Превращусь не в Толстого, так в толстого, —
ем, пишу, от жары балда.
Кто над морем не философствовал?
Вода.

Вчера океан был злой, как черт,
сегодня смиренней голубицы на яйцах.
Какая разница! Все течет…
Все меняется.

Есть у воды своя пора:
часы прилива, часы отлива.
А у Стеклова вода не сходила с пера.
Несправедливо.

Дохлая рыбка плывет одна.
Висят плавнички, как подбитые крылышки.
Плывет недели, и нет ей — ни дна,
ни покрышки.

Навстречу медленней, чем тело тюленье,
пароход из Мексики, а мы — туда.
Иначе и нельзя. Разделение
труда.

Это кит — говорят. Возможно и так.
Вроде рыбьего Бедного — обхвата в три.
Только у Демьяна усы наружу, а у кита
внутри.

Годы — чайки. Вылетят в ряд —
и в воду — брюшко рыбешкой пичкать.
Скрылись чайки. В сущности говоря,
где птички?

Я родился, рос, кормили соскою, —
жил, работал, стал староват…
Вот и жизнь пройдет, как прошли Азорские
острова.