. Она уже давно стала частью его жизни, всего его жалкого существования. Трость являлась единственным «существом», на которое он без малейших промедлений, опасений и сомнений полагался, которому доверял целиком и полностью. Кроме этой обычной, ничем не примечательной вещицы, у него не было ничего родного. Он уже давно свыкся с мыслью об одиночестве. Эта мысль ничуть его не пугала, не отталкивала его своей суровой истиной. «Одиночество – это повседневность, уверенность в завтрашнем дне» – неоднократно уверял он себя, начиная каждый новый день, который не привносил и малейших изменений в его скудное, ничем или никем не сглаженное, тусклое существование.
Звук его мерных шагов сопровождало лишь заунывное утреннее пенье соловья. «Я слышу пенье соловья, – уныло подумал он – о чём же эта песнь? Каково содержание этого глубокого и печального мотива? Как выглядит эта птица?». Он шёл и размышлял о том, что всегда было ему неведомо и непонятно. Он не знал, как в точности выглядит человек, не знал, что такое солнце, не имел и малейшего представления, что значит видеть. Целиком поглощённый собственными размышлениями, он завернул за угол старого сонного дома и даже не услышал робких женских шагов.
Далее столкновение. От неожиданного, стремительного соприкосновения с незнакомым человеком он упал. В падении очки соскочили с него. В мгновение после столкновения он очнулся. Без малейших промедлений он снял перчатки и обеими руками судорожно пытался нащупать на сыром асфальте то, чем всегда отстранялся от мира, то, что служило ему защитой, то, что по обычаю скрывало его печальные слепые глаза. «Кто здесь?» - вылетели слова из его усталых уст, своей резкостью нарушая невыносимую, словно каменную тишину. Ответа не последовало, но он прекрасно знал, что рядом кто-то есть, кто-то, чьё дыхание он ощущает каждой частичкой своего окоченевшего от холода тела. «Кто здесь?» - уже увереннее повторил он. В этот момент его холодные руки нащупали на асфальте столь желанный, искомый предмет. Но… Затем тепло. Тепло женской руки. Его рука соприкоснулась с её рукой. Не в силах что-либо сказать, он прислушивался к таинственному молчанию незнакомки.


* * *

Множество печальных звёзд, разбросанных по хмурому, сонному небосклону, занимало всё её неисчерпаемое воображение. Она, словно ребёнок, в считанные секунды была готова рассмеяться и так же стремительно заплакать. С улыбкой на молчаливых устах она шла навстречу прохладному ласковому ветру. В ответ тот трепал её золотистые роскошные кудри. Закинув наверх голову, она наблюдала за переменчивым небом и мечтала стать его неотъемлемой частью. Её голубые глаза, казалось, утонули в бесконечных просторах звёздного полотна. «Оно каждый миг другое, – размышляла она – порой хмурое, иногда столь чистое и голубое, звёздное и облачное, но всегда прекрасное! Эти многочисленные звёзды. Кажется, будто они водят хоровод».
Чувство одиночества сковало её движения. Неожиданно стало невыносимо холодно, но она по-прежнему продолжала смотреть в это безупречное небо. «Почему я не слышу эту песнь ветра? Почему мир звуков мне неподвластен? Я хочу закричать… Но закричу ли я на самом деле? Где уверенность в действиях? Кто-нибудь услышит меня?..»
Погружённая в свои размышления, она и не заметила высокого молодого человека, идущего к ней навстречу. Несколько мгновений спустя она обнаружила перед собой беспомощный его силуэт. Казалось, встревоженный, он что-то искал. Он словно кричал, но напрасно. Он не знал, что девушка глуха. Прочитав по его встревоженным губам лишь слово «Кто?..», она попыталась помочь ему встать. Её рука дотронулась его руки. Только молчание.


* * *

Прошла минута. Возможно, больше. Тишина, нарушаемая лишь его и её дыханием. Она смотрела в его незрячие, точно пустые глаза. Казалось, эти глаза вонзались в её сознание. «Он слепой? Он меня не видит?» - повторяла девушка про себя. В этот момент она жаждала лишь одного, чтобы тот взглянул в её чистые, мечтательные очи. А он всё сидел на холодном, сыром асфальте и устремлял свой взгляд в пустоту.
Наконец, тишина была нарушена. Незнакомка помогла ему подняться. Затем она наклонилась за его очками. Подняв их, бережно одела на него. В знак благодарности, он лишь кивнул головой. Та взяла его за руку. Слепой и не смел противиться столь непонятному и доселе неизведанному теплу женских рук. Ничуть не изумившись его повиновению, девушка вела его прочь, подальше от этой непонятной пустоты. Там, за углом, безнадёжно лежали его перчатки да трость. Теперь они были ни к чему. Он хотел чувствовать лишь неисчерпаемое тепло нежных ладоней своего нового поводыря.


Держась за руки, они уверенно шли навстречу рассвету. Девушка не знала, куда ведёт своего спутника, впрочем, как и его подопечный. Но им обоим было всё равно. Да, тишина по-прежнему сопровождала их, словно преследовала каждый их шаг и дыхание. Но если ранее то была тишина неизвестности, то сейчас она могла означать лишь одно – согласие и доверие.
Внезапно большой поток холодного воздуха оповестил их о приближении стихии. Воздух становился всё более сырым и влажным. Пошёл дождь. Не буйный, по-летнему озорной и шумный, а тихий и монотонный. Аккуратные капли касались их измученных лиц, словно очищая их от невыносимой усталости, ранее испытанной ими обоими боли и тяжких воспоминаний.
Он слышал говор дождя, его речь. В это время её взгляд утопал в пасмурном, казалось, торжественном небе. Утро выдалось холодным и дождливым, однако самым прекрасным в жизни каждого из них тогда, когда на время он стал её слухом, а она – его зрением.