Настроение сейчас - Вымотанное


Внимание - супер-акция! Тому, кто прочитает это до конца, - благодарность автора и виртуальный опелсин! Тому, кто еще и сможет вычленить какую-то основную идею… ну, не знаю, у меня ничего достойного такого человека в доме нет).
На самом деле, отсюда можно было выкроить два-три, а может даже и четыре вполне нормальных мини. И жаль, что я этого не сделала, потому как миди – это нечто основанное на сюжете, а не размазывании двух мыслей на полтора десятка страниц, как в результате и получилось. А я-то еще с гордостью думала, что не умею писать слишком длинно… О_о
Ладно. Прочие комментарии напишу в запланированном критическом разборе, если, конечно, меня не опередят).

Герои: Марко/Лайсерг, Йо, Люциус, закадровые Хао и Марион
Жанр: омг. Романс, ангст, флафф, миди.
Рейтинг: полагаю, NC-17
Предупреждения: 1. АУ, пост-Турнир (около года спустя)
2. Как вы уже поняли из пэйринга – сётакон, яой. Довольно подробно – есть даже одна неуклюжая постельная сцена.
3. Авторская трактовка персонажей (читай: буйный ООС)
В этот год подарок на день рождения получился превосходящим все ожидания – Йо на два дня приезжал в Италию. Или, вернее сказать, заезжал: Италия была лишь одним пунктом в его деловом пробеге по Европе (Йо – и сверхскоростные длительные командировки? Да уж, они с Лайсергом хорошо посмеялись по телефону на тем, какие коленца иногда выкидывает судьба).
Два дня – не Бог весть сколько, но, учитывая, как Лайсерг скучал и как было лестно сознавать, что ради встречи с ним Йо хоть чуть-чуть задвинул на распоряжения Всемогущего Короля Шаманов Хао Асакуры…
«Я как ребенок, ей-богу – хватит уже!»
Словом, Лайсерг был счастлив. Не принимая в расчет того маленького обстоятельства, что…
- Да оставь ты ее уже в покое, - бросил Марко, кивая на измочаленную телеграмму в руках даузера. За те пятнадцать минут, что они просидели в зале ожидания, Лайсерг успел дважды сложить ее в гармошку и теперь наматывал на палец.
- Мне скучно, - ответил Лайсерг вполне честно. В ответном пожатии плечами Марко явственно читалось: «Мне тоже, потому и придираюсь».
…Того обстоятельства, что время на месте не стоит. И хотя в сравнении с турнирной жизнью те несколько месяцев, что они не виделись с Йо, прошли на редкость спокойно и мирно – все равно произошли некоторые перемены. Тяжело было бы обнаружить, что их дороги разошлись, что Йо увидит его другими глазами и не сумеет принять…
С раздраженным вздохом Марко перегнулся через подлокотник, взял, разжав ладони даузера, телеграмму, которую тот рассеянно скатывал в шарик, и швырнул ее через плечо. Лайсерг вздрогнул и, кинув на опекуна почти панический взгляд, отдернул руки.
- Не шарахайся, - вполголоса велел Марко, вновь откинувшись на спинку кресла и делая вид, что разглядывает табло. – Привлекаешь внимание.
- Не трогай меня, - напряженным шепотом отозвался Лайсерг, - тут же полно народу!
- А что, за соприкосновение ладонями уже вяжут, по-твоему?
В голосе Марко прозвучала нотка вполне оправданного раздражения. Лайсерг опустил голову, мысленно признавая, что ведет себя, как параноик. Он, признаться, имел довольно смутное представление о том, как должны общаться нормальные подростки со своими нормальными опекунами и какую роль в этом общении занимает телесный контакт. Первые пару месяцев вообще пытался для перестраховки свести количество прикосновений на публике к нулю, что, как он понимал теперь, наверняка бросалось в глаза своей нарочитостью. Потом паранойя слегка отступила, и даузер постепенно научился вести себя с Марко естественно. Такого идиотизма, как сегодня, он давно уже себе не позволял. Даже странно…
«Что странного? Это из-за Йо».
Лайсерг удивленно моргнул – мысль пришла внезапно. Впрочем, похоже, это действительно было из-за Йо. И похоже, все эти его сомнения и расплывчатые рассуждения относительно перемен сводились к одному – Йо ничего не знал о них с Марко, а Лайсерг ничего не знал о том, как Йо может отреагировать на подобное.
«Мы же друзья», - даже во внутреннем голосе большой уверенности не чувствовалось. «Он никогда раньше не удерживал меня от принятия решений – ну разве что, от совсем уж необдуманных…».
Верно. Остается только надеяться, что Йо не сочтет это решение именно таким и вообще примет за решение то, что основной процент населения и законодательство назвали бы уголовно наказуемым принуждением несовершеннолетнего к сожительству. Лайсерг вздохнул и незаметно оглянулся по сторонам, по застарелой привычке молясь, чтоб поблизости не оказалось телепата. И почему всегда выходит сложнее, чем хотелось бы? Неужели возвращение живым с турнира, шестизначное число единиц фуриоку и жизненный опыт, которого с лихвой хватило бы и совершеннолетнему, не дают ему право вежливо отказаться от этой явно лишней опеки государства? Пусть прячутся преступники. Они с Марко ведь никого не трогают и не делают ничего плохого…
«Если забыть, что Библия говорит обратное и все люди говорят обратное».
Лайсерг все-таки поежился, когда диспетчер объявил о посадке.
***
Ночь выдалась тяжелая, жаркая. Минуты переваливались с черепашьей скоростью, постельное белье коконом липло к телу, даже собственные волосы казались лишними и мешались, как меховая шапка. Дышать – будто пить застоявшуюся мутную воду. Лайсерг жадно ловил каждый сквознячок тянувшийся от балконной двери – минутное облегчение раз в полчаса.
«Когда же наконец гроза?»
В соседней комнате мирно спал Йо – тяжелый перелет застраховал его от мук бессонницы. Марко изредка поворачивался с боку на бок, во сне или от скуки – сказать было сложно. Тускло светящиеся стрелки часов показывали начало третьего. В доме напротив все окна были черны. Ти-ши-на…
Странное ощущение капризного нетерпения охватило его внезапно и с силой. Два с лишком часа душной смертной скуки, которые он, единственный из всех, не смог благополучно переспать! Еще пять таких же часов в перспективе! Руки чесались во всех смыслах. Скорее бы утро, скорее бы гроза, революция, что угодно только бы подальше от этой отвратительной обволакивающей теплоты… Он глубоко вздохнул и тут же закашлялся – в горло попало перо. С досады швырнул подушку на пол и прижался щекой к открывшемуся ненагретому участку простыни.
- Что ты там буянишь?
От вздрогнул от неожиданности. Призываемые гроза и революция, видимо, решили явиться в образе разбуженного Марко.
