За окном опадают капельки времени. Я не умею писать стихи. Строчки отказываются складываться в ровные столбики, они все стремятся вывернуться, выплевывают мою реальность на бумагу. Реальность, пропитанную безликими демонами сомнений, реальность, рука об руку идущую с маленькой девочкой-одиночеством, реальность, уже давно не искривляющуюся под пустыми взглядами сотен тысяч. Сотни мыслей, каждый день уносящиеся в сток ванной, когда теплая вода из душа кажется солоноватой на вкус, но я не плакала уже так давно, ведь слезы бесполезны. Они ничего не доказывают. Внутренний протест умирает с каждой фальшивой нотой, несущейся из радио, корчится в предсмертных муках под ногами определенности. Я - ее часть, я уже не отрицаю этого. В моих наушниках какой-то человек зачем-то кричит моей болью, захлебывается в грязи бездушных экранов. Рваные звуки складываются в песню ненависти, она звучит так сильно, что даже почти можно ощутить острые иглы осуждающих взглядов, с ласковой жесткостью вгоняемые под ногти. Не надо. Я давно не замечаю боль физическую, она не прорезается сквозь ватную стену слов и поступков. Это - моя цена за взросление? За этот взгляд из Зазеркалья, за завернутые в колючую проволоку воздушные замки, за ледяную постель и за выученные трещины в потолке?


Ах, этот привкус ненависти в твоих случайно оброненных словах, он снова попадает на кожу кислотой, разъедает стеклянные барьеры, которые я строила в тишине бессонных ночных секунд, когда тиканье часов сводило с ума. Это заставляет снова прятаться в оболочку молчания, перебирать маски в поисках изъянов. Право, это раздражает. Я научилась говорить вслух многое из того, что люди почему-то считают важным, даже если для меня это коллекция пустых звуков, но мне нужно научиться говорить еще больше. Коммуникация невозможна, ты обрываешь любые нити, протянутые к тебе. И не потому, что ты не любишь их, о нет, твои нити гораздо толще и грубее моих, ты стремишься затянуть всех окружающих в кокон твоих желаний, но меня всегда мало волновали желания тех, кто не видел глаза. Может поэтому твои губы кривятся в таком презрении? Не волнуйся, я уже сотни раз видела эту гримасу, я сотни раз выпивала чашу, полную яда этих слов. Я привыкну и к твоему, выработаю иммунитет и буду смотреть сквозь тебя. Кажется где-то глубоко в сердце спрятано целое кладбище того, что могло бы быть, но так и не случилось.

Больше всего я ненавижу груз прошлого за спиной, тянущий меня к земле, прибивающий атрофированные крылья к полу. Хочется стереть память и начать все с начала. Хочеться разбить все зеркала в доме, почувствовать удушливый дым горящего пластика, уничтожить все и не создавать ничего. Хочется умереть и родится в мире, где нет ничего, кроме прохладной океанической воды, где под толщей двуокиси водорода и соли плавно движутся меланхоличные гиганты, поющие свои песни на забытом языке, и солнце, упорно пробивающеешееся через десятки метров, ласкает их спины, заросшие буграми ракушек