Ужасно, как плохо вечером человеку с Очень Крупной Купюрой. Хуже ему может быть с этой же Купюрой, но утром. А еще хуже может быть только без денег совсем, хотя это спорно.

Человека с Очень Большой Купюрой подозревают. Он автоматически становится подозреваемым в утаивании более мелких денег в нужных количествах. Только такой человек может прочувствовать всю порочность и абсурдность товарно-денежных отношений. И только такой человек может испытать ужас перспективы голодной смерти, имея на руках кучу денег... Но одной купюрой. Говоря об Очень Большой Купюре, я имею в виду, конечно же, апофеоз жадности - бумажку в пять тысяч рублей.

Стать изгоем очень просто: достаточно, чуть задумавшись, попросить у банкомата шесть тысяч. Да, вы правильно догадались, такую тактическую ошибку допустил и я. Когда бездушный автомат выдал вместо ожидаемых шести банкнот всего две, одну из которых надлежало отдать, оставшись с жестокой насмешкой российской экономики наедине, я очень пожалел об одной вещи. Я пожалел о том, что у банкомата нет отверстия, куда бы ему эту бумажку можно было бы вернуть.

Долго ли, коротко ли, а все дороги ведут в магазин. Я решил, что после работы - самое время подкрепиться, и отправился восполнять пробелы в холодильнике. Набрав порядочно продуктов, я выложил перед продавцом злосчастную банкноту.
- У меня нет сдачи, ищите! - тут же усомнилась продавец. Я молча открыл кошелек пошире. Под строгим взглядом валькирии прилавка друг к другу жались две бумажки - пятьдесят и десять рублей. Валькирия тяжело вздохнула и полезла под прилавок.
- Между прочим, тут все-таки не разменный пункт, - донесся голос продавца. Я с голосом не спорил. Продавец выпрямилась и начала считать выуженные из-под прилавка деньги.
- Хорошо еще, что в десять тысяч не догадались выпустить купюру, - сказала она где-то в районе трех тысяч. Я молча согласился, дабы не спугнуть вожделенную сдачу.
- Между прочим, я не обязана, - туманно пригрозила женщина, почти дошелестев до нужной мне суммы. Я не был уверен в ее правоте (поскольку довелось читать, что вроде как в законах о торговле где-то есть пункт, обязывающий магазин иметь сдачу на любой случай жизни), однако в своих знаниях тоже твердости не имел, так что благоразумно смолчал и здесь.

Домой я шел, испытывая приятное чувство человека, избегнувшего страшной опасности. Например, голодной смерти.