Время пришло.

Акт 4: Чистейшая мечта / Простейшее желание

Алая вязкая субстанция неторопливо капала вниз, почти не разбиваясь, а лишь превращаясь в ровные лужицы. Они мерно стекались друг с другом, скрывая под собой шероховатую поверхность; постепенно замирали, становились более вязкими и слегка темнели. Именная печать коснулась теплой поверхности сургуча, оставляя свой резной узор, клеймя им темный конверт.
Граф сидел за массивным столом, иногда постукивая пальцами о его гладкую поверхность. Он задумчиво смотрел на конверт перед собой, в мыслях еще раз перебирая каждое слово письма, что было вложено в него. Правильно ли он поступает, желая отправить его? Или же все-таки стоит немного повременить?..
Открыв небольшой ящик в столе, Граф достал из него обрывок ткани, некогда бывший рубашкой его крестника. В который раз рассматривая следы крови на ней, он прикрыл глаза, делая глубокий вдох и постепенно выдыхая. Граф вспомнил события прошедшей ночи… то заброшенное поместье; коридоры с множеством открытых дверей, среди которых лишь одна была заперта… но и за ней не нашлось того, на что он надеялся.
Грудь вновь кольнуло то острое и неприятное чувство, как и в момент, когда он переступил порог старой комнаты. Граф чувствовал свою вину в том, что его крестник пропал.
Хотя его вины в действительности не было, Граф все же считал, что должен был во что бы то ни стало остановить крестника и не дать ему убежать, но тогда все казалось чуть иначе… все виделось лишь пылкостью эмоций, которые поостынут, и Адам вернется. Но Адам так и не вернулся.
С каждым новым раздумьем об его исчезновении догадки становились все ужаснее и ужаснее, а обрывок рубашки заставил поверить в то, что ничего уже не исправить.
- Господин? - дверь плавно приоткрылась, и в кабинет вошел Эвиль. - Полагаю, вам нужно выспаться. Не стоит доверять столь бессонным мыслям.
Мягко ступая по гладкому паркету, так, что его шаги были едва уловимы, он подошел к Графу, похоже, не желавшему никого слушать.
- Не стоить винить себя… - начал было Эвиль, но Граф поднял на него тяжелый и резкий взгляд, который враз показал, что ему лучше помолчать.
Слегка усмехнувшись, Эвиль протянул руку к конверту, лежавшему на столе.
- Вы написали письмо отцу Адама? - тихо произнес он, прочтя имя, написанное на конверте, не столько спрашивая, сколько констатируя. Да и о содержании письма он мог примерно догадываться. - Вы уверены в том, что ваш крестник мертв?
- Откуда ты знаешь, что это письмо его отцу? - недовольно спросил Граф, с удивлением глядя в глаза Эвиля. В них слишком четко проступало лукавство.
- Это только предположение, как и то, что написано в этом письме, - Эвиль отложил конверт, придвигая его к собеседнику, который смотрел на него уже с явным недоверием.
- Ты считаешь иначе? - бросив в его сторону окровавленный обрывок ткани, едва не рыкнул Граф, начиная раздражаться от спокойствия и мягкости чужого тона.
- Почему бы и нет, - перехватив брошенную ткань, Эвиль присел на край стола, расправляя ее и рассматривая кровавое пятно. - Есть множество вариантов того, откуда эта кровь… как и того, куда исчез ваш крестник.
- Просвети, - с недовольством отозвался Граф, не испытывая особого желания слушать догадки этого человека, ибо и своих хватало, а каждая последующая была неприятнее предыдущей, но все-таки… вдруг он мог что-то упустить.
- Например, эта кровь может быть лишь от незначительной раны или даже не вашего крестника… или же вообще не быть кровью, - поднеся ткань к лицу, Эвиль вдохнул ее запах, который неприятно оседал в носу. Этот запах напоминал отголоски болотного ила, смешанного с чем-то терпким и горьким, но при этом не имел даже и намека на оттенки гнили и железа. - Неприятный запах, но кровью это не пахнет… походит на испортившуюся помаду или краску.
- Что? - выхватив ткань из его рук, Граф вдохнул ее запах и сразу же отдернул ее от лица, чуть морща нос. Неприятный запах отвратительно оседал где-то в горле, задерживаясь на обонянии еще на несколько мгновений. - Разве кровь пахнет не так же?
- Не так резко, - потирая нос пальцем, словно стирая последние оттенки этого запаха, Эвиль заметил в глазах Графа мелькнувшую надежду.
- Откуда ты знаешь? - отбросив обрывок ткани обратно в стол, Граф прикрыл рот рукой, пару раз кашлянув, прогоняя остатки мерзкого запаха.
- У меня есть один знакомый патологоанатом, который любит свою работу и часто говорит о ней, - Эвиль едва заметно улыбнулся краем губ. - Поэтому не стоит отчаиваться и спешить с выводами.
Хмыкнув, Граф встал из-за стола. Подойдя к массивному шкафу, он достал небольшую бутылку с темным содержимым и тут же приник к ней в неподобающем для его статуса жесте, делая пару глотков прямо из горлышка.
