"96 лет назад большевиками был убит один из лучших российских поэтов Серебряного века Николай Степанович Гумилёв. Точная дата его смерти была установлена лишь около трёх лет назад – до сих пор в некоторых календарях значится: Николай Степанович Гумилёв – 15 апреля 1886 – 24 августа 1921. Это было далеко не первое преступление советской власти – уже была расстреляна царская семья, с размахом шёл объявленный большевиками 5 сентября 1918 года красный террор. Расстреливали заложников, прямо на улицах убивали офицеров, священников, представителей «бывших» сословий. Продолжалась братоубийственная Гражданская война. Убивало «рабоче-крестьянское государство» и тех, на ком оно, якобы, держалось: в первой половине 1921 года были жестоко подавлены Кронштадтское и Тамбовское восстания. Но всё же, убийство одного из первых российских поэтов стояло особняком: причиной, на мой взгляд, было желание властей показать – от уготованной властями участи никого не спасёт не его мировая известность, ни место в культурной жизни страны. Это публичное запугивание тогда вполне удалось. В недавнем показательном аресте Кирилла Серебрянникова я вижу нечто подобное: нас хотят заставить увериться в том, что от нас ничего не зависит, но мы не должны молчать (вспомним Галича) – только так мы сможем противостоять насаждению паранойи и сохранить собственное я… 
* * * 
В час вечерний, в час заката 
Каравеллою крылатой 
Проплывает Петроград. 
И горит над рдяным диском 
Ангел твой над обелиском, 
Словно солнца младший брат. 

Я не трушу, я спокоен. 
Я, моряк, поэт и воин, 
Не поддамся палачу. 
Пусть клеймят клеймом позорным, 
Знаю – сгустком крови чёрной 
За свободу я плачу. 

За стихи и за отвагу, 
За сонеты и за шпагу. 
Знаю, строгий город мой 
В час вечерний, в час заката 
Каравеллою крылатой 
Отвезёт меня домой.

1.
[600x395]

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф...