о феях и эльфах.
В Европе всегда были распространены верования в совершенно отдельный мир маленьких невидимых существ, Iизвестных под общим названием фей и эльфов. Эти верования, по мнению исследователей, пришли с далекого скандинавского полуострова. После Швеции, Дании, Норвегии и Исландии всего сильнее верят в фей и эльфов англичане, шотландцы, валлийцы, ирландцы, жители северной и северо-западной Франции и Германии. Где верят в эльфов, там народ их всюду видит и слышит: одни из них, по понятиям его, населяют дремучие леса, топкие болота, поля, холмы и горы; другие - воды рек, озер, морских заливов и проливов; третьи селятся ближе к людям - в подпольях, на сеновалах, в хлевах и глубоких погребах.
Поселяне считают жизнь свою тесно связанной с существованием эльфов, а сами себя - в строгой зависимости от их произвола, и на этом основании час-то обвиняют эльфов в том, что происходит от их собственной беспечности или неосторожности. Пропадет ли корова или лошадь, говорят: "Это эльфам она понадобилась! Это они ее подцепили!"
Прольют ли что-нибудь на пол, разобьется ли какая-нибудь посуда все это эльфы виноваты: они подтолкнули! Попадется ли на пашне камень под плуг землевладельца, он со злостью схватит его и швырнет в сторону, ворча себе под нос: "Проклятый эльф - и тут суется под ноги!"
А уж если кого пришибет паралич или отнимется у кого-нибудь нога, так и говорить нечего: каждая смышленая старуха скажет нам на ушко: "Да что вы, сударь, думаете, это и вправду у него, как ваши доктора говорят, нога отнялась? Какое тут отнялась! Видимое дело, что эльфы у него ногу отрезали да вместо нее и приставили деревянную; а все потому, что, верно, им чем-нибудь не угодил, бранил их, может быть, - вот они себя и показали!".
Наивная и богатая фантазия народа, населив всю окружающую природу легкими и изящными образами фей и эльфов, создала множество прелестных легенд, в которых рассказывается об их жизни и деятельности, о том, как они вредят людям или стараются быть им полезными, о том, как они награждают добродетель или наказывают порок, как проводят время в светлые летние вечера, либо осенней бурной ночью обманывают запоздалого путника, являясь ему в виде бледных и игривых блуждающих огоньков.
О происхождении эльфов рассказывается различно. В "Эдде" оно тесно свя-зывается с историей всего мироздания и различаются два главные "разряда" эльфов: альфы - белые, светлые, добрые эльфы, и дверги - мрачные и угрюмые, хитрые карлики.
Даже у кельтов предание о происхождении эльфов не сохранилось уже в своей древней форме: шотландцы и ирландцы производят своих фей и эльфов от тех ангелов, которые некогда соблазнены были дьяволом и за то вместе с ним низвергнуты с неба. Валлийцы и бретонцы производят своих фей еще более странно: первые - от языческих жриц, будто бы осужденных Богом вечно ски-таться па земле; вторые полагают родоначальницами своих фей тех принцесс-язычниц, которые не захотели принять слова Божия от христианских проповедников.
Согласно с "Эддою", многие народные предания также делят эльфов на светлых и мрачных, приписывая первым всевозможные добрые качества и краcorny, а последних представляя в виде злых, безобразных и угрюмых карликов. Те и другие разделяются в понятии народа по своему названию, по образу жизни и по выбору занятий. Первых обыкновенно называют общим собирательным именем добрых людей и мирных соседей, тихим народом и жителями холмов. За вторым разрядом почти всюду сохранилось древнее название карликов (dwergar, zwerge) и тролъдов
Вообще жить в довольстве эльфам нетрудно, потому что денег у них куры не клюют. В Дании многие поселяне рассказывают, что не раз случалось им ви-деть издали, как эльфы, готовясь к какому-нибудь празднику, поднимали верхушки своих холмов на красные столбы и суетливо передвигали с места на место сундуки, полные денег, хлопали их крышками или звонко пересыпали червонцы из мешка в мешок.Если вы спросите шотландца, где живут эльфы, он укажет вам на холмы и расскажет, притом подробно, что и окна, и двери, и трубы есть у их подземных жилищ, как у его собственной хижины; только все это искусно скрыто от глаз людей под видом каких-нибудь скважин, расселин и углублений.
