В твоей тёмной парадной грязно и пахнет мокрым хлебом. Я возвращаюсь сюда раз от раза и год от года. И ты здесь не живёшь уже второй десяток лет. А твои кошки помнят меня. Твои кошки и безумная соседка. Меня здесь узнают по звуку шагов - мало что меняется. Вчера меня спасли из лифта. Я не хотел, чтобы меня оттуда спасали. А они спасли. Они человечные. Меня любят в твоей парадной. Совсем недавно твоя соседка снизу предложила мне потрахаться. Она плакала и очень меня жалела. Но я не стал. Ведь я же знаю, что у тебя просто никогда не могло быть соседки снизу. И я сидел на лестнице у подъезда, с твоими кошками. И с этой безумной женщиной семидесяти лет, что живёт на два этажа выше. Она любит меня, она дарила мне цветы. Я не люблю эдельвейсов, они невкусные. Знаешь, в твоём подвале живёт прекрасный дворник. Говорят, он испанец. Он говорит. Он обещал мне, что, когда вернётся в Испанию, обязательно выдаст мне визу. А я не хочу в Испанию. Я хочу к тебе. Мне кажется, что ты ещё помнишь меня. Мне кажется, что ты летала отдыхать на Мальту, и там вспоминала обо мне. Мне кажется, что вчера, когда я смотрел с твоей лестничной клетки на мутный закат, меня позвал твой голос. Я обернулся, но увидел только глупую мёртвую крысу. Она смотрела сквозь меня. Наверное, на рай.
Сегодня три часа. Три часа и восемь минут. Мне сказали, что время идёт и что минуты меняются, но я не поверил. Ведь это глупо - чтобы сейчас я тоже изменился, как те минуты. Мне сказали, что прошло уже двадцать лет - и поэтому я пишу тебе, что прошло уже двадцать лет. Ведь никто не может знать: может быть, ты тоже веришь, что время меняется. Может быть, твоё время меняется? Может быть.
Читать далее