Не так давно мне в голову пришла кошмарная мысль. Я представил, что однажды открываю глаза и вижу перед собой кромешную тьму. Пугающе непроглядную. Тьму, сравнимую с ощущениями слепого человека. Я вдруг понимаю, что неподвижно лежу на какой-то твёрдой поверхности, и тело моё онемело. Слух мой улавливает тихий шорох где-то совсем рядом: как будто мыши скребутся, или сыпется штукатурка со стены. А носом я чувствую запах свежего дерева и цветов. Странно.
Я пытаюсь подняться, но тело не слушается меня. Я прикладываю усилие, и мне удаётся пошевелить одной рукой. Этой рукой я провожу по деревянной панели, обшитой гладкой шелковистой тканью, на которой я и лежу. Дальше моя рука натыкается на металл.
«Монетки!» - соображаю я, и улыбаюсь своей находчивости.
Я некоторое время перебираю их в ладони. Судя по всему это мелочь. Скорее всего, рублёвые и двухрублёвые монеты. В такой темноте, конечно, не разобрать. Потом я пытаюсь пошевелить другой рукой. Мышцы не слушаются, как после паралича, но через некоторое время мне всё же удаётся её сдвинуть. Этой рукой я сразу нащупываю картонную коробочку. Исследовав её, я прихожу к выводу, что это всего лишь пачка сигарет. О! А вот и зажигалка рядом. Странно это всё. Где я?
Рефлекторно, я щёлкаю зажигалкой, и маленький огонёк слегка освещает пространство вокруг меня.
«О, Господи!!!»
Я лежу в продолговатом ящике, на мне цветы, рядом рассыпаны деньги. Да я же ЗАЖИВО ПОХОРОНЕН!!!
Тело моё бьёт дикая судорога, и я начинаю неистово метаться в этом тесном пространстве гроба. Одновременно с этим я начинаю орать не своим голосом. Хриплым, утробным, мёртвым голосом. Я дёргаю руками и ногами, извиваюсь всем телом, бьюсь головой, плечами о стенки гроба и звуки, которые доносятся из моих уст, становятся похожими на рыдание. Да, я действительно плачу. Плачу навзрыд. Меня сковывает страх, и боль от ударов пронзает моё тело. Некоторое время я буквально вгрызаюсь зубами и впиваюсь ногтями в эту шёлковую красную ткань, я разрываю её в клочья, подобно тому как пациент разрывает на себе смирительную рубашку, но тщетно. Эта дикая агония продолжается до тех пор, пока боль не переходит в режущую. Я затихаю. Мои глаза блестят в этом чудовищном мраке, а нижняя губа непроизвольно дёргается. Теперь я лежу в пол-оборота на левой лопатке и ощущаю, как это тесное пространство давит на меня со всех сторон.
Тут я опять узнаю тот непонятный звук, тот шорох, который я уже слышал, однако теперь он значительно громче. Теперь я понимаю, что это за звук, и меня снова передёргивает от ужаса. Это земля сыпется снаружи. Когда этот звук стихает, воцаряется гробовая тишина, и лишь быстрый ритм собственного сердца нарушает её.
Спустя несколько минут, немного успокоившись, я снова нащупываю зажигалку. В голове у меня вертится ужасающая мысль. Чирк! Огонёк снова освещает пространство гроба. Я начинаю разглядывать пачку сигарет. Это «Честерфилд». Именно те, которые я курил. Тут мне в голову приходит образ матери, которая с красными от слёз глазами, дрожащей рукой кладёт мне в гроб эту пачку и прощально целует меня в лоб. Снова мелкая дрожь начинает одолевать меня. На глазах опять наворачиваются слёзы. Я отчётливо осознаю, что никто меня отсюда не вытащит. Что же делать??
Кошмарная мысль, вселившаяся в меня минуту назад, укрепляется в моём сознании. Во рту пересохло. Я почти перестаю дышать. Даже не моргаю. Абсолютная мёртвая тишина. Ч-И-Р-К!