Когда они встретились обоим было дано по сну.
Она увидела большой автомобиль, в котором они путешествовали, переживая разные приключения. Когда путешествие закончилось и автомобиль вернулся в стартовую точку, его там ждала другая, с которой он ушел, не вспоминая о той, с кем путешествовал.
Он увидел сон, в котором она, божественная и прекрасная, разрывала его на куски. А он принял это.

Сейчас они разлетелись в разные стороны как два магнита, не способных преодолеть поле возникающее при их сближении. Они оба пострадали и когда продирались сквозь это поле и когда оно разнесло их в противоположные стороны.
Если ты спросишь её, она ответит, что он ослепленный отчаянием топтал все, что пыталась спасти она. Он был очень жесток. Ей было сложно. Она очень устала воспринимать все происходящее.
Но теперь ему нужно прощение и покаяние. И я не знаю, что ему сказать. Но я могу сказать тебе.
С самой первой секунды, как он увидел меня, услышал меня, он мечтал быть сожранным мной. Он рвался ко мне со своим сознанием в протянутых руках, умоляя меня его уничтожить. Он увидел во мне свою Кали, которой поклонялся. Он построил мне алтарь, он приполз, с жаждой полного уничтожения. Он приносил свою кровь не в жертву, только бы я выполнила его желание. А я словно свершила то, для чего была создана. Это ощущение естественности одновременно так приятно и сладко и пугающе.
Знаешь, Раф, я же впервые ставила спектакль по чужому сценарию.
И вот теперь я смотрю на себя настоящую. На своё самое чистое отражение. И это счастье, наконец, познать саму себя. А где-то там он, и я не хочу смотреть туда, не хочу знать,что он раскаивается,хочу убежать от него. Я злюсь за то,что он просит сейчас прощения. Зачем он посвятил меня в свои изменения? Почему не оставил в себе? Что ему в моем прощении? Он должен знать, что я прощала все еще до того, как он все это свершил. У меня столько недосказанного,но мне нечего сказать ему.