- Возможно, ваш крестник лишь чей-то пленник, - на ровной ноте Эвиль начал перечислять свои догадки, наблюдая за каждым движением Графа. - Или же околдован нечистой силой, обитающей в том доме.
Граф усмехнулся его словам, делая еще один глоток, словно кожей ощущая на себе взгляд, который будто обволакивал, замечая каждый жест.
- Либо попал в руки уличных торговцев, а они могут безо всякой морали и угрызений совести продать его, - Эвиль заметил, как Граф прислушался к его словам, хотя и не подал вида, отставляя бутылку на место. - Скажите, господин… он был невинен?
- Что?! - едва не поперхнувшись недавно проглоченным спиртным, Граф воззрился на Эвиля, но тот лишь улыбнулся резкому тону.
- Был ли ваш крестник невинен? Ведь юное, никем не тронутое тело гораздо ценнее…
- Чушь, он ведь не девушка, чтобы кто-то мог узнать об этом. Кроме того, с чего ты взял, что я могу знать столь тонкую деталь?
- О, господин, порой по юноше это можно определить лишь с одного взгляда, даже не прикасаясь. Особенно его возраста. Подобное знание о девушке проявляется лишь при связи с ней, ведь их поведение обманчиво, а вот юноша, утративший свою невинность, выглядит иначе… особенно если его связь была не такой, как принято, - Эвиль смотрел лукаво и открыто, словно наверняка зная о том, что говорит. О том, что спрашивает. - Вы вполне бы могли знать об этом, ведь ваш крестник достаточно долго прожил в вашем доме, кроме того…
- Ему всего пятнадцать лет, - напомнил Граф, замечая слишком неприкрытый подтекст в чужом взгляде.
- Я знаю, - учтиво ответил Эвиль на слова, прервавшие его, - но порой подобная юность излишне притягательна. Чем изысканнее грех, тем приятнее за него просить прощения. Нельзя не покаяться в прикосновении к нежной коже, не знавшей чьих-либо рук… стонущем голосе… голубых глазах, полных истомы… мягких светлых русых волосах, разметавшихся по покрывалу… родинках, доступных лишь взгляду любовников…
- Хах, тебе только романы пи… - Граф замолчал, с легким запозданием осознавая услышанные слова, повторяя их в мыслях, в которых вырисовывалось описание крестника, но… - Ах ты!
Враз приблизившись к Эвилю, Граф схватил его за горло и опрокинул на стол, с силой ударив об него.
- Отпустите, - Эвиль даже не пытался сопротивляться, хотя и ощущал, как руки все сильнее и сильнее сжимают его шею.
- Лжец! Где Адам? - рыкнул Граф, вжимая Эвиля в стол, в мгновение вспомнив и осознав, что тот просто не мог знать, как выглядит Адам, если только сам не имел отношения к его исчезновению и, что хуже, к тому, что описывал.
- О чем вы?.. - с трудом выдохнул Эвиль, пытаясь отвести от себя руки, которые уже попросту душили.
- Откуда ты знаешь, как он выглядит? Даже не смей сказать о том, что видел фото! Во всем доме нет ни единой его фотографии, - почти выкрикнул Граф в лицо Эвилю, ожидая очередную ложь, которая прозвучит хоть не так отвратительно в этом положении, ибо не будет учтивого взгляда и тона, что с каждым разом начинали просто выводить из себя.
- Госп… - Эвиль пытался ответить, но Граф не давал шанса, так и не ослабив своей хватки, с ненавистью сжимая его горло. Запоздалые попытки сопротивления были тщетны, а угасающее дыхание начинало кружить голову.
- Только посмей солгать, и я сломаю тебе шею безо всякого угрызения совести, - мерно проговорил Граф всего в паре дюймов от лица Эвиля, и каждое его слово словно отливало холодом. Граф ослабил хватку, наблюдая за тем, как его оппонент закрывает глаза, лишаясь дыхания.
- Госпожа… - тихо и хрипло ответил Эвиль, получив возможность сделать скудный вдох, но и его хватило, чтобы вновь взглянуть в глаза человека, едва ли не с удовольствием душившего его. Граф отвел руки от его шеи, но все так же прижимал к столу.
Можно было бы вполне восхититься тем огнем в глазах, что холодно пылал, когда Граф ощущал под своими ладонями биение чужого сердца, зависящее лишь от его движения.
- Ваша супруга… описала его… чтобы я имел представление о том, кого ищу… - Эвиль закашлялся от собственного вдоха, но все же ответил на выжидающий взгляд.
- …? - Граф отпустил его, отходя, осознавая, насколько погорячился с выводами. Возможно, причиной этому была бессонная ночь, либо раздражение, которое вызывал в нем некогда незваный гость. Хотя он чувствовал: Эвиль все равно что-то знает, скрывает и пользуется этим, словно кукловод нитями. Оплетает ими и заставляет путаться даже в собственных мыслях и порывах. - И что она тебе сказала?