- А что еще? Жара такая… - Лайсерг опять вздохнул. – Как вы с этим боретесь?
- Ставим диван на подветренную сторону. На прямую между балконом и дверью. В июле не спасает, но сейчас терпимо, - маленькая пауза. – Иди сюда.
Лайсерг взвесил свои возможности.
- Иду.
Выпутаться наконец из опостылевшего покрывала оказалось невероятным облегчением. Подобрав подушку, он ухватился за ножку легкой складной кровати и подтащил ее ближе к дивану (дышалось там и вправду легче). Занес было ногу с намерением лечь и предпринять еще одну попытку заснуть, но….
- Да не в этом же смысле.
Досадливый смешок с дивана и, оттуда же, - знакомая властная рука, небрежно скользнувшая вокруг его пояса и внезапным резким рывком заставившая потерять равновесие. Со сдавленным вскриком Лайсерг опрокинулся в полусидящее положение. По телу пробежал легкий холодок от внезапного физического контакта: его плечи уперлись в грудь Марко – кожа к коже. А по-прежнему обхватывающая его талию рука, между тем, мягко притягивала все ближе, прижимала все теснее, пока они не оказались лежащими совсем вплотную друг к другу. Теперь Лайсерг чувствовал Марко всем телом – и не требовалось способностей коккури, чтобы считать намерения опекуна на ближайшее время. Он нахмурился, дернулся из расслабленно-железной хватки.
- Подожди, мы не можем сейчас…
Марко уже вымащивал его плечи и спину короткими требовательными поцелуями.
- Аргументируй.
- Нас услышат. Йо за стенкой!
Ответа не последовало, но после паузы Марко медленно, словно колеблясь, снял руку и даже как будто бы чуть отстранился. Лайсерг на несколько секунд замер в прежнем положении, чутко прислушиваясь к происходящему за спиной: он, признаться, не доверял настолько легким победам. Но за спиной было тихо – ничего, кроме ровного дыхания засыпающего человека. Засыпающего в считанные секунды и с эрекцией. Подвох был налицо, но и Лайсерг имел свой козырь – скорость и внезапность. Если сильно оттолкнуться от спинки, на пол можно слететь моментально, а там – два шага до собственной кровати…
Не учел одного: засыпающий Марко отслеживал обстановку с не меньшей пристальностью. И видимо какое-то неловкое подготовительное движение привлекло его внимание: на первую же попытку побега он ответил тем, что пригвоздил даузера к дивану всей тяжестью тела и – это было по-настоящему неожиданно – зажал ему ладонью рот. С размаху зажал – словно хлестнул по губам, и с силой – голова откинулась назад до дурноты.
- Хочешь, чтоб было тихо, – молчи.
Лайсерг замотал головой, борясь за воздух, и Марко, спохватившись, немного расслабил руку и разжал пальцы. Угрозу удушья, таким образом, удалось преодолеть, ну а об иных победах речи не шло – свободной рукой Марко уже освобождал их от покрывала и другой лишней материи. Лайсерг слабо побарахтался без определенной цели и, наконец, расслабился, отдавая опекуну… любовнику в распоряжение свое тело, которое тот умелыми и экономными движениями располагал, исследовал, ласкал, готовил к…
Отчего-то – возможно, из страха попасться – все чувства Лайсерга были обострены до предела, особенно осязание. Он настолько сильно ощущал обнаженной кожей контраст тянущегося от балкона прохладного ветерка и точечных обжигающих прикосновений пальцев и губ Марко, что пробудил в себе настоящий голод – больше, больше контрастов! Жестких объятий вперемешку с невесомыми прикосновениями, хитросплетений удовольствия и боли и, наконец, спокойного сознания того, что это скрученное, покоренное, зависимое положение – результат добровольного и, возможно, самого самостоятельного в его жизни выбора. Марко крепко обхватил его за бедра, что знаменовало окончание подготовительных работ, и даузер с трудом проглотил стон облегчения, без боли, но все еще с легким усилием принимая его в себя.
Тут упомянутая обостренная чувствительность аукнулась по полной - уже первые еще осторожные движения Марко разожгли в Лайсерге целый фейерверк. Его разрывало между желанием спокойно наслаждаться и жадностью – наверняка ведь можно еще, еще сильнее – глубже – быстрее! Эта ненасытность была тем стыднее и отчаяннее, что он, лишенный права голоса и возможности попросить взглядом, никак не мог влиять на процесс… разве только двигать бедрами навстречу, буквально насаживаясь… От подобной беспомощности приливали слезы к глазам, краска к лицу и… все новые и новые волны возбуждения. Марко же, находя намек толковым и ясным, охотно шел ему навстречу и уже не сдерживал себя. Толчки так участились и ужестчились, что вспышки болезненного наслаждения стали накладываться друг на друга. Зажатый рот уже не тревожил Лайсерга: он все равно не успевал дышать. Стыдиться, рефлексировать – ни на что больше не хватало времени, сладить бы только с этим бешеным темпом – прирожденным темпом Марко, который даузеру, кстати, еще не доводилось испытывать в полную силу, во всяком случае, в постели. В том, что этот раз запомнится надолго, сомнений не было.
Они все набирали обороты, все ускорялись, пока, наконец, Лайсерг как более легкий не вылетел на орбиту. Несколько секунд он так и порхал в невесомости, не чувствуя своего тела и слыша только, как отчаянно колотится кровь в висках. Нервные окончания, напоминавшие все это время оголенные провода, видимо, оплавились от последней вспышки, и теперь он просто отдыхал от всех ощущений.
Приземлившись, он заметил, что Марко (тоже уже финишировавший) повернул его к себе лицом и устроил его голову у себя на сгибе локтя. Присутствие покрывала, обнимавшего их обоих, уже не казалось столь неуместным – в комнате стало ощутимо прохладнее; уже можно было расслышать приближающиеся раскаты грома.
«Йо может застать нас утром. Интересно, поверит в то, что я боюсь спать один во время грозы?»
От истомы слипались глаза, но прежде чем заснуть Лайсерг все же заставил себя повернуться и поцеловать левую ладонь Марко: его не оставляло смутное подозрение, что в последние секунды перед отлетом он неслабо прихватил ее зубами.
****
- Как убитый, - кивнул Йо на осторожный вопрос Лайсерга, когда они втроем завтракали на следующее утро. Тому стоило усилия не выказать своего облегчения слишком явно.
- Повезло тебе. Я вот полночи проворочался – сперва жара, потом гром… - нацеживая в чашки свежий кофе, он незаметно наблюдал за изменениями в выражении лица друга. Но Йо только спокойно, немного сочувственно улыбался, и Лайсергу стало совестно за свои маневры и недоверчивость.
