Вечер зимою бьет наотмашь
в колокола большого города.
Глаза рассыпались по карманам -
соберика их теперь, попробуй-ка.
И перебежками, мелкими, робкими -
то в одну сторону, а то - в другую.
Маятник, маятник, не стучи.
Видишь, теперь уже не до бури.
Это похоже, когда человек,
про которого думал излишне часто,
за которого бога тревожил и теребил,
от кого покупал лекарства
вдруг пришел.
И теперь говорит:
"Вот тебе я, тот, которого ты так просила.
Я пришел. Мне теперь не уйти.
За окном, знаешь ли, ветер зимний"
И снимает с себя всю одежду и кожу,
и стоит, ослепляя свечением.
Сивка-бурка, зачем же ты...
Я ж неверящий, я ж безумный.
И глаза отведя в самый пустой
угол этой ужасной комнаты,
пробормочешь что-то совсем не то,
что прикрылся бы, что не нужно,
что наверное, где-то там наверху
точно произошла ошибка,
что не просил никого, а шутил,
что была пьяна золотая рыбка.
Страшно, страшно, до боли в груди,
где-то между кривыми ребрами.
Страшно, что заставишь его уйти,
страшно, что будет потом с тобою.
Жмешься лицом между лопаток
сзади тебя стоящего.
Жизнь понарошку, смешная игра.
Отдачею - по-настоящему.