[496x699]
снова спасибо Леночке.

—Эй, Густи, с тобой все нормально? Может, ты заболел? Может, тебе принести чего-нибудь?

Густав с силой захлопнул дверь перед носом друзей. Они волнуются, как волновались всегда, хоть и пытаются шутить. Но сейчас ему не был нужен никто. Он просто хотел тишины и возможности подумать. Густав отбросил палочки в угол и упал на кровать. Через окно в комнату падал яркий солнечный свет, но все равно в номере царил полумрак. Густав закрыл глаза. Он чувствовал себя смертельно уставшим. Сегодня был явно не его день. Каким-то чудом он умудрился забыть палочки. Или они просто куда-то подевались, но в результате пришлось задержать выступление и искать запасные. Он всех подвел. Впервые. Йост кричал так, что казалось, стены сейчас рухнут. Кричал долго, а Густав молча соглашался со всем. Он чувствовал себя настолько виноватым, что боялся смотреть в глаза продюсеру и ребятам. Он всех подвел…
Густав снял кроссовки и залез под одеяло. Его бил озноб. Он мог легко сослаться на простуду, но не захотел. В конце концов, именно он среди остальных отличался честностью. Да и простуды не было. Просто утром позвонила она, и короткий разговор выбил его из колеи. Густав тяжело вздохнул. Весь день он пытался понять: почему он так среагировал?
… Перед глазами стоял тот день, когда они познакомились. Тогда было холодно и, кажется, моросил дождь. Токио Хотель скучали на after-party, но уехать не могли: автобус, их любимый автобус заглох и не мог двинуться с места. По залу ходили толпы знакомых и незнакомых людей, продюсеров, исполнителей… Но о чём можно говорить с людьми, которые поют только под фонограмму и покупают песни? Ни о чём… И, наверное, в этот момент вошла она. В ней не было ничего необычного, наоборот… Она была насквозь обыкновенная: заурядная внешность, дорогая, но невзрачная одежда, очки… Йост заставил их подойти и познакомиться. Она оказалась дочерью одного из воротил шоу-бизнеса. Кажется, именно тогда Густав подумал, что она похожа на его учительницу русского. И звали ее так же: Мари… Когда он отвлекся от мыслей, она уже долгое время надменно и жёстко отчитывала покрасневшего Тома, который попытался за ней приударить…Почему Мари выбрала из четверых именно его, Густава? Наверное, потому, что он тоже обычный: без длинных волос, без пирсинга, без макияжа… Весь вечер Мари не танцевала, не пила, не шутила. Она просто говорила. О группах, об истории музыки, об инструментах. Густав слушал как завороженный. Наверное, этим она его и привлекла…
Густав еще раз вздохнул. Ему захотелось очутиться дома, сесть на любимый велосипед и уехать куда подальше. Он включил музыку, но легче не стало. Воспоминания давили все сильнее…
… Это был последний день перед началом тура. Он зашел к Мари попрощаться. А она плакала навзрыд, бесконечно повторяя: “Komm zurück, nimm mich mit…” Эти наигранные слёзы и строчка из песни взбесили его. А она все просила остаться, просила бросить всё…
Густав резко сел на кровати. Ему хотелось что-нибудь расколотить. Пережитая в тот день ярость возвращалась. Как могла она, Мари, выросшая в музыке, вести себя, как разбушевавшаяся фанатка, как могла просить его, Густава, перечеркнуть всю жизнь раз и навсегда?! И сегодня она позвонила и опять плакала и просила бросить всё… Она старалась убедить его в том, что группы скоро не будет, что барабаны—это не музыка… Густав бросил трубку. Тогда он понял её, маленькую, избалованную девочку, которой нужна была новая игрушка. Она была чужой. С самого начала… Густав достал телефон. Всего минута, и смска с единственным словом «Прощай!» уже летела к адресату. Всё было кончено. Мари осталась в прошлом.
Густав быстро оделся и вышел на улицу. Солнце уже успело скрыться за низкими тучами, и где-то далеко слышались раскаты грома. Вдруг всё стихло, и крупные холодные капли затопили город. Густав сел на ближайшую скамейку и подставил лицо дождю. «Дождь—это слезы неба», — сказала ему однажды сестра. Пусть так… телефон тревожно задрожал. Густав не стал смотреть, кто это. Он и так знал. Конечно, он потом зайдет к ней и объяснит все, но не сейчас. Сейчас она его не станет слушать.
А дождь всё лил и лил. Густав сидел и слушал эту музыку природы. Она так была похода на звучание его барабанов…Нога сама стала отбивать ритм, мелодия зазвучала в голове, удары растекались по венам, казалось, даже сердце подстраивается под этот ритм.
Что-то живое и теплое зашевелилось у ног Густава. Маленький черный котенок, насквозь мокрый, проворно забрался по джинсам к парню на колени и свернулся калачиком. Густав взял его в руки и прижал к себе. Игривые и умные, медовые глаза котенка с благодарностью смотрели на него. Телефон зазвонил снова. Видимо, его уже искали. Густав встал и спрятал котенка под куртку. Зверек, царапнув кожу, что есть силы вцепился в футболку. Оставаться на улице он явно не собирался. Густав усмехнулся. Погладив котенка через куртку, он ему прошептал: «Пошли, малыш. Ты ведь сейчас тоже один…»