[показать]Сегодня шёл снег. Мелкие снежинки, почти пыль, кружили сумасшедшие хороводы и глаз иногда их воспринимал как общий фон, как помеху на изображении, автоматически игнорируя, а иногда взгяд фокусировался на них, на каждой снежинке в отдельности. Я шёл домой и размышлял, прислушивался к ощущениям и создавал новые. Каждая из этих снежинок индивидуальна. А есть ли за что любить каждую из них? Есть. Они прекрасны, каждая из них - неповторимый и красивейший узор. А есть ли за что их ненавидеть? Ну, кто-то может найти.

Например, может вспомнить, как в такой же снегопад подскользнулся, сломал ногу и долго восстанавливался. Или если снег связан с потерей близкого человека. Тогда он может начать ненавидеть даже безобидные снежинки. Но это будет ненависть чего-то в себе на самом деле, как и любая другая ненависть. Но я шёл и думал не об этом. А о том, что люди ведь ничем не хуже снежинок. Да, индивидуальны, да, часто искажают себя, созданных идеальными по чьему-то замыслу. Сравнивать вообще-то может глупо... А может и нет. Как в этой живой Вселенной, осознающей себя каждое мгновение через нас и через любую материю может быть хоть что-то неживое? Как можно говорить о неживом, если разделение и выделение чего-либо происходит исключительно в нашем сознании. Вселенная едина и взаимосвязана, как единый огромный и сложнейший организм, а мы - что-то вроде его щупалец, наделённых тем не менее какой-то собственной волей, как и каждая из клеток нашего организма.

Спорно это всё, да. Но я не спорил. Я шёл, смотрел на снег и думал. Думал, что людей можно точно так же полюбить за их внутреннюю красоту, как и снежинки. И точно так же иногда придётся найти что-то в себе, что мешает это сделать. Полюбить всех и каждого, не за что-то, а безусловно, как часть этого единого организма. Всего-то надо расстаться немного с тем, за что держится каждый человек - со своим эго. Не теряя при этом индивидуальности. Каждая клетка нужна человеку такой, какая она есть - индивидуальной, осознающей себя, развивающейся. Но если одна из них начнёт бесконтрольно размножаться, отказываясь от самоуничтожения, ненавидя остальные, не осознавая свою принадлежность к Единому, то это и будет то, что мы называем раковой опухолью.

Уже возле дома глянул ещё раз на эту такую снежную для нашего города зиму, постарался впитать её каждой клеточкой своего тела и подумал, что если бы я находился во тьме миллионы лет, там, где само время просто отсутствует, где нет ничего осязаемого и яркого, если бы я ничего не знал о нашем мире и вдруг мне бы предложили надеть на себя это тело, как аквалангисту - гидрокостюм, и оказаться здесь, на Земле, пусть даже на несколько секунд, увидеть и ощутить каждой клеточкой этот морозный вечер, порывы ветра, шорох деревьев на фоне серого беззвёздного неба, ощущения от мышц, движения, от этого снега, то ведь это было бы таким ярким воспоминанием! И потом, возвращаясь назад в свою тьму, я бы вспоминал каждое мгновение, каждое ощущение, каждую веточку, звук, след на снегу, малейшую мысль, впечатление, импульс. Ведь в пустоте ничего этого нет. У меня была бы в запасе целая Вечность.

Кстати, о снеге. В детстве он был Снегом. Он ощущался. Руками, на вкус, по запаху. В нём можно было валяться, лепить снежки и бросаться ими, кататься на санках, зарываться в него головой при неудачных падениях. Он был холодный, мокрый, но такой реальный... А потом он вдруг стал просто белым фоном. Зимы проходили и трудно было даже вспомнить, а был ли снег? И даже звук от него куда-то пропал. Нет, он где-то там остался, но сознание его отключило за ненадобностью, как отключает снежинки-фон. Снег стал чем-то из списка понятных и обыденных вещей. И как только он туда попал, то сразу и пропал. Но сегодня я попробовал всё-таки его заметить.