Эту статью я написал в 2001 году, и она была опубликована, кажется, в сентябрьском номере журнала “XXL”. Точнее, сказать не могу, так как у меня не сохранилось этого журнала, и поэтому я публикую сейчас неотредактированный авторский вариант. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что это один из моих лучших материалов за все время, а прочитало его не очень много народу, так как тираж “XXL” при всем уважении к журналу и его редакции, возглавляемой Мариной Степновой, о которых у меня сохранились самые теплые воспоминания, все-таки значительно меньше, чем у «СЭ».
Бой Бернарда Хопкинса с Феликсом Тринидадом, о котором идет речь в этой статье, состоялся не 15, а 29 сентября 2001 года из-за всем памятных событий 11 сентября. Победил Хопкинс нокаутом в 12 раунде, и это стало лишь началом его самых громких достижений. Впереди еще были победы на Оскаром Де Ла Хойей в 2004 году, Антонио Тарвером в 2006 и Уинки Райтом в 2007.
К сожалению, ознакомиться с Вашими отзывами и тем более ответить на них я смогу не слишком скоро, так как через несколько часов уезжаю в Америку на бои Кармазин-Гарсиа и Варгас-Майорга, где буду очень занят практически все время, но обязательно сделаю это по приезде.

КАЛИНА ЧЕРНАЯ
Если вы читаете эти строки после 15 сентября и если интересуетесь боксом, то уже знаете, чем закончилась вся эта история. Может быть, даже я сам на страницах “Спорт-экспресса” рассказал вам об этом.
Впрочем, один из двух главных ее героев заслуживает интереса независимо от того, когда вы читаете эти строки, интересуетесь ли боксом и даже того, чем все закончилось.
ЧП на острове (начало)
“Это война, а на войне я не уважаю Тринидада, я не уважаю его страну, я вообще ничего не уважаю”.
Никто не покушался на независимость государства Тринидад и Тобаго. Войну объявили некоему Феликсу Тринидаду, обычному человеку, хотя и матерому, родившемуся, кстати, не на одноименном с собой острове, а на острове Пуэрто Рико, который теперь отказались уважать за компанию с ним самим. А сказал эти запоминающиеся слова другой матерый человечище по имени Бернард Хопкинс, известный также под кличкой Палач.
В профессиональном боксе существует множество организаций, каждая из которых объявляет своих чемпионов мира. Три из них, WBA, WBC и IBF, пользуются примерно равным авторитетом, а остальные в той или иной степени им уступают. Хопкинс является чемпионом мира в среднем весе по версиям WBC и IBF, а Феликс Тринидад - по версии WBA. Матч между ними и намечен на 15 сентября, а PR-подготовка к этому значительному событию в мире бокса началась уже месяца за три.
Проводилось много пресс-конференций, почти на каждой из которых Хопкинс, афро-американец из Филадельфии, считал нужным бросить на пол пуэрториканский флажок и сказать какую-нибудь гадость о “латинах”, например, такую: “У мексиканцев и пуэрториканцев проблемы с жировыми генами (научное изыскание Хопкинса) и поэтому у них дряблые животы. Плевал я на его челюсть. Как только я начну долбить его по корпусу, а его почки станут болтаться из стороны в сторону, он сам подставит мне челюсть”. Или что-нибудь еще более общее: “Мне придется заниматься раскруткой матча, так как он даже не говорит по-английски. Он не сделал того главного, что должен сделать тот, кто приезжает в эту страну - выучить английский”.
Хопкинс известен как человек умный, и все понимали, что, разгрывая националистическую карту, он просто подогревает интерес к матчу, одновременно делая приятное и белому пока все еще большинству Америки, втайне тихо звереющему от собственной политкорректности и от требований типа того, что выдвигает мощная испаноязычная группировка в Калифорнии – сделать испанский государственным языком этого штата. И действительно – билеты пошли влет задолго до матча, интерес к которому из большого стал огромным, а по правилам той же политкорректности, за те слова, за которые белого пригвоздят к позорному столбу, черного - лишь слегка пожурят, а может быть, и этого делать не станут.
Наконец, настало время провести очередную пресс-конференцию в Сан Хуане, столице Пуэрто-Рико. Островному государству, давно уже не то являющемуся, не то все еще не являющемуся частью США, пока не приходится гордиться своими достижениями, и, как всегда бывает в таких случаях, местных жителей, добившихся славы, здесь обожествляют. Таким местным языческим божком острова и стал уже очень давно Феликс Тринидад, потрясающий боксер, впервые завоевавший чемпионский титул в 1993 году, когда ему было всего двадцать, и не знающий поражений по сей день.
