Не столь важно, сколько вас человек, какая у кого специальность и сколько звезд на погонах. В условиях летнего зноя и душных обстоятельств в команде важно то, какой ты закалки, какой у тебя характер.

Андрей – сын генерала, попал на войну по глупости. Он никогда не отличался особо твердым характером, но в период так называемого переходного возраста он допустил одну серьезную ошибку. Он очень сильно повздорил с отцом по пустяковому, казалось бы, поводу, и тот решил устроить сыну проверку на прочность на боевом поле. А когда пытался забрать обратно в мирную жизнь – сын расценил его поступок как предательство и теперь решил жить свою жизнь так, как считает нужным. Он стал воином.
Когда он попал в 7 роту, ему казалось, что это счастливое число. Но шло время, он понял, что все не так счастливо, как казалось на экране огромного телевизора дома. Ротой командовал старший лейтенант Жуков. Мужичком он был бы душевным, если бы не был так суров. Но к Андрею он отнесся как к собственному сыну. Если на войне, именно на войне, а не в армии, применимо слово «возился», то именно так готовил Андрея его ротный. Он видел в нем, замкнутом столичном расфуфыренном мальчишке огромный потенциал. Впрочем, видел это только он, сослуживцы же постоянно подшучивали над ним, пытались унизить, показать его ничтожность, как им казалось. Армейская ревность, если хотите. Из всех перепалок Андрей выходил спокойно, чаще всего признавая свои отличия от других, что давало повод цепляться к нему вновь и вновь.

Ребята поняли ценность Андрея тогда, когда он на ночном дежурстве заметил передвижения на северо-востоке от лагеря. Притом, что вражеский лагерь располагался на юг от лагеря, то было ясно, что лагерь наверняка окружен. Если раньше им казалось, что они все знают о врагах, а о них никому не известно, то теперь ситуация в корне изменилась. Завязалась кровавая, жестокая перестрелка с боевиками, и было ясно, что надо прорубать окно и отступать. Той ночью Андрей впервые убил живого человека. Это произвело на него очень сильное впечатление, шокировало его. Он замер в окопе и по его щеке стекла слеза. Ему стало сразу стыдно, страшно и злостно. Стыдно перед близкими погибшего, страшно за себя, и злостно на тех, кто вообще развязал всю эту войну. Но сидеть на месте было некогда, к нему подбежал раненый в плечо Жуков и, схватив за руку, пригнувшись, повел по окопам. Что-либо говорить не было смысла. Постоянный грохот стрельбы, взрывы, крики раненых и очевидность намерений говорили сами за себя. Вдруг перед ними в окоп залетела граната. Бойцы успели только переглянуться и броситься бежать. Взрыв.. И пронзительный свист и шум буквально проткнул голову Андрея неимоверной болью, но ноги продолжали бежать. Не видя ничего перед собой, он убегал от своих сослуживцев, но уже не мог им помочь. Он ослеп.
В лесу он закопал свое оружие, и стал брести дальше, пока не кончились силы. Потом он полз по лесу. Пот стекал по лицу ручьями, смешиваясь с грязью, но он не останавливался. Его душу переполнял страх. Наутро он проснулся от звука разговоров и стонов. Голоса же говорили о необходимости уходить с этой точки, что нет смысла держаться тут и что это крайне опасно и нелогично. Вдруг приятный нежный женский голос возразил, сказав, что нельзя оставить всех их здесь, что они могут нам помочь в будущем, что и так мало кто остался в живых. На глазах у Андрея была повязка. Он снял ее и понял, что потерял более пятидесяти процентов зрения. Он видел все как через толстое мутное стекло. Но по силуэтам он понял, что попал во вражеский лагерь. Его вывели из палатки раненых, и, подталкивая прикладом, вели в поле, и заставили копать. Испуг. Ему нужно было копать картошку на прилегающем к лагерю картофельном поле. Так он провел следующие восемь часов, истекающий потом. Пальцы о землю стер в кровь. Голова болела, и казалось, что лучше не видеть вовсе, чем видеть так. Вечером шел дождь. Его усадили на стул и заставили чистить собранный картофель. Судя по звукам количество ножей, чистящих картофель, было около двадцати. Но разговоры пресекались выстрелом в упор.

Поздним вечером, когда уже стемнело, раздалась очередь из автомата, и Андрей понял по шуму, который его окружал, что лагерь разбегается. Кто-то из пленных предлагал ему уйти с ними, но Андрей отказался. Он стался сидеть на том же стуле, и продолжал чистить картошку. Шальная пуля ранила его в ногу, и он взвыл от боли, но не прекращал чистить. Он вспоминал свое детство, как они с папой ходили в тир в парке Горького. Как ел мороженое с папой и мамой. Но в первую очередь с папой. Мама всегда была очень сильно зависящей от других, особенно от папы. Вдруг сзади раздался крик с требованием бросить нож. Голос был так знаком ему, что он замер. Еще вчера он слышал этот голос, поднимающий седьмую роту по тревоге. «Брось нож!» повторил голос Жукова сзади, но Андрей не верил своим ушам. Выстрел. Пуля пронзила правый локоть. Медленно повернув голову, он в очертаниях увидел крепкую фигуру Жукова. Глаза его были пустыми, смотрели как будто насквозь. Сознание покинуло его.
[500x340]