По необходимости - рекдой, к слову, необходимости, я бывает пользуюсь городскими московскими электричками - продавцы подозрительного "всего по чуть-чуть", грохот, иногда толпа, а иногда - пустые вагоны  без единого живого таракана. Болтать просто так я не люблю, особенно на улице, когда толком не расслабишься, поэтому я обычно просто гляжу в окно, пока не объявят конечную. Пейзажи там, природа. Граффитти, опять же, часто радует глаз - большинство надписей типа Спартак-Чемпион теряются на разноцветном множестве самых разных рисунков. Бывает, встречаешь очень красивые женские портреты посреди малопонятных надписей - из тех, что однажды увидев, помнишь месяцами. 

Хотя какие тут портреты, что вы, сударь... Выглядело это, как будто какой-то невероятно огромный, и очень мелкий божок, из тех что в легендах делают маленькую, но решающую  пакость, доставляя герою изрядный геморрой ближе к концу повествования, решил скрасить мой путь к больному родственнику всей известной гнилью, гадостью, всеми стадвацатью видами грязи и самыми проржавевшими из всех ржавых деталей на Земле. Заодно он перестаскал несколько окрестных свалок поближе к путям, разложил протухшие кучи поживописнее, по-дизайнерски, посадил пару стаек бомжей так, чтобы было видно, какие они грязные и пьяные, и зачем-то поломал абсолютно каждое дерево на протяженном, километров в тридцать, отрезке пути. Что называется, через три года после Апокалипсиса. Квинтэссенция безнадеги, полной, абсолютно неизличимой безнадеги, когда остается только ютиться в полуразрушенных, пропахших плесенью и дермом хибарах, жрать мусор, давясь от рвоты и боли, и ждать от завтрашнего дня еще болеее отвратительного кошмара. И бояться. День за днем, неделю за неделей. В сырости, вони, под низким, таким низким, что ходишь пригнувшись, свинцовым небом, совершенно один, на всю Землю - один-одинёшенек, без всякого желания, стремления,  и, наверное, возможности что менять. Вечный озноб - летом от жары, зимой от холода.  Вечный голод - и вечные поиски - не смысла, не работы и даже не своей второй половинки. Просто куска чего-то, что можно проглодить, утоляя жуткое чувство. Я будто во все это окунулся с головой. С моей склонностью преувеличивать и непосредственностью в описании это вырождается в такие эмоции, что просто туши свет. 

Итог прост - как только будет возможности, ноги моей в этом городе не будет. Это даже не отвратительно, а как-то не по-людски.