Эльфы более всего любят собираться, хороводами в светлые лунные ночи на лугах и перекрестках; там, взявшись за руки, пляшут они до первых петухов, под звук какого-нибудь однообразного напева. Беда, если какой-нибудь неосторожный путник приблизится к тому месту, где они неутомимо предаются своему необузданному веселью: эльфы тотчас схватят его, заставят плясать с собой и, конечно, заморят до полусмерти; а чуть только он окажет малейшее сопротивление, так ему и в живых не бывать.
Музыку и музыкантов эльфы очень любят. Их собственная музыка состоит из одних минорных тонов и однообразно жалобна.В Норвегии многие пастухи наигрывают разные мотивы, которые назы-вают музыкой эльфов, и говорят, что им случалось послушать их в горах.Несмотря па всю свою любовь к музыке, эльфы терпеть не могут колокольного звона и стали гораздо реже являться на землю с тех пор, как всюду звонят в колокола.
Грома боятся эльфы еще более, нежели колокольного звона: едва загремит он где-нибудь вдали, как тотчас же они все попрячутся под землей; точно так же невыносим для них и барабанный бой, который они постоянно смешивают с громом.
Не в одних плясках да музыке проходит время эльфов: они любят заниматься ремеслами и уж за что берутся, то выполняют превосходно. Занятия, их чрезвычайно разнообразны, по словам легенд: где население занято горными работами, там оно и эльфов считает за отличнейших рудокопов; где земледелием - там эльфы являются хлебопашцами; где скотоводством - там и эльфы занимаются им успешно. Но почти везде карликов и трольдов одинаково считают искуснейшими кузнецами, которые способны ковать самую гибкую и твердую сталь либо выделывать из золота и серебра такие мелкие вещи, которые едва сможет различить человеческий глаз.
Вообще в средние века твердо верили в происхождение хороших мечей и кольчуг от карликов; много существует разных преданий о том, как они дарилилю-бимцев произведениями своих кузниц. Такие подарки всегда отличались какими-нибудь особенными свойствами. Но беда, если подарки эти бывали вынужденными: карлики, в отмщепье, всегда умели наделять их такими свойствами, что получивший их в целую жизнь свою не мог себе простить насилия, сделанного хитрому кузнецу-волшебнику. Вот что рассказывается в древней скандинавской легенде
Шотландцы и датчане почитают эльфов хорошими строителями. Первые полагают, что ни построили все те сталактитовые пещеры, которыми так богаты берега и прибрежные острова Шотландии; последние приписывают им даже и постройку многих готических церквей.О занятиях эльфов скотоводством знают только в Ирландии, Дании и Швейцарии. В Ирландии старики рассказывают, что не раз видели, как в светлые лунные ночи выходили из воды (реки или озера) большие, сытые белые коровы с телятами и паслись на лугах, где после того целый год не росла трава.
В Дании пастухи твердо верят в то, что эльфы пасут свой невидимый скот около холмов и очень не любят, когда этот скот мешается с людскими стадами, даже насылают за это на стада всякого рода болезни и беды. Впрочем, у пастухов есть против этого верное средство: приближаясь к холмам со стадами, они обыкновенно кричат: "Маленький трольд, могут ли мои коровы пастись около твоего холма?" Если па это не воспоследует запрещения, то можно совершенно безопасно травить луга трольда
В Швейцарии предания гораздо живописнее: там скотом эльфов почитаются легкие горные серпы, и охота за ними тем страшнее, что дерзкий смертный, осмеливающийся на нее, подвергается опасности быть сброшенным со скалы маленькими волшебными пастухами, которые жестоко гневаются на людей за их неуважение к чужой собственности. Когда кто-нибудь из бесстрашных горных охотников, поскользнувшись, падает в пропасть, поселяне, находя его тело, ни в каком случае не приписывают его смерть неосторожному прыжку, а, грустно покачивая головами, говорят: "Вот что значит за скотом эльфов гоняться!"
Феи проводят все время, свободное от пляски и пения, в том, что сидят за пряжей или тканьем. Быстрота, тонкость и красота их работы вошли в по-словицу. Их искусные руки, гласит предание, производят те плащи и ковры, одаренные всякими чудесными свойствами, те шапочки, колпачки-невидимки и тонкие сорочки, защищающие тело лучше всякой кольчуги, которыми феи часто дарят своих любимцев. Поселяне в Норвегии рассказывают, что "как идешь поутру мимо холмов, так очень часто слышишь, как феи там прядут: колесо так и поскрипывает - видно, что не застаивается, и работа идет не по-нашему".