На пресс-конференцию народу собралось, как на футбольный матч - около 10 тысяч. Все-таки провинция умеет чтить своих героев. Ожидавшие такого наплыва организаторы провели ее на стадионе Клименто Колисео.
В самом начале Тринидад предупредил Хопкинса, чтобы тот не вздумал повторять свой номер с бросанием флага. Палач не понял, что речь идет не столько о гордости Тринидада, сколько о его собственной безопасности, и отреагировал с точностью до наоборот. Тут же в передних рядах на ноги поднялось около ста человек и, сметая все на своем пути, ринулись к Хопкинсу, который, оцепенев, смотрел, как эта непарламентски настроенная общественность надвигается на него. Палач ведь не ожидает, что казнить могут и его. Однако через считанные секунды до Хопкинса дошло, что спасать его некому, и он бросился бежать вверх по проходу. Телохранители прикрывали его отступление, а точнее, просто бежали за ним, вольно или невольно закрывая его от тех предметов, которые преследователи время от времени бросали.
Неожиданно на пути у Хопкинса встал неизвестно откуда взявшийся человек с дубинкой…
Филадельфийская история
Бернард Хопкинс родился в 1965 году в одном из тех районов Филадельфии, которые пользуются такой же репутацией, как и нью-йоркский Гарлем. Родители были честными трудягами, и именно поэтому не могли уследить за всеми своими детьми. Бернард рано отбился от рук и уже к ним не прибивался.
Лучше всех о себе рассказывает он сам: “Большинство людей, на которых я молился, были крутыми, но я был все равно круче. Я никогда ничего не отбирал у женщин и не пользовался оружием. Обычно я просто запугивал людей, и этого оказывалось достаточно. Допустим, я увидел кого-то с цепочкой на шее, тогда я подходил и говорил: “Хорошая цепочка, можно посмотреть?.. Я же тебе сказал, я хочу посмотреть на твою цепочку… Посмотреть, понял?.. Дай-ка ее сюда, мать твою”. У меня была такая репутация, что со мной предпочитали не драться и все отдавали без сопротивления. Я много играл, но независимо от того, выигрывал или проигрывал, всегда уходил домой с деньгами, то есть, я сначала проигрывал, потом избивал того, кому проиграл, и забирал все обратно. Добыча моя была мелкой, зато я получал много адреналина. Как-то раз я нацепил на себя одновременно девять цепочек”.
Однако не все были готовы отдавать деньги по первому требованию. Когда Бернарду было 14 лет, одна ссора из-за денег во время игры закончилась тем, что ему воткнули в легкое пестик для колки льда (один из излюбленных трущобных видов оружия), причем втыкавший явно метил в сердце, но промахнулся, и лезвие прошло в нескольких сантиметрах от него.
Через год его снова чуть не зарезали. На этот раз нож вошел в спину. Об этом инциденте у Хопкинса сохранились очень характерные воспоминания: “Я сделал что-то нехорошее тому парню, который меня подрезал, но я сделал столько зла самым разным людям, что не помню, что сделал именно ему”.
Однако юный Бернард дрался не только на улице, где его так боялись, что при первой же возможности пускали в ход зубы и оставили ему на память многочисленные шрамы от укусов. Он ходил еще и в боксерский тренировочный зал, и у него были неплохие шансы на то, чтобы войти в олимпийскую сборную 1984 года, но любовь к цепочкам все-таки не довела его до добра.
О том, что произошло, Хопкинс сейчас вспоминает так: “Ну, как обычно бывает? Ты нападаешь на парня, отбираешь у него что-то из его вещей. После этого он идет в свою банду, и они нападают на тебя. Только этот парень не входил ни в какую банду и поэтому пошел в полицию”.
У Хопкинса было порядка тридцати приводов в полицию за два года, и на этот раз было решено завести на него уголовное дело. Ему припомнили еще один из его старых подвигов, и в результате семандцатилетний Бернард получил срок, по продолжительности почти равнявшийся всей его интересной и содержательной жизни. Правда, ему оставили шанс выйти из тюрьмы через четыре с половиной года в случае примерного поведения, однако намерения вести себя примерно никто в нем тогда заподозрить не мог.
Чемпион тюрьмы
“Едва ты попадаешь в тюрьму, как все тамошние акулы начинают ждать, что ты как-то выдашь свой страх. Мне было семнадцать лет. Я был окружен убйцами, насильниками, скинхедами, парнями из мафии, так что я попал в опасную ситуацию. Я видел, как парня зарезали заточкой из-за пачки сигарет. Я видел, как людей насилуют. Даже в душевую нельзя было войти голым. Душ приходилось принимать в трусах, потому что как бы силен ты ни был, с четырьмя-пятью парнями тебе все равно не справиться”.