- Она описала его как хрупкого юношу с выразительными голубыми глазами… - встав со стола, пытаясь восстановить дыхание и вернуть тону ровность, Эвиль коснулся шеи, про себя отмечая, что никак не ожидал от Графа такой силы и резкости. - …русыми волосами и светлой кожей… и, как отличительную черту, указала пару родинок у его бедра.
- Прости… я погорячился. Услышав от тебя такое, я потерял голову… - глядя на Эвиля, пытающегося отдышаться, Граф признал свою ошибку. Хотя он по-прежнему не мог выбросить из головы слова, озвученные ровным и словно смакующим тоном, ведь они так ярко вырисовывали в мыслях знакомый образ.
- Ничего, можете не извиняться, это лишь недоразумение, - опираясь руками о стол перед собой, ответил Эвиль, глубоко дыша. Его голова была опущена, но он слегка повернулся в сторону Графа, и тот вновь едва не вспыхнул новой волной ярости, заметив легкую усмешку. - Вполне естественно поддаться порыву своих эмоций.
- Прости, я повел себя неподобающим образом, - без сожаления бросил Граф, садясь в кресло за столом, перед которым стоял Эвиль.
Потирая виски, Граф прикрыл глаза, думая о том, что действительно поступил слишком резко, ничего не успев обдумать или понять. Вероятно, причиной этому были все же усталость и неясность мыслей, которые от раздумий только сильнее запутывались.
Эвиль выпрямился и вновь коснулся шеи, буквально ощущая, как алые отпечатки чужих рук темнели, превращаясь в синяки. На его светлой коже они виднелись слишком отчетливо и невольно привлекали внимание. Взглянув на эти отметины, Граф, тем не менее, почти признался себе, что ему было приятно душить этого наглеца, кожей чувствуя биение его сердца.
- Интересно… откуда Мария знала о тех родинках? - будто случайно произнося свои мысли вслух, тихо проговорил Граф, глядя на конверт, упавший на пол. Подобное знание весьма странно для замужней дамы, ведь для того чтобы узреть такую подробность, она должна была видеть юношу обнаженным, что крайне неприлично.
- А вы? - спросил Эвиль, тоже словно невзначай озвучив свою мысль, лукаво изгибая губы в улыбке.
- Можешь огласить свою догадку, - фыркнул Граф, колко взглянув на надменную ухмылку. Казалось, собеседник знает каждую мысль и совершенно не знает стыда, провоцируя подтекстом, который то и дело проскальзывает в его словах.
- Почему бы вам не ответить самому? - прикрыв глаза, учтиво заметил Эвиль, проверяя чужие эмоции на прочность, ведь он знал, насколько может злить одним лишь своим тоном.
- Я отвечу, прав ты или заблуждаешься, - пересилив желание вновь сжать свои руки на чужой шее, Граф поднял с пола конверт и вернул взгляд к собеседнику.
- Полагаю, в отличие от вашей супруги, вы знали вашего крестника с младенчества. Вы присутствовали на его крещении, посему более чем вероятно, что еще тогда заметили сей чудный акцент природы, - Эвиль озвучил не столько свою догадку, сколько логический факт, хотя если бы его упрекнули в излишней верткости слов, то он бы не стал этого отрицать. Кроме того, он внимательно наблюдал за Графом, за каждой эмоцией на его лице, за каждым изменением во взгляде, улавливая реакцию на свои слова. Научившись видеть подобное, несложно понять за игрой слов, что таят в своих мыслях собеседники, скрывают ли они что-либо, не желая чтобы об этом знал кто-то еще.
- Ты прав, - вкрадчиво отозвался Граф, приподнимая бровь, глядя в глаза Эвиля, соглашаясь с тем, что предположил человек, назвавший себя шутом. С каждым новым днем это определение переставало казаться неподходящим.
Эвиль играет чужими эмоциями и мыслями так же ловко, как шут жонглирует расписными шарами.

Солнце мягко опускалось к горизонту, разливая по полу тени от оконных рам. В гостиной стоял молодой мужчина и смотрел на небольшие часы, висевшие над камином. Их тиканье в момент замерло, больше не нарушая тишину комнаты, а старые резные стрелки остановились.
- Мария?.. - Эвиль обернулся через плечо, слыша, как захлопнулась дверь гостиной.
Хозяйка дома молча подошла к нему и заглянула в глаза. Уже несколько дней у нее не получалось застать гостя наедине, чтобы обговорить весьма интересную, на ее взгляд, вещь.
- Вы что-то хотели? - поинтересовался Эвиль, приподнимая бровь.
- Да, - ровно ответила Мария, откидывая с шеи легкий шарф, демонстрируя пусть уже и не такие четкие, но все же следы рук. - Как это понимать?
- Что именно? - улыбнувшись краем губ, Эвиль проводил взглядом спадающий к полу шелковый шарф, а после вновь повернулся к часам, словно чтобы взглянуть, который час.