Он и в самом деле не выспался: около шести внутренний будильник подсказал, что пора просыпаться и перекладываться в свою кровать. Заодно поправил постель, принял душ, заглянул в комнату к Йо… словом, стало уже не до сна. Странно было сидеть два часа в тихой уютной квартире, ставшей уже почти родной, и трястись, не находить себе места. Конечно, можно списать такую нервозность на ожидание и неизвестность, мучительнее которых, как известно, ничего еще не придумано… но разве не дико было бояться Йо, лучшего своего друга? За время Турнира у него не раз была возможность убедиться, что Асакура-младший – тот человек, которому можно безболезненно довериться. И доверялся, не раз. И никогда не жалел. Так что неужели же теперь что-то изменилось?
Или дело в том, что это не только его тайна? Или дело в самой тайне? Может быть, он просто боится прочесть в спокойном, ясном взгляде правду? Как-то: он грешит, он сеет разврат, и только этим самым развратом они и связаны с Марко. Но откуда такие мыли – ведь это цинизм, предательство, неужели он и в самом деле считает так? Теперь стыдно стало уже перед Марко…
- Благодарю покорно, мне этого хватит, - перебил его рассуждения последний, наводя Лайсерга на мысли о телепатии и (более прозаичный вариант) о том, что у него все на лице написано. Однако, опустив взгляд туда, куда Марко любезно указал ему пальцем, он лучше понял, о чем речь: кофе уже переполнил чашку и практически заполнил блюдце.
***
Кафе, в котором Йо должен был от лица брата встретиться с Марион Фауной (в этом, в общем-то, и состоял смысл его поездки в Италию), видимо, было выбрано стратегически: маленькое, малолюдное, на окраинах. Они подъехали как раз к открытию и оказались первыми и единственными клиентами – вряд ли случайно.
Лайсерг знал, что Марко договорился на работе о том, чтобы немного припозднится, и поэтому знаком попросил его припарковаться и зайти с ними внутрь. Йо взглянул недоумевающее: планировалось, что Марко подбросит их до места назначения и оставит гулять по городу. Лайсерг с огорчением заметил, что оба его спутника до сих пор еще были немного стеснены присутствием друг друга.
Едва ли их отношения станут сердечнее, если открыть Йо истинное положение вещей.
- Зайдем, мне нужно кое-что сказать, - сказал он Марко. – Это ненадолго.
Йо занял место за столиком и, чтобы не расстраивать официанта, заказал чай. Марко с Лайсергом, блюдя конфиденциальность обоих разговоров, предпочли деликатно откланяться в сторону пустой каморки, именующейся комнатой для курения. Плотно закрыв за собой дверь, Лайсерг присел на один из пластмассовых стульев и серьезно глянул на Марко:
- Как ты думаешь, нас не услышат?
Марко пожал плечами:
- Некому. Хозяина я предупредил, что заказывать не будем. А что за секретность? Или ты насчет….
- Да, - перебил его Лайсерг, отводя глаза. – Просто хотел попросить, чтобы сегодня… в общем, давай не будем рисковать.
Он подождал реакции несколько секунд и добавил:
- В конце концов, это всего одна ночь.
По-прежнему глядя себе под ноги, он услышал, как Марко шумно вздохнул, прошелся по комнате и опустился на стул напротив.
- Вчера твое отношение к риску было несколько другим, а? – тут Лайсерг вскинул глаза и от неожиданности отпрянул: Марко, перегнувшись через стол, смотрел на него в упор. – Мне, знаешь ли, даже показалось, что тебе чуть ли не нравится.
- Дело не в том, - когда он уже отучится глупо краснеть посреди серьезных взрослых разговоров? – Марко, я не могу не думать о том, к чему это может привести. Я буду думать об этом, даже когда уедет Йо. Удовольствие выветривается быстро, а это…
Он не стал договаривать, и некоторое время они оба молчали.
- Ладно, - в голосе Марко были в разных пропорциях смешаны досада, озабоченность и недоумение. – Домогательств не будет. Не знал, что это такая проблема.
Он вынул из кармана ключи и поднялся. Лайсерг же не шевелясь сидел на прежнем месте, и только лицо его постепенно прояснялось. До двери дойти он Марко не дал, перехватил за рукав.
- Еще минутку, хорошо?
Не выпуская рукава – коленками на стул, и – дотянулся-таки поцеловать. Да, как-то так, глуповато и сентиментально, но словами вышло бы еще хуже. Отстранившись, даузер чуть виновато пожал плечами, показывая, что сам в растерянности от своей инициативы. Ответная улыбка Марко была довольно насмешливой, но взгляд – мягким, любующимся.
- Тоже мне – компенсировал…
***
Минут через двадцать, когда Лайсерг уже начал уставать от духоты и висящего в воздухе запаха табака, Йо наконец заглянул в комнату. И следующие семь часов они провели бродяжничая по городу без какого-либо определенного маршрута и цели.
С Йо вообще было легко, но особенно легко с ним оказалось бездельничать. Лайсерг еще сам не очень хорошо ориентировался в городе без кулона поиска, а уж в достопримечательностях – и того хуже, однако это совершенно не сыграло роли. Осматривать город в понимании старого друга значило бродить по улицам, слегка присвистывая всякий раз, как на глаза попадалось что-то живописное, полемизировать о том, в какое именно животное складываются завитки решетчатых оград и то и дело обнаруживать, что эту самую улицу они уже изучали час назад. Город распался на бессчетное множество мельчайших деталей, каждую из которых можно было рассматривать сколько угодно. Осмотреть таким образом все не представлялось возможным, но значения это не имело. Ценна была сама атмосфера, темп, сопутствующая беседа.
Беседа, кстати, даром что отличалась оживленностью, складывалась исключительно на основе новых впечатлений. Прошлого они как-то не касались. Нельзя сказать, что избегали, но повода долгое время не появлялось. Только когда они, прячась от беспощадного послеполуденного солнца, зашли перекусить в прохладный полутемный бар, Лайсерг полуосознанно дал требуемый импульс:
- Твоя встреча прошла удачно?
Йо кивнул, не отрываясь от соломинки, однако, почувствовав, что не совсем удовлетворил ответом, выпрямился и пояснил:
- От меня требовалось лишь доставить пакет. Ну, и передать устные пожелания, сказать пару слов о погоде…
- Пакет? – Лайсерг прикусил большой палец, глядя расширившимися настороженными глазами в пространство. – Что там может быть? – Йо безмятежно пожал плечами.
Лайсерг хотел бы сделать вид, что не тревожится, что по спине у него не ползет предательский холодок. Хотел бы воспринимать имя Хао Асакура спокойно и ассоциировать исключительно с Йо. Многое бы отдал, чтобы избавиться от воспоминаний и лишних сведений о нынешнем Короле Шаманов, который уже успел показать себя мудрым и достойным правителем. Он ведь читал в газетах о выравнивании экологической ситуации, видел спокойный и глубокий взгляд Хао при коронации, безоглядно верил многим шаманам, ставшим приближенными Короля. В том числе и…
- Йо, - голос подрагивал от напряжения. – Он собирает своих прежних последователей – зачем?
