* * *

К концу вечеринки в "Хоши Широй" остаются человек десять, не больше - двое из них вообще вряд ли способны самостоятельно подняться с пола, еще двое - подруга Сацуки и Хейдзи - один из друзей Ории, - заняты друг другом. Еще четверо, очевидно, дожидаются Мибу - хотя я сомневаюсь, что им хоть что-то светит.

Ория сидит на диване, держа в расслабленных пальцах сигарету - у него развязан галстук и расстегнута рубашка, и взгляд - слегка невменяемый - направлен на меня.
Он молчит, хотя до этого говорил мне что-то о Сацуки.
Я поднимаюсь с дивана, чтобы уйти - думаю, больше здесь делать нечего.

- Ты куда? - спрашивает Ория, поднимаясь вслед за мной.

На ногах он стоит нетвердо, и, не найдя рядом другой опоры, кладет руку мне на плечо.

- Так куда? - он смотрит на меня немного мутными янтарными глазами.

- Домой, Мибу, тебе разве не ясно?

- Домой? - он встряхивает головой, хлестнув меня по щеке длинными каштановыми волосами. - А, ну иди.

И как мне идти, когда он навалился на меня всем своим весом?
Я толкаю его обратно на диван - но он не отпускает меня. А я едва успеваю упереться руками в спинку дивана, чтобы не упасть на него.
Он улыбается - и делает глубокую затяжку.

- Всего хорошего, - говорю ему я. - Мибу-сан.

Он неопределенно кивает мне головой, и я ухожу из "Звезды".

...И мне становится интересно, смогу ли я узнать, что у него внутри - за блестящей шкуркой.
Возможно, это и есть решение проблемы - узнать, рассмотреть вблизи, и сделать своим послушным зверьком.
Хм, своим. Звучит заманчиво, Ори.

* * *

tbc

* * *

В темноте подвала мои глаза привыкают к тьме.
О да, Иисус Христос по сравнению со мной - нормальный человек. Я ставлю эксперименты на самом себе, для того, чтобы достичь своей цели, я не жалею сил и здоровья, и никогда не пожалею.
Почему кошки лучше видят в темноте?
Черт побери, как любой из людей, я несовершенен, и пока все остальные пытаются спасти свои бренные тела, поддерживая себя лекарствами, изобретая все новые и новые средства против болезней...
Против! Почему - против?!
Болезни вызывают мутации в клетках, но кто сказал, что мутации вредны?

Как сумасшедший алхимик, как обезумевший врач я смешиваю отраву с отравой, чтобы через день она убила меня - или дала новые возможности. Все-таки, слишком много от моих опытов погибает мышей и крыс, которых я ловлю в этом самом подвале...

Но я вижу лучше.
В темноте.
При дневном свете все же сказываются последствия того, что я творю с собой - к концу лета я покупаю себе очки, но это ведь ничтожно маленькая плата, не так ли?

И я не остановлюсь. Пример моего конечного результата разгуливает по колледжу - белая кошка, которую подкармливают и студенты, и преподаватели, пушистая, сытая, с узкими щелями зрачков...
Я не отрицаю - я одержим.
О, как я одержим!

Но иначе ничто не возможно, чтобы достичь чего-то, нужно заболеть идеей, бредить, не спать ночами, и работать, работать, работать...

Я - нацеленная на единственную цель машина.
День и ночь, ночь и день, пока смерть не заберет меня.

Я мог бы экстерном закончить все пять курсов этого колледжа, но пока мне нужен подвал.
Параллельно со всем остальным я готовлю это место для тебя, Саки...

Осень - зима 1983 года

Начало второго курса проходит под знаком экспансии Ории Мибу. "Куда уж больше?" - говорит мне Иисус Христос, подразумевая становящиеся все более развязными нравы Ории и его друзей.

- Почему нет силы, которая может это остановить? - спрашивает он у меня как-то вечером, когда я сижу на своей кровати и перечитываю лекцию по гистологии - кажется, я точно что-то пропустил во время пары.

- Почему ты считаешь, что ее нет?

Мне не нравится этот маленький, вечно неухоженный человечек с болезненно блестящим взглядом и кипой бумаг и учебников под кроватью.
Если бы Ория Мибу хоть раз задумался о том, что Тамаяки не похож на те изображения Христа, которые встречаются иногда в редких, единичных японских церквях, стал бы он называть его этим именем?
Но у клана Мибу, как и у всех якудза, одна варварская вера самураев и кодекса Отогоки.

- А ты думаешь - есть?

Я вообще об этом не думаю, Тамаяки. Я думаю о том, как выпустить из тебя кровь, чтобы ты более не донимал меня своими расспросами.
Но он прав, в последнее время якудза действительно кажутся всесильными. До Второй мировой войны они занимались сферой развлечений, контролировали преступную деятельность бандитов-индивидуалов и собирали в группировки, а после - расширили свое поле деятельности, добравшись до черного рынка и торговли оружием.
Но, более того, влияние якудза проникло в политику и экономику - и, разумеется, в предпринимательство.
Мне было бы выгодным такое сотрудничество - но я не хочу попадать в их систему. Быть якудза - значит быть зависимым от босса, а чтобы самому стать боссом... Нет, это выше моего плана-максимум, тем более что лишние затраты энергии мне ни к чему.
Моя цель - стать свободным элементом, неподконтрольным системе, вращающимся рядом, но не внутри.

- Нет - так найдется, Тамаяки, - я откладываю тетрадь с лекцией в сторону и поднимаюсь с кровати.

- Я бы хотел посмотреть на Мибу, когда проклятые якудза потеряют свою власть.

А вот это уже совсем не по-христиански, Иисус. Спасай людей - но не суй свой нос туда, где тебе его могут быстро отрезать.
И нет, Тамаяки, вовсе не этого ты хочешь. Разве бы ты не хотел жить жизнью Ории? Прибылая вода с низов всегда стремится вверх - но тебе-то туда закрыт путь. Остается только ненавидеть якудза, верно?

Однако его слова заставляют меня задуматься - нет вечной власти, и власть якудза - не исключение. Кто знает, какой кризис ждет Японию? В конце концов, ни одна страна не застрахована от него.
И, все же, пока беды ничто не предвещает - я успею вовремя замести следы, если опоры якудза лопнут.


...Но пока все как нельзя лучше. "Белая Звезда" цветет и пахнет, клан Мибу только упрочивает свою власть.

...У Ории Мибу, впрочем, как и у его отца, странный для японца цвет глаз и волос. Если стандарт - черные волосы и карие глаза, то у Мибу пошло отклонение в светлые тона.
Это можно было бы объяснить родством с европейцем, при условии, что гены родителя-европейца окажутся слабее азиатских. Но Усаги Мибу, отец Ории, не полукровка, мать Ории - чистокровная японка. Дальше высчитывать вероятности не имеет смысла - с третьего, если не со второго поколения азиатские гены напрочь выбивают европейские.
Однако генетика - странная вещь.
Как кадр на фотопленке, взятой из хранилища, можно проявить через несколько лет после его захвата, так и гены, поколениями остающиеся спящими в ДНК, могут спонтанно повлиять на внешность без видимых на то обуславливающих факторов.

Ория интересен с научной точки зрения.
А с эстетической - тем более.

...В этом году осень выдалась теплая - мне интересно, теплые ли ночи сейчас - темное время суток всегда нравилось мне больше, чем светлое. Но я сомневаюсь, что в ближайшее время узнаю это - с двенадцати ночи до шести утра я пропадаю в подвале, в моей импровизированной лаборатории...

Профессор Сатоми, одержимый спасением человечества в той же степени, что и Тамаяки, довольно неплохо преуспел в теории искусственного поддержания жизни органов, и я предлагаю ему свою помощь - до этого его подмастерьем был лишь Иисус Христос, но от него нет особого толка - он способен выучить все институтскую программу и даже больше, но таланта для неизведанных областей медицины ему явно не хватает. Таким образом, мне не нужно делать самостоятельно ту работу, которую уже проделал кто-то другой, и в подвале я развиваю идеи Сатоми дальше.
А ему, думаю, хватит одной трети моих изысканий.


Я мало сплю, это вредно, но когда я задумывался о том, что наношу вред своему организму? Утром я просыпаюсь с покрасневшими глазами, по вторникам это особенно тяжело - первой парой идет анатомия, и это единственный день, когда занятия начинаются в семь тридцать утра.

И когда в один из таких дней я захожу в аудиторию, меня ожидает странная перемена. За моей партой сидит Мибу, закинув ноги на парту, рядом стоит Тамаяки. Христос с пеной у рта и злым взглядом что-то говорит Ории, но Мибу спокоен пуще обычного - и также высокомерен.

- Он сказал, что теперь будет сидеть здесь, - сообщает мне Тамаяки, едва я дохожу до парты.

- Мибу, тебе мало места во всей аудитории? - интересуюсь я, садясь за парту.

В общем-то, мне абсолютно все равно, с кем сидеть - лучше, я бы сказал, вообще одному. И защищать интересы Тамаяки я не собираюсь, раз они не совпадают с моими.

- Меня отвлекает Сацуки, - Мибу пожимает плечами и улыбается уголком губ, переведя взгляд на Тамаяки. - Иисус, нужно быть смиренным, и если тебя ударили по одной щеке, подставь вторую...

Я вижу, что еще немного, и Тамаяки бросится на него с кулаками. Но это будет бессмысленно, учитывая то, как близко друзья Ории.

- А проще говоря, Спаситель... - Мибу усмехается и посылает Тамаяки по короткому адресу, а потом, с той же вежливой улыбкой, добавляет. - Если не отправишься добровольно на любое свободное место, Иисус, мы отправим тебя туда насильно.

Тамаяки сжимает в руках свой портфель и, бормоча какие-то проклятия, уходит на задние парты.

- Неужели тебе так надоела Юсадзи? - интересуюсь я у Мибу.

- В каком плане? - он прикрывает глаза густыми ресницами.

- В том, что ты от нее отсел.

- Сацуки слишком много болтает, Мураки, - Ория убирает ноги с парты и скучающе запускает руку в свои роскошные, блестящие в осеннем солнце волосы. - Как любая девушка. За ее трепом я не слышу преподавателя.

Когда это тебя волновала учеба, Ори? Вот уж что тебе в жизни точно не понадобится, так это медицинское образование и диплом хирурга.
Так в чем же истинная причина? В аудитории несколько свободных парт, ты мог бы сесть за них - или с любым из своих друзей.
Причем здесь я?

- Так причем здесь я? - озвучиваю я свой мысленный вопрос.

Интересно, Мибу-сан, что ты мне ответишь на это?

- Ну, например, - Ория берет из моих пальцев ручку. - Если я что-нибудь пропущу, ты сможешь мне это повторить, Мураки-сан.
[700x525]