Очевидна глубокая взаимная связь между расой и религией. Так, секрет  успеха ислама среди цветных народностей заключается именно в его  приспособленности к примитивному уровню их сознания. В нашем мире  подлинно глубокое мышление является исключительной прерогативой арийцев.  В этом убеждает история богословия и философии, настоящие достижения в  которых приходятся на счёт только лишь арийских народностей – иранцев,  индоариев, эллинов, немцев и пр. Неарийские племена вынуждены  довольствоваться объедками их интеллектуальных пиршеств. «Китайская  философия» есть лишь поверхностное усвоение индоарийской мысли,  достигавшей Китая по каналам индуизма и буддизма, «исламская философия» –  не более чем компиляция греческих и иранских идей, и т.д. Попадая в  органически чуждую ей неарийскую среду, арийская мысль подвергается  неизбежной примитивизации. Это прекрасно видно и по истории ислама,  возникшего на периферии греческо-иранского интеллектуального мира. Для  цветного язычника исламский монотеизм оказывается высшей духовной  истиной. Проникшись проповедью ислама, он начинает бешено вращать  выпученными глазами и орать: «АдЫн, АдыН бог!!!»
С точки же  зрения арийского богословия, кораническое «единобожие» является в лучшем  случае глупостью, а в худшем – разновидностью язычества. Для арийца  очевидно, что счёту подлежат лишь предметы телесного мира, в то время  как пребывающий вне его Бог неисчислим. Он и не множествен, и не  единичен. Единственность знаменуется Единицей, множественность –  Двоицей. Неисчислимость, преодолевающая тварную ограниченность  единственности и множественности, знаменуется Троицей. Это та высота, на  которую в области чисел способен подняться стремящийся к богопознанию  человеческий рассудок, как об этом говорили множество арийских  богословов, например, Дамаский Диадох:
 
...И тогда, убоявшись этой растерзанности наших мыслей, поистине чудовищной и титанической (причем растерзанности не в сфере делимого ума, а той, что нечестивым и бесконечно дерзостным образом проявляется по отношению к целиком и всецело неделимому), мы довольствуемся восприятием Троицы; рискуя быть совлеченными к крайнему разделению и ограничивая себя в таком падении, мы дерзаем предицировать умопостигаемому тройное разделение, потому что хотим ограничить наши понятия, не способные к большей собранности, однако не могущие также и отказаться от умозрительных построений в умопостигаемой сфере, в нашем страстном влечении к исходным причинам природы в целом.
О первых началах. III, 91-92
Троическое богословие – выражение возвышенного духа арийской расы, противостоящее первобытному «единобожию» семито-хамитов.
 [показать]Взято здесь: http://aquilaaquilonis.livejournal.com/169736.html