Фактическая сторона дела
04-03-2010 20:05
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
В декабре 2003 года российские налоговые органы назначили в НК «ЮКОС» повторную проверку, хотя до этого плановые проверки и аудит подтверждали правильность уплаты компанией налогов. За две недели эта проверка насчитала ЮКОСу задолженность за 2000 год вместе с 40-процентным штрафом 99,4 млрд рублей, что, по подсчетам компании, превышало ее выручку.
ЮКОС представил возражения, но 14 апреля ему был предъявлен перерасчет налогов с требованием уплатить их до 16 апреля 2004 года. 15 апреля налоговые органы обратились в Арбитражный суд г. Москвы, который в тот же день наложил аресты на все активы компании, более чем в 10 раз превышавшие в то время размер задолженности. Поскольку к этому времени Ходорковский был уже под стражей (с октября 2003 года), фактическое руководство компанией осуществлял Стивен Тиди — эксперт по нефти из США. Незадолго до этих событий Тиди заключил договор на представительство интересов ЮКОСа с английским адвокатом Пирсом Гарднером, который и подал первую жалобу в ЕСПЧ уже 23 апреля 2004 года.
Параллельно ЮКОС обжаловал в российских судах и решения по налогам, и арест активов. Новое заседание одного из арбитражных судов было назначено на 21 мая, но налоговые органы не предоставляли юристам ЮКОСа возможности ознакомиться с документами. 17 мая юристам был дан день на ознакомление со ста тысячами страниц документов, сваленных «примерно в 60 картонных коробок из-под огурцов» (этот факт даже зафиксирован в решении ЕСПЧ о признании жалобы ЮКОСА приемлемой).
Жалоба ЮКОСа в ЕСПЧ изначально содержала, наряду с аргументами по сути спора, также ссылки на процедурные нарушения его прав в арбитражных судах, а также на сам порядок исполнения судебных решений, при котором, в частности, игнорировалось право ЮКОСа исполнить решение добровольно. Первая жалоба стремительно обрастала новыми подробностями. В августе 2004 года наступила новая фаза спора, связанная с расплатой по тем налогам и штрафам, которые были предъявлены ЮКОСу теперь уже за 2001—2003 годы. Поскольку арбитражные суды принимали решения не в их пользу и более чем стремительно, ЮКОС предложил расплатиться акциями «Сибнефти», которые не являлись его профильным активом и покрывали недостающую сумму. Одно из решений, вынесенных в Арбитражном суде Москвы в августе, даже подтверждало такое право ЮКОСа, но со скоростью, присущей судьям в этом процессе, но, в общем, исключающей для компании возможность нормального обжалования, оно было отменено.
ЮКОС стремился избежать банкротства и сохранить за собой самый ценный актив — дочернюю компанию «Юганскнефтегаз», добывавшую 60 процентов всей юкосовской нефти. Но в ноябре 2004 года он получил уведомление о продаже этой компании 19 декабря 2004 года на аукционе. ЮКОС подал заявление о банкротстве в американском штате Техас, где у него также имелась «дочка», и добился там временного запрета на участие в аукционе «Газпрома» и его «дочек», после чего по адресу известной рюмочной в Твери была зарегистрирована «Байкалфинансгрупп». Эта «Финансовая группа «Байкал», как она именуется в ответах российского правительства ЕСПЧ, приобрела «Юганскнефтегаз» за 9,35 млрд долларов при его оценке независимыми оценщиками в 18,5 млрд долларов. При этом второй участник — компания, аффилированная с «Газпромом», даже не предложил свою цену, то есть реальной конкуренции на аукционе не было.
Последними подробностями жалоба, поданная Пирсом Гарднером в 2004 году, обросла в 2006-м при банкротстве НК «ЮКОС», и с тех пор до января 2009 года споры шли уже только о ее приемлемости для Европейского суда по правам человека. Вообще приемлемость — это и есть главный смысл спора НК «ЮКОС» и РФ в Страсбурге, но она предстает в этом споре и в более узком, и в более широком смысле слова.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
В декабре 2003 года российские налоговые органы назначили в НК «ЮКОС» повторную проверку, хотя до этого плановые проверки и аудит подтверждали правильность уплаты компанией налогов. За две недели эта проверка насчитала ЮКОСу задолженность за 2000 год вместе с 40-процентным штрафом 99,4 млрд рублей, что, по подсчетам компании, превышало ее выручку.