Йо медленно отставил в сторону стакан с тем самым сосредоточенным, почти суровым выражением, которое появлялось на его лице при особо серьезных разговорах.
- Не думаю, что он их собирает, Лайс. Скорее всего, просто пытается не потерять. Мы все не хотим выпускать друг друга из виду.
- Мы друзья, - сказал Лайсерг тихо. – Мы никогда не видели в других… ступеньку к титулу. Ты извини, Йо, но разве смерть Ханагами не входила в его планы?
- Наверное, теперь он считает это своей ошибкой, раз пытается исправить. А за исправленную ошибку я не могу держать зла.
- Интересно, как он намерен исправить все убийства и восстановить семьи? – слова пошли на язык непроизвольно – крик той части души, которая по-прежнему ненавидела Хао. В следующую секунду он уже охотно открестился бы от них. Никакая ненависть не стоила смешанного выражения гнева и горечи, черным огнем вспыхнувших в глазах Йо; никакие лишения не давали права причинять боль кому-либо, кроме виновного… Йо медленно сжал и разжал ладони, успокаиваясь, и хотел что-то ответить, но Лайсерг перебил его почти со страхом:
- Нет, ничего не говори, я знаю. Просто я… Прости меня, пожалуйста. Хао… он делает много добра, ему можно верить. Первые несколько месяцев мы ждали катастрофы, но теперь хотим, чтобы все осталось, как есть, – даже мы, Икс-судьи, хотим, хотя боролись за противоположное… - он досадливо поморщился, чувствуя, что говорит слишком сбивчиво и не совсем то. – Прости. Ты прав, как и всегда. Я… я просто не могу до конца изжить это из себя.
Огонь в глазах Йо постепенно преобразовался в мягкий, лучистый свет – такой же как обычно… ну, может, поярче, чем обычно. Он опять улыбнулся и положил ладонь на предплечье Лайсерга:
- Ничего, Лайс. Знаешь, я за последнее время видел много шаманов, и все они… все мы занимаемся сейчас одним – расстаемся с Турниром. Он хорошо окончился и многое нам дал, но есть такие вещи, которые… лучше просто забыть. Мы не сможем тут прижиться с такими воспоминаниями.
- Пусть вся кровь останется на острове, - негромко добавил Лайсерг. – Я пытаюсь, Йо.
- И знаешь что еще? Ни в ком из них мне не пришлось разочароваться после встречи. Многие мне понравились только теперь, когда я их увидел без оружия. Во всех этих перепалках у нас было не очень-то много времени приглядеться друг к другу и увидеть лучшее, верно?
- И мы должны делать это сейчас, когда перестали быть соперниками, - закончил мысль Лайсерг. Йо безмятежно потянулся и закинул руки за голову:
- Во всяком случае, это мои планы на ближайшие пару лет. Неплохая альтернатива колледжу, да?
Лайсерг рассмеялся, но тут же посерьезнел:
- Йо, скажи… я же не первый, кто выступает против твоего брата?
- Все образуется со временем, Лайс. Не бери в голову, - твердо пресек и извинения, и саму тему Йо, но даузер успел прочитать мелькнувшее в его взгляде: «И не последний».
Несколько минут они молча доедали заказ. Лайсерг, рассеянно кусая соломинку, размышлял о братьях Асакура. Братьях… Забавно, но он стал чувствовать их родственную связь лишь после коронации Хао, хотя узнал о ней много раньше. Неоспоримо похожи – и внешностью, и силой, и властью над людьми; явный интерес друг к другу, тесное сплетение судьбами… но он не мог приучить себя к мысли об их близком родстве. Не приходило и в голову, что эти двое могут стать чем-то важным друг для друга.
Поэтому ему предстояло сильно удивиться, когда в первые же недели по окончанию Турнира Йо быстро и прочно занял место возле Хао – советник, дипломат, совесть, друг… Он стал не просто братом – а близнецом, второй половинкой сущности. Иногда в приступе горечи Лайсерг мстительно думал, что на деле престол занимают оба брата, и только младшему человечество обязано отменой проекта «Ад на земле». Ни прежде, ни после ему не доводилось ревновать Йо к кому-либо (по отношению к этому человеку любое чувство собственности вообще было бы неуместно), но тогда… Он, даже зная, что светлый разум Йо всегда победит, не мог видеть их в слитом состоянии. Пусть за время Турнира даузер уже и сделал несколько шагов к тому, чтобы принять Хао – к таким резким скачкам он оказался не готов. Он чувствовал себя задетым, обманутым, преданным тем фактом, что главный друг и главный враг внезапно стали единым целым, и не представлял, как следует относиться к этому целому. В Италию, если совсем честно, он попросту сбежал (тем и объяснялось такое быстрое и твердое согласие на предложение Марко. Господи, как же совестно и незаслуженно было видеть вспыхнувшую у того в глазах восхищенную признательность!). Несколько месяцев не контактировал, смирялся, и постепенно картина перед его глазами стала проясняться. Близнецы должны были функционировать как единое целое, чтобы суметь справиться с обязанностями Короля Шаманов; единственным бескровным выходом из сложившейся на Турнире ситуации было то самое слияние, к которому инстинктивно стремились и Йо, и Хао. Красиво получалось, почти как сказка или миф – судьба разделила душу Короля на две части, чтобы сильнейшая спаслась и спасла другую. Наверное, это с натяжкой соответствовало истине, но только с помощью такой сказки Лайсерг смог наконец избавиться от неприятного осадка. Интуиция подсказывала, что суть, пусть и в незамысловатой форме, он ухватил верно.
Но все это были старые, прошлогодние размышления. А в тот день Лайсерг заметил и кое-что еще. Простенькую такую деталь.
«Даже если союз с Хао и не был жертвой со стороны Йо, то уж риском – определенно был».
Потому что не только Лайсерг удивлялся столь быстро установившемуся доверию к Хао. Не только Лайсерг испытывал сомнение по поводу благих намерений взошедшего на престол. А прохладное отношение к Королю легко перекидывалось на тех, кто открыто его поддерживал, и в особенности на тех, кто перешел в его лагерь сразу после победы. Поступок Йо выглядел тогда непрезентабельным и подозрительным. Если доводить мысль до конца – сторонний наблюдатель мог бы назвать Йо перебежчиком. Не исключено, что и называли. Возможно, в лицо.
«Я тогда ничего, кроме себя и своих обид, не замечал, а вот он-то, думаю, все слышал. Но – либо не задевало, либо как обычно не подавал виду. Йо просто первым увидел, что Хао действительно изменился и что кто-то должен стать фундаментом для выстраивания его отношений с враждебно настроенными подданными. А когда Йо решает, что ради какого-либо человека стоит стараться, и видит, что именно нужно сделать… больше сомнений у него не возникает. Он не видит последствий для себя, они его не интересуют. Оттого нет и страха.