Все феи и эльфы, без исключения, одарены способностью мгновенно являться, мгновенно исчезать и становиться невидимыми либо принимать на себя наружный вид разного рода животных или неодушевленных предметов. Первые два свойства - мгновенное появление и исчезновение - заключаются в их волшебной одежде.
Что же касается оборотничества, то оно у них, кажется, обязательное; по крайней мере, народ утверждает, что эльф не смеет никому явиться днем в своем собственном виде, если только не хочет поразить и испугать своим безобразием. Днем эльфы так же отвратительны, как кажутся, прекрасны ночью; глаза у них тогда красные и горят, как уголья, рот от уха до уха; волосы зеленые, и все лицо изрезано глубокими морщинами. Вот почему они чаще всего являются днем в виде кошек, собак, козлов или сорок. Всего полнее объясняются свойства одежды эльфов преданиями острова Рюгена, которые мы здесь и передаем.
Очень часто эльфы делают добро людям совершенно бескорыстно, точно так же, как и наказывают порок из одной любви к справедливости. Очень часто помогали они разным беднякам деньгами, от которых те богатели, но которые в руках притеснявшего их обращались в уголья или в мучные лепешки; еще чаще награждали они детей за любовь к родителям (чудесным образом спасет сыновей из плена или избавляя дочерей от власти какого-нибудь чудовища), слуг - за верность господам и чистоплотность.
Доброе сердце эльфов еще более выражается в их постоянном покровительстве детям: они их охраняют от опасности, облегчают их работы, кладут па дороге их в лесу или в поле вязанки хвороста или дров и кузовки ягод, кормят их своими волшебными кушаньями, которыми мгновенно залечивают болезни их родителей.
Но при всей свой доброте они чрезвычайно мстительны и злопамятны. Беда огорчить их чем-нибудь! Ни одной обиды не оставляют они без возмездия. Они гневаются даже на то, если люди изъявляют неготовность услужить им или невольно делают им что-нибудь неприятное. В руках эльфов много разных средств вредить людям: они то насылают какие-нибудь накожные болезни, то спутывают волосы в такой плотный комок, что их нельзя бывает расчесать никаким гребнем, то в виде блудящих огоньков зажигают крышу дома, то отгоняют стада, то издали поражают людей своими стрелами (elf-bolt, elf-arrow).
Последнее мщение - самое ужасное, потому что маленькие, зубчатые стрелки эльфов, попадая в человека или в животное, приносят с собой мгновенную смерть, против которой нет решительно никакого спасения.
Только самые искусные знахари умеют отыскать рану, сделанную этим волшебным орудием, и даже вытащить его из рапы; но подобные случаи, по рассказам людей старых и опытных, "теперь никогда уже более не повторяются, потому что перевелись искусные знахари, хоть в старину бывали и нередки". Чрезвычайно замечательна одна датская легенда, рассказывающая о том, как тролъд хотел отомстить людям за постройку церкви на его холме
У всех эльфов есть один особенно неприятный порок: это их страсть к воровству. Еще пускай бы забавлялись они тем, что обирали бы поля с горохом да опоражняли бочки с пивом, либо, забравшись в погреб, вытягивали через соломинку дорогие старые вина!
Но нет - они не довольствуются этим, их воровство принимает обыкновенно гораздо более важный и вредный характер: они постоянно стараются уводить в холмы невест тотчас после венца и уносить новорожденных детей до крещения. На место похищенных малюток кладут они в колыбели каких-то своих уродцев, которые мучают всех окружающих несносным криком, злостью и капризами.
Эти черты характера эльфов особенно возбуждали против эльфов негодование людей, и много существует разных легенд о подобных проделках жителей холмов. Все подобные легенды, равно как и поверья, послужившие им основанием, очень древни и так сильно укоренились, что до сих пор поселяне в Швеции и Норвегии очень неприязненно смотрят на хромых, горбатых и болезненных детей, называя их обыкновенно подкидышами эльфов.
У людей, конечно, и против этого порока, общего всем эльфам, есть опять таки вернейшие средства, вынуждающие обыкновенно эльфов к непосредственному возвращению похищенного ребенка, причем подкидыш с визгом и вихрем уносится обыкновенно в трубу или вылетает в открытое окно.
