продолжение спектакля
смена декораций

Время пришло.

Акт 3: Бесполезный выигрыш

Хрустальная утренняя тишина комнаты, расчерченная яркими лучами солнца, дрогнула от пронзительного вскрика. Звонкий женский голос звучал настолько испуганно и отчаянно, что в комнату тут же вбежали двое слуг и супруг кричавшей.
- Мария? Что случилось? Что с тобой? - он в пару шагов приблизился к жене. Она сидела на коленях подле зеркала и скрывала руками лицо, а ее плечи судорожно подрагивали от пролития слез.
- Уйди! Не смотри на меня! - прикрывшись рукавом свободного шелкового халата, Мария оттолкнула от себя мужа и болезненно всхлипнула.
Перехватив ее руку, Граф повернул Марию к себе и отвел от ее лица скрывающие его ткань и ладони… но тут же замер. На по обыкновению прекрасном лице залегли ужасные морщины и темные пятна под глазами, буквально превратив зрелую женщину в старуху. Привычно яркие зеленые глаза казались выцветшими, а шикарные темные волосы посеклись и потеряли свою шелковую упругость и блеск.
- Уйди! - видя реакцию мужа, Мария лишь сильнее залилась слезами, закрывая лицо руками и склоняясь к полу.
Проснувшись утром, она подошла к зеркалу поправить прическу, дабы спуститься к завтраку, но как только увидела свое отражение, то замерла в ужасе от созерцания своей внешности. Мария всегда ей гордилась, ибо в свои тридцать с лишним лет выглядела молодо и привлекательно, но теперь ее лицо и тело оскверняли жуткие морщины и пятна… они проявились лишь там, где ее кожи коснулись руки полночного любовника. Очертания пятен были отдаленно похожи на отпечатки ладоней, но сказать и показать это мужу она не могла.
- Мария… - тихо произнес Граф, осторожно кладя ладонь на спину супруге, чувствуя за тонкой тканью дрожь в ее теле от слез. Он не знал, что это и откуда, но был готов утешить, потому что понимал, как ценна для нее внешность. - Дорогая… все хорошо… я вызову самого лучшего доктора.
- Чем мне поможет какой-то доктор?! Ведь это… - надрывно выкрикнула Мария, но вовремя утихла, не успев оговориться о своей измене. Она не понимала, как такое возможно, но не сомневалась, что виновник этому - Эвиль.
Все же приехавший к вечеру доктор был удивлен сему странному явлению не меньше остальных. Он внимательно осмотрел Марию, но ничего конкретного предположить так и не смог.
- Хотя… знаете, осенью солнце ничуть не мягче летнего, возможно, вы слишком долго были на нем, - неуверенно добавил доктор, осматривая темный отпечаток на шее пациентки. Своим оттенком и сухостью кожа отдаленно походила на обожженную.
- Нет, я вчера даже не выходила из поместья! - утирая слезу, Мария грозно воззрилась на доктора, зная, что он не виноват, но и помочь ничем не сможет.
- Необязательно вчера… кроме того, кожа несильно поражена, так что компрессы с травами должны помочь, - поправив очки, более уверенно произнес доктор, припоминая свой прошлый опыт с чем-то подобным, но тогда причины были известны. - Возможно, это и не ожоги, а просто недостаток некоторых веществ в организме.
После непродолжительного разговора с доктором Мария чуть успокоилась его словами о том, что это непременно пройдет, нужно лишь приложить усилия. А Граф же затаил некоторые домыслы. Присутствуя при осмотре супруги, он наблюдал на ее теле весьма отчетливые отпечатки, но все догадки так или иначе виделись слишком прозрачными и беспочвенными, ведь руки, оставившие на коже такие следы, должны были бы быть невыносимо горячи.