- Кто ты? Ты… демон? - Мария внимательно, не без доли восторга, смотрела на него, хотя и едва ли могла поверить в нечто подобное, но то, что осталось на ее коже, казалось ничем иным, как прикосновением темной силы.
- Отнюдь, я такой же человек, как и вы, как и многие другие… с чего вашу голову посетила столь странная мысль? - вновь взглянув на Марию, Эвиль усмехнулся. Подобные слова были ему забавны.
- Я слышала легенды о том, что среди людей существуют иные создания, которые хотят жить, как и люди… но для этого вынуждены питаться ими, - с не меньшим восторгом ответила Мария, припоминая все те рассказы, казалось бы, безумцев, распускавших слухи по улицам городов. Ее по-своему привлекало это, ведь каждой бы польстило, что создание тьмы одарило своим касанием, соблазнившись.
- Это всего лишь легенды, да и вам уже поздно верить в сказки.
- Да, но тогда... - Мария расстегнула жакет и тонкую блузку, открывая небольшие темные следы, чем-то напоминающие проходящие ожоги, - …что это такое? Это осталось от твоих рук. Расскажи мне, поделись своей тайной… я знаю, ты что-то скрываешь.
- Мадам, у вас, вероятно, аллергия на новый лосьон для тела, - Эвиль легко улыбнулся, словно говорил с глупой маленькой девочкой, сдержав более откровенную усмешку.
- Что?! - повысив тон, она воззрилась на него, чувствуя в этом взгляде и словах едва ли не насмехательство. - Да как ты… смеешь?!
- Догадки не всегда совпадают с истиной. Полагаю, вам плохо спалось, либо же вы видели дурной сон, - наклонившись, Эвиль поднял с пола шелковый шарф и, протянув его Марии, лукаво улыбнулся.
- Что… что ты имеешь в виду? - глядя на руку, держащую в ладони вещицу ее гардероба, Мария ощутила, как слегка закружилась голова, совсем как тогда…
- Возможно, все это было лишь вашим сном, - уточнил Эвиль, расправляя шарф. Подойдя к Марии и плавно накинув шарф ей на шею, он бегло прошелся кончиками пальцев по коже.
- Сном?! Хочешь сказать, что отрицаешь произошедшее?! - Мария дернулась, желая повернуться и высказать все в глаза наглецу, который так легко отказывался от их связи, но замерла: тонкий шарф неприятно скользнул по коже, когда Эвиль потянул за него, а после резко отпустил.
- Госпожа, мне нечего отрицать, - отведя руки, улыбнулся Эвиль, наблюдая за тем, как его собеседница начинает злиться.
- Что? Я…
- Вам стоит обсудить это с супругом, ведь подобные сны нередки у женщин, страдающих от недостатка внимания мужей, - Эвиль говорил ровным и спокойным тоном, что выводило из себя Марию.
- Если так, то откуда тогда ты знаешь, о каком именно сне я говорю? - усмехнулась она, отводя от лица прядь волос.
- Это несложно понять из сказанного вами контекста.
- Допустим, тогда, как ты объяснишь то, что я знаю о корсете? Ты отказался снять его, хотя он и мешал тебе, - тоном, полным превосходства, произнесла Мария, ибо слишком четко помнила грубый корсет, шнуровка которого так неприятно касалась кожи, но стоило ей лишь протянуть руки и, схватив рубашку Эвиля за полы, резко дернуть, как несколько пуговиц отлетели в сторону, а взгляду открылся небольшой участок бледной кожи подтянутого живота.
- О чем вы? - так же учтиво спросил Эвиль, стоя неподвижно, ловя на себе удивленный и неверящий взгляд.
- Но ты же… - Мария отступила на шаг, собираясь с мыслями, и они не заставили себя ждать, - ты вполне мог снять его… но тогда зачем…
Она еще более удивленно распахнула глаза, когда Эвиль расстегнул оставшиеся пуговицы и продемонстрировал, что у него ничего нет под рубашкой. А последний аргумент, что Эвиль его просто снял, тоже оказался бесполезным, ведь в таком случае на его теле непременно должны были остаться как минимум следы от столь тугого корсета. Это Мария знала по собственному опыту - подобные следы не могли сойти за пару дней.
- Не может быть… - тихо произнесла она, садясь на небольшой диван. В мгновение Мария ощутила чувство стыда, которое лишь усиливало то, что она повела себя подобным образом, но это чувство было гораздо легче ощущения предательства перед супругом. Поспешно застегнув на себе блузку, Мария подняла взгляд, пытаясь придать ему должную непроницаемость. - Прости, я ошиблась… похоже, ты прав, это был слишком реалистичный сон.
- Людям свойственно ошибаться, - склонив голову, ответил Эвиль. - Извините, мне нужно идти.
Взглянув на часы, стрелки которых щелкнули и вновь начали отсчитывать время, он покинул комнату, оставив Марию наедине со столь противоречивыми и непонятными мыслями.

