Настроение сейчас - Задумчивое

Нельзя сказать, что я большой поклонник музеев или современных выставок. Их много – я один. И они редко оставляют в душе след дольше, чем на пару минут. Боюсь вас разочаровать в себе, но я плохо переношу практически всю современную живопись – красивые картины проходят сознание, сваливаясь пыльной кучей где-то в темном закутке памяти, не касаясь сердца – и я забываю их быстрее, чем успеваю отвернуться. Исключения – единичны. Но сегодня все было иначе. Совсем иначе.

Поясню – речь идет о выставке Samurai – The Art of War, проходящей сейчас в Музее искусств народов Востока.

Попал я на нее, как всегда, благодаря друзьям, что вытаскивают меня из вросшего в зад кресла и отправляют уже интересоваться реальным миром не только с точки зрения  добычи из него пропитания. За что им огромное человеческое спасибо. Поначалу все было как обычно – встреча в метро, веселясь, подходим к музею. Старые деревянные двери слегка поскрипывают при входе. Каргастой, но веселой тетке в гардеробе сдаем верхнюю одежду, как в любом приличном музее. Идем по той самой музейной лестнице – сестре всех музейных лестниц от Испании до Чукотки. Ну что тут может быть необычного – полки, пыльные экспонаты, злобные полутетки-смотрители, экспонат на букву “Г” руками не трогать… Рутина. Как же все-таки классно бывает ошибаться!

 Потому что дальше была черная портьера, темный зал, гербы японских кланов на стенах и их доспехи. Разноцветные доспехи, металлические, кольчужные, кожаные и все вместе взятое сразу. Черные лакированные и синие прошитые, с огромными толстыми поясами и монументальными рогами на шлеме. Цветы сакуры на стыке пластин – целая россыпь маленьких цветов. Черные лакированные наручи со скрепами в виде золотых бабочек. Случайно подслушанный разговор пояснил, что бабочки обозначают всех членов семьи идущего в бой самурая, будто отправляясь вместе с ним. Огромная налобная пластина с молитвой богу войны, ужасающие, но при этом прекрасные лицевые маски, огромные, пушистые усы на них – на одной из масок столь длинные, что падают аж до шеи. Медвежья шерсть и кожа, ткань и гравировка. А посередине – как и положено царю – золоченый доспех клана Токугава, в угрожающей позе, будто весь из золота, с огромными, как крылья, наплечниками, устрашающими усами и резным, в мельчайших подробностях исполненным драконом на необычном шлеме.

 Дальше экспонаты остались в памяти лишь избирательно – сундучки, портьеры из рисовой бумаги, одежда – всего этого по чуть-чуть. Японские  рисунки на стенах – необычные, красочные, но непривычные европейскому глазу.

 Сердце экспозиции – оружейный зал. По большей части из клинков самурайских мечей разной длины, но встречаются и разновидности – за одной витриной были обнаружены красавица-нагината, копье с разветвлением  на конце и настоящий монстр – чудовищный полумеч-полукопье, с толстым древком и расширяющимся к концу лезвием. На входе в зал за витриной выставлен японский лук – самый большой из когда-либо виденных мною, причем рукоять у него сделана в нижней трети лука – что само по себе необычно. Красавец вертелся в памяти еще несколько минут – пока очередь не дошла, собственно, до клинков. К слову, там выставлены именно клинки, а не мечи – рукояти можно посмотреть в других залах, здесь же – только цельные клинки с открытыми хвостовиками, и выставленным на всеобщее обозрение клеймом мастера. Один красивее другого. Причем той красотой, что на словах не передашь. Почему-то упорно отказываешься верить, что назначение этих кликов – отбирать жизнь, и только. Видимо, на это есть причины. К слову, все они в стеклянных витринах, боком к смотрящему – все, кроме одного вакидзаси, расположившегося в центре зала. Этого красавца с гравировкой по клинку можно было обойти со всех сторон – чем я незамедлительно воспользовался. Так вот – решил я на него со стороны острия взглянуть. Очень это казалось интересным – посмотреть, насколько он ровный, какой он формы в разрезе, и тому подобное… Меня хватило секунд на 5 – дальше нестерпимо зачесалось в той точки на груди, куда хищно уставился будто оживший меч, и я решил, что этой красотой лучше все же наслаждаться со стороны. Опасны они не менее, чем прекрасны.

 И в конце – то, что даже не запомнилось, а просто выжглось  в памяти красным клеймом на всю жизнь, наверное… В одной из комнат оружейного зала был выставлен за витриной небольшой клинок мастера Мурамасы. Ко-вакидзаси, если быть точным. Маленкьий такой, кажущийся безобидным, если смотреть издалека – ведь он расположен в комнате, где помимо него лежат еще несколько двуручных гигантов но-дачи, созданных, как я понял, для подношения в храмы – для боя они выглядели слишком монументальными.

Мы к клинку Мурамасы подошли в последнюю очередь. По легенде, Муромаса был одним из величайших оружейников в Японии. Говорят, что он соперничал в своем искусстве с мастером Масамунэ – и чтобы испытать свои клинки, они воткнули их в дно текущего ручья. Листья, плывущие по ручью, не касались меча мастера Масамунэ, а огибали его, те же, что касались меча Муромасы, тотчас оказывались разделенными надвое. Говорят также, что Муромаса – это не один человек, а целая династия, говорят, что он был колдун, и умел наполнять свои клинки злобными духами и демонами, что в свое время от его мечей погибли множество членов семьи Токугава. Но, как утверждает история, это единственный случай, когда в Японии устраивали гонения на мечи определенного мастера  - большинство его клинков были сломаны или уничтожены, те же, что дошли до нас, в большинстве своем пребывают у частных коллекционеров.

  Да, на первый взгляд я ничего необычного в нем не заметил – разве что ярко-оранжевое клеймо мастера, будто светящееся внутренним огнем. Просмотрел, как играют блики на лезвии – свет в зале преимущественно желтый, а в витрине – белый, поэтому казалось, что по режущей кромке пробегают инфернальные всполохи. Повнимательнее прогядел клеймо. Посмотрел на хамон – характерный узор на клинке, появляющийся после закалки. Вроде бы ничего необычного. Стою, смотрю на клинок. Интересно. И вдруг понимаю, что я на него смотрю уже минут 20, или больше, или вообще всю жизнь. Чувство времени исчезло вместе с восприятием окружающего мира. Отрезало острым, как коса самой смерти клинком. В голове ни мыслей, ни слов. Помниться, при входе в оружейный зал мне не понравился идущий по телевизору ролик о самурайских мечах – голос диктора был излишне пафосным, когда достаточно было просто рассказывать, и отвлекал от осмотра клинков. Теперь голос исчез. Постепенно исчезло вообще все, что не имело отношение к небольшому клинку за витриной. Я так и не понял, сколько я простоял у его витрины. Может час, а может всего минуту. Могу сказать одно – термин оружие для этого, да и для других выставленных там клинков, не подходит. Это что-то другое. Непонятное и неясное, слишком эфемерное, чтобы уловить нашими огрубевшими органами осязания. Я не любитель всякой мистики и парапсихологии, я вообще предпочитаю обходить эти темы стороной – о них слишком много говорят и без меня. Просто перед этой витриной предельно обострилось чувство, что есть нечто большее, чем я могу обхватить, уловить и понять – даже если оно лежит перед моим носом на специальной подставке, отгороженное лишь тонким слоем  стекла.