просто хочется поделится идеей... реальность не так жестока как могла бы быть, считайте что это всего лишь сон главного героя...
Я не знаю где это было, и в какое время, я даже не смею об этом догадываться. И вроде бы все было хорошо, там не было ни наркотиков, ни маньяков, там было много парков и зелени. И все казалось таким безоблачным, картинка меняется передо мной роддом. Что в этом страшного и неестественного? Ведь рождение это так прекрасно. А вот что, новорожденного измеряют, рост, вес, все как полагается, в ротик ему вставляют вещицу похожую на градусник, через какое то время она начинает пищать, подходит медсестра, смотрит.
-Люсь, у этого 2489 часов.- раздается голос медсестры, к ней подходит другая.
-А мать его кто?
-Мать, да где ж ее разберешь, толи швея, толи посудомойка.
-Значит, не купит сыночке жизнь.
Картинка меняется, ошарашенный происходящим до этого я не способен сразу понять что происходит. Двое в медицинской форме собирают какие то датчики и медикаменты и удаляются, на асфальте лежит раненный мужчина, он дышит, глаза его открыты, ему больно.
-Эй! – кричу я в след медикам. Один из них оборачивается.
-Чего тебе?
-Куда вы? Ведь он жив, его еще можно спасти.
-У него осталась 47 минут, этого даже на бинты не хватит, да и зачем тебе бинты если все равно помирать.
-Но как же так?
-Просто, или ты у нас такой сердобольный,- оборачивается другой мед брат – что готов поделиться с ним своей жизнью, или купить таблеток продлевающих ее срок? Что в принципе одно и тоже.
-Но…- они молча уходят, я стою и не понимаю, смотрю то на раненого, то на их удаляющиеся спины.
-Сынок,- говорит мне раненый- они не виноваты, хочешь жить – плати.
-Чем?
-А что самое дорогое?- посмеивается он через боль.
-Наверное, жизнь.- отвечаю я после паузы.
-Вот ей и плати.
-Но как так?- я смотрю на него, но он меня уже не слышит. Его забирают и сжигают.
Я ухожу, брожу по улицам, у каждого человека на руке металлический браслет, на нем отображаются дни, часы и минуты. Чуть ли не на каждом углу подобие банкоматов. И знаете что матери что бы расплатится за мороженное для детей подставляют не свои браслеты, а браслеты на маленьких руках детей, дети радуются мороженному, еще не понимая что оно забирает у них минуты жизни. Парни не расплачиваются за девушек. На таких условиях - каждый сам за себя.
Мне хочется быстрее проснуться, лишь бы больше не видеть этого, но перед глазами предстает третья картина. Я снова в больнице, парень сидит склонившись над кроватью. В ней лежит девушка, очень бледная и слабая, что кажется почти прозрачной.
-Я умоляю…- шепчет парень, я начинаю прислушиваться внимательней.
-Нет Игорь,- пытается как можно тверже сказать девушка- я уже тебе говорила.
-Но ты умрешь, у меня еще много времени, прошу тебя, возьми его…- по его щекам текут слезы. Браслет девушки отчитывает последние минуты.
-Я все равно не буду жить без тебя…- шепчет парень, и выходит из палаты, не люблю суицидов, но зачем-то следую за ним. Он спускается в отделение для тяжело больных детей, и у кровати каждого, звеня и пища браслетом прикасается к датчику возле кровати, мелькают и меняются цифры, прибавляя жизнь детям и отнимая ее у него. Он плачет, и каждый раз произносит, идя от палаты к палате: «Наденька, уже скоро, скоро я приду к тебе, не взяла ты, пусть хоть кто то будет счастлив, ты всегда любила детей…» У меня больше нет сил смотреть на это, нет это не суицид, это даже не благотворительность, если здесь есть слово благородство, то это именно оно, тут где мировая валюта часы и минуты жизни, где жизнь потеряла свою суть, но приобрела цену, в мире где на подвиг посмотрели бы как на сумасшествие, это очень дорого стоит. Но не часов, ни минут и даже не дней, это стоит тепла благодарности, это стоит порозовевших щечек детей, это стоит улыбки той бабушке у которой не было лишних восьми минут на покупку буханки хлеба, а без еды минуты исчисляются в два раза быстрее, это просто стоит того, что бы быть сделанным.