У массивных лестниц, спускающихся к мощеной дорожке, в свете заходящего солнца стоял мужчина. Он повел плечами, ощущая прохладу, пробравшуюся даже под его плащ. Извозчик задерживался, посему Граф вновь зашел в дом, прислушиваясь… сверху доносился плач ребенка. Осмотревшись, Граф не увидел никого из прислуги, похоже, все были заняты. Поспешным шагом он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, но остановился, краем глаза заметив приоткрытую дверь в гостиную. Осторожно переступив ее порог, он увидел свою супругу, задремавшую на диване. Пройдя к ней, нарушая тишину, смешанную с мерным и глухим тиканьем часов, лишь шорохом своего плаща, он присел на колено перед Марией. Граф наклонился и мягко провел по ее волосам ладонью.
- Мм… - Мария нехотя проснулась, приоткрывая глаза. Увидев перед собой мужа, облаченного в верхнюю одежду, она пару раз моргнула, прогоняя пелену сна. - Дорогой, ты куда-то собрался?
- Да, мне нужно в город, - кивнул Граф, приподнимаясь. - Почему ты не наверху? Наш ребенок плачет.
- М? Кажется, я задремала, плохо спала ночью… - потянувшись, Мария и сама пыталась припомнить, что делает в гостиной. Но конверт, лежавший на коленях, облегчил ее раздумья. - Тебе пришло письмо, но я так и не нашла тебя, обойдя почти весь дом, поэтому и решила подождать здесь.
- О, спасибо, - взяв конверт, Граф окинул его удивленным взглядом, не наблюдая на нем ни печати, ни какого-либо уточнения, кроме собственного имени. - Мария, ребенок…
- Ах, да… - она тут же встала с дивана, поправляя одежду.
- Я вернусь завтра вечером, - выходя вслед за ней из гостиной, проговорил Граф.
- Хорошо, - не оборачиваясь, приветливо отозвалась Мария, поспешно поднимаясь по лестнице.
Вновь выйдя из дома, Граф увидел извозчика, стоявшего подле лестницы. Решив не спрашивать о том, почему тот так задержался, Граф лишь повел плечом, вновь ощущая холод погоды.
Дорога в город была не слишком короткой, но и длинной ее нельзя назвать. Скучный пейзаж темного осеннего леса быстро сменился не менее скучными и серыми домами. А письмо, полученное из рук супруги, так и не сказавшей, кто его передал, Граф смял и выбросил в грязь дороги, сочтя это глупой шуткой. В конверт, на котором имелось лишь его имя, был вложен только пустой лист бумаги.
- Можешь возвращаться домой, завтра я найму кого-нибудь здесь, - обратился Граф к извозчику и отошел от него, ступая на весьма оживленную улицу.
Извозчик покорно кивнул, оставив своего господина в городе на указанной им улице.
Граф сделал глубокий вдох, глядя в вечернее небо, кажущееся особо темным из-за зажженных фонарей. Он уже давно не был в городе и почти забыл о том, каково здесь, ведь жизнь в поместье далека от жизни среди множества улиц и домов.
Просто пройдясь, иногда молча отмахиваясь от назойливых продавцов газет или каких-нибудь безделушек, Граф остановился у весьма высокого здания, над входом в которое висела броская табличка с надписью на каком-то иностранном языке. Многие посетители так и не знали, как называется это заведение, но едва ли им было это важно или хотя бы интересно.
Стоило лишь приоткрыть дверь, как о приходе нового гостя сообщил затейливый колокольчик, украшенный множеством пестрых бусин и лент.
- О, господин Адье, - мягко проговорила светловолосая девушка, встречая посетителя у самого входа. Она легко улыбалась, а ее взгляд с поволокой казался особо заманчивым в тусклом желтоватом свете броских абажуров. - Мы думали, вы забыли про нас…
- Почти, - в ответ улыбнулся Граф, снимая плащ и отдавая его в руки другой девушки, подошедшей из-за небольшой арки, занавешенной тяжелой портьерой.
- Что ж, изволите то же, что и ранее? - поинтересовалась она, поправляя маленькую шляпку, дополнявшую ее прическу, а когда гость согласился, то чуть отвела рукой портьеру, приглашая за собой. - Тогда пройдемте со мной.
Идя за ней, Граф вдыхал знакомый сладкий запах, которым здесь пропахло все, начиная от мебели и заканчивая кожей девушек. Пройдя в не менее знакомую ложу, Граф присел на мягкий диван, усыпанный бархатными подушками и шелковыми покрывалами, отчего походил на шкатулку с конфетами. На небольшом столике лежали не менее знакомая трубка и небольшая расписная коробочка.
- Отдыхайте, все к вашим услугам, - выходя, проговорила девушка, помахав на прощание ярким пером в руке.
Кивнув, Граф удобнее сел, вновь делая глубокий вдох, вдыхая терпкий воздух, которым уже были полны легкие, и он становился менее навязчивым.
Резная тонкая трубка приятно касалась губ, позволяя вспомнить, каким же давним было это ощущение. Пряный дым витиеватыми линиями поднимался вверх, скрашивая собой красочные узоры на потолке.