По нашей традиции, в буквальном смысле воспетой в слезливых, как мексиканские сериалы, блатняках, человек, попавший в тюрьму за любую уголовщину, немедленно начинает воспринимать себя как жертву. В его несчастье виноват кто угодно кроме него самого, от семьи и школы до жертвы, которая имела наглость подвернуться в неудачный момент и тем самым подставила его, бедного и ни в чем не виноватого. В общем, Таганка, зачем сгубила ты меня?
Нечто подобное, конечно, не в таком гипертрофированном и оформленном в виде целого субкультурного пласта, имеется и в американской уголовной традиции, особенно негритянской. Но Хопкинс ей следовать отказался: “Я не виню никого кроме себя за то, что я и моя семья оказались в такой ситуации. Может быть, общество и поставило капканы на моем пути, но раз я в них попал - значит, это только моя вина. Когда тебя берут за совершенное тобой преступление, ты не думаешь ни о ком, кроме себя. Затем ты начинаешь думать обо всех людях, которых ты подвел, например, о своей матери. Но главное - это когда до тебя, наконец, доходит, что тот, кого ты запугал и ограбил, тоже человек, что он тоже чей-то сын, брат или отец. В тюрьме я понял, что для того, чтобы быть крутым, не обязательно быть негодяем”.
Этот парень не стал бы петь “Таганку” ни на каком языке. За четыре с половиной года заключения он ни разу не дал себя в обиду и ни разу не получил ни одного взыскания. Он знал, что выйдет из тюрьмы и знал, чем будет заниматься: “Бокс был моим лучшим лекарством. Он спас мой разум. Я тренировался и как одержимый, бегал кругами по тюремному двору, повторяя снова и снова: “Когда-нибудь я выйду отсюда. Когда-нибудь я стану чемпионом”.
А для начала он стал чемпионом Грейтфордской тюрьмы, где отбывал свой срок, в среднем весе, а потом и чемпионом нескольких межтюремных турниров штата Пенсильвания.
Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой
В 1987 году Хопкинс вышел из тюрьмы, и с тех пор никаких стычек с законом у него не было или, как он сам говорит: “Я даже ни разу не сплюнул на землю с тех пор”.
За то время, что Бернард сидел, большинство местных крутых, которые когда-то разъезжали по местным нехорошим кварталам на “Ягуарах” (у негритянской блатной шпаны вкус получше, чем у новых русских, поэтому они предпочитают “Ягуары” “Мерседесам”) либо заняли свое место на американских нарах, либо погибли. Однако и те, что остались, не нашли к нему подхода, как ни старались. Вместо того, чтобы снова стать преступником, Бернард стал посудомойщиком в отеле. Свет еще не видывал посудомойщика с таким сложением и таким ударом, но это не мешало ему хорошо делать свою новую работу в течение нескольких лет.
Одновременно он возобновил занятия боксом, но здесь все пошло не так гладко. После нескольких любительских боев Хопкинс перешел в профессионалы и в октябре 1988 года провел свой первый бой в новом качестве и неожиданно проиграл. Однако бывший чемпион Грейтфордской тюрьмы сделал из этого только один вывод: надо подучиться. В следующий раз он вышел на ринг только через 16 месяцев. После этого он выиграл 22 боя подряд, 16 из них нокаутом и 12 - уже в первом раунде. 22 мая 1993 года в бою за вакантный чемпионский титул в среднем весе по версии IBF он встретился с самым талантливым боксером последнего десятилетия во всех весах Роем Джонсом.
Рою проигрывают все, но Хопкинс, пожалуй, сделал это наиболее достойно: по очкам и с не слишком большим перевесом. Так или иначе, но он оказался чуть ли не единственным боксером, сумевшим оказать сопротивление Джонсу за всю его карьеру.
Неудачной для Хопкинса оказалась и вторая попытка завоевать тот же самый титул в декабре 1994 года. К тому моменту Рой Джонс уже перешел в следующую весовую категорию, и титул IBF снова оказался вакантным. На этот раз соперником Бернарда оказался очень крепкий эквадорец Сегундо Меркадо. Бой закончился вничью, и решено было провести матч-реванш.
29 апреля 1995 года, нокаутировав Меркадо в 7 раунде, Хопкинс с третьей попытки наконец-то стал чемпионом мира в среднем весе по версии IBF и выполнил то самое обещание, которое когда-то дал себе, бегая по тюремному двору.
