Сырая коровья печень лежит в луже собственной крови в моей тарелке. Тихие детские стоны нарушают мёртвую тишину тёмной кухни, пахнет падалью и гнилой древесиной. В соседней комнате умирает моя младшая сестра, она зовёт меня по имени, я притворяюсь, что не слышу её жалобной мольбы о помощи. Я медленно пережёвываю дохлый орган когда-то живого телёнка, и кровь стекает из уголков рта. Наслаждаюсь пряным запахом смерти, я чувствую тот дикий страх, который мучил невинного животного перед тем, как острый ржавый топор оборвал его ничтожную скотскую жизнь. Мозг закипает под толстой корой черепа, прерываю скудный завтрак прогулкой. За дряхлой железной калиткой поджидает зло и ненависть, я боюсь …
Заросший сад скрывает моё тощее тело от солнечного света, листья плюща обнимают моё временное убежище, которое мы раньше называли домом. Теперь его стены исписаны корявыми надписями, они режут подсознание и моя кровь, застывая, простилает дорожку к безумию. Они лгут, моя мать не была убийцей, а отец не насильник, мои родители – святые и сейчас тёмные ангелы ада жгут их розовые крылья надежды и любви.
Вечное унижение и слабость, отчаяние и боль заняли прочное место в душе, стена непонимания оградила меня от внешнего мира, похоже, я умираю. Теперь я стараюсь не попадаться на глаза людям. Дети кидают в меня камни, царапают мою тонкую почти прозрачную кожу до крови, взрослые смеются в лицо, унижая грубыми замечаниями, а старики показывают пальцем и шепчут о том, что моя душа проклята и продана дьяволу. Ненависть к ним леденит кровь в венах, сковывает движения, я цепенею от боли и злобы. Кричу и убегаю домой, прячусь в самый тёмный и безопасный угол, здесь легко и спокойно.
Крохотная, почти подвальная дверь, ведущая в комнату сестры, приковывает на себе мой взгляд. Я вхожу, и меня резко тошнит от ужасной вони, дохлая, полуразложившаяся крыса со скрючившимися высохшими лапками заполняет своим мёртвым существом подушку сестры. Но малышка, похоже, не замечает безмолвного гостя, съежившись от давно пожирающей её тело боли, она тихо стонет хриплым голосом.
- Здравствуй. Спокойно, будто выдавливая из себя каждый звук, произношу я, и осторожно опускаюсь на колени у её ног. Моя родная, ещё тёплая умирающая сестра поднимает на меня слезливые глаза, в них столько боли и ненависти ко мне, что становится жутко. Она дрожит и плачет, каждое движение приносит нестерпимую резкую боль суставам, изо рта течёт бело-жёлтая пена, источающая рвотную зловонию, наполняющую комнатку. Мои тонкие пальцы сжимают серую пыльную подушку, она затвердела от грязи, мелкая пузатая тушка дохлой крысы издала звук тупого удара о пол, когда я резко выдернула подушку, служившую ей смертным одром. Убить сестру, задушить её этой мерзкой старой подушкой, избавить её от страданий – моё желание.
Она мертва. Я смотрю на её искажённое смертью лицо, рот слегка открыт, сестра пыталась глотнуть воздуха, глаза расширены от ужаса, её белокурая голова оттеняет черноту души. Я помню, как мама приходила в эту комнату, целовала на ночь это маленькое существо, оставляя на её гладкой щеке след алой помады и лёгкий шлейф ароматного мыла, я обожала этот запах чистоты и свежести. Сейчас всё в прошлом, мама больше никогда сюда не вернётся. Здесь больше не будет никого…