Граф почувствовал легкость в мыслях, позволяя себе хотя бы на эти мгновения забыть обо всем, что находится за пределами этого здания. Иногда заглядывая за слегка отведенную портьеру, он видел откровенно одетых девушек. Они сопровождали мужчин, рассказывая им о ничего не значащих вещах едва ли запоминающимися словами. Но в мгновение Граф судорожно замер, задержав выдох - мимо прошел юноша…
Встав, Граф отдернул портьеру. В зале, укрытом скудным светом и легкой дымкой, среди посетителей и эффектных работниц сего заведения он вновь увидел того юношу, идущего рядом со светловолосой девушкой.
- Адам!.. - позвал Граф, а когда юноша обернулся, то тут же поспешным шагом бросился к нему, почти не замечая проходящих мимо людей.
Но, казалось, увиденное им испарилось.
- Вы кого-то ищете? - удивленно, но все же мягким тоном спросила девушка, приметив гостя, осматривающегося вокруг.
- Да, - бросил Граф, продолжая всматриваться в зал, и, взглянув на девушку, узнал в ней ту, рядом с которой якобы шел его крестник.
- Кого же? Возможно, я смогу вам помочь.
- Юношу... он шел рядом с тобой.
- Юношу? Юноши в нашем заведении редки, чаще мужчины… - задумчиво проговорила она, прикладывая к подбородку палец, вспоминая своих клиентов.
- Не клиент… юноша, он был рядом с тобой, - Граф снова осмотрел зал.
- Хм, здесь работают лишь девушки, вероятно, вам показалось.
- Возможно, - сведя брови, ответил он. Более чем возможно, что ему действительно показалось, ведь откуда здесь взяться Адаму.
- Бывает, многие встречают здесь тех, кого знают, но это лишь иллюзия мягкого света и сладкого дыма, - улыбнулась девушка, беря гостя под руку и увлекая за собой. - Пойдемте, вы давно не навещали нас, я провожу вас в зал. Это подарок… за счет заведения.
- Подарок? - нехотя идя за ней, уточнил Граф, ибо на его памяти данное заведение еще ничего не делало за свой счет.
- Вы наш почтенный гость, позвольте уважить вас, - все так же держа его под руку, девушка вела Графа за собой, а ее мягкий голос почти сливался с легкой музыкой, доносившейся из-за массивной портьеры, за которой была скрыта просторная ложа.
- Спасибо, но я таким не интересуюсь, я женат… - Граф хотел возразить, но странным образом подчинился мимолетным прикосновениям, подталкивающим и заставляющим опуститься на мягкий диван, усыпанный подушками и покрывалами, как и в прошлой ложе.
- Вы муж там, за нашим порогом, а здесь - вы мужчина, - проворковала девушка, откланиваясь.
Вздохнув, Граф потер виски, пытаясь вернуть трезвость мысли, но едва ли это могло помочь.
Когда он поднял взгляд, то увидел двух девушек, стоящих на небольшом подиуме в паре метров от него. Легкая ненавязчивая музыка словно лилась откуда-то сверху, кружа в своем мотиве мысли, путая их и отводя на задний план.
Плавные и словно тягучие движения девушек едва не утопали в легкой дымке, которая постепенно развеивалась, позволяя более четко рассмотреть их. Одна из них, стройная, русоволосая, одетая лишь в кружевное короткое платьице, подчеркивающее ее округлые и соблазнительные формы, с особым усердием и умением пленила собой взгляд. Другая же приковывала взгляд не меньше, хотя из всего тела было открыто лишь лицо, и то его половину скрывала черная ровная челка. Ее длинные темные волосы огибали плечи, скрытые под тонким кружевом черной блузки. Она была одета слишком нетипично, хотя это почему-то привлекало не меньше открытой кожи и тела, которое с удовольствием демонстрировала другая девушка. Ноги черноволосой девушки обтягивали темные чулки и высокие сапоги, а верх тонкой юбки скрывался под корсетом. Даже шею девушки обвивали всевозможные узлы глянцевых лент. Эта танцовщица была лишена пышных форм, казалось, корсетом затянута едва ли не плоская грудь.
Присев на край подиума, положив одну ногу на другую, девушка в темном, похоже, предпочла не утруждать себя танцем. Она и так знала и видела, что смотрят на нее. Графу отчего-то гораздо интереснее была она, чем ее полуголая подруга, которая пусть и выглядела желанно, но уже не могла показать ничего, что бы нельзя было увидеть, глядя на ее танец.
Узрев выбор, русоволосая девушка почти незаметно скрылась из вида, словно исчезнув.
Спустившись с подиума, темноволосая девушка откинула с плеча длинные вьющиеся пряди и едва ли не в мгновение оказалась перед гостем, наклоняясь к нему, заставляя навалиться на спинку дивана. Вблизи можно было рассмотреть ее светлую кожу, виднеющуюся под узором темного кружева. Протянув к ней руку, Граф провел ладонью по корсету и замер. Корсет казался слишком грубым и явно выбивающимся из общей картины наряда, он больше походил на медицинский, нежели на декоративный, ибо не был чем-либо расшит или украшен.