водяные эльфы (никсы)
Они очень близки к людям, каждая малейшая подробность ежедневной жизни поселянина так тесно связана с их произволом, что у всех германских и кельтских племен очень много преданий о них. Все такие предания отличаются удивительно веселым, светлым оттенком, и весьма часто проглядывает в них даже едкая насмешка над добродушием или детскими уловками близкого соседа - домового эльфа.
Напротив, все легенды о водяных проникнуты каким-то страхом и таинственностью, какими-то особенно резкими чертами свирепости, в которых слишком ясно выражается обычный и невольный трепет человека перед сокрушительным могуществом такой стихии, как вода.
Мрачных преданий о водяных эльфах, конечно, больше там, где меньше воды, но и самые бесстрашные моряки и рыболовы, которые проводят всю свою жизнь па воде или в непосредственной близости к пей, и те тоже верят в силу водяных и в возможность умилостивлять их разными обрядами, напоминающими древние языческие жертвоприношении. Так, например, норвежские рыболовы утверждают, что морского человека всего лучше умилостивить металлами, и потому ни один из них не забывает, пускаясь на легком челноке в открытое море, воткнуть в дно своего судна нож или всадить гвоздь в один из стеблей прибрежного тростника. В других местах бросают в воду хлеб и деньги.
Во многих странах водяные эльфы известны под общим названием никсов (nix для муокского и пiхе для, женского пола), которое в иных местах растягивается в никель, пикельхеи, в других, напротив, сокращается в ник, нек. Однако же в Швеции водяного эльфа, живущего в реках, называют речным человеком (stromkarl), а в Норвегии эльфы, обитающие в водопадах, известны под названием водопадных духов (fosegrim). Нике, олицетворяющий собой мужской пол водяных эльфов, гораздо менее известен в народных преданиях, чем никса, водяная фея, (тень близкая к нашей русалке.
Впрочем, о водяных эльфах, так же, как и о трольдах, говорят, будто они весьма редко осмеливаются являться в образе человека, а чаще всего принимают вид лошади. Оборотившись красивым конем, пике бродит вечером по берегам рек и озер, прельщая собой взор неопытного и жадного прохожего; но если тот соблазнится красотой и грациозными гарцеваниями коварного оборотня и, ухватившись за гриву, вскочит на пего, заранее восхищаясь мыслью о таком легком и дешевом приобретении, то конь из смирного и ласкового вдруг сделается неукротимо бешеным, не даст седоку опомниться от изумления и испуга, понесется к воде и, бросившись в нее с размаха, мгновенно исчезнет в волнах, увлекая с собой несчастного седока в свое подводное царство.
В сказках и легендах водяные феи описываются различно: то коварными и злыми, то добрыми и справедливыми, как в вышеприведенных двух легендах. Вообще говоря, они, кажется, так же капризны и раздражительны, как и все уже известные нам существа невидимого мира. Часто их уловки и шутки бывают очень грубы и жестоки; часто приходится и людям дорого платить за у слуги, оказанные им водяными (реями, как рассказывает одна немецкая сказка, которую мы заимствуем из собрания братьев Гримм.
Из всех легенд о водяных феях всего подробнее ирландские. Они полны самыми яркими чертами из жизни этих существ, самыми живыми поэтическими подробностями. Приведем одну, в которой рассказывается, что у водяных фей есть своя шапочка-невидимка (как у тролъдов), но в которой заключается не одна только способность исчезапия, а все могущество их.
У никс и никсов замечали люди такую же страсть к музыке и пению, как у всех остальных эльфов. Часто случалось, что никсы увлекали к себе под воду молодых людей, восхитив их прелестной гармонией своих песен. В Швеции рассказывают про речного человека (stromkarl), что он большой музыкант, что музыка его состоит вся из одиннадцати вариаций, из которых, впрочем, только десять могут быть известны людям и доступны их слуху: одиннадцатую играет он лишь тогда, когда хочет заставить плясать все подводное царство.
