Запертый в сокровищнице, я не мог воспользоваться огромными богатствами, рассыпанными повсеместно. Как слепец попавший в библиотеку, бродил я среди золотых статуй и серебряных ларцов, и искал только одного – способ выбраться, вырваться наружу.

Как попал я сюда и почему не знаю, где выход – неизвестно. Меня окружают знакомые, знаковые вещи – маска фараона, перстень понтифика, трезубец волхва. С равнодушием смотрю я на эти, раньше влекущие меня, обломки металла. В строгом свечении лампы дневного света, блеск невероятно красивого и манящего мира кажется слишком обыденным и непристойно привычным.
Мои влажные волосы, будто я только вышел из душа, холодят голову. Бесстрастно я пытаюсь то отодвинуть шкаф, то раскачать огромную статую, в бессмысленной надежде найти дверь, форточку, лаз, любую спасительную щель, которая, как мне казалось, должна быть в этом помещении.
Но все тщетно. Никаких подсказок, только немые вещи, и ни единого слова, могущего помочь найти нить Ариадны в лабиринте без входа и выхода, лабиринта, уместившегося в одну комнату. Становится душно, но это лишь признак возросшего страха. Сердце бьется в грудной клетке, а я теряю всякую надежду хотя бы на понимание происходящего.
Можно бороться с невидимым врагом, можно играть с выдуманными богами, но в тот миг, когда твой лоб врезается с разлету на границы Вселенной, делать больше нечего и жизнь становиться пустой и ненужной. Маленькая, наполненная тысячью прекрасных драгоценностей и произведений искусства, комната оказалась шире всех потаенных сил и возможностей моей души. Что я могу делать, пока окружающий мир остается неизменным, равнодушным, непонятым? Только смотреть на валяющиеся под ногами безделушки и перебирать их, полностью осознавая бессмысленность последней деятельности в моей жизни.
Вот, я надел на голову тиару, усыпанную брильянтами. На пальцах – десять платиновых колец. На плечах – шелковая пурпурная мантия последнего баварского императора. Ну что же, я вполне доволен своим шутовским одеянием. Шутовским? Да, точно. Попробую-ка я разыграть перед статуями невиданное представление.
Эй, слушайте меня, гневные богини, мертвые изваяния, горемычные парики и удушливо-манящие корсеты! Перед вами мудрый красавец, посланник северного ветра и зимней меланхолии, адепт пяти религий, и сообщник двенадцати апостолов! Вот, я беру трезубец древнего сумасшедшего шамана, и повелеваю силами природы и течением времени! О, насколько я велик и насколько равнодушен, циничен. Я стою перед вами во всем своем гибельном великолепии, без права обладать ни единой вещью и даже пылинкой.
Ничего здесь нет моего, и поэтому я могу обладать всем! Как в песок, мои руки погружаются в россыпь монет, и я не чувствую груза несметных богатств. Я не могу ничего потратить, и ничего купить, ибо не у кого теперь покупать и некому предложить свои богатства, их тут слишком много. Я готов рассмеяться, но взгляд мой устремлен вдоль поверхности бетонной стены. Я могу ощупать ее подушечками пальцев, коснутся упрямым языком, и измерить влажным взглядом. Но преодолеть я ее не могу, да, я слишком заперт, и легкие отказываются вдыхать остатки некогда чистого и безграничного воздуха.
Тиара падает с головы, мантия сползает с плеч, а пальцы сами избавляются от колец. Я распахиваю шкаф и высыпаю все то, что лежит в нем. Ничего святого, ничего нужного, ничего действительно важного. Но что это? Темный, простой стальной ключ лежит среди блестящих сокровищ.
Смех отражается от стен, страшный смех безумца. Зачем мне ключ от истлевшей двери? Двери, которая уже неотличима от стен, ее ограничивающих. Да и что я найду там, в пресловутом «свободном» мире? Стальные вороны кружат в небесах, путаница электрических проводов возвещает о уничтожении ночных кошмаров, и сама ночь уже неотличима от серого дня, забывшего о существовании солнца.
Мои мысли банальны, видимо, видения стали слишком яркими и необузданными. Жара, наполняющая комнату все усиливается, и гранит моего сумасшествия готов лопнуть от напряжения. Я заканчиваю свое выступление перед призраками и стою, коленопреклоненный, в самом отдаленном углу.
И все хорошо.