Улыбнувшись краем губ, девушка отвела его руку от себя, взамен прикасаясь к лицу гостя, но не поднимая на него взгляда. Граф чуть вздрогнул, ему показалось, он услышал знакомый перезвон, когда девушка коснулась его, словно к ее руке были привязаны бубенцы.
- Вы так напряжены… - едва уловимо прошептала она, обводя кончиками пальцев скулу, словно осязанием ощущая тяжелый взгляд. - Вы злитесь?
Граф кивнул, припоминая свои эмоции. Его действительно многое злило, но в большей степени все-таки некий наглец, который одними своими словами провоцирует настолько, что хочется его задушить. Он что-то скрывает, но ничего нельзя доказать или же добиться правды - он слишком ловко отвечает на каждый вопрос.
- Если вы желаете… я позволю вам выразить это… - так же тихо прошептала девушка, взяв гостя за руки и поднося их к своей шее, окруженной множеством лент.
Словно поддавшись инстинкту, Граф схватил ее и опрокинул на диван, склоняясь над ней, грубо сжимая кружевную ткань на ее плечах, едва не разрывая ее. Бледные, даже ничем не накрашенные губы девушки изогнулись в улыбке, которая показалась знакомой. Подняв руки, запрокидывая их за голову, девушка прогнулась в спине, отчего корсет чуть опустился, демонстрируя действительно плоскую грудь… слишком похожую на мужскую.
- Что?.. - выдохнул Граф, все-таки разорвав тонкую блузку. Кружево рвалось с громким треском, а вслед за ним почти случайно сорвались и ленты с шеи, обрамленной темными пятнами синяков.
Не веря тому, что видит, ведь эти следы казались более чем знакомыми, Граф схватил девушку за волосы… но и они с легкостью слетели. Парик с темными волосами упал на пол, рассыпаясь тонкими прядями по яркому ковру.
- Эвиль… - Граф закрыл глаза и вновь открыл их, но и тогда увидел, что перед ним совсем не девушка.
- Вы правы, - отозвался Эвиль, приподнимая руки и доставая из-под подушки тонкий кинжал, предназначенный для вскрытия писем.
- Какого черта? - повысив тон, Граф отстранился, пытаясь понять, что все это значит… или же это очередная иллюзия сладкого яда, витающего в воздухе?
- Я знаю, чего вы хотите… и я доставлю вам это удовольствие, но прежде… - приподнявшись, Эвиль лукаво улыбнулся, - …полагаю, пришло время кое-что рассказать.
Лишь услышав это, Граф ощутил новую волну злости, которую вызывало в нем нахальство этого человека. Он смутно догадывался о покаянии наглеца, но в этот момент почему-то пожалел, что сегодня утром остановился и не задушил его.
- Да, я многое скрываю… нет, я не лгу, а лишь молчу… да, это я виновен в том, в чем вы меня подозревали… да, я знаю как выглядит Адам, но отнюдь не со слов Марии… я испытываю ваше терпение, потому что умею это делать… нет, у меня нет каких-либо мотивов… это лишь игра… я знаю, о чем вы думаете, знаю, что скрываете, знаю каждую тайну и грех… - тихо говорил Эвиль, признаваясь во всем, что Граф хотел услышать от него, даже в своем лукавстве и лицемерии.
- Грязное отродье! - едва не рыкнул Граф, выхватывая кинжал из рук Эвиля и тут же вонзая в него.
С силой сжимая в одной руке кинжал, оказавшийся на редкость крепким и острым, а другой упираясь в плечо Эвиля, Граф ощутил, как под его ладонью напряглись мышцы. Взглянув на лезвие, с которого стекала кровь, мерно капая на бледную кожу Эвиля, словно сургуч на бумагу, Граф не ужаснулся... ему нравилось видеть это и чувствовать.
Сжав кинжал сильнее, он вновь вонзил его в грудь Эвиля, замирая, словно прислушиваясь, попал ли в сердце. Оставив кинжал, Граф схватил Эвиля за горло, касаясь синяков, повторяющих контур его пальцев. Граф судорожно выдохнул, сжимая сильнее, испытывая при этом странное чувство. Ему было приятно, он действительно испытывал удовольствие, как и обещал Эвиль.
Чужое сердце, бьющееся в последних предсмертных судорогах, так чутко ощущалось в ладонях, сжимающих шею.
Отпустив, не желая позволить ему так быстро умереть, Граф вновь взял кинжал за рукоятку, медленно извлекая его из плоти, смакуя то, как кровь скользит по лезвию. Эвиль не сопротивлялся и не кричал, а лишь тяжело дышал, закрыв глаза и крепко сжав зубы.
- Открой рот! - приказал Граф, едва узнавая свой собственный голос, те ноты садизма и одновременного удовольствия, что звучали в нем.
