Иван Георгиевич!

Я сейчас нахожусь в Австрии. Улетал как раз тогда, когда вы проводили встречу с нашим коллективом, содержание которой с большим удивлением прочел вот здесь.

Я постараюсь не уподобляться вам и, надеюсь, мне удастся обойтись без оскорблений. Тем не менее, я вынужден сказать, что ваши слова обо мне, произнесенные на встрече с коллективом газеты - это ложь.

Прежде всего, я с самого начала и до самого конца старался не выносить сор из избы. В своем блоге до самого последнего времени я не говорил о невыплате зарплаты, а лично о вас не говорил вообще ничего.

Более того, на встрече наших журналистов, которую вы отказались почтить своим присутствием, я тоже о вас не говорил ни слова. Тут, знаете ли, получилась такая же ситуация, как в фильме "Завтра была война". Может быть, помните, как там Искра говорит учительнице в исполнении Алентовой: "Зиночка напутала с информацией". Так вот ваша "Зиночка" тоже напутала с информацией. Я там говорил только о невыплате зарплаты за три, а некоторым даже за четыре месяца и о том, что нам за все это время почему-то не дали никаких объяснений. Разговор принял очень горячий характер, и Один Ваш Сторонник сказал, что мы все делимся на две категории: тех, кто хочет газету спасти, и тех, кто хочет ее погубить. Я очень завелся и сказал, что таких, кто хочет погубить газету, среди нас нет. Говорил я громко и грубо, НО НЕ О ВАС. Чуть позже я при всех извинился перед этим человеком за свой тон. Готов извиниться еще раз, что и делаю.

А теперь перейдем к сути ваших обвинений. Я понимаю, что ваша ложь предназначалась для внутреннего пользования. Вы не ожидали, что все выплеснется в сеть, но это произошло, и я не хочу, чтобы через несколько лет, уже не помня, откуда это взяли, мне припоминали то дерьмо, в котором вы меня вымазали.

История эта произошла в декабре 2005 года. Оказавшись в очень непростой ситуации я пришел к вам. Эта единственное, что соответствует действительности в том, что вы рассказали. К вам я пришел по совету Гескина, который знает эту историю от "а" до "я". Проблема заключалась в том, что некие люди хотели до некоторой степени взять под контроль то, что я писал в СЭ, и намекали, что в накладе я не останусь. Я отказался наотрез, чем, кстати, вызвал к себе известное уважение. К вам я пришел за советом, так как впервые оказался в такой ситуации. О том, брал ли я у этих людей деньги, вы меня не спрашивали вообще. Вопрос был бы на редкость глупым, так как я в самом начале разговора с вами сказал, что от денег я как раз отказался.

В той ситуации вы повели себя очень благородно. Я дословно помню, что вы тогда сказали: "Саша, тебе сейчас нужнее всего, чтобы ты почувствовал, что ты не один. Так вот: ты не один. Если будут еще проблемы - приходи". Надо сказать, что от ваших слов мне стало легче, и я был вам очень благодарен. Это было главной причиной, почему я несколько раз отказывался от куда более выгодных предложений по работе в других изданиях.

Более я к вам по этому вопросу не обращался. Зато сходил в другое место. Я тогда еще работал на канале "Спорт" и обратился к генерал-лейтенанту А.А.Здановичу, который был там в то время шефом отдела безопасности. Рассказал ту же саму историю слово в слово. Его ответ был примерно таким же, как ваш. За более активной поддержкой я к нему тоже больше не обращался. В какой-то момент мне стало неудобно, что я вообще обращаюсь за помощью, и я предпочел при личной встрече объясниться с этими людьми сам. Когда я на нее отправился, ни вас, ни Здановича я даже не поставил в известность.

Оказалось, что вся история не стоила выеденного яйца. Кто-то что-то сказал, кто-то что-то перепутал, кто-то что-то не так понял... Мы помирились и замечательно общаемся с тех пор вот уже больше шести лет. Никаких претензий к этим людям у меня нет, и если бы не ваша клевета, я бы никогда не стал вспоминать эту историю.

Что же мы имеем в сухом остатке? То, что вы солгали от начала до конца, сказав, что я рассказал вам, что брал деньги у каких-то бандитов, попал в опасную ситуацию, а потом пришли вы, весь в белом, спасли меня и простили. Вы тут сетовали, что не можете все это сказать мне в лицо. Так вот, в пятницу я возвращаюсь. Возможность будет, а заодно, пожалуйста, познакомьте меня с теми "бандитами", которые давали мне деньги. Может быть, и правда дадут? А то от вас и зарплаты не дождешься.

И еще несколько слов, уж извините. Я всегда относился к вам с большим уважением. В людях больше всего я ценю доброту, порядочность и смелость. Вы, несомненно, человек смелый. Даже при полном отсутствии симпатии к вам на данный момент я не могу это отрицать. Вы - человек, конечно, не самый добрый, но, совершенно точно, и не злой. Вы человек масштабный и способный делать добрые дела, не ожидая от них для себя никакой выгоды. До сегодняшнего дня у меня не было сомнений и в вашей порядочности. Надеюсь, это все-таки было какое-то затмение. Как ни странно, я искренне сочувствую вам в том, что произошло в нашей редакции. Никто не сделал больше меня, чтобы это предотвратить. Спросите у Гескина, и он подтвердит, что весь июль я регулярно приходил к нему и говорил, что будет "взрыв". Если бы не Олимпиада, он произошел бы гораздо раньше, но работники СЭ просто не сочли для себя возможным объявлять бунт в такой момент. Не надо делать из меня Троцкого этой революции, как не стоит делать Ленина из Дзичковского, а из Вайцеховской... уж не знаю кого... не Инессу же Арманд - это для нее мелко. На протяжении большей части вызревания конфликта ни Дзичковского, ни Вайцеховской, ни меня даже не было в редакции. Все случилось даже не из-за невыплат зарплаты, а из-за того, что в течение нескольких месяцев вы не удостоили нас объяснений. Никто не любит ощущать себя презираемым быдлом. Кстати, все на той же встрече, на которую вы не пришли, заговорили люди, от которых я этого совершенно не ожидал. И как заговорили.

На этом я, пожалуй, и закончу.

Александр Беленький