В кофейне не обнаружилось никого кроме бармена. Помучив его всласть вопросом: «А у вас есть просто кофе, без всяких там изысков?», заказали по чашечке эспрессо. Бармен, наверное, подивился тому чувству юмора, с которым его мучили; а мы удивились несколько нестандартному терпению, мелодичному голосу и манере порхать от барной стойки к кофеварке и обратно (что наталкивает меня на вполне определённые выводы…).
- Странная осень в этом году… - продолжила я разговор, начатый ещё на улице. – Октябрь, а дождей нет и тепло. Золотая осень затягивается…
- Помню, однажды была золотая осень, - начал вампир. – Ковер из листьев такой, что ноги тонули. Тогда у меня было из-за чего поволноваться, чувства были обострены, вот и запомнилось; да, тогда я получил незабываемые ощущения.
За серо-зелёной радужной оболочкой его глаз, кажется, скрывается тысячелетняя мудрость. Какой-то непередаваемый взгляд, такого нет у обычного человека. Безграничная чувствительность, скрытая за стеной отрешённости и равнодушия, видеть сквозь которую могут далеко не все. Всё более внимательно вглядываясь в его глаза, я узнаю в них своё собственное отражение, свой взгляд. Он говорил, что ненавидит, когда настойчиво смотрят ему в глаза, но моему пытливому взгляду не противится, даже наоборот.
- Не хочу быть один, но если мне никуда от этого не деться, значит, один. Может, мое обостренное восприятие отношений меня уродует, хотя, скорее саму жизнь, обстоятельства… я мог бы умереть за любимого человека, если бы любил его так, как когда-то очень хотел. Вряд ли это было мудро. Именно житейской мудрости мне не хватало, остроты ума, – он сделал небольшую паузу, отпивая глоток кофе, потом продолжил:
- По-сути, моя мечта - это жить своей жизнью, и люди вокруг меня - это те, кто знает то же, что и я. А лишние пусть живут своей жизнью. Харуки Мураками пишет про это, когда нет своей жизни, про потерянность, неопределенную пустоту.
Надо сказать, кофе оказался на удивление отвратительным. Не спасал даже сахар. И, в принципе, кроме как разговором развлечься нечем.
-У каждого человека есть своя вера: сокровенные чувства, сокровенные желания и не только. Вряд ли их я могу сейчас реализовать, сложно представить, что смогу целиком в будущем. Только смысл от этого зависеть не больше, чем мечта о сытном обеде. С одной стороны мне повезло, что я не хочу заниматься ерундой, что мне доступно восприятие других вещей. Но с другой стороны, я почти один в этом. Цинизм в том, что таких людей как я красит власть, сила, возможность... Я стараюсь все видеть так, как оно есть. Пока не разберусь, стараюсь без глупостей. Мне приходилось много притворяться, скрываться за масками…
Он немного опустил голову, пряди волос, которые, как оказалось, ни капли по цвету не отличаются от моих, скрыли его взгляд. Как будто он вспоминал каждую минуту того, что он описывал.
До меня вполне отчётливо доходит, что у нас похожие характеры. Это молчание, сосредоточенность… Меня не напрягает нисколько. Сама абсолютно такая же. Он это знает. Более того, иногда кажется, что он заранее знает все слова, что я хочу произнести. Впрочем, так же, как я угадываю его…
- Знаешь, у меня есть один мерзкий недостаток, который в большинстве случаев играет мне на руку, - не до конца понимая зачем, шёпотом начала я. - Я умею лгать. Могу соврать, глядя в глаза человеку, и при этом голос не дрогнет, пульс останется в норме и т.п. Отвратительно? Знаю, самой стыдно. И предпочитаю лишний раз не пользоваться этим. Но при этом с завидной частотой могу высказать в лицо всю правду, ни грамма не солгав, не покривив душой.
- Ммм… Знаю такую беду, сам страдаю периодически…
Он взглянул в сторону входа, заметив, что дверь открылась. В кофейню ввалилось штук пять подростков. Не известно над кем смеющиеся, они подняли такой шум в помещении, что стало почти закладывать уши. Но бармена это, кажется, не беспокоит. А вот нас – наоборот. Вампир саркастически усмехнулся и, чуть наклонившись ко мне, сказал:
- Я тебе скажу, за что я не люблю молодые годы: за эгоизм, за глупость и за душевную слабость...из-за неопределенности, из-за незрелости - как угодно. Это всё большой бред, нелепая игра.
Гам, поднявшийся в кофейне начал действовать на нервы и мне и вампиру. Мы оба не любим безликую толпу. Общество, снующее за окном – не более чем фон. Так оно должно быть, но не есть. Народу стало прибавляться. Одновременно мы подумали, что надо бы переместиться куда-то в более тихое место. Например, в сквер. Как раз на улице стало теплее и ветер немного стих.
- Раньше я хотел жить в Аделаиде, - напомнил он мне об Австралии, своей «мечте типично утопического характера». - Там родина байкеров местных, и это единственный свободный город, первоначально основанный не как колония. А сейчас мне и Мельбурн сойдет и Тасмания. В Тасмании не жарко. Да и вообще в Австралии не жарко, если не в пустыне. Я не очень-то люблю чистое небо и палящее солнце. Только осенью это хорошо. Неплохо. А вот летом не выношу жару и солнце. Особенно здесь. В такую погоду надо в Питер ехать, а лучше в Москву. Там в самый раз. Шикарно...светло...все большое и просторное и свободное. Зато общество там совсем другое...когда-то я намеревался туда уехать...скорее да скорее. А теперь не знаю когда. Мне и здесь живется, только ты приезжай почаще.
Мы пропустили три «моих» троллейбуса… Могла бы уже уехать. Нет, стою. По просьбе вампира. Ну что ж, мне всё равно. Сказать, вроде, больше нечего. Всё сказано, зафиксировано в моей памяти. Хочется узнать ещё многое, его жизнь – череда событий, которые невозможно запомнить, осознать и принять простому человеку. Он вампир и этим всё сказано.
Подошёл очередной троллейбус. Я решительно настроена ехать. Внутрь мы запрыгнули вместе.
- А ты куда собрался? Тебе же вроде в противоположную сторону? – удивилась я.
- Верно. Просто проедусь с тобой… одну остановку, - ответил он.
Снова неотрывно смотрим друг другу в глаза. Немного жутко. В том плане, что я не знаю, как реагировать на его изучающий внимательный взгляд. Но глаз не отвожу. Вроде как тоже «изучаю».
- А я "и не мечтал", – вдруг произносит вампир. - Хорошо, что мечты сбываются и хорошо, что у меня "богатый жизненный опыт" для этого. А то любая мечта может погубить собой неподготовленного человека…
Троллейбус тормозит и останавливается. Я слышу, как открываются двери. Его губы… тёплые и мягкие. Остальные ощущения отодвигаются на второй план. Вампир? Я думала, что в вампирах должно быть что-то иначе. Ошибалась… Вампиры тоже люди…
Он выходит за пару секунд до того, как закрываются двери. Через окно я вижу, что он неотрывно смотрит вслед удаляющемуся троллейбусу, снова смотрит мне в глаза. На его лице вновь загадочная улыбка, но уже не такая, которую я заметила, увидев его впервые.