Все это ясно, кроме одного: что именно – эгоизм, трусость, угодничество – не дает и мне поступать так же с людьми, которыми я дорожу? Мне нечего стыдиться. Йо должен знать о Марко».
Лайсерг долго разглядывал свое отражение в остывающем чае, пока наконец Йо не подался вперед, чтобы заглянуть ему в лицо:
- Эй? Я, кажется, тебя расстроил…
- Да нет, что ты, - кажется, улыбка вышла довольно кривой. – Это я – сам себя.
***
Майская погода преподносила сюрпризы: на следующий день на улице стояла почти осенняя тусклая морось – компенсация за недельную жару. Настроение вполне соответствовало: первая же мысль Лайсерга после пробуждения была о том, что вечером Йо уезжает, вторая – о том, как это преждевременно и как не хочется его отпускать. Марко оказался настолько верен своему слову, что даже не растормошил подопечного перед уходом на работу, и это тоже отчего-то представлялось довольно печальным. Чайник давно остыл, а за окном, как уже упоминалось, моросило. Прекрасные условия для того, чтобы развивать невеселые мысли.
Конечно, с пробуждением Йо хандра несколько отступила на задний план – у них оставалось всего несколько часов и вагон необсужденных тем. Полдня прошло за разговорами и чаепитиями; на улицу совсем не тянуло, да и отвлекаться не хотелось. Новости они сыпали друг другу пригоршнями – Йо недавно ездил к Юсуи на Хоккайдо и по-прежнему регулярно виделся с Мантой; Лайсерг, ведя более оседлый образ жизни, имел возможность часто связываться с Чоколавом и Реном по электронной почте. Вслед за друзьями последовали знакомые, затем – бывшие враги… Тут, в основном, делился информацией Йо: через Хао он знал основное о многих. Разговор бурлил, петлял, сбивался с одного на другое, пока наконец…
- По-моему, всех уже перебрали?
- Да. Ну, разве что… сам-то ты как, Лайс?
Немного застигло врасплох, но он сориентировался, улыбнулся:
- Ничего. По-моему, вполне нормально. – Установившаяся пауза была явно выжидательной, и он послушно продолжил: - Если по событиям… ну, Марко, как только приехали, оформил надо мной опекунство; он, кстати, взял кредит и пытается опять начать свое дело. Учусь пока тут… за высшим образованием, наверное, поеду в Англию: местные университеты все ругают. Госпожа Дева… Жанна учится в католическом закрытом пансионе, приезжает сюда на каникулах, ну и на выходных иногда, - он поприпоминал еще и пожал плечами. – Все хорошо.
- Значит, сбылось, - туманно подытожил Йо. – В смысле, вы и правда стали семьей.
«Ну да, если это так теперь называется…»
Лайсерг незаметно глянул на часы: через сорок минут им уже пора было выходить. Поздновато, пожалуй, затрагивать дискуссионные темы типа «А знаешь, Йо, я сплю со своим опекуном». Наверное, теперь уже не судьба. Очевидно, в другой раз.
«В какой другой раз, когда он вообще будет? Что я делаю, опять совершенно осознанно упускаю возможность просто потому, что нужно сделать усилие над собой… Я же прекрасно вижу, что уже увязаю во всех этих «за» и «против» и что Йо может легко все это разрешить, помочь, как всегда помогал. У меня уже случались неприятности, которые легко можно было избежать, будь я искренней с ним… Надо взять себя в руки и говорить, в конце-то концов!».
Он собрался, поднял глаза на Йо (который, чувствуя неладное, всматривался в него с пугающей пристальностью) и ответил:
- … Конечно. Да мы ведь уже давно ей стали, Йо.
И мысленно выругался, отчего-то по-итальянски.
***
Видимо, Йо за время их знакомства научился навскидку распознавать в поведении Лайсерга внутренние колебания. Чем иначе объяснить такую редкую для него настойчивость в призывах поддерживать переписку, пусть хоть через электронный ящик Манты? Лайсерг, тоже действуя больше подсознательно, без особых успехов пытался уверить друга в своем благополучии, чем только сильнее выдавал себя. За всеми этими эмоциями они слегка спутали рейсы, едва не отправив Йо куда-то в Австралию. Аэропорт вообще оказался каким-то малопонятным лабиринтом, пришлось оставить все и вплотную заняться даузингом, изредка прибегая к помощи – да простит покойный отец – указателей на стенах. Но один плюс в этом всем был: они расстались вполне улыбчиво, окрыленные свежей победой над лестницами и коридорами.
Но после одинокой прогулки домой под дождем Лайсерг уже отчасти восстановил свою утреннюю хандру. И в квартире было опять так убийственно тихо… Он включил радио и отвернул будильник к стене, чтобы не смотреть ежеминутно, сколько осталось до прихода Марко, и постарался занять голову алгеброй, чтобы ни о чем больше не думать. Он же пропустил два дня школы из-за приезда Йо.
На третьем упражнении кто-то в небесах, видимо, уловил, что одиночество даузеру на этот раз в тягость. Квартиру огласил долгий, уверенный звонок. Лайсерг, мысленно все еще барахтаясь в тригонометрии, прошел к двери краем сознания любопытствуя, кто звонил, - чувство времени подсказывало, что еще явно не Марко. Хотя звонок был похож на его. Ушел пораньше? Заехал за чем-нибудь?
Он на ощупь отпер замок и, оторвавшись наконец от прихваченного учебника, поглядел в приоткрывшуюся дверь. Было черно. Глухой черный плащ, черная же борода, черные глаза. И черная шляпа.
В памяти услужливо всплыло имя черного человека – Люциус Лассо.
***
В первую секунду Лайсерг пожалел, что давно перестал круглосуточно носить на предплечье маятник. Этот человек уже во второй раз застает их врасплох! Прошлая битва чуть не закончилась катастрофой, гибелью всей команды; их спас только Йо. Теперь Лайсерг стал в разы сильнее, но не факт, что этого хватит – кто знает, какой у противника уровень фуриоку и сколько у него духов; всё ведь меняется, все тренируются… Жаль, что уже нет Йо, и слава Богу, что еще нет Марко!
Негромкий кашель – сдержанный и прокуренный – вырвал его из паники в действительность. Когда же взгляд, поблуждав, наткнулся на раскрытый учебник по алгебре, Лайсерг окончательно пришел в себя.
«Не враг. Не Турнир. Все это уже позади».
- Здравствуй, - начал Люциус, так и не дождавшись от него никакой словесной реакции. –Ты один?
- Марко приходит позже. Вы к нему? Я мог бы передать, если что-то нужно.
Надо же, как спокойно и светски получилось. Впору быть приятно удивленным.
- Да, к нему. И к тебе. Я рассчитывал застать вас обоих. Видишь ли, - он неловко помолчал, видимо пытаясь сформулировать мысль, - нам необходимо поговорить втроем.
