А я не умею плакать, ну, просто не научили.
А ты меня рвешь шипами, как плюшевую мечту.
Сбежать бы (куда - неважно, в Исландию или в Чили),
Найти себя поздней ночью в продрогшем чужом порту.
Глинтвейн согревает мысли. Мне кажется, я пропала,
Сдала все пароли-явки и тайные адреса.
Холодных весенних улиц мне было безбожно мало,
Хочу: босиком и кофе... И теплые небеса...
А я не умею - молча, смешавшись с толпой трусливо,
Я знаю, я плохо кончу. Не плачь обо мне, прошу.
Взгляни-ка! За нашим домом опять зацветают сливы.
Вдохни за меня их запах, ведь я, как всегда, спешу.
Бегу по пустынным паркам, пронзая вечерний воздух,
С промокшим асфальтом споря о бренности бытия.
Шипы твои ранят небо, калеча слепые звезды,
И кто-то к тебе приходит. Мне кажется, что не я.
Я все соревнуюсь с вьюгой и с первой весенней трелью,
Ты все меня рвешь на части, пытаясь не отпускать.
...Неслышно склонились боги над пропастью-колыбелью.
Создавшим любовь - легко ли понять ее чудеса?