Гражданская война на востоке России бедна мифическими героями. Фактически он там такой один – генерал Каппель, Даже про Колчака не преминут вспомнить, его слабость, как администратора (а уж чтобы было, если б адмирал не погиб…). Про Каннеля же практически не встречается критических слов (лично я могу припомнить только воспоминания начальника 8-мой Прикамской стрелковой дивизии Ф.А. Пучкова, упоминавшего, что во время Сибирского Ледяного похода части совершенно не чувствовали над собой руки командующего). Тем удивительнее и интереснее было встретить характеристику Каппеля в воспоминаниях командира Ижевской дивизии В.М. Молчанова, который отдавая должное личной храбрости Владимира Оскаровича, тем не менее весьма скептически высказывается про его полководческие навыки.

«Что касается генерала Каппеля, я был против того, чтобы он командовал корпусом. Он был хорошим полевым командиром, но у него не было времени (и он не хотел тратить время) на другие вещи. Но на такой высокой должности, как командир корпуса, нужно уделять много внимания и таким вопросам, как снабжение, транспорт и так далее, чего Каппель не любил делать. Он был прежде всего настоящим боевым начальником на передовой. Я понял также, что Каппель не любил держать около себя очень деятельных людей. Мне кажется, что он всё время хотел быть в гуще событий и всё хотел делать сам. Я думаю, что он в некоторой степени способствовал тому, чтобы в его ближайшем окружении были никчемные люди. Например, на совещании генералов, которое он устроил в своем штабе, он сказал своему начальнику штаба не беспокоиться насчет совещания, а лучше пойти позаботиться насчет какой-нибудь еды для нас. Это меня просто изумило, потому что, в конце концов, начальник штаба — это человек, который должен знать всё, что у его командира на уме, и должен быть полностью информирован обо всех принимаемых решениях, а не использоваться в качестве ординарца.

Это сильно отличалось от того, как вёл свои дела генерал Войцеховский. В штабе его корпуса всё было организовано очень хорошо. Его штаб работал быстро. Он отдавал ясные, четкие распоряжения, и его приказы всегда точно соответствовали окружающей обстановке…»

Оставим в стороне Войцеховского, к которому ВММ очень хорошо относится за то, что тот первый из высшего командования на востоке оказал какую-то помощь в 18-том Прикамскому отряду, которым командовал Молчанов. Но вспомним, что фактически вся слава Каппеля сформировалась именно в полупартизанский период ГВ на Востоке, когда небольшие, но организованные добровольческие отряды + чехи били красных, которые только начинали организовываться в нормальную армию. Именно в этих условиях, постоянно находясь вместе с войсками на передовой и в боях, Каппель и продемонстрировал те качества, которые сделали его одним из наиболее знаменитых генералов белых на Востоке страны. Так что свидетельство Молчанова весьма похоже на правду. Вдобавок приведу еще один отрывок, в котором ВММ рассказывает о своем посещении Каппеля вскоре после назначения того главнокомандующим.

«В конце концов я оставил полковника Ефимова за себя, решил поехать туда [к железной дороге - mosquites], хочу поговорить с Командующим армией. Добрался я. Поезд стоит, затёртый. Стоит всё это, медленно двигается. Масса поездов... Встречает меня полковник Ловцевич (который потом у меня в будущем был начальником штаба корпуса). Он был на должности генерал-квартирмейстера, то есть тот, который ведает всеми оперативными распоряжениями. Я говорю:

— Что Вы делаете?

— Что ж делать? Вот, — говорит, — сокращаю судебное ведомство, слишком громоздкое всё.

Я говорю:
— Хорошее занятие. — Я ему в упрек сказал. — Но я хочу видеть Командующего.

А начальником штаба — генерал Барышников, и вижу около этого поезда: тройка лошадей стоит, и садится этот самый генерал Барышников с двумя сестрами (сестрами милосер-дия. — Ред.) кататься на санках. Ну, думаю: «Всё, куда меня Бог принес, зачем я поехал?» Теперь иду к Каппелю. Я говорю:

— Я приехал, чтобы у Вас получить исчерпывающие директивы, потому что то, что творится сейчас: мы — не армия, а мы из себя представляем Бог знает что. Что-то надо делать.

— Что же, — говорит, — Вы думаете?

— Вам уйти из поезда, сесть на сани и ехать вместе с частями, управлять ими. Вы не управляете, мы к Вам не можем — у нас никаких проводов нету. Затем, Вы затёрты, почему Вы не примените то, что полагается по тактике: если у Вас железная дорога затёрта — сбрасывайте то, что менее нужно, под откосы, освобождайте дорогу.

— У меня, — говорит, — там полно женщин и детей.

— Женщин и детей не сбрасывайте, а у Вас есть такие — сейчас, когда я ехал, видел вагон, который отапливается, — занимают четыре человека. «Кто же это там?» — я поинтересовался узнать. «Офицер с семьей едет». Целый вагон занимает!

— Я, — говорит, — сделаю, что могу, но я должен двигаться по этому (по железной дороге. — Ред.), потому что у меня единственная связь с Верховным Главнокомандующим Колчаком.

Я должен вернуться… Ничем не кончилось, он ничем не помог мне. Он сказал:

— Справляйтесь сами.

— А как в смысле продуктов?

Он говорит:
— Что найдется по линии железной дороги — берите.

Я говорю:
— Как я могу брать, я не знаю, кому оно принадлежит?

— Всё, что вы найдете, принадлежит вам.

— Хорошо...

Тут уже не было никаких разговоров о том, что мы будем где-то задерживаться, только отходить — медленно и в порядке, на Иркутск. Так мы шли.»