Это цитата сообщения Цитаты_на_ЛиРу Оригинальное сообщение

Новгородское дело: глазами матери

(c) http://users.livejournal.com/_dara_lyven_/127247.html

Около семи лет назад ко мне зашла за солью соседка. Соль я ей дала, вернулась к мытью посуды, и насторожилась только когда по ногам потянуло сквозняком: "Максим простудится!" Девятимесячный сынишка еще только учился ходить по стенке, большую часть дня азартно ползая по полу с игрушками.
Максима в квартире я не нашла. Зато обнаружила приоткрытую входную дверь. Вылетела на площадку, обмирая от страха. И у меня на глазах стоявший у самого края человечек со счастливой улыбкой оглянулся на меня и сделал еще один шаг. Смотри, мама, как я умею!
Что испытывает мать, на глазах у которой ее ребенок начинает падать, может понять только испытавший подобное человек. Этому ужасу нет меры и названия. Легко говорить умные речи. Легко разбирать ситуацию по полочкам. Легко рассуждать, как следовало действовать. Уверяю вас, никто не может знать, как сам повезет себя в подобных обстоятельствах, пока не окажется в них. И не дай Боже оказаться...
Мне не хватило какой-то пары сантиметров, чтобы вцепиться намертво и не отпустить. Пальцы только скользнули по рубашке Максима. Но уже на третьей ступеньке я схватила его на руки. Очень аккуратно. Все было как в замедленной съемке. Вот ребенок изворачивается боком вперед в падении, вот я одним прыжком одолеваю половину пролета, разворачиваюсь навстречу, падаю на колени, подставляя руки, вот сынишка вкатывается на них - и я перестаю дышать. В голове сами собой всплывают инструкции по оказанию первой помощи при травмах позвоночника: "Ни в коем случае не перемещать пострадавшего до прибытия врача... ни в коем случае..."
Это другая Вселенная. Вселенная нестерпимой тоски и боли, невыносимого страха. В ней нет воздуха. В ней нельзя дышать. И она диктует свои правила поведения, каждому разные. Меня оттуда вырвал сынишка. Первый испуг прошел, и оцепенение сменилось истошным ревом до посинения. А то, как он брыкался, ясно давало понять: с ним все в порядке. Второй раз его крик показался мне самой прекрасной музыкой на свете. Первый был девять месяцев назад. В роддоме...
Потом я сидела на ступеньках, разом обессилев, прижимая к себе орущего младенца, и не могла пошевелиться. Сидела, пока не осознала, что снизу тянет холодом, что мы оба окоченели, что ребенок может простыть.
Нам повело. Всего один синяк на ручке сынишки и никаких последствий. Но только теперь я понимаю, насколько же нам тогда повезло. Повезло в том, что нас никто не увидел. Глядя снизу вверх на мои руки, на таком расстоянии, при таком освещении, в какие-то доли секунды, какой свидетель смог бы потом с уверенностью сказать, что я не толкала ребенка в спину, а пыталась удержать его от падения? И какой прокурор поверил бы мне, что я плакала там, на лестнице, от пережитого потрясения, а не от страха, что меня застали за покушением на ребенка. Что, если бы нас увидели?
Я теперь знаю ответ на этот вопрос. Его дал новгородский суд присяжных в почти аналогичной ситуации. Вердикт: виновна и не заслуживает снисхождения. Молодую мать объявили убийцей за попытку спасения дочери.
Юридические тонкости не мое дело. Я только мать, мать двоих мальчишек. Они вечно везде лезут, за ними невозможно уследить. После того случая я превратилась в параноика, который всюду ищет угрозу здоровью детей и стремится ее устранить. Но за всем уследить невозможно. То старший спотыкается на бегу и ломает ключицу. То младший прыгает на кровати, падает и разбивает голову о спинку. И мне горько читать утверждения эксперта.
Ребенок не может уйти из квартиры? Не может залезть на перила? Не может просунуть в них голову? Бред. Это может быть в единственном случае: если это не ребенок, а пластмассовый пупс. После того, как Костя застрял головой в детском стульчике между перекладиной и сиденьем, я совершенно точно знаю: ребенок может все и еще немного сверху! Там расстояние было чуть ли не меньше, чем в случае с Алисой.

Я наивная женщина. Читая новости по Новгородскому делу, я искренне верила: суд разберется, все встанет на свои места, и этому очевидному безобразию придет конец. Суд разобрался.
Я больше не верю в правосудие. Я больше не верю в справедливость. Я больше не верю, что закон меня охраняет. Спасибо присяжным за избавление от иллюзий. Теперь я точно знаю, в каком государстве я живу.
И если однажды меня увидят в такой ситуации, я не стану ждать торжества справедливости. Я возьму своих мальчишек в охапку и исчезну.

Пусть будет все, что угодно, лишь бы не доказывать, что я не убийца детей, без которых не могу дышать. Лишь бы не ждать, пока меня объявят хладнокровной, жестокой и циничной тварью, готовой ради выдуманных причин расправиться с малышами, для которых я самая лучшая мама, и которые любят меня без памяти.
Когда они вырастут, они меня поймут. Главное, они вырастут с мамой, готовой ради них на все. Кроме одного.
Боюсь, я не смогу привить им веру в правосудие и доверие к государству. Невозможно научить тому, чего сам уже не имеешь.