ЮКОС представил возражения, но 14 апреля ему был предъявлен перерасчет налогов с требованием уплатить их до 16 апреля 2004 года. 15 апреля налоговые органы обратились в Арбитражный суд г. Москвы, который в тот же день наложил аресты на все активы компании, более чем в 10 раз превышавшие в то время размер задолженности. Поскольку к этому времени Ходорковский был уже под стражей (с октября 2003 года), фактическое руководство компанией осуществлял Стивен Тиди — эксперт по нефти из США. Незадолго до этих событий Тиди заключил договор на представительство интересов ЮКОСа с английским адвокатом Пирсом Гарднером, который и подал первую жалобу в ЕСПЧ уже 23 апреля 2004 года.
Параллельно ЮКОС обжаловал в российских судах и решения по налогам, и арест активов. Новое заседание одного из арбитражных судов было назначено на 21 мая, но налоговые органы не предоставляли юристам ЮКОСа возможности ознакомиться с документами. 17 мая юристам был дан день на ознакомление со ста тысячами страниц документов, сваленных «примерно в 60 картонных коробок из-под огурцов» (этот факт даже зафиксирован в решении ЕСПЧ о признании жалобы ЮКОСА приемлемой).
Жалоба ЮКОСа в ЕСПЧ изначально содержала, наряду с аргументами по сути спора, также ссылки на процедурные нарушения его прав в арбитражных судах, а также на сам порядок исполнения судебных решений, при котором, в частности, игнорировалось право ЮКОСа исполнить решение добровольно. Первая жалоба стремительно обрастала новыми подробностями. В августе 2004 года наступила новая фаза спора, связанная с расплатой по тем налогам и штрафам, которые были предъявлены ЮКОСу теперь уже за 2001—2003 годы. Поскольку арбитражные суды принимали решения не в их пользу и более чем стремительно, ЮКОС предложил расплатиться акциями «Сибнефти», которые не являлись его профильным активом и покрывали недостающую сумму. Одно из решений, вынесенных в Арбитражном суде Москвы в августе, даже подтверждало такое право ЮКОСа, но со скоростью, присущей судьям в этом процессе, но, в общем, исключающей для компании возможность нормального обжалования, оно было отменено.
ЮКОС стремился избежать банкротства и сохранить за собой самый ценный актив — дочернюю компанию «Юганскнефтегаз», добывавшую 60 процентов всей юкосовской нефти. Но в ноябре 2004 года он получил уведомление о продаже этой компании 19 декабря 2004 года на аукционе. ЮКОС подал заявление о банкротстве в американском штате Техас, где у него также имелась «дочка», и добился там временного запрета на участие в аукционе «Газпрома» и его «дочек», после чего по адресу известной рюмочной в Твери была зарегистрирована «Байкалфинансгрупп». Эта «Финансовая группа «Байкал», как она именуется в ответах российского правительства ЕСПЧ, приобрела «Юганскнефтегаз» за 9,35 млрд долларов при его оценке независимыми оценщиками в 18,5 млрд долларов. При этом второй участник — компания, аффилированная с «Газпромом», даже не предложил свою цену, то есть реальной конкуренции на аукционе не было.
Последними подробностями жалоба, поданная Пирсом Гарднером в 2004 году, обросла в 2006-м при банкротстве НК «ЮКОС», и с тех пор до января 2009 года споры шли уже только о ее приемлемости для Европейского суда по правам человека. Вообще приемлемость — это и есть главный смысл спора НК «ЮКОС» и РФ в Страсбурге, но она предстает в этом споре и в более узком, и в более широком смысле слова.