Лес тихо перешептывался опадающей листвой и влажной травой, встречая необычайно чистый и яркий для осени рассвет. Солнце медленно поднималось и отражалось множеством бликов в маленьких капельках на деревьях. Но его лучи, касаясь старого поместья, казалось, растворялись в нем. Грубые камни стен и крыша выглядели в этом свете лишь старее, а тьма отступала в углы комнат и коридоров; пряталась за досками, которыми были заколочены окна с внутренней стороны. Идиллию быта этого заброшенного места нарушили двое путников, проходивших мимо. Они остановились: за поскрипыванием досок на окнах едва различимо доносился плач, тихий и робкий, исходивший откуда-то из глубин поместья. Путники подошли ближе, прислушиваясь, но боязливо замерли, когда массивная дверь чуть приоткрылась. Один из путников сделал к ней шаг и прикоснулся к ручке, шире открывая дверь. Плач стал гораздо отчетливее… а на его фоне слышался шепот, но сами слова были неразличимы. Отдаленно показалось, что плач угасал, словно его обладатель прислушивался к шепоту и внимал ему.
Путники резко отступили назад, услышав резкий вскрик и приглушенный смех.
Перекрестившись, случайные свидетели поспешно пошли своим путем, предпочтя не вмешиваться, хотя и чувствовали, что кто-то явно нуждался в их помощи. Тот, кто был скрыт во тьме поместья, тот, чей плач почти осязаемо касался слуха.
Спустя пару часов на мокрой поутру земле не осталось и следа от ранних прохожих, а из поместья вышел молодой мужчина. Он прикрыл за собой массивную дверь, оставляя небольшой зазор.
- Не скучай, я еще навещу тебя… - улыбнувшись краем губ, былой гость старого поместья провел ладонью по краю двери, ощущая на коже шероховатость дерева.
Он сошел с порога дома, осторожно ступая на пожелтевшую траву, и скрыл в кармане своего сюртука старый ключ, а тот глухо звякнул, столкнувшись с бубенцами на цепочке.

За большим столом в обеденной сидел лишь Граф. Компанию ему составляли разве что размышления, домыслы и простые мысли. Они кружили друг подле друга, оседая на дно бокала, который быстро пустел, но тут же вновь пополнялся терпким вином. Графу было о чем подумать, но основную часть размышлений занимали все же слова двух путников. Они принесли в его поместье не только любимое вино, посланное давним другом, но и вдоволь посудачили со служанками о том, что видели и слышали сегодня утром. Служанки же целый день перешептывались об этом с остальными обитателями дома, посему этот слух достиг и Графа. В груди неприятно давило от осознания того, кому мог принадлежать этот плач, но что-то словно удерживало от сиюминутного визита в то заброшенное поместье. И удерживало не только волнение за супругу, но и странное осознание нереальности услышанного. Казалось, это лишь очередная байка путников для привлечения женского внимания, ведь всем известно, насколько дамы, работающие прислугой, любят слушать подобное, а после обсуждать. Кроме того, с первого же дня исчезновения крестника все в доме только об этом и говорили, и сегодня эта тема должна была стать самой обсуждаемой, но все шептались о внезапной болезни Марии.
Мысли теряли свою связность с каждым новым опустошенным бокалом, а часы все ближе и ближе подходили к позднему вечеру. Закончив ужин допитой бутылкой вина, Граф отправился в свою спальню навестить жену, которой стало значительно легче от компрессов, как и сказал доктор. Мария крепко спала, поэтому даже не ощутила, как супруг присел на край кровати и задумчиво провел пальцами по ее волосам, раскинутым по атласной подушке. Услышав какой-то шорох, Граф обернулся, но никого и ничего не заметил… а лишь остановился взглядом на зеркале на стене. В нем отражался статный мужчина с темными волосами, едва тронутыми благородной сединой, мужественным и волевым взглядом и довольно смуглой кожей. Граф любил проводить время под солнцем, играя с друзьями в крокет или же встречая утро на балконе, вдыхая утренний воздух, согретый новым солнцем. А иногда позволял себе проводить время в саду и созерцать розы. Наблюдая на зеркале узоры в виде роз, Граф от чего-то вспомнил, как его крестник, будучи еще тринадцатилетним ребенком, поранился о розовые шипы и с тех пор не любил эти цветы. Адаму больше нравились лилии, которые росли в саду его матери, поэтому раньше от него часто исходил их аромат. Он пребывал в поместье крестного уже не первый год, и Граф просто не представлял себе, что скажет его родителям, когда они узнают об исчезновении...