- Нам? – против воли переспросил Лайсерг и прикусил губу: получилось довольно-таки бестактно.
- Нам, - лицо Люциуса посуровело, на лбу резко обозначились морщины, и сам он стал больше похож на себя, каким запомнился даузеру. – Я пришел сюда потому, что имею все основания считать себя причастным к этой семье и вправе вмешиваться в ситуации, которые кажутся критическими. И я настаиваю на разговоре.
- Я в вашем распоряжении, - сказал Лайсерг, напряженно сверля глазами притолоку. – Боюсь, придется довольствоваться этим. Марко нет.
- Жаль: дело касается вас обоих. Когда он придет?
Лайсерг усилием воли затолкал подальше в сознание леденящее душу подозрение, понемногу перерастающее в уверенность, и сумел-таки остаться спокойным.
- Через несколько часов, - как же легко врется, когда надо. – Я готов говорить сейчас, если хотите. А о чем?
- Об отношениях, связывающих вас с Марко.
Удар не стал легче от того, что был ожидаемым. Лайсерг даже оперся на дверной косяк, чуть пошатнувшись, - и, наверное, побледнел. Но на душе, как ни странно, установилась полная тишь, приправленная только легкой досадой на избирательность собственной интуиции. Ведь раз уж она так настойчиво говорила о близящихся бедах, то стоило упомянуть и об их источнике. Обошлось бы, по крайней мере, без необоснованных подозрений в сторону Йо…
Он, не особо задумываясь над своими действиями, снял с вешалки штормовку и вынул из кармана ключи. Люциус, казалось, был слегка сбит с толку, однако любезно шагнул в сторону, давая возможность выйти и запереть дверь. Закончив с этим, Лайсерг молча направился вниз по лестнице, инстинктивно ускоряясь от звука тяжелых шагов у себя за спиной. Как только они оказались на улице, даузер, естественно, взял направление противоположное тому, из которого вот-вот должен был показаться Марко.
Должно быть, это старые добрые инстинкты руководили его слегка оцепеневшим разумом: плутать, морочить, путать следы и уводить как можно дальше от любимого, оберегаемого гнезда.
***
Несколько минут Люциус следовал за ним без вопросов, держась слегка позади. Возможно, любовался знакомой, хоть и полузабытой улицей (он же жил здесь когда-то? Вроде бы так…); возможно, ждал, пока минуют немногочисленные прохожие. Только когда Лайсерг приблизился к ограде городского парка, Лассо легко, в два шага, поравнялся с ним и жестом предложил зайти. Место действительно было удачное: достаточно глухое и мало соблазнительное в дождливую погоду. Лайсерг кивнул и толкнул створку ворот. Пройдя немного вглубь, он остановился и неохотно повернулся к Люциусу лицом:
- Ну, пусть здесь. Что вы хотели сказать?
- Я больше настроен слушать. Вы та сторона, которой следовало бы объясниться.
Лайсерг нахмурился, но промолчал, переключив внимание на мокрую скамейку у бордюра.
- Итак, - продолжил Люциус, снова не дождавшись реакции. – Для начала, хотелось бы уточнить, в какой именно связи ты состоишь с Марко.
- По-моему, вам это известно, иначе бы мы сейчас не говорили, - отрезал Лайсерг, несколько выпав из оцепенения от прямоты, если не бесцеремонности вопроса. – Если вы следите за нами…
- Я не занимаюсь слежкой, - низкий, глухой голос в сочетании с вескими словами производил серьезное впечатление, но Лайсерг, хоть и чувствовал себя довольно-таки бесплотным на фоне всего этого, попытался упереться:
- Тогда откуда вы узнали?
Люциус помолчал, задумчиво смерил его взглядом и, видимо, счел справедливым ответить.
- От Марион Фауны.
- Вы считаете, это лучше? – он стиснул зубы, сжал кулаки, но нахлынувшая приступом ярость все-таки прорвалась. – Играете против нас командой, да? Даже ваш господин уже нашел себе новое занятие! Почему вы не можете просто отступиться – может, хватит уже разрушений?..
- Успокойся, - оборвал его Люциус прохладно. – Во всем, что касается законов общества, Мари - ребенок. Вряд ли она вообще увидела в ваших действиях что-либо противоестественное. Марион известно, что я знаком с Марко, – возможно, именно поэтому она и упомянула о вас. Если уж на то пошло, говорить нужно не о выслеживании, а о вашей собственной неосторожности.
Эти слова подействовали как ушат холодной воды – даузер отлично помнил, чьей инициативой был и поцелуй, и вообще весь тот разговор. Да, комната для курящих была первой по коридору, зал – вторым. Расшатанная дверь не запиралась на замок и могла приоткрыться в любой момент, а за разговором они, возможно, не ощутили на себе взгляда. Злость отступила, сменившись усталой, горьковатой улыбкой: он ведь тогда в лучших законах жанра был уверен, что делает, как лучше…
Лайсерг отошел и опустился на одну из мокрых скамеек, запрокинул голову, откинувшись на спинку. Среди постепенно рассеивающихся туч виднелся лоскут ярко-голубого неба.
- Понятно. Теперь вы обратитесь, куда следует, - заговорил он, не утруждая себя вопросительной интонацией, - и Марко привлекут к ответственности. Не знаю уж, во сколько лет ему это обойдется… Мы с Жанной отправимся в детдом, больше, вроде бы, и некуда, - углубляясь в кадры из будущего, он начинал понемногу забывать о присутствии Люциуса. - Хорошо бы удалось вернуться в Англию, но это, конечно, не мне решать... Нам, наверное, запретят видеться, хотя после совершеннолетия я могу их уже и не слушать. Если к двадцати пяти годам… или когда его выпустят – через десять, пятнадцать лет? – я зарекомендую свое сыскное агентство, то, может, помогу и Марко встать на ноги еще раз. Хотя этого он может и не принять.
От уже знакомого глуховатого кашля под ухом даузер вздрогнул и очнулся от размышлений.
- Ну, ты, конечно, драматизируешь, - Люциус стоял за спинкой скамьи и выглядел несколько обескураженным. – На таком скромном материале человека в тюрьму не посадить, да у меня и не было подобных планов… Разумеется, это серьезный сигнал, в инстанциях стали бы разбираться. Скорее всего, дело бы закончилось отзывом прав на усыновление для него и новым опекуном для тебя, при условии разумного поведения.
- Я не стал бы вести себя разумно, - мимоходом заверил Лайсерг.
- Не сомневаюсь. Ну, в таком случае – отзыв прав на опекунство для него и специальное заведение, где помогают детям с дурными наклонностями, - для тебя.
- И всеобщее порицание для нас обоих, да? Можно подумать, никто не узнает. От него же все отвернутся!
Люциус немного устало вздохнул:
- Именно поэтому будет лучше избежать огласовки. Лайсерг, я действительно пришел, чтобы поговорить. Не нужно воспринимать мои слова как угрозу.