Комментарии (1):
Dragonflyer
04-03-2010-20:25
удалить
Приемлемость в узком смысле
Наиболее яростный аргумент последовательно трех уполномоченных РФ при ЕСПЧ — Павла Лаптева, Вероники Милинчук (которые, как говорят, за то и были отстранены, что не смогли решить вопрос ЮКОСа) и Георгия Матюшкина — сводился к тому, что с 2006 года никакой НК «ЮКОС» уже не существует и Пирсу Гарднеру просто некого представлять. Но при решении в январе прошлого года вопроса о приемлемости жалобы этот аргумент был отклонен. Излагая несколько вольно, суд решил, что если потерпевший — труп, это не означает, что надо сразу прекращать расследование дела об убийстве.
Более сложный аргумент российской стороны сводился к тому, что акционеры бывшего ЮКОСа, разбросанные по миру, пытаются сейчас предъявить претензии к РФ в Гааге, в специальном суде в рамках так называемой Энергетической хартии, а регламент ЕСПЧ не позволяет рассматривать дело, если оно является предметом рассмотрения в каком-то другом международном суде. По этой причине Гарднер категорически отвергает даже термин «акционеры» и утверждает, что ЕСЧП будет рассматривать неимущественный спор, хотя это и не исключает права на справедливую компенсацию по статье 41 Конвенции: в случае выигрыша она будет распределена в том числе между акционерами бывшего ЮКОСа.
Две трети последнего ответа РФ Европейскому суду (от 2 октября 2009 года за подписью Матюшкина) занимает опровержение расчетов Гарднера по этой сумме «справедливой компенсации». Эксперты бывшего ЮКОСа включили сюда все, что можно: прямые убытки, упущенную выгоду, корректировку по росту цен на нефть за соответствующие годы, судебные издержки, в том числе немаленькие счета за гостиницы самого Гарднера, и так далее. В результате получилась сумма просто беспрецедентная для ЕСПЧ — под 100 млрд долларов. Вряд ли Гарднер в самом деле рассчитывает ее выиграть, скорее это способ отвлечения внимания, а важнее не сумма, а решение о нарушении РФ прав НК «ЮКОС» по существу.
Приемлемость в широком смысле
В более широком смысле приемлемость жалобы для ЕСЧП связана с тем, как фактура жалобы соотносится с формулами Конвенции о защите прав человека и основных свобод и дополнительными протоколами к ней. Спор об относимости вот таких-то фактов (см. главу о фактической стороне дела) к тем или иным формулам Конвенции продолжается и после признания жалобы приемлемой, и он-то и будет, по-видимому, центральным в прениях сторон 4 марта.
Надо понимать, что ЕСЧП не рассматривает споров по существу. Он оценивает, были ли соблюдены в процессе рассмотрения спора (или уголовного дела), уже завершившегося в национальном суде, установленные Европейской конвенцией общие принципы, которые могут быть отнесены скорее к справедливости, чем к юриспруденции в узком понимании (более характерном для РФ). В своей жалобе Гарднер ссылается, в частности, на статью 6 Конвенции (право на справедливое судебное рассмотрение), статью 7 (наказание исключительно на основе закона), статью 13 (право на эффективное средство правовой защиты), 14 (запрещение дискриминации) и статью 18 (пределы использования ограничений в отношении прав), а также на статью 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Последняя звучит так: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». Применимость этого принципа к фактам, связанным с рассмотрением «дела ЮКОСа» российскими судами, и станет, скорее всего, предметом главного спора. Российская сторона будет утверждать, что весь процесс взыскания налогов и банкротство ЮКОСа были произведены по закону и в интересах общества, Пирс Гарднер будет это опровергать и доказывать обратное.
И здесь оказывается, что аргументы, с помощью которых Гарднер доказывает несправедливость банкротства ЮКОСа, те же самые, что и главные аргументы защиты по первому уголовному делу Ходорковского и Лебедева (и Крайнова) в Мещанском суде Москвы: это изменение налогового режима для ЮКОСа задним числом (в конце 2003 года за 2000 год и ранее) и избирательное применение закона — вопреки утверждениям российской стороны о том, что аналогичные налоговые претензии предъявлялись и к другим крупным компаниям, которые работали по таким же схемам «минимизации налогообложения», в таких масштабах такие же санкции и с хотя бы похожими последствиями ни к кому не применялись.