Вздохнув, прерывая поток своих же мыслей, Граф встал с кровати и вышел из комнаты, поспешным шагом направляясь в кабинет. Но остановился на полпути… о чем-то задумавшись, Граф свернул в сторону библиотеки. Он вспомнил, что Адам довольно много времени проводил там, особенно после того, как нашел в книге цепочку с бубенцами.
Подойдя к библиотеке, Граф осторожно прикоснулся к приоткрытой двери, из-за которой лился мягкий свет. Почему-то ему показалось, что он знает наверняка, кто находится в столь позднее время в окружении молчаливых книг, и он не ошибся: за письменным столом сидел Эвиль.
- Извините, что без вашего разрешения позволил себе дерзость посещения вашей библиотеки, - подняв взгляд, Эвиль изобразил покорность и раскаяние за содеянное, но при этом его губ коснулась легкая улыбка.
- Где ты был? Я целый день не видел тебя, - проходя и закрывая за собой дверь, поинтересовался Граф, строго глядя на незваного собеседника. Хотя поговорить было о чем, ведь Эвиль действительно в течение дня не был замечен Графом.
- Здесь, дабы не мешать прислуге, доктору и вашим волнениям, - Эвиль закрыл книгу и отложил ее к другим, лежавшим на краю массивного стола. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что произошло сегодня утром, но предпочел не вдаваться в подробности.
- И что ты здесь делал? - сев в кресло рядом со столом, Граф устало вздохнул, перебирая мысли о том, стоит ли говорить с этим человеком о своих думах.
- Искал книгу, в которой ваш крестник нашел бубенцы, - ровно ответил Эвиль, краем глаза наблюдая за задумчивостью собеседника.
- Нашел? - с издевкой задав вопрос, Граф изогнул бровь, смутно представляя то, как человек, ничего не знающий о книге, мог ее искать.
- Да.
- Что? - процедил он, приподнявшись от спинки кресла.
- Вот, - встав из-за стола, Эвиль подошел к Графу и протянул ему книгу, - это она. Ее было не так уж и сложно найти.
- С чего ты взял, что это она? - осматривая книгу в темном переплете, на обложке которой не было ни названия, ни чего-либо еще, Граф поднял к Эвилю удивленный взгляд.
- Откройте.
В середине открытой книги обнаружилась прорезь в страницах, дабы туда можно было что-то спрятать. Но внимание привлекало отнюдь не это, а абсолютно пустые страницы. На них не было ни текста, ни нумерации. Ничего. Лишь чистые листы.
- Что это… за книга такая? - произнес Граф, отдаленно припоминая, когда и откуда эта книга могла попасть к нему в библиотеку, хотя и почти сразу же был уверен, что ранее видел ее.
- Вероятно, это книга, которую каждый сам вправе написать, - Эвиль улыбнулся, отвечая на вопрос, - ведь не обязательно записывать свои мысли на ее страницы или читать с них, можно и просто вдохновляться ими, сидя в тишине.
- Хм… - Граф встал и отложил книгу на край стола. Повернувшись, опираясь о стол руками позади себя, он обвел взглядом ряды книг на полках. Даже отсюда была видна пыль на них.
- Как ты нашел ее? Все книги нетронуто стоят на своих местах, - задав вопрос, Граф вернулся взглядом к собеседнику, который даже не смутился ему. Порой казалось, Эвиля ничем нельзя удивить или застать врасплох - у него всегда и для всего найдется искусственная улыбка и слова, обволакивающие собой смысл и едва не скрывающие его.
- Мне повезло: как только я встал на лестницу и протянул руку, то книга сама упала с полки, - признался Эвиль, указывая на лестницу, прислоненную к стеллажу, на верхней полке которого как раз не хватало одной книги. - Вероятно, ваш крестник так же нашел ее… случайно.
- Все может быть… и все-таки… странная книга… - глядя на пустое место среди книг, задумчиво произнес Граф. - Адам говорил, что читал книгу, в которой нашел цепочку… но что же он читал, если ее страницы пусты?
- Возможно, она настолько стара, что чернила исчезли с ее страниц, - Эвиль подошел к столу и уже почти взял книгу, но вынужден был остановиться.
- Не ты ли говорил, что это книга, которую каждый сам может написать? - перехватив его руку за запястье, Граф посмотрел в глаза, желая увидеть в них хоть что-нибудь, что бы помогло понять ход чужих мыслей.
- Это лишь мои домыслы, господин, - учтиво ответил Эвиль, даже не пытаясь освободить руку, открыто позволяя смотреть в свои глаза, словно ему нечего было скрывать.
- Тогда и то, что это именно та книга, тоже всего лишь твои домыслы, - Граф странно усмехнулся, как победитель пред проигравшим.
- Отчего же? - получив свободу, Эвиль, тем не менее, не отстранился, а продолжил стоять перед Графом на расстоянии едва ли не полушага.
- Адам нашел книгу в красном переплете, и она не имела никаких потайных разрезов. Цепочка была просто вложена между страниц, что и привлекло его внимание, - уверенно пояснил Граф, внимательно глядя в глаза Эвиля, но, к его разочарованию, в них ничего не изменилось и не дрогнуло.
- Откуда вы знаете?
- Я видел ту книгу. Тогда Адам спросил, может ли оставить цепочку себе.
- А откуда в книге была цепочка, да еще и с такими затейливыми вещицами, как бубенцы? - Эвиль прикрыл глаза, но все так же недвижно стоял перед Графом.
- Понятия не имею, но, скорее всего, книга лежала здесь еще со времен моего деда, который и начал эту библиотеку. Да и к чему такой интерес?
- Это может хоть как-то помочь в поисках вашего крестника, - Эвиль сократил и без того небольшое расстояние, едва ли не выдыхая ответ в лицо собеседнику.
- Почему бы тебе не начать поиски с заброшенного поместья? - ничуть не смутившись, Граф поймал Эвиля за тонкий галстук, не давая отстраниться, замечая в его глазах явное лукавство.
- Но вы же там уже искали и никого не нашли… не так ли? - Эвиля данное положение также не смущало, посему он позволил себе ответить с легкой усмешкой.
- Кто знает, что я могу найти, если со мной пойдешь ты, ведь ты нашел столь странную книгу в этой библиотеке, - Графу все это начало казаться игрой, в которой он, увы, не кукловод. Но он вполне мог предположить, что видит того, кто примеряет на себя эту роль. Порой в лукавом взгляде наглеца отражалось что-то отдаленно знакомое, но что именно - разобрать было невозможно.
- Хотите идти прямо сейчас?
- Да, - четко дав ответ, Граф резко отпустил галстук Эвиля и прошел к выходу, не ожидая согласия или же того, когда за ним последуют.
- Вас не смущают поздние часы, дальность и слухи, которыми окружен тот дом? - выходя за Графом, все же поинтересовался Эвиль, беззвучно прикрывая за собой дверь библиотеки.
- Чем это должно меня смутить? - через плечо спросил Граф, слыша размеренные шаги за спиной.
- Хотя бы тем, что ночь - не самое подходящее время для поисков.
- Ты боишься?
- Нет, я информирую вас.
- Приму к сведению, - усмехнувшись, он уверенным шагом прошел к лестнице.
Извозчик был явно удивлен позднему визиту Графа, но перечить не стал. Достаточно быстро подав экипаж, он доставил хозяина до указанного места. Ему все это казалось плохой затеей, а темнота округи и зловещее поскрипывание досок на окнах старого поместья и без того внушали страх, однако же, Граф и его спутник вполне бесстрашно прошли к массивным дверям.
- Странно… - открыв чуть прикрытую дверь, констатировал Граф, вглядываясь во тьму помещения.
- Полагаю, просто некому, да и нет смысла, запирать дверь заброшенного дома, - стоя позади, отозвался Эвиль, вспоминая слова извозчика о том, что стоило бы взять с собой лампу.
- Я говорил не о двери, - Граф чиркнул спичкой, озаряя ее мгновенным светом подсвечник, стоявший на полу подле дверей. Он зажег все три свечи в подсвечнике и, взяв его в руку, повернулся к Эвилю. - Странно, что в таком заброшенном доме у порога стоит подсвечник, да еще и со свечами… кроме того, насколько я помню, в прошлый раз свечи были почти догоревшими, а сейчас они сгорели лишь наполовину. Меня они удивили еще тогда, но сейчас это кажется более чем странным… ведь это значит, что кто-то приходит сюда.
- Вы сами могли оставить этот подсвечник, или же те, кто помогал вам с поисками, - подступив на шаг, Эвиль встретился со строгим взглядом.
- Не думаю, ведь мы были днем, а коридор освещали масляными лампами.
- Понятно… что ж, откуда вы хотите начать поиск?
- Коридор. В прошлый раз обыскали каждую комнату этого дома, каждый угол и виток коридора, однако… - сняв с подсвечника одну свечу, Граф передал ее Эвилю, - …одна дверь так и осталась неоткрытой.
- Вы помните, где она? - беря свечу, Эвиль улыбнулся краем губ, про себя отмечая, что Граф гораздо занимательнее и проницательнее, чем могло показаться. Господин Адье умел скрывать свою осведомленность, дабы после преподнести все так, что нельзя будет оспорить.
- Отдаленно представляю, но для этого я и ждал момента, когда ты придешь сюда. Для тебя не составит труда найти ее, ведь ты весьма везуч на находки, - Граф обвел взглядом свечу в руках Эвиля, которую тот держал прямо, не наклоняя, позволяя горячему воску капать на пальцы.
- Не составит, - согласившись, Эвиль ждал, когда Граф укажет, куда идти. Выдавать то, что уже бывал в этом доме, он не думал, хотя… от этого бы все стало лишь интереснее.
- Что же ты стоишь? Разве не знаешь, куда нужно идти? - Граф озвучил предугаданное, но знал, что все отнюдь не так просто.
- Полагаю, нам туда, - указав свечой за спину Графа, Эвиль снова улыбнулся, но эта ухмылка осталась незамеченной во тьме отведенной свечи.
- Откуда такое предположение?
- Насколько я могу судить по фасаду здания и довольно-таки банальным канонам строительства, то коридор должен находиться в той части дома.
Предположение было на удивление верным, и оспаривать его не хотелось, ведь у того, кто назвал себя Шутом, непременно найдется что сказать. Даже когда придется не лгать - он найдет, какой отстраненной правдой это заменить.
По коридору разносились размеренные шаги, за которыми следовали другие, не менее уверенные. Снаружи, подле поместья, дремал извозчик, забыв про страх и поддавшись ночи, а за заколоченными окнами в зазорах между досок иногда мелькающий свет скрылся в изгибах коридора, лишенного окон.
Поиск не затянулся, но все же нужная дверь нашлась не сразу. В темном коридоре все двери казались одинаковыми, но все они были приоткрыты и лишь одна она - заперта. Граф искал ее, почти забыв, что наблюдает за тем, как ее ищет Эвиль.
Все внутри сжималось каждый раз, когда Граф думал, что может найти крестника… а тот будет бездыханен. И сердце замирало, когда он вспоминал, что крестник вспылил именно из-за него и так поспешно куда-то убежал. Адаму это было несвойственно, ведь он был весьма послушным и уравновешенным юношей, но в тот раз так бурно отреагировал…
Мысли Графа прервались, когда перед собой он увидел ту самую дверь, тогда так и оставшуюся неоткрытой.
- Это она? - послышалось за спиной, заставляя вздрогнуть. Эвиль остановился позади Графа, словно ощущая его задумчивость.
- Да.
- И как вы собираетесь ее открыть?
- Мой знакомый достал инструменты, которыми можно вскрыть любой замок, - доставая из внутреннего кармана сюртука небольшой сверток, Граф взглянул на собеседника через плечо.
- Вы умеете ими пользоваться?
- Нет, но ведь у меня есть ты, и, насколько я могу судить по ловкости твоих рук и слов, ты вполне с этим справишься… или же я ошибаюсь? - протянув сверток Эвилю, с долей лукавства в голосе произнес Граф.
- Постараюсь, - Эвиль принял сверток и, задув свою свечу, развернул его. Тусклому свету свечей в руках Графа открылись несколько незамысловатых инструментов, чем-то напоминающих изогнутые шила. Несложно предположить, как именно с ними нужно управляться, но без должного опыта - они бесполезны. Эвиль не не мог, скорее, просто не хотел, посему замок, сколько бы ни скрипел, не желал открываться.
- Господин… - откладывая инструменты, стоя на одном колене перед дверью, Эвиль посмотрел на Графа, стоявшего рядом и державшего подсвечник, дабы осветить замок. - Пришло время… раскрыть вам небольшую ложь.
- Какую? - отчего-то без должного удивления спросил Граф, давно ожидая подобных слов. Он знал, Эвиль что-то скрывает, но что именно - угадать было невозможно. В нем ощущалось нечто странное и в чем-то зловещее, особенно в момент, когда он достал ту самую книгу, из которой Адам забрал цепочку. Эвиль безошибочно нашел ее среди тысяч других книг, но Граф решил солгать о том, что книга была другой, однако ожидаемой реакции не последовало, словно Эвиль знал, что каждое слово было ложью; знал все и предвидел, но отчего-то соглашался.
- Я был в этом доме… сразу после того разговора с дамой в вашем кабинете. Мне стало интересно взглянуть на место, где обитает нечистая сила, - Эвиль усмехнулся, упоминая "нечистую силу", и встал с колена. Он достал из кармана некую вещицу и протянул развернутую ладонь к Графу.
- Откуда он у тебя? - взяв с его ладони довольно старый ключ, Граф даже не сомневался, что он именно от этой двери, но все же был удивлен. Он ожидал увидеть что угодно, но никак не ключ, отворяющий единственную запертую дверь.
- Я нашел его здесь в упомянутое посещение, - Эвилю даже не пришлось лгать, ибо правда была дозволительной, но лишь в строго размеренных дозах. И совсем не обязательно оговаривать, как он отыскал ключ, для чего или что уже пользовался им, ведь этим никто не интересовался.
- Почему ты сразу об этом не сказал? - Граф поднял на него тяжелый взгляд, хотя и не осуждал за это, ведь он просил найти крестника, а не сообщать о каждом шаге.
- Не хотел зря беспокоить или же вселять надежду, ведь не было известно, какой двери он принадлежит и что за ней скрывается.
- Почему не открыл дверь?
- Посчитал, что мне одному это ничего не даст, - и вновь ложь была тесна с правдой.
Сделав глубокий вдох, Граф вставил ключ в замочную скважину… и, помедлив пару секунд, прежде чем повернуть его, тяжело выдохнул, вновь ощущая то гнетущее чувство внутри. Старый замок нехотя и туго скрипнул, впуская нежданных гостей в запертую ото всех комнату. Дверь так же нехотя поддалась, открывая взгляду комнату, скрытую за ней. На полу был четкий оттиск луны за окном, которое почему-то не было заколочено, а его рама ложилась тенью на пол. Комната же оказалась пуста, в ней не было ничего, кроме пыли. Никакой мебели или хлама заброшенного дома.
Граф разочаровано вздохнул, ведь он ожидал найти хоть что-нибудь. Ему хотелось верить, что здесь он найдет Адама, запертого какими-нибудь преступниками, которые хотели получить выкуп или что-то еще; или просто каким-то сумасшедшим, который терзал его… Последняя догадка с болью вспыхнула в мыслях, когда взгляд Графа зацепился за что-то светлое в углу комнаты. Тут же приблизившись, он безмолвно осел на колени, бездумно ставя рядом подсвечник. В углу лежала небольшая светлая тряпка… Граф узнал в ней разорванную рубашку своего крестника. В неровном и подрагивающем свете свечей на полу отчетливо пролегало темное пятно… не пришлось сомневаться в том, что это была кровь, которая таким же темным разводом иссохла на ткани.
Сжав в руках обрывки от рубашки, Граф склонил голову, все так же стоя на коленях, практически забыв, что позади него находится Эвиль.
- Прости меня… это я во всем виноват… прости меня… - тихий шепот Графа едва отражался от стен прерывистым эхом, а слезы, стекающие по его щекам и носу, капали на изорванную и окровавленную ткань, которую он сжимал настолько сильно, что пальцы начали белеть. Он повторял эти слова с каждым разом все тише и тише, позволяя им угасать в безмолвии и беззвучии его слез.

Продолжение следует…