Небеса далеко, потому, проходя по земле,
Я дышать научила себя, не смущаясь итога.
Все равно ты и я потеряемся в этой золе,
И, ворча, хмурый дворник сметет нас с тобою с порога.
Если свет есть поток, мы с тобой, мой родной, - поплавки,
Если мир - лишь пространство, то мы - его конгломераты.
Мой наигранный смех не коснется иглою руки,
Что мечтала рука докоснуться. А что до расплаты -
Прейскуранты на боль молчаливо изящны - бери.
По живому кроя, продохнуть не давая испугу,
Я опять сжала мир до коробочки - прямо дари! -
Это все, что с тобой не отдали мы. даже друг другу.
Все по правилам: мир продолжается, жизнь легка...
Я звоню на верхи, возмущаясь: "Сейчас до рая
Ну совсем не найти человеку проводника!"...
Я приду к тебе...Но ты не вспомнишь, кто я такая.


***
Мы сидели на крыше, кидали в проходих строки,
Что слышны лишь бумаге в клеточку под дождем.
Мы пытались скрывать, что безудержно одиноки,
Притворяясь, что скоро куда-то-таки придем.
Тут она, допивая со дна (может даже воду),
Прошептала, как будто стесняясь: "А все же я
Иногда до разрыва сердца люблю погоду,
Когда мерзнешь от холода в памяти февраля...
Просто знаешь, не может быть, чтоб все так бесследно,
Чтобы мы с тобой жили просто не для кого..." -
И от всех этих слов, она то становилась бледной,
То краснела. Я не ответила. Ничего.
"Ну смотри же! Подумай! Ведь ты же тогда горела!
Ты жила только раз, не прося ничего взамен!!
Есть душа, и, я думаю, нет у нее предела..."
Я считала по ранам на пальцах число измен.
"Я же верю - и с нами так скоро уже случится -
Это что-то нахлынет, закружит нас в круговерть,
Это точно с тобой и со мной не замедлит сбыться!".
Я молчала в толпу...Я то знала, что это - смерть.