Связь между Европейским и Хамовническим судами
Вернемся к аналогии: жена с мужем на повышенных тонах спорят относительно семейного бюджета, а соседи собрались и думают, пора ли им уже вмешиваться. Тут ведь на фоне общего понимания того, что пускать в ход кулаки нехорошо, возникает еще много довольно тонких и как бы даже и не юридических вопросов. А кто из них зарабатывает и кто тратит, какие у них до сих пор были отношения, на чьей вообще стороне наши симпатии и так далее. Это не те формальные нормы, которые должны быть здесь применены, но нельзя сказать, чтобы эти тонкости и никак не повлияли на их применение.
Аналогичные сложные полутона возникают и в деле «ЮКОС против России». Так, в своем последнем октябрьском меморандуме, занимающем 170 страниц, Георгий Матюшкин начинает доказывать, что, независимо от того, соблюдались ли процедуры при банкротстве НК «ЮКОС», Ходорковский и Лебедев все равно люди нехорошие, мошенники, обиравшие бюджет своей страны.
Это, кстати, совсем непростой вопрос, это как смотреть и с чем сравнивать. Но тут Матюшкин не столько попадает в западню сам, сколько загоняет в нее судью Виктора Данилкина, рассказывая Европе об уклонении в ЮКОСе от налогов с помощью каких-то «22 фиктивных компаний».
Это самый запутанный здесь вопрос, и запутали его при возбуждении второго уголовного дела против Ходорковского и Лебедева первый замгенпрокурора Юрий Бирюков и следователь Салават Каримов. В первом уголовном деле речь шла только о фактах уклонения от налогов до 2000 года включительно (вторую часть дела составляло обвинение в хищении акций «Апатита», но там был вопрос по срокам давности). На уклонении от уплаты налогов, но уже за 2000—2003 годы, основывалось и банкротство ЮКОСа в арбитражных судах, как и продажа с торгов «Юганскнефтегаза». Однако второе уголовное дело против Ходорковского и Лебедева пошло по иной колее: сейчас в Хамовническом суде Генпрокуратура обвиняет их в хищении той самой нефти (всей), которая по прежней арбитражной версии была легально продана, но налоги с этих продаж были минимизированы.
Нежелание Каримова и Бирюкова (последний, будучи уже не прокурором, а членом Совета Федерации, отчасти приоткрылся в изданной им от собственного лица книге «ЮКОС: отмывание денег») ограничиться обвинением в уклонении от уплаты налогов объяснялось просто: была поставлена задача посадить Ходорковского и Лебедева на всю жизнь, а уклонение от налогов не образует, по российскому Уголовному кодексу, необходимой цепочки для последующего применения «отмывания» со сроком наказания 15 лет лишения свободы. Но эту бомбу, заложенную Генпрокуратурой под обвинение, в Страсбурге взрывает Матюшкин: другого материала, чтобы доказать недобросовестность ЮКОСа как налогоплательщика в 2000—2003 годах, у него нет.
Ну пусть не 100, но и 30 миллиардов долларов, в которые эксперты оценивают только прямой ущерб НК «ЮКОС» и во что, теоретически, через год-другой может вылиться, в случае проигрыша РФ, «разумная компенсация», — это, конечно, тоже не кот чихнул. Но для руководства РФ политический проигрыш, обусловленный расшатыванием фундамента уголовного дела в Хамовническом суде, — цена едва ли не большая. Цели РФ в Страсбургском и в Хамовническом судах оказываются разными, а для Пирса Гарднера, Ходорковского и Лебедева они тут совпадают, и в этом смысле их позиции предпочтительнее.
Как это будет выглядеть
Заседание Европейского суда по правам человека по делу «НК «ЮКОС» против России» 4 марта начнется в 9 часов утра с выступления судьи-докладчика, чье имя здесь никогда не разглашается заранее с целью не допустить давления на него. Вторым имеет право, если захочет, выступить судья от РФ, доцент юридического факультета СПбГУ Андрей Бушев, назначенный ad hoc, то есть только для этого дела (постоянный судья от России Анатолий Ковлер попросил самоотвод еще несколько лет назад, приведя аргумент известной личной щепетильности).