Замечательно между шведскими и норвежскими поверьями о никсе еще и то, будто он очень охотно берется учить музыке на скрипке или на каком угод-но другом инструменте за известную плату. Плата эта обыкновенно состоит в том, что в реку кидают черного ягненка или белого козленочка. Если эти животные бывают тощи, то никс поведет ученика в своих уроках не далее настраивания скрипки; если же, напротив того, он останется доволен приношением, то схватит ученика своего за правую руку, станет водить ею по струнам до тех пор, пока кровь не брызнет из пальцев, и тогда уже из ученика выйдет великий музыкант, и будет он в состоянии извлекать из своего инструмента такие звуки, от которых "деревья будут плясать и воды останавливаться в своем течении".
Впрочем, ирландцы и в легендах о водяных феях также оставляют относительно музыкальных способностей преимущество на стороне людей, как и в легендах о мирных соседях. Как в последнем случае они ловко противопоставили эльфам маленького и горбатого Люсмора, одаренного тонким музыкальным слухом, так точно рассказывают они легенду и про одного слепца-музыканта, которому была известна такая чудная музыка, против которой ничто не могло устоять, которой приобрел он себе даже руку морской девы, после чего и стал морским царем. Поедаем эту любопытную легенду.
О никсе все предания согласно утверждают, что он очень строг ко всем гордым и недоступным девушкам; по зато уж если сам полюбит какую-нибудь девушку, так обращается в самого ласкового и даже докучного услужника. Точно так же доказывают все народные поверья, что пике каждый год требует непременно своей жертвы, и каждого утопленника считают добычей водяных эльфов. Чрезвычайно наивно народное представление о пребывании утопленников в подводных жилищах: парод полагает, что водяные сохраняют души утопленников под опрокинутыми горшками, а тела их выбрасывают обратно или обращают в таких же водяных, как и они сами.
Сверх изложенных нами легенд о водяных феях и эльфах, в разных местах существуют разные местные видоизменения их и местные верования в особые виды этих существ; таковы, например): шотландские - келъпи, бретонские -ночные прачки, и французские - морганы, исключительно похищающие детей, играющих у воды, и множество мелких существ в Германии, Дании, Швейцарии.
о домовых. Они известны на скандинавском севере под общим названием - ниссе, в Германии - под именем кобольдов, в Шотландии - под именем темненьких (brown). Все остальные названия производятся от тех звуков, которыми часто беспо-койные соседи докучают людям во всякое время дня и ночи.
Домовой эльф, судя по множеству преданий, рассеянных у всех народов, совмещает в себе все достоинства и все недостатки эльфа: он добр, ласков и внимателен ко всем тем, которые его ласкают; но в то же время кичлив, обидчив до крайности, нетерпелив и мстителен. Отличительной и лучшей стороной его характера можно назвать горячую привязанность к тому дому, в котором он поселяется. Он не жалеет ни трудов, ни сил па помощь хозяевам своим, выручает их часто из беды неминучей, часто предостерегает от угрожающей опасности.
Любя более всего опрятность и правдивость, он помогает слугам содержать дом в порядке, услуживать господам и гостям; если слуги бывают к нему добры и ласковы, то он даже берет всю их работу на себя.
Напротив того, если слуги не верят в силу своего домового-эльфа, если они бранят его или не выполняют тех ничтожных условий, которые обыкновенно заключает он с ними прежде, чем принимается на работу, тогда разгневанный домовой жестоко наказывает за это: он бьет горшки и посуду, которые слуги берут в руки, разливает кушанье, которое подают они па стол господам, не дает им спать ночью, камнем наваливаясь на их грудь или сбрасывая их бес-престанно с постели на пол.
Если не у годит домовому который-нибудь из конюхов, то может быть уверен, что найдет на другой день гривы и хвосты лошадей своих спутанными, их самих постоянно печищепыми, сколько бы раз в день он их ни чистил, и постоянно тощими, сколько бы ни давала им корма. А если он в ладу с домовым, так может целый день спать и ни о чем не заботиться: все и без него будет идти как нельзя лучше. За все свои услуги домовой-эльф требует лишь самой ничтожной награды - небольшого горшка молочной каши или блюда молока с накрошенным в него хлебом (которые обыкновенно должно выставить на ночь на загнетке печи) да ласкового и учтивого обхождения, из уважения к его могуществу.
Все предания одинаково изображают домового-эльфа прекрасным, белокурым ребенком или маленьким и сгорбленным старичком, одежда которого напоминает костюм трольда: та же острая, чаще всего красная шапочка, тот же темный плащ или куртка.