На улице наконец началась зима. Люди укутавшись в длинные шарфы стали похожи на неповоротливых матрешек. Они неуклюже топают зимними ботинками по покрывалу белого снега и забавно пытаются повернуть голову в капюшоне, переходя дорогу. Но это практически ни у кого не получается, поскольку повернуть капюшон головой крайне сложно. Так же и я перебегала дорогу, не смотря, есть ли машины на дороге. Добежала до троллейбуса и забежала ему в брюхо, а потом, краснощекая, всматривалась в стекла. Я обычно всегда смотрю в окно, когда еду в транспорте. Но теперь это не всегда удается. Дело в том, что все окно покрыто ювелирными расписными узорами такой невероятной красоты, что хочется фотографировать стекла, а потом распечатать и сделать у себя в комнате такие обои. Я рассматривала все стекла троллейбуса: как оказалось, в голове вагона были крупные узоры, чуть ближе к середине тенденция росписи слегка изменилась и было больше мелких деталей, а когда я прошла к задним дверям троллейбуса, на меня смотрели страшные чудовища, изображенные на стеклах.

Помню в детстве, по дороге в балетку, я всегда увлеченно царапала ногтями заледеневшую поверхность окна. Я рисовала разные картинки, чаще всего это были кошки и ромашки. Мне так нравилось просто сидеть на холодном красном сидении и рисовать, болтая детскими ножками в красных сапожках. Я знала, что люди, стоящие за спиной, рассматривали мои картинки и я чувствовала себя маленькой великой художницей, которая разрисовывает своими шедеврами окна трамвая. Я вообще так любила трамваи: две фары-глаза и слегка приподнятый по краям бампер-улыбка. Я так всегда хотела верить, что они живые, что это как драконы, только трамваи не говорят при людях. Я знала все трамваи в лицо: только взрослым кажется, что трамваи все одинаковые, я же знала у кого какие царапины на поручнях, знала где у кого теплые батареи, знала добреньких дядечек-водителей, которые, как тогда казалось, глупо держали поручень перед ними (для тех кто не знает, у трамваев нет руля). Я тогда думала: «Как же классно быть водителем трамвая! Ты вечно ездишь в «драконе» и все всегда тебе рады». Потом же приоритеты поменялись. Я хотела стать либо балериной, либо учительницей начальных классов. Но я продолжала ухаживать за моим драконом-трамваем: я пыталась вкручивать откручивающиеся гайки сидений и отчищать окна от морозного льда на них. Я с ажиотажем скребла маленькими пальчиками по поверхности окна и пыталась отчистить полностью все окно. Пальцы синели от холода, я дышала на них и опять продолжала чистить окно. В делалось быстро и систематично: я знала, что через 20 минут я выйду из трамвая и он поедет без меня. А мне так хотелось, чтоб все его стеклышки были чистые и прозрачные…

И вот сегодня я рассматривала узоры мороза на окнах троллейбуса. Сначала я любовалась ими в начале вагона, потом перешла на серединку, а когда дошла до задних дверей - мне стало страшно. Со стекол на меня смотрели страшные чудики, монстры, акулы со страшными глазами и большими острыми зубами. Кто-то нарисовал их на стеклах и ушел, а его чудики остались жить в троллейбусе. А ведь эти рисунки реально отображают самого человека. Человек, который рисует таких монстров, вряд ли нормален психически. Острые зубы акулы больше всего испугали меня. Она с острыми плавниками, зубами-осколками и круглыми агрессивными глазами смотрела на меня и по телу начинали бегать мурашки…

И мне вдруг так захотелось помочь дракону-троллейбусу. Как с детстве. До выхода осталось 2 остановки, времени много. И я, расталкивая голубыми пуховыми рукавами курточки, начала чистить стеклышки, чтоб внутри стало уютно, тепло и новые изящные узоры мороза или детских пальчиков нарисовали на них волшебные рисунки. Я царапала страшные рисунки ногтями, прислоняла их теплыми руками и слезки страшных чудиков, растаявшими каплями, скатывались по ладошкам.

Я справилась даже быстрее, чем доехала до метро. А потом выбежала на улицу и смотрела вслед моему новому другу дракону-троллейбусу. Я рассматривала чистые обновленные окна троллейбуса. Он был искренне благодарен и подмигнул левым глазом-фарой только мне одной…