Далее стороны, начиная с обратившейся с жалобой, то есть с ЮКОСа, по сути, выступят в прениях, сформулировав свои последние доводы, — на это им отводится по 30 минут и еще по 10 минут на реплики. Судьи имеют право задавать вопросы, и тут Бушев тоже будет иметь преимущество. Но никакого другого преимущества перед прочими судьями ни в этом заседании, ни после него при обсуждении он иметь не будет, а если попытается как-то влиять на коллег, то это может сильно повредить России. Какое-то мнение по делу, которое судьи держат при себе, у них, конечно, уже сложилось, тем более что, исключая судей, выбывших из ЕСЧП из-за поздней ратификации РФ известного 14-го протокола, состав суда будет тот же, который ранее принимал решение о приемлемости жалобы.
Вся утренняя публичная часть заседания продлится, таким образом, только до ланча, на который судьи ЕСПЧ привыкли уходить в час. Процесс согласования решения между семью судьями от семи различных стран займет гораздо больше времени — по практике, от 2 месяцев до 2 лет, а вероятнее всего — около полугода. Российская сторона в меморандуме Матюшкина настаивает на том, что если все же суд признает, что права ЮКОСа были нарушены в российских судах, то вопрос о «справедливой компенсации», как весьма и весьма непростой, должен быть отложен и рассматриваться отдельно.
Остается и вариант того, что заседание ЕСПЧ 4 марта не по вине России, но по какой-то новой, связанной с ней причине опять будет перенесено. В таком случае мы просто повторим накануне следующего заседания этот материал в газете, так как по существу (кроме приговора Ходорковскому и Лебедеву по уголовному делу) тут уже ничего измениться не может.
Леонид Никитинский
обозреватель «Новой»
Наиболее яростный аргумент последовательно трех уполномоченных РФ при ЕСПЧ — Павла Лаптева, Вероники Милинчук (которые, как говорят, за то и были отстранены, что не смогли решить вопрос ЮКОСа) и Георгия Матюшкина — сводился к тому, что с 2006 года никакой НК «ЮКОС» уже не существует и Пирсу Гарднеру просто некого представлять. Но при решении в январе прошлого года вопроса о приемлемости жалобы этот аргумент был отклонен. Излагая несколько вольно, суд решил, что если потерпевший — труп, это не означает, что надо сразу прекращать расследование дела об убийстве.
Более сложный аргумент российской стороны сводился к тому, что акционеры бывшего ЮКОСа, разбросанные по миру, пытаются сейчас предъявить претензии к РФ в Гааге, в специальном суде в рамках так называемой Энергетической хартии, а регламент ЕСПЧ не позволяет рассматривать дело, если оно является предметом рассмотрения в каком-то другом международном суде. По этой причине Гарднер категорически отвергает даже термин «акционеры» и утверждает, что ЕСЧП будет рассматривать неимущественный спор, хотя это и не исключает права на справедливую компенсацию по статье 41 Конвенции: в случае выигрыша она будет распределена в том числе между акционерами бывшего ЮКОСа.
Две трети последнего ответа РФ Европейскому суду (от 2 октября 2009 года за подписью Матюшкина) занимает опровержение расчетов Гарднера по этой сумме «справедливой компенсации». Эксперты бывшего ЮКОСа включили сюда все, что можно: прямые убытки, упущенную выгоду, корректировку по росту цен на нефть за соответствующие годы, судебные издержки, в том числе немаленькие счета за гостиницы самого Гарднера, и так далее. В результате получилась сумма просто беспрецедентная для ЕСПЧ — под 100 млрд долларов. Вряд ли Гарднер в самом деле рассчитывает ее выиграть, скорее это способ отвлечения внимания, а важнее не сумма, а решение о нарушении РФ прав НК «ЮКОС» по существу.