Когда Эвиль приоткрыл рот, Граф, не дожидаясь, схватил его за подбородок, заставляя открыть его быстрее и шире. Как только Граф услышал тяжелый вздох, то вонзил кинжал в рот Эвиля. Гарда касалась зубов, а лезвие скрылось в полости, упираясь в самое горло. Оно прошло боком, попутно разрезав язык, который позволял себе озвучивать слишком многое.
Граф отвел руку, приподнимаясь, глядя на то, что совершил. С края губ Эвиля стекала кровь, заполнившая рот. Она капала на диван, собираясь в лужицу на шелковом покрывале, лишь постепенно впитываясь в него.
Часто дыша, почти не раскаиваясь в своем секундном порыве, Граф протянул руку и коснулся рукоятки кинжала. Медленно достав, Граф удобнее перехватил его. Кинжал был испачкан в крови и выскальзывал. Обтерев его о собственный рукав, Граф вновь перевел взгляд на Эвиля… Едва ли не желая разрезать этого шута на части, он вспорол шнуровку корсета, но тот даже не сместился. Подумав об еще одной на спине, Граф приподнял Эвиля, непроизвольно прислоняя к себе, проходя ладонью по его спине, ощущая еще одну шнуровку. Графа не смущала кровь, льющаяся ему на плечо изо рта теперь уже его жертвы, и он разрезал шнуры сзади, которые не так легко сдавались, либо же кинжал уже затупился. Все-таки разрезав вторую шнуровку, он отбросил Эвиля от себя, который, упав на спину, будто вздохнул. Прислушиваясь, Граф стер с лица каплю крови, капнувшую ему на щеку, когда Эвиль вновь выдохнул. Не веря тому, что он все еще может оставаться живым, Граф вонзил лезвие между ключиц Эвиля.
Сердце Графа забилось так, как, казалось, никогда не билось ранее, не зная таких сильных эмоций.
Вернувшись к корсету, Граф обнаружил, что тот и сейчас не снимается, словно его спицы впились в тело Эвиля, а упругая ткань стягивала настолько, что кровь из его рта вытекала непрерывным потоком. Вынув кинжал, Граф сделал глубокий вдох, и, решив, что это последнее, что он совершит, ибо и так зашел слишком далеко, вновь вонзил его в рот Эвиля до упора, так, что гарда ударилась о зубы, а кровь всплеснулась.
Отведя дрогнувшие руки, Граф сел на пол подле дивана, стирая о высокий ворс ковра кровь со своих ладоней. Думая о том, что совершил, он ощутил приятное тепло в груди… как бы совершенное ни было отвратительно и неправильно, он понимал, что получил удовольствие, наконец-то заставив Эвиля замолчать. Переведя дыхание, Граф посмотрел на свои окровавленные руки. Постепенно удовлетворенность совершенным проходила, оставляя после себя лишь судорожное осознание того, что он убил человека. Граф хотел встать, чтобы уйти, но остановился, глядя на кинжал… в мыслях мгновенно возникло желание оставить его себе как доказательство того, что Эвиль больше никогда не заденет своим взглядом и учтивым тоном.
Коснувшись рукоятки кинжала, Граф вздрогнул… кинжал не поддавался. Стоило лишь чуть присмотреться, и он увидел, что Эвиль сжимает лезвие зубами, не позволяя его вынуть.
Утробно кашлянув, Эвиль лишь сильнее сжал зубы, отчего Граф в мгновение отстранился от него.
Приподняв руку, с которой капала его же кровь, Эвиль коснулся кинжала, медленно открывая рот и доставая его, удерживая кончиками пальцев. Отбросив его, Эвиль привстал, зажимая рот рукой, глотая собственную кровь, заполнившую рот. Проведя ладонью по ранам на груди, он приоткрыл глаза, глядя своим обычным взглядом на Графа.
- Вам понравилось? - шепотом спросил он, все так же прикрывая рот рукой.

Резко и судорожно вздохнув, Граф открыл глаза и увидел расписной потолок. Он часто и тяжело дышал, словно вынырнул из воды.
- Господин, вам пора… или вы хотите остаться еще? - стоя рядом и удивленно моргая большими карими глазами, спросила девушка, прервавшая сон Графа.
- Что?.. - рассеяно спросил он, пытаясь понять, что только что было, осматривая свои руки… но на них не было и капли крови.
- Уже день, обычно вы всегда просили будить вас в это время, - пояснила девушка, кокетливо наматывая светлую прядь на палец.
- Ах, да, верно… - с облегчением вздохнув, Граф встал, доставая из кармана брюк деньги. - Спасибо.
Отдав деньги девушке, он отмахнулся, когда она, удивленно раскрыв глаза, сказала, что это слишком щедро. Взяв свой плащ, Граф вышел на улицу. Прохладный воздух холодил кожу, проникая в легкие, слегка покалывая.
«Всего лишь сон…» - про себя произнес Граф, поднимая голову и глядя в пасмурное небо, с которого медленно начинали падать первые снежинки.

Продолжение следует…