- А как же их тогда воспринимать?
- Как… заботу, полагаю.
Лайсерг опустил взгляд на собственные переплетенные пальцы, колеблясь, насколько близко к сердцу следует принимать эти слова. Явная скованность в тоне Люциуса и выражение его лица, казалось, говорили, об искренности… с другой стороны, в его понятие о заботе, как показала жизнь, входили и уход из своей же организации, и покушение на своих же воспитанников…. Все, конечно, имеют право на доверие, но тут, пожалуй, и Йо заколебался бы.
- Что вы собираетесь с нами делать? – спросил даузер насуплено.
- Пока – задать несколько вопросов, - с неистощимым терпением повторил Люциус. – На первый ты не ответил прямо, но по общему направлению мысли… мне представляется, что у вас все уже зашло далеко.
- Далеко, - спокойно подтвердил Лайсерг.
- Предельно далеко?
- Если вас интересует, было или не было, то – было.
Кажется, он все-таки наконец разучился краснеть посреди серьезных взрослых разговоров.
- Следовательно, эти отношения продолжаются уже некоторое время.
- С конца Турнира. Около года, получается.
- С конца Турнира, - медленно повторил Люциус. – Ясно. Что ж, реализуется худший вариант развития событий. Худший и, пожалуй, самый логичный. Я и думал о чем-то подобном.
Впервые за все время их беседы основатель Икс-судей стал выказывать какое-то волнение – во всяком случае, то, что он ни с того ни с сего начал мерить шагами асфальт перед скамьей, сложно было объяснить по-другому. Лайсерг вернулся к созерцанию своих ладоней: никаких ответных реакций пока явно не требовалось. Хотя, признаться, забеспокоился и он: в воздухе уже витало какое-то предчувствие развязки.
Люциус наконец остановился напротив него, глубоко засунув руки в карманы и откинув голову – возможно, чтобы лучше его разглядеть. Лайсерг автоматически поднялся на ноги.
- Ну что ж, Лайсерг Дител, теперь моя очередь давать объяснения, как ты и хотел. Начну с того, что рано или поздно пришел бы к вам, даже сели бы Марион не предоставила мне новые сведенья. Идея с опекунством с самого начала была неудачной. Я узнал пару месяцев назад, что Жанна переехала и живет при школе; меня это обрадовало. Примерно этого же я желал бы и для тебя.
- Вам, кажется, очень понравилась идея разрушить семью, которую сами и создали, - сузил глаза Лайсерг.
- В каком-то смысле. Кстати, именно этот факт – что я создал ситуацию – и заставляет меня вмешиваться. Я бы поговорил с Марко много раньше, не отдались он от Жанны добровольно. Но он это сделал, и проблема показалась решенной. Прошу прощения, я почти ничего не знал о тебе и не дал себе труда подумать об отношениях между вами.
- Лучше бы так было и дальше, без этой заботы! Почему вы так плохо знаете Марко и зачем вам все у него отбирать?
Люциус взглянул на него с удивлением:
- Говоря честно, из вас троих я наиболее сильно желаю нормальной счастливой жизни именно ему. И, кстати, очень неплохо его знаю. Я приложил руку к тому, чтобы Марко и Дева попали в Турнир, но, видит Бог, я не хочу, чтобы Турнир остался с ними навечно. Мы крепко запутались во всем этом и выход один – обрубить все нити.
На секунду Лайсерга поразило острое ощущения дежа вю – вот буквально вчера, в кафе с Йо, те же рассуждения о выветривании Турнира… Выходит, Люциус прав по умолчанию? Нужно обрубить все нити? Но вчера не прозвучало слова «все»…
- Есть нити, которыми я дорожу, и они не делают меня хуже. У всех есть.
- Не в нашем случае, - пауза. Кажется, колеблется – сказать или не сказать? – Поверь, Лайсерг, вы с Марко и Жанной вредны друг другу. Сложившиеся между вами отношения губительны.
Губительны… Он переоценил себя: невозможно победить против таких обвинений, на которые нечего ответить.
- Я понимаю, - почему так горько слышать, почему руки опускаются и не желают драться? - насчет нас с Марко… вы священнослужитель… Но Дева?
- Лайсерг, основа одна – противоестественность. Мы были заперты на острове среди врагов, мы приехали убивать или быть убитыми – и у нас помутился рассудок. Кто-то ринулся бесцельно проливать кровь, кто-то стал обожествлять маленькую девочку, а кто-то… кто-то поддался греховной похоти или совращению. У нас нет права обличать друг друга и считать, что вина другого тяжелее. Каждый должен замаливать свои грехи и не усердствовать в них. И прежде всего – признать их.
Лайсерг долго молчал, прежде чем ответить:
- Я признаю все свои, кроме Марко. Он стал мне дорог вовсе не потому, что мне ударило в голову. Наверное, одно время я считал его ангелом, как Жанну – святой, но это глупость и давно прошло. За него молиться нужно, а не замаливать…
Люциус усмехнулся – или даже подавил смешок, в глазах его зажглось что-то вроде невольной симпатии. Сильной, жесткой ладонью он приподнял лицо даузера за подбородок, так что они встретились глазами.
- Ты по-прежнему не понимаешь. Дело не в самом Марко и даже не в том, что Турнир организовал вам встречу… Но познакомься вы здесь – разве дошло бы до подсудного дела? Связался бы ты со взрослым мужчиной в окружении, которое это осуждает, а не творит и поощряет любые сумасбродства – лишь бы хватило фуриоку?
- Не знаю, - честно ответил Лайсерг, вынужденно глядя в непроницаемо-черные глаза. – Я был слаб. Может, до Турнира и сбежал бы. Только я не вижу в этом ничего хорошего.
Брови Люциуса чуть насупились, хватка чуть усилилась.
- А отрава-то крепка, не выветривается…, - проговорил он вполголоса и, должно быть, сам себе и снова обратился к Лайсергу. – Значит, ты готов отречься от возможности создать семью, от продолжения рода? Твои родители наверняка хотели бы этого.
По спине пробежал холодок при упоминании о родителях – высшем авторитете, неодобрение которого было бы тягчайшей карой. Лайсерг на секунду закрыл глаза, давая трем любимым образам всплыть в памяти, перемешаться, вступить в короткое противоборство.
- Да, - выдохнул он наконец, возобновляя зрительный контакт. - Если нужно, то пусть. В остальном попытаюсь прожить так, как им мечталось.
- А Марко? И для него выбираешь то же?
Лайсерг улыбнулся:
- Марко сам решит, я никак не могу на это повлиять. А вы… правда так считаете?
- Что?
- Ну, что для него это все так же серьезно, как для меня?
Люциус буквально уронил руку – так внезапно, что даузер едва не уткнулся подбородком в грудь. Когда же он поднял голову, то встретил совсем другой взгляд – полный усталости, досады и чего-то еще, что можно было принять даже за беспомощность. Лайсерг был изрядно растерян, потому что вообще-то ожидал увидеть такое выражение только в своих глазах – ведь это, кажется, был взгляд побежденного?..
***
Солнце уже окончательно растолкало облака и подсушивало асфальт, когда они свернули на свою улицу. Лайсерг изрядно запыхался, пытаясь подстроиться под широкий скорый шаг своего спутника, хотя тот ничем не показывал, что его присутствие все еще желательно. Теперь, как ни удивительно, даузер составлял ему компанию вполне добровольно. Возможно, настроение шаманов реагирует на погоду? На душе было ясно, солнечно, на душе начинало теплеть…
Люциус метнул на него хмурый взгляд через плечо (Лайсерг не успел спрятать улыбку, то и дело бессознательно прорезавшуюся на лице) и снова отвернулся.
- Что ж, возможно, я просто не сумел объяснить.
- Нет-нет, я многое понял, - поспешно заверил он. – Вы действительно очень помогли.
И, что самое странное, - это была правда, а не вежливость.
Аргументы Люциуса до него действительно не дошли. Возможно, он просто недостаточно в них вслушивался, так как был слишком занят поиском ответов на собственные вопросы. Ну что ж, зато ответы наконец были сформулированы. И говорили они, что угроза исходящая извне слишком велика, чтобы поддерживать ее еще и собственными сомнениями; что в той осаде, на которую они себя обрекли, недопустим страх, но необходима осторожность, что нельзя забывать многое из того, чему научил Турнир – и в первую очередь то, как чтить и оберегать свою собственную маленькую правду, не отдавая ее на поругание и не навязывая ее другим. А еще – то, что он как-то незаметно для себя, несмотря на все эти круглосуточные колебания, уже давно сделал выбор, от которого никогда не отступится. Пусть недостаточно силен и тверд, пусть для него недоступно великое множество вещей, но в это множество входит и предательство.
Непривычное чувство доверия к себе распирало его, хотело излиться и на других. Сейчас Лайсерг физически не мог подозревать или ненавидеть кого-либо. Поэтому на подходе к дому, когда Люциус замедлил шаг с явным намерением свернуть к автобусной остановке, даузер повернулся и, глядя ему в лицо, протянул руку:
- До свидания.
Люциус ответил на рукопожатие.
- Приходите как-нибудь к нам. Вы ведь верно сказали, что относитесь к этой семье. Вам хорошо бы, наверное было увидеться, поговорить… - он чуть запнулся, - …только не об этом.
- Да, похоже, это бесполезный разговор, - согласился Люциус и, выпустив ладонь Лайсерга, полез в карман за сигаретами. – Учитывая, что наиболее здравомыслящим в вашем дуэте я считал тебя…
Снова кольнула секундная тревога: если не разговоры, то что он тогда планирует предпринять?
- Просто Марко не будет вам верить, если вы с этого начнете, - пробормотал Лайсерг, отводя глаза. – Он разозлится, что вы так много знаете.
Люциус усмехнулся:
- Снова верно.
На его лице снова появилось то выражение, которое, видимо, приберегалось исключительно для Марко и разговоров о нем, – мрачная, напряженная улыбка. Было в ней что-то – властность? решительность? одержимость? – настолько бросающее в дрожь, что Лайсерг зябко повел плечами и почти по-детски жалобно сказал:
- Только не надо подавать на нас в суд, ладно? Я что-нибудь придумаю, чтобы Марко к вам быстро привык. Может, вы его и правда переубедите…
Люциус в очередной раз кашлянул – видимо, замешательство у него всегда сопровождалось такой реакцией – и уже в развороте к остановке обронил:
- Хорошо. В ближайшее время организую дипломатическую встречу.
- До свидания, спасибо, - попрощался Лайсерг в удаляющуюся спину с доведенной до автоматизма вежливостью. Пришлось постоять, глядя в одну точку, еще несколько секунд, чтобы окончательно осознать, что все прошло. Опасность более-менее отведена. Можно идти домой, потому что как ни странно ничего пока не случилось.
***
Разумеется, Марко был уже дома, когда он вернулся. И видимо довольно давно, так как стол был накрыт и раскладушки посреди комнаты уже не стояло. Судя по доносившимся из чулана звукам, опекун была в процессе водружения ее на верхнюю полку.
Лайсерг, на ходу освобождаясь от ветровки и улыбаясь умиротворенности, которую порождали в нем весь этот по-своему уютный быт, проскользнул в чулан и наугад обнял первое, что пошло в руки. Повезло. Он прижался щекой к теплой спине и закрыл глаза, не обращая внимания на сдержанно-удивленное восклицание Марко, грохот раскладушки, едва не погребшей их под собой и последующие проклятия в адрес всех участников ситуации.
- Совсем ошалел, - не без скрытого удовлетворения прокомментировал Марко, плечом подталкивая даузера к выходу, когда проблемы с мебелью были улажены. – Весна у тебя, что ли?
- Весна, - согласился Лайсерг. – И соскучился…
Ему почудилось, что на лице Марко мелькнула секундная довольная ухмылка.
- Ну, если Господь убережет нас от гостей хоть в ближайшие пару дней и ночей…
«Не факт», - подумал Лайсерг и попытался осторожно вывернуть на нужную тему:
- Марко, а ты ведь… ну, хранишь наши пистолеты тут, дома?
- Да, - приподнял брови тот. – А что, нужны? В школе проблемы?
«Да вот в том-то и дело, что не нужны…»
Сегодня же найти и перепрятать куда-нибудь подальше. Лайсерг виновато вздохнул, ощущая на себе пристальный вопросительный взгляд Марко: он плохо умел что-то планировать за этой конкретной спиной – скорее уж, укрываться за ней…
- Я просто хотел позащищать нас немного, Марко. Ты не против?
Тот рассмеялся, притянул даузера к себе:
- Ну, разве что немного. У тебя с этим скачет, а? То силой не заставишь сражаться, а то ни с того ни с сего на мое место метишь…
- Куда мне на твое место, Марко? Я уж – как умею…
«То есть, мирными способами. Мне кажется, пришла пора задействовать мирные способы и что опробовать первым их должен я. Не получится, по-другому…»
Ответную реплику Марко прервал телефонный звонок. Опекун с явной неохотой отстранился и потянулся за трубкой. Лайсерг тоже вздохнул, но больше по другой причине: у него было вполне отчетливое предчувствие относительно того, кто и по какому поводу звонит. Некоторые люди не любят откладывать дела в долгий ящик.
- Алло.
Лайсерг обреченно прикрыл глаза.
- Кто?... – пауза. – Люц… Да какого черта?!
Лайсерг вновь открыл глаза, вновь вздохнул и поставил крест на релаксации. Пистолеты предстояло перепрятать сегодня же.


Оффтоп: я как будто бы вернулась на ли.ру, да…