Приемлемость в широком смысле
В более широком смысле приемлемость жалобы для ЕСЧП связана с тем, как фактура жалобы соотносится с формулами Конвенции о защите прав человека и основных свобод и дополнительными протоколами к ней. Спор об относимости вот таких-то фактов (см. главу о фактической стороне дела) к тем или иным формулам Конвенции продолжается и после признания жалобы приемлемой, и он-то и будет, по-видимому, центральным в прениях сторон 4 марта.
Надо понимать, что ЕСЧП не рассматривает споров по существу. Он оценивает, были ли соблюдены в процессе рассмотрения спора (или уголовного дела), уже завершившегося в национальном суде, установленные Европейской конвенцией общие принципы, которые могут быть отнесены скорее к справедливости, чем к юриспруденции в узком понимании (более характерном для РФ). В своей жалобе Гарднер ссылается, в частности, на статью 6 Конвенции (право на справедливое судебное рассмотрение), статью 7 (наказание исключительно на основе закона), статью 13 (право на эффективное средство правовой защиты), 14 (запрещение дискриминации) и статью 18 (пределы использования ограничений в отношении прав), а также на статью 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Последняя звучит так: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». Применимость этого принципа к фактам, связанным с рассмотрением «дела ЮКОСа» российскими судами, и станет, скорее всего, предметом главного спора. Российская сторона будет утверждать, что весь процесс взыскания налогов и банкротство ЮКОСа были произведены по закону и в интересах общества, Пирс Гарднер будет это опровергать и доказывать обратное.
И здесь оказывается, что аргументы, с помощью которых Гарднер доказывает несправедливость банкротства ЮКОСа, те же самые, что и главные аргументы защиты по первому уголовному делу Ходорковского и Лебедева (и Крайнова) в Мещанском суде Москвы: это изменение налогового режима для ЮКОСа задним числом (в конце 2003 года за 2000 год и ранее) и избирательное применение закона — вопреки утверждениям российской стороны о том, что аналогичные налоговые претензии предъявлялись и к другим крупным компаниям, которые работали по таким же схемам «минимизации налогообложения», в таких масштабах такие же санкции и с хотя бы похожими последствиями ни к кому не применялись.
Связь между Европейским и Хамовническим судами
Вернемся к аналогии: жена с мужем на повышенных тонах спорят относительно семейного бюджета, а соседи собрались и думают, пора ли им уже вмешиваться. Тут ведь на фоне общего понимания того, что пускать в ход кулаки нехорошо, возникает еще много довольно тонких и как бы даже и не юридических вопросов. А кто из них зарабатывает и кто тратит, какие у них до сих пор были отношения, на чьей вообще стороне наши симпатии и так далее. Это не те формальные нормы, которые должны быть здесь применены, но нельзя сказать, чтобы эти тонкости и никак не повлияли на их применение.
Аналогичные сложные полутона возникают и в деле «ЮКОС против России». Так, в своем последнем октябрьском меморандуме, занимающем 170 страниц, Георгий Матюшкин начинает доказывать, что, независимо от того, соблюдались ли процедуры при банкротстве НК «ЮКОС», Ходорковский и Лебедев все равно люди нехорошие, мошенники, обиравшие бюджет своей страны.
Это, кстати, совсем непростой вопрос, это как смотреть и с чем сравнивать. Но тут Матюшкин не столько попадает в западню сам, сколько загоняет в нее судью Виктора Данилкина, рассказывая Европе об уклонении в ЮКОСе от налогов с помощью каких-то «22 фиктивных компаний».
Это самый запутанный здесь вопрос, и запутали его при возбуждении второго уголовного дела против Ходорковского и Лебедева первый замгенпрокурора Юрий Бирюков и следователь Салават Каримов. В первом уголовном деле речь шла только о фактах уклонения от налогов до 2000 года включительно (вторую часть дела составляло обвинение в хищении акций «Апатита», но там был вопрос по срокам давности). На уклонении от уплаты налогов, но уже за 2000—2003 годы, основывалось и банкротство ЮКОСа в арбитражных судах, как и продажа с торгов «Юганскнефтегаза». Однако второе уголовное дело против Ходорковского и Лебедева пошло по иной колее: сейчас в Хамовническом суде Генпрокуратура обвиняет их в хищении той самой нефти (всей), которая по прежней арбитражной версии была легально продана, но налоги с этих продаж были минимизированы.
Нежелание Каримова и Бирюкова (последний, будучи уже не прокурором, а членом Совета Федерации, отчасти приоткрылся в изданной им от собственного лица книге «ЮКОС: отмывание денег») ограничиться обвинением в уклонении от уплаты налогов объяснялось просто: была поставлена задача посадить Ходорковского и Лебедева на всю жизнь, а уклонение от налогов не образует, по российскому Уголовному кодексу, необходимой цепочки для последующего применения «отмывания» со сроком наказания 15 лет лишения свободы. Но эту бомбу, заложенную Генпрокуратурой под обвинение, в Страсбурге взрывает Матюшкин: другого материала, чтобы доказать недобросовестность ЮКОСа как налогоплательщика в 2000—2003 годах, у него нет.
Ну пусть не 100, но и 30 миллиардов долларов, в которые эксперты оценивают только прямой ущерб НК «ЮКОС» и во что, теоретически, через год-другой может вылиться, в случае проигрыша РФ, «разумная компенсация», — это, конечно, тоже не кот чихнул. Но для руководства РФ политический проигрыш, обусловленный расшатыванием фундамента уголовного дела в Хамовническом суде, — цена едва ли не большая. Цели РФ в Страсбургском и в Хамовническом судах оказываются разными, а для Пирса Гарднера, Ходорковского и Лебедева они тут совпадают, и в этом смысле их позиции предпочтительнее.
Как это будет выглядеть
Заседание Европейского суда по правам человека по делу «НК «ЮКОС» против России» 4 марта начнется в 9 часов утра с выступления судьи-докладчика, чье имя здесь никогда не разглашается заранее с целью не допустить давления на него. Вторым имеет право, если захочет, выступить судья от РФ, доцент юридического факультета СПбГУ Андрей Бушев, назначенный ad hoc, то есть только для этого дела (постоянный судья от России Анатолий Ковлер попросил самоотвод еще несколько лет назад, приведя аргумент известной личной щепетильности).
Далее стороны, начиная с обратившейся с жалобой, то есть с ЮКОСа, по сути, выступят в прениях, сформулировав свои последние доводы, — на это им отводится по 30 минут и еще по 10 минут на реплики. Судьи имеют право задавать вопросы, и тут Бушев тоже будет иметь преимущество. Но никакого другого преимущества перед прочими судьями ни в этом заседании, ни после него при обсуждении он иметь не будет, а если попытается как-то влиять на коллег, то это может сильно повредить России. Какое-то мнение по делу, которое судьи держат при себе, у них, конечно, уже сложилось, тем более что, исключая судей, выбывших из ЕСЧП из-за поздней ратификации РФ известного 14-го протокола, состав суда будет тот же, который ранее принимал решение о приемлемости жалобы.
Вся утренняя публичная часть заседания продлится, таким образом, только до ланча, на который судьи ЕСПЧ привыкли уходить в час. Процесс согласования решения между семью судьями от семи различных стран займет гораздо больше времени — по практике, от 2 месяцев до 2 лет, а вероятнее всего — около полугода. Российская сторона в меморандуме Матюшкина настаивает на том, что если все же суд признает, что права ЮКОСа были нарушены в российских судах, то вопрос о «справедливой компенсации», как весьма и весьма непростой, должен быть отложен и рассматриваться отдельно.
Остается и вариант того, что заседание ЕСПЧ 4 марта не по вине России, но по какой-то новой, связанной с ней причине опять будет перенесено. В таком случае мы просто повторим накануне следующего заседания этот материал в газете, так как по существу (кроме приговора Ходорковскому и Лебедеву по уголовному делу) тут уже ничего измениться не может.
Леонид Никитинский
обозреватель «Новой»
Комментарии (1):
вверх^
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Фактическая сторона дела | Dragonflyer - War is over if YOU want! |
Лента друзей Dragonflyer
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»