Ну и наконец 14 апреля этого года, победив по очкам Кита Холмса, Бернард завоевал чемпионский титул еще и по версии WBC. За этот бой он впервые получил миллионный гонорар. Неплохо для бывшего посудомойщика.
Через два года после выхода из тюрьмы Бернард встретил девятнадцатилетнюю девушку Жанетт, которую не испугало его прошлое. Жалеть ей об этом не пришлось: новоиспеченный примерный гражданин оказался еще и однолюбом. В одном из последних интервью он сказал: “Я люблю свою жену, и я ей никогда не изменяю. Я не шляюсь по клубам и компаниям. Когда какая-нибудь женщина дает мне знать, что я ей интересен, я ей говорю, что женат. Бывает, в ответ меня спрашивают: “Ты счастлив со своей женой?” Но я просто слишком люблю свою жену, чтобы причинять ей боль походами налево”.
Первый и единственный ребенок у них родился только через десять лет совместной жизни. “Я долго стрелял холостыми”, - сказал по этому поводу Бернард, - “Наверно, мне просто было еще рано становиться отцом”. Но в 1999 это время настало. Бывший любитель золотых цепей присутствовал при родах и впервые взял на руки свою дочь, когда ей было тридцать секунд от роду.
“Главное, чему я могу научить людей – это как следует относиться к жене и детям, а также тому, что такое ответственность перед ними”, - говорит бывший уголовник, а ныне примерный гражданин, - “Я сделал много зла, и это нельзя забывать. Но все в твоей жизни может измениться к лучшему, если ты действительно решил развернуть ее на сто восемьдесят градусов”.
ЧП на острове (окончание)
…Парень успел только замахнуться своей дубинкой, как получил удар в челюсть, после которого оказался на земле.
Бернард бежал в раздевалку, где, как он надеялся, его не достанут, так как небольшое помещение хорошо охранялось, и толпе там просто негде было бы развернуться. Его отступление по этим местам не планировалось, и на пути ему пришлось совершить прыжок с высоты почти в три метра. Если бы он подвернул ногу при приземлении, его бы линчевали, но ему опять повезло, и он все-таки добежал до раздевалки, а пришедшая в себя полиция перекрыла доступ туда. Толпе пришлось довольствоваться роскошной машиной чемпиона, которую она разнесла вдребезги.
Ситуация настолько накалилась, что Хопкинса хотели эвакуировать на вертолете, который вызвали специально для этой цели, но в конце концов его решили использовать для отвлечения внимания. Когда патриоты Пуэрто-Рико увидели вертолет, они ринулись к нему, а Хопкинса тем временем незаметно вывели из раздевалки и спешно вывезли в аэропорт на машине с затемненными стеклами.
ЧП на острове (послесловие)
Как ни странно, но вся эта история говорит прежде всего о том, что Бернард Хопкинс действительно оторвался от своих корней. Парень, который мылся в трусах в Грейтфордской тюрьме и знавший, что если он их снимет, то его изнасилуют, никогда не стал бы вести себя так перед десятитысячной толпой, большая часть которой вышла из той же среды, что и он сам. Это был, скорее, просчет шоумена, который не рассчитал силу воздействия своего номера на аудиторию и так же мало ожидал нападения, как театральный актер, играющий негодяя, ожидает, что зрители полезут его бить.
Идея разыграть национальную карту, безусловно, принадлежит промоутеру матча Дону Кингу, самому гениальному и самому беспринципному дельцу от бокса в истории. Это его стиль - стравливать бойцов перед боем и тем самым подогревать интерес к матчу. Он уже более двадцати лет с успехом использует этот прием, действующий с надежностью трехлинейной винтовки образца 1891 года. Возможно, Дон воспользовался еще и тем естественным раздражением, которое у человека с судьбой Хопкинса вызывает баловень судьбы вроде Феликса Тринидада, который действительно, не зная почти не слова по-английски, стал в Америке звездой благодаря своей молодости, привлекательной внешности и обаятельной улыбке. Так или иначе, но тон высказываний Хопкинса в адрес Тринидада резко изменился после происшествия на стадионе Клименто Колисео.
Ну а что касается исхода боя, то даже если Бернард проиграл, это не так страшно для него. За этот матч он получит около 3 миллионов, едва ли не больше, чем за все предыдущие бои вместе взятые. Кроме того, ему уже 36 лет, и не сегодня-завтра его карьера все равно завершится. А свой главный бой он уже давно выиграл. Это случилось еще много лет назад в Грейтфордской тюрьме, когда он отправил в небытие одного злобного выродка, носившего его собственное имя.
Александр БЕЛЕНЬКИЙ