Старая, как мир, история – двое незнакомых людей застряли в лифте. В кабинке темно,
кнопка вызова диспетчера не работает, три часа дня, все на работе, поэтому никто и не
думает замечать поломку. В кабинке темно, и только из зазора между створками двери льется
слабая струйка света.
Тихо, и только лишь слышно, как жужжит лифтовой механизм, видимо, пытаясь
включиться. Один из застрявших, Владимир, присел на корточки в углу, рядом с дверью, и
постоянно оглядывается на щель, как будто старается что-то разглядеть. Второй, Максим,
неподвижно стоит в темноте, шагах в трех от Владимира.

Оба молчат, думая о своем. Проходит что-то около получаса, но ничего не происходит,
Владимир чувствует боль в затекших коленках и встает, а Максим резко шарахается в
сторону, испугавшись. Владимир удивился и подумал: «Хм, что это он скачет от меня?
Дерганый какой-то».
«Странно, он до сих пор мне ничего не сказал, необычное поведение в такой ситуации,
даже словом не обмолвился. Встал зачем-то, и на меня смотрит. Может, он маньяк какой или
грабитель? Да нет, что за бред, не может такого быть».
«Неловко даже, что же ты, Владимир, подкачал. Вот напугал незнакомого человека, он
теперь вжался в угол и стоит, насторожившись. А может кажется мне, темно ведь, вот и
выдаю желаемое за действительное».
«Так, что делать? Сколько можно тут торчать? Дома жена, дети. Что? Какие дети,
какая жена, я же холостяк. Нет, темнота на меня плохо влияет. И этот мужик, молчит. Блин,
страшно, в темноте виден только силуэт, а то вдруг бросится на меня, попытается ограбить.
Но, решительно, нужно что-то предпринять».
«А что, если попытаться взломать двери? Раздвинуть половинки. Но один я не смогу,
нужно этого подключить. Да как? Он меня, как зверя лютого боится. Вот сейчас проверю,
сделаю шаг, всего лишь один шаг, в его сторону, так он насмерть перепугается».
«Эй! Что происходит? Он пытается приблизиться ко мне, черт, черт, черт! Неужели
придется драться? Нет, мы же все в цивилизованной стране живем, не может такого быть. И
почему я именно сегодня сотовый забыл? С ним все проще было бы – пара коротких
сообщений – и денег много не потрачу, и мастер лифтовой пришел бы уже. И не стоял бы я
тут так долго, и не думал бы, что сейчас придется ударить его, может, даже по лицу».
«Хм, стоит, не двигается, затаился. Такое чувство, что отвернусь – и вцепится в глотку.
Ведь ненормально такое длительное молчание, что же это он. Люди в большинстве своем
любят поболтать, тем более, что делать тут больше нечего».
«Так, все. Буду его игнорировать. Руки в карманы, глаза в пол, мысли в себя. Надо
думать о чем-то светлом, о музыке, например. О, как я люблю играть на пианино. Это так
раскрепощает, дает такую силу – ведь люди меня слышат. А, все пустое. Они такие черствые,
равнодушные. Но я все равно буду играть, несмотря на их холодность».
«Да что такое, вымерли все в этом доме, что ли? Уже час где-то прошел, а никто и не
шелохнулся. Не верю, что современный городской человек согласится подниматься по
лестнице. Тем более, что позвонив в службу ремонта, так легко снять напряжение, обматерив
нерадивых лифтеров! Нет, тут явно что-то не в порядке».
«Это судьба такая у меня, опять вляпался в неприятную ситуацию. И зачем я пошел
именно сегодня в гости к Инне, именно в тот момент, когда должен был сломаться лифт? И
она тоже хороша, я опоздал уже где-то на час, и никакой реакции. Что, трудно выйти на
лестничную площадку? Хотя, что это я, бред опять подумал. Даже если она и заметила мое
опоздание, то не побежит меня искать. Я бы тоже не побежал, если честно».
«А он все молчит, стоит не шелохнется. Удивительно, такая выдержка. Я уже с ноги на
ногу скачу, места себе не нахожу, а он спокоен. Похвально, только пуганый он все равно. И
как в нем эти качества уживаются? Жаль я не психолог, и не могу по внешнему виду человека
узнавать о его мыслях».
«Что это он прыгает, а? Наверно, надоело тут париться, сколько уже в лифте этом
проклятущем запертые стоим. Как будто душно становится, и голова кругом идет. Вот упаду
сейчас в обморок, он что, меня лечить будет? Полезет в карманы, деньги вытащит. Скорее бы
меня отсюда уже бы спасли, сил нет».
«Может, того? Заколотить руками по дверям, услышит кто? И правда, стоит так
сделать. Почему раньше не догадался?».
«Э-э-э!! Что он делает?! Я сижу здесь с психом! Господи, надо его стукнуть, уже пора.
Вначале двери расшибет, а потом за меня примется. Придумал тоже, в металлические двери
ломиться. Нет, нужно что-то делать, добром это не кончится».
«Бред, бред. Двери поролоном обиты. Как я сразу не заметил. Выставил себя дураком
перед этим шуганым. Он теперь точно во мне маньяка-убийцу видит. О, зашевелился!
Кажется, разувается. Ноги, видать, затекли».
«У ботинка металлическая набойка на каблуке. Надеюсь, получится», - подумал
Максим, замахиваясь.
Короткая стычка. Оба тяжело дышат. Ботинок валяется посередине кабинки. Кажется,
еще секунда – и два человека снова сцепятся друг с другом в бессмысленной схватке.
«И все равно Шуганый молчит. Что же за изверг он, бросается на человека и молчит.
Страшно, реально страшно. Руки дрожат. Защищаться как-то надо».
«А завтра – заголовки во всех газетах – убит маньяком в застрявшем лифте. Позорная
смерть. Или просто: ограблен, избит. Ну же, горе-механики, включите свет! Меня Инна ждет,
а тут этот псих скачущий».
«Нет-нет. Мне почудилось – или я слышал только что шаги? Если прямо сейчас
постучать ботинком по полу, то услышат. Только ботинок-то не мой. А, к черту этого
Шуганого, я тут сидеть до второго пришествия не хочу».
Когда Владимир нагнулся за ботинком, а Максим уже занес ногу для удара, включился
свет, и загудели электродвигатели. Два человека взглянули друг на друга.
Двери открылись, на пороге стоял человек в комбинезоне, видимо, лифтер:
— Вы тут долго еще стоять будете? Или как? Мне лифт починять нужно.
Владимир поблагодарил лифтера замысловатым жестом, и вышел. Через секунду его
догнал Максим и на языке жестов для немых спросил:
— Так ты что, тоже не говоришь?
— Что?
Оказалось, что они оба были немыми, и все подозрения и драка, и страх в темноте
лифта появились по ошибке – ведь каждый думал, что другой человек может говорить, но не
говорит. Что странно, что непривычно, что страшно.
А оказалось, мы просто слишком черствы и равнодушны, чтобы непредвзято
присмотревшись к человеку, понять, что он похож на тебя сильнее, чем ты думал.
Изрядно смущенные и озадаченные